Ибо богиня 01-15

Но надо признать, что сейчас она прошла по краю. По очень скользкому краю. И спасибо эльэльному наваждению, что, как выглядит почти непереносимое возбуждение, Галя теперь знала. Было что вспомнить и немного подыграть. Чуть-чуть.

— Так куда же ты меня поведёшь? — спросила она.

Блейк обернулся. Галя опять внутренне сжалась. Обе подруги в один голос твердили: не ври! Ни словом, ни интонацией! Раз проколешься — и всё! и навсегда! Азалины глупостей не прокламировали!

И она старалась. Старалась не играть, не придумывать. Она очень старалась быть честной.

Гела светила парню в лицо, слепила его... И он был уже весь в своём гениальном плане — он ничего не разглядел, не заметил, отвернулся, подошел к виртуальному макету, вынул из кармана лазерную указку:

— Сначала мы пройдем вот сюда. В Даяне предел покрытия датчиками защиты первого уровня — полтора километра. Наши реальности нераздельны, но чтобы уж наверняка — пойдём вне трехкилометровой зоны. Дальше будем идти после захода — чтобы и визуально нас, если по-случайному , никто не заметил. Поднимаемся выше купола. И перейдём поверху на одну линию с ним — там хорошая дорожка есть, — прочертил он указкой неровную линию. — Даже не тропа — а именно дорожка: ещё при строительстве роботы пробили... Спускаемся...

— Стоп! А откуда ты-то про неё знаешь?!

Блейк смущено улыбнулся.

— Помнишь, я в чайной говорил, что немного покопался в личных папках архитектора — двоюродного брата госпожи Ксиаауэн? И есть у него одна... Не очень закрытая. В которой сложены библиотечные ключи доступа... К разделу местного строительства — тоже. Я посидел — нарыл.

"Так вот оно что..."

Спали они порознь: Блейк, когда она лежала с ним в одной постели — просыпался от любого её движения и не высыпался. Да и после секса в любом случае засыпал позже. И она пару раз, просыпаясь, видела, что он сидел перед уменьшенным в ладонь экраном. "Вот уж даянец!" — каждый раз мысленно ворчала она. Подойти — не решилась, мало ли чего... А он...

— Подожди... — продолжил Блейк. — Сейчас... — он джастом высветил рядом с собой виртуальную клавиатуру, ввел несколько знаков... пробежался по дереву разноцветных менюшек, — Вот. Смотри. — И купол макета стал прозрачным, просветились уходящие вглубь и вширь этажи, уровни, секции, коридоры... — А теперь... — помещения поблекли, зато налились красками линии оплетающие весь комплекс... — Выбираем голубые... Это система вентиляции, а здесь — выход главного вентканала Комплекса... Нам туда.

— Ещё б пыльцу смеаргола достать, — хмыкнула Жилина.

— Это что такое? Зачем?

— Не обращай внимания — глупости.

— Ладно... — Блейк поколебался и всё-таки решился: — Сейчас показывать не буду: лишний раз засвечиваться — чревато, но система технических переходов и там есть. Так что в случае чего — на крайний случай, пути отхода у нас будут.

— И почему я совсем не удивлена? — хмыкнула Галка, — но... идти по нему ты не хочешь...

— Не хочу. Система идентификации на входе — помнишь ту весело крутящуюся надпись? — попахивает КОМКОНом, а у того все шифры — с системой самозащиты: скопировал — пошёл сигнал, неудачная попытка — пошёл сигнал, влез в тело шифра — пошел сигнал... И хорошо ещё, если в КОМКОН, а не на пульт администрации... местной администрации, — он качнул головой. — Всё. Резюмирую. Сначала идём вот в эту точку, — он уменьшил масштаб изображения и указал на рощицу местных деревьев — раскидистых, светлых. ("Антонида белолистая", — автоматически определила биологиня). На лошадях — час. Ставим лагерь с периметром защиты — полчаса. Оставляем лошадей и в темноте карабкаемся вверх до тропы роботов — метров триста... Сколько это по времени — и предположить не могу. Пусть будет час.

— Пусть, — улыбнулась следопытка.

— И три километра по тропе — но опять же в темноте. Ещё час. Потом вниз. Сначала ножками, потом ножками-ручками, а потом будет пропасть, похоже с отрицательным уклоном даже — на верёвках, наверное... На Гессе я по стенкам бегать не умею... Да и на верёвках пауком — тоже.

— Час.

— Отдых после этого подвига... — он опять вопросительно посмотрел на неё.

— Полчаса минимум.

— Мне минут пятнадцать, чтобы нам войти в вентиляционную систему... Может, сумею вместиться в интервал отдыха... По вентканалу, — Блейк выделил одну голубую линию и провел по ней световой указкой, — мы войдём в здание, а выйти — не сможем. Лучше всего, вот над этим повороте вылезти в коридор. Двадцать два метра до лестницы. Четыре этажа вниз. Черный ход. Бояться — они там боятся, но не параноики ж! — изнутри выйдем свободно, и к вольеру! До ближайшего — пятого... — Блейк кликнул по точке у выхода, кликнул по точке у вольера... — двести восемьдесят пять метров... Только надо будет уложиться: выход из вентканала — не раньше трех часов пополуночи, а обратный влаз в него — не позже половины пятого. Собачья вахта. В это время даже геймеры спят. Научники ж тоже?

— "Собачья" — с полуночи до четырёх. На русских парусниках её второй штурман стоял.

— Не-е-е, ничего ваши русские в собачьих делах не понимали. Двенадцать часов — это ж самая жизнь, самая игра! Спать — и уже не хочется, и не хочется ещё! А вот в три... Глаза разодрать невозможно.

— Хорошо, дойдём мы до вольера, и что дальше?

— Просто: подбегаем, грызл чует чужих, кидается на тебя, на клетку то есть, ты вырываешь у него из ноздрей клок волос и... и мы рвём обратно.

— И вправду, всё просто, — усмехнулась девушка, — что ж, веди!

"Просто" ни фига не оказалось. Причём вовсе не из-за его неумения ползать по стенкам пауком или бегать по ним "аки посуху"... Будто в Даяне он смог бы пробежать три дюжины метров по вертикали ни разу не запыхавшись!.. Нет, как раз ту, тридцатиметровую пропасть они преодолели со всеми удобствами: неслышимый моторчик спустил два раскладных сиденьица по невесомой нити, (а потом, под утро — и поднял наверх) плавно и без всяких на то с их стороны усилий. И крючья, удерживающие всю эту конструкцию, забивать какими-нибудь чудо-молотами не пришлось тоже: они ввинчивались в скалу практически сами без всякого шума и пыли. "Кислоты какие-то... А потом выделяются цементирующие добавки") Нет, сюрпризы начались гораздо раньше.

На привале в их новом базовом лагере, пока Блейк устанавливал общую стационарную защиту, Галина Осиповна сразу же принялась за непонятное конструирование.

— Что это? — спросил Блейк, и неприятное предчувствие его не обмануло.

— Это будут пики. По штуке обоим.

— Зачем?!

— Представь, что тебе поставили задачу: найти в саване человека. Твои действия?

— Какой аппаратурой? — заинтересовался Блейк.

— Ну, откуда я знаю, какая у наших подпольщиков может быть аппаратура? Любая.

— Понял, — понял Блейк и начал озвучивать анализ: — Отслеживать движение, а потом отсекать по весу, по прямохождению и прочим параметрам — долго, нудно и неточно, а вот... засечь выстрел из современного оружия или же выявить цивилизационный фон — электронику, там, или... или стандартную защиту... Так мы что? — по ночным горам без оружия и защиты попрёмся?!

— Почему без оружия? С арбалетом ты уже неплохо управляешься и — вот... — она еще раз раздвинула телескопическую конструкцию, клацнула последней защёлкой, встала и толкнула Блейку готовую пику.

Два метра, а лёгонькая-то... И как посох удобное, и как оружие... Словно клановые копья в Даяне...

— И как тебе? С этим будет страшно? Только — с этим?

Он, как в Даяне, крутанул копье вокруг руки... И Гесса напомнила о себе — копьё вырвалось, отлетело в сторону... Хорошо, не в сторону Гали... Она только покачала головой:

— Это делается так! — показала как, — Придётся тебя потренировать. Чтобы с нею ты не чувствовал себя беззащитным, — и улыбнулась: — И чтобы, когда ты с нею, не чувствовала себя в опасности — я.

Без средств стандартной защиты даже на Земле даже за грибами-ягодами не ходили.

После генетических войн за экологию взялись очень по-серьёзному. Массовый отток людей на звёзды, межпланетное разделение труда, развитая торговля, позволило сильно снизить хозяйственную нагрузку на планету, леса разрослись, и расплодилось в них зверьё: зайцы, косули, олени и... и хищники. Встретить в средне-европейских дебрях медведя или стаю волков стало запросто. Среди обычных тем за общим разговором было и похвастаться добытым на прошлом пикнике снимком, скажем, притаившейся на дубовом суку росомахи.

Конечно, находились и экстремалы, не переводились и охотники, но те и другие сдавали специальные экзамены, проходили тесты, покупали отнюдь не дешёвые лицензии... Хочешь сознательно рискнуть — пожалуйста, хоть с рогатиной на медведя! Хоть с одним единственным рюкзаком в джунгли!

А вот "несчастные случаи по пренебрежения стандартной защитой при встречах с хищниками" — считались потерями недопустимыми. И мало того, что выжившие штрафовались беспощадно, так ещё и баллы социабельности сгорали при этом со скоростью пороха. А если страдали дети... Надеждам на любую карьеру можно смело говорить "прощай навеки".

Хотя какая там уже карьера, если не уберегли детей...

— Так тебе страшно? — повторила вопрос девушка.

— Непривычно, — подумав, ответил Блейк. — Так, значит, ноктовизор мы не возьмём тоже?

— Нет! — засмеялась научница, — всё будет, как в твоей любимой Даяне!

(Про ноктовизоры они подумали и всё-таки взяли. Решили, что уже на самой территории лабораторного комплекса парочка лишних микромощных приборов тревоги не вызовет).

Но всё остальное — не было, как в Даяне! В Даяне он — да и она наверняка тоже! — он уже прокачал себе тёмное зрение. В Даяне пот не заливает глаза в конце часового подъёма. В Даяне случайная ветка не расцарапывает в кровь плечо. На Даяне царапина не бывает источником тревоги. Да какой там тревоги — почти паники! Ему зализали ранку! Потом заклеили. А потом вылизали еще раз! — и заклеенное, и на пару сантиметров вокруг!

(" — А просто вытереть?

" — Влажной салфеткой? И куда потом девать её? Таскать с собою и вонять кровью? Выбросить? Чтобы какая-нибудь местная пантера на неё нарвалась, взбесилась и пошла по нашему следу?! В принципе, можно сжечь. Обычно так и делают. Но мы ж вроде бы прячемся, да?)

Да и ладно... Можно подумать ему было неприятно... Нет, признаемся: в Даяне ощущение, как девушка облизывает тебе плечо, недостижимо... И недостижим этот сплав нежности и возбуждения. Недостижима возможность провести рукой по напряженной спине подруги, по выгнувшейся талии, по... Получить по рукам и услышать: "Утром... Всё будет утром...", и расслышать в голосе те, горловые интонации...

В Даяне не ощутишь сладость шоколадки — там на крыше комплекса у закрытого решеткой выхода вентиляции.

И в Даяне так не колотится сердце... Нет, это уже не от девичьих губ, это — когда они с Галей спускались из темноты вентканала в сумерки еле освещённого ночниками коридора и, как тати в нощи, крались к лестнице, а потом — к выходу. Хорошо хоть, дверь, как они и предполагали, оказалась изнутри незапертой: ещё вопрос, сумел ли бы Блейк в том состоянии вскрыть самый простой замок.

— Фу ты... — пробормотала на воле Галя, — теперь понимаю, как это: "... вместе с наёмным убийцей дрожать", — отёрла лоб, а потом стремительно притянула к себе Блейка, жадно поцеловала, оттолкнула и длинно выдохнула... — Ухх...

"Ухх...", — согласился с ней Блейк.

Но опустошения от ощущения сделанного не было, было... Было желание заорать во весь голос и было...

Теперь уже он сделал шаг к своей женщине, притянул её голову, нашёл губами её губы, накрыл ладонью её грудь — "грудь"! — ха! — доспех какой-то непроминаемый! Дёрнул вниз молнию... А что под этот "доспех" белья не положено — он уже знал. И — как напиться...

— Всё-всё... — пробормотала Галя, неуклюже высвободилась, отвернулась...— Вот вернёмся... — и только мягкий шелест обратного хода молнии.

Во внешнем комплексе ни тёмного зрения, ни ноктовизоров не требовалось тоже: тропинки, разбегавшиеся в разные стороны, подсвечивались рассыпанными вдоль них зеленоватыми фонариками.

— А это что?! — вскинул руку Блейк в сторону мигающих в воздухе точек, и тут же понял: — Светляки?

— Ага, — согласилась Галина Осиповна, — на Гессе сейчас модно. Почти во всех усадьбах есть. У нас в Базовом Лагере — тоже, — она уже вынула из рюкзака и теперь раздвигала и сщёлкивала свою пику. — Доставай свою. Знаешь, качественно релаксирует, как... как резко смять бумагу.

Действительно, простые движение успокаивали, успокаивали простые привычные механические звуки среди неземной какофонии — кваканий, шелестов, взвизгов, поскрипываний, мявов. Успокаивали, как... В детстве, вдоль улиц одного из городков, куда в очередной раз занесло его мать, росли ряды кустарника. По осени на них вызревали сотни белых, мелких — с горошину — плодов, которые так забавно лопались под ногами. Идешь, бросаешь парочку и — шлёп, шлеп, ещё бросаешь и опять — шлёп, шлёп... Вот так и тут: клац, клац...

Откуда-то слева раздался басовитый взрык, словно в ответ, кто-то истерично закаркал: вольеры не спали... Или проснулись.

— Первой пойду я. Так, трежер? — улыбнулась Галя. Она стояла, чуть опершись на светлое древко.

— Так, водительница, — улыбнулся Блейк и тоже встал. — Веди!

И она повела. Как привыкла — лёгким бегом, к ближайшему вольеру, к пятому. Шестьсот двадцать шесть метров. Три с половиной минуты.

Огроменный, вверх метров на шесть, загнутый сверху внутрь, пластиковый забор...

— Вот это да... — пробормотала водительница.

— Что? — не понял трежер.

— Посмотри на расстояние между кольями.

"Сантиметров по семьдесят, — прикинул Блейк, и понял: — Какая ж зверюга должна сидеть здесь, что не сможет, гарантировано не сможет, протиснуться сквозь такую изгородь?!"

Таблички с параметрами обитателей повсюду висели над входомами, до входа было еще метров пятьдесят, но идти не потребовалось: зверюга себя явила сама...

Сначала это было просто тёмная тень, но чернота потихоньку сгустилась, приняла отчётливые очертания — это был лев. Но в холке ростом с него, с Блейка.

— Ничего себе, экземпляр... — ошарашено выговорила Галина Осиповна. — Блейк, не дёргайся, я — сейчас, и мы сразу сваливаем. А клетка вольеры специально на него рассчитана — выдержит.

Водительница, невольно оглядываясь на подходившего монстра, сняла с плеча арбалет, вложила стрелу ("Болт", — поправил себя Блейк) с синеватым оперением.

— Подходи-подходи, мальчик, — подняла она арбалет, — не бойся, больно не будет... Зато тебе приснятся тихие ласковые сны...

"Мальчик", кажется, не боялся. Он неспешно шёл по какой-то невидимой людям тропинке, поворачивая вдоль её извивов, явно красуясь всей своей трехметровой статью.