Надежда империи

— На основании чего не положено? — на всякий случай поинтересовался он.

Караульный отозвался с готовностью, на удивление четко и разумно:

— Вашей светлости нет в пропускном списке допущенных в императорские вагоны.

Стрелков-Бессмертный поморщился и отвернулся, краем глаза успел заметить, что гвардеец поморщился тоже. Все понятно, императорская паранойя во всем блеске. Боится старый говнюк покушений до судорог, от каждой тени в углу шарахается. А тут ходит по поезду здоровенный мужчина невозбранно, еще и по виду вылитый наемный убийца. Вот и переклинило императорские мозги в самый неподходящий момент. А гвардейцам теперь отдуваться. С одной стороны — прекрасно известный всей гвардии халифатский князь Эльджар, сказочный богатей, меценат, спортсмен и великий инженер, создатель вот этого самобеглого чуда. Приглашен в увеселительную прогулку по стране обеими великими княжнами и самой матушкой императрицей, да и вообще как без него, без авторского надзору самобеглое чудо может и развалиться. Такого надо везде пускать, а если князь соизволит к какой великой княжне в сонницу заглянуть поздно вечерком, так и старательно отворачиваться. Это с одной стороны. Но с другой — психически больной старик, в руках которого по наследственному недоразумению сосредоточена вся гигантская власть империи. Слово этого старика — нерушимый закон, и сколько уже охранников казнили из-за воспаленной подозрительности императора, одному Тайному приказу ведомо. И стоит теперь гвардеец, мается, жизнью рискует, ибо слово матушки императрицы тоже многого стоит, она же империей управляет, пока супруг в обострении болезни. Да и княжны — те еще своевольные и капризные детки.

Стрелков-Бессмертный поглядывал на гвардейца искоса и решал его судьбу. Резко и остро вдруг захотелось сделать что-нибудь в духе Бессмертного Стрелка. Поскидывать, например, охрану вниз, и пусть бегут до Пригорья на своих двоих, придерживая на боку тяжеленные парадные сабли. Или дать караульному промеж глаз, запрыгнуть наверх, пройти по вагонным крышам к своей выгородке, или, ежели на иностранный западный манер, к купе, спуститься туда через открытое окно, а потом заявиться на ежеутреннее императорское чаепитие да настучать от души по императорской морде... Хотя если от души, то это насмерть, то есть — государственный переворот. А для него еще не все подготовлено. Ну и — что делать-то?

Он искоса глянул на гвардейца. Здоровенный парень стоял с каменной рожей. Еще бы, он на своей службе всякого насмотрелся. Видел, как министры за императором на коленях ползали. Видел, как молоденьких просительниц загибали поближе к ночи прямо на ступенях парадной лестницы императорского дворца на глазах у охраны, и ладно бы сам император, а то ведь даже и не первые приближенные лица, а вторые-третьи... Какой-то халифатский князь, которого не пускают в собственное жилье — мелочь, не привлекающая внимания.

Северная империя выродилась, с горечью признал он в очередной раз. После "великолепного века", в котором он сам принимал деятельное участие, после феноменального культурного взлета, после громких побед и приращения территорий империя оказалась под правлением своры жутких казнокрадов во главе с ничтожеством в роли императора. И остановить вырождение могла только правильная генетическая политика. Есть люди, рожденные править, и точка. И это вовсе не императорская семейка. А вот генномодифицированная линия Ре — иное дело. Властность, ум и ответственность перед народом — вот что такое Ре. И он, Стрелков-Бессмертный, сделает все возможное, чтоб привести носительницу староимперской крови на трон. Романтичный юноша Недоэль так и не умер внутри него за прошедщие века, и нынешний Стрелков-Бессмертный все так же считает, что жить следует только ради великой цели, а не так, как старый трактирщик Дик, который забился в свою пригорянскую глушь и которому от жизни ничего не надо сверх очередной молоденькой пригорянки на сеновале да хорошего приплода овец. И к которому он сейчас едет, да из-за маниакальной подозрительности императора может не доехать.

Так. Либо официальным путем с вызовом начальника караула и длиннейшим делопроизводством, в течение которого паровозик выдохнется и состав покатится своим ходом обратно в Порту, либо дебильный проход по крышам в духе дешевых боевок времен колониальных войн. Второй вариант манил простотой и легкостью, но грозил последствиями. За несанкционированное проникновение в императорскую зону говнюк-император может и приказ на стрельбу отдать, крайне не любит старый интриган даже намека на угрозу себе любимому. Эх, недоработки, спешка. Ведь планировал устроить внутрипоездную связь, планировал, да не успел разработать, сильно не хватило светлой головы Дика рядом и его талантливых рук. А так бы просто стукнул по переговорной трубке и отдал приказ. Паровозным свистком? Можно бы, но не обговорено заранее, не ожидал подлостей от его величества, все же самой императрицей в поездку приглашен, свистком только сигнал к остановке можно подать...

Стрелков-Бессмертный вздохнул и выбрал именно этот вариант — остановку. Все равно надо проверить, как трогается поезд на легком подъеме, почему не сейчас? Заодно и гвардия потренируется, ручные тормоза именно им зажимать. А потом отпускать, м-да. Ох, чувствуется, предстоит веселый процесс. Слаженные действия лишь на бумаге просты. Вот и потренируются, рожи усатые. Заодно императорское семейство развлекут неожиданными рывками, самое то для ежеутреннего чаепития.

Он деловито вернулся в паровозную кабину, озвучил приказ на немедленную остановку главному машинисту, тот покряхтел недовольно, но возражать не осмелился. Проверка колесных пар и контроль геометричности пути — дело такое, таинственное и сложное, лучше не перечить. Так что паровоз издал два последовательных гудка и начал сбрасывать и так невеликий ход. А Стрелков-Бессмертный прихватил контрольную рейку, кивнул помощнику, чтоб не зевал со своими клиньями, и спокойно отправился проверять пути — до самого резервного паровоза. В открытых окошках тормозных площадок виднелись суетящиеся гвардейцы. То-то же, затягивать тормоза — это не халифатского князька останавливать, тут навык нужен. Вот пусть и нарабатывают. Так что он спокойно дошел до паровоза и запрыгнул на защитную дугу.

— Чего уставился? — недовольно бросил он бригадиру. — Поднимай пары, на двойной тяге пойдем.

Бригадир довольно ухмыльнулся, мол, без уголька не могут благородные изобретатели обойтись, и заорал команды. Стрелков-Бессмертный вмешиваться в процесс не стал, угольный котел он успел довести до эксплуатационных норм, а одновременное отпускание тормозов... ну, это же не его работа, пусть гвардейцы тренируются. И им необязательно знать, что паровоз безопасно стоит на тормозных клиньях.

Он думал, что его остановят на входе в императорскую зону, ожидал и готовился, но — ничего подобного. Обращены на него были исключительно напряженные задницы гвардейцев, загнувшихся над ручными приводами тормозов. Ай да охрана высочайших персон, любая неожиданность гарантированно выводит ее из строя, стоит запомнить. Ну, какова империя, такова и охрана. Все прогнило, надо менять... так что он пожал плечами и прошел к себе переодеться для визита в императорскую чайную комнату. Докладывать их императорским величествам о технических особенностях поездки — его прямая обязанность.

Личная выгородка, или по новомодному купе, то есть отрез, не поражала роскошью. Что поделать, профессиональная деформация. Большую часть жизни он провел в полевых условиях, и аскетизм стал частью натуры. Внутреннее убранство его научного фургона — вот что напоминала выгородка больше всего. С дурной роскошью императорского кабинета или чайных комнат Великих княжон и близко не сравнится. Зато у него одного под потолком — светильники дневного спектра. Император как-то заглянул вечером, привлеченный мощным потоком света из дверей, возмутился, что у него нет такого, но как возмутился, так и сдулся. Выслушал ответ, что тип свечения новый, толком не изучен и может представлять опасность в быту, а здесь проводятся натурные испытания, кивнул с затравленным видом и удалился. В натурных испытаниях, могущих представлять опасность, его императорское ничтожество принимать участие не решилось. Зато чуть не каждый вечер заявлялась младшая из Великих княжон в компании гвардейских офицеров с темой поэтических вечеров, мол, хорошее освещение бережет глаза. Ну да, бережет, и стихи в поэтических альбомах иногда встречались высококлассные. И общение с юной княжной накоротке имело свои приятные особенности.

Императорское семейство сидело за чайным столом огорченное и недовольное, официанты торопливо меняли облитую скатерть. Ага, гвардейцы тренируются. Вот еще один рывок, отдаленная ругань и скрежет тормозов. М-да, а конструкцию придется менять, винтовые зажимы тут не подходят...

Он со скрытым разочарованием оглядел венценосную семейку. И вот эти — правители? Подданные, видящие их редко и издалека, даже не подозревали, что на самом деле суровый император — мелочный, болезненно подозрительный и бесчеловечно мстительный самодур, величественная императрица — невеликого ума домашняя клуша, старшая княжна — беспринципная вздорная стерва, и даже младшая, наиболее близкая ему княжна...

— Эльджар, что происходит? — ровным голосом поинтересовалась младшая княжна.

По случаю поездки на юг она нарядилась в одежды с халифатскими мотивами, ничем иным ее шальвары, прозрачная накидка на худых плечах и повязка на лице до самых глаз не объяснялись. Мило, но... кто б ей объяснил, что так в халифате выряжались только караванные женщины из низших сословий? Песок и ветер — гадкие испытания, вот и кутались женщины в путешествиях. Впрочем, лицевой платок выгодно подчеркивал огромные темные глаза княжны, воспетые когортой придворных поэтов. Глазами она явно не в маменьку удалась. И вообще с каждым годом взросления все отчетливей становилась непохожесть княжны на родителей. Ох, потомок, по всему высшему сословию империи разбросал родовые признаки семьи Эль и до императрицы добрался! Семейный учитель, а как же. Оторвут кое-что кобелю и правильно сделают.

Он коротко поклонился княжне и объяснил причину рывков.

— Ах, тренировка, — равнодушно кивнула княжна. — Понятно.

Стрелков-Бессмертный смотрел на нее с сожалением. И она не императрица. А так бы удачно все сложилось: и родственница, и ученица потомка, и древняя кровь! Но — младшая княжна не правительница, и это не исправить. Поэты наперебой воспевали ее холодную красоту, ее отстраненное спокойствие, но вряд ли кто понимал, что это просто равнодушие. И еще в поисках чувственных переживаний княжна крепко подсела на так называемые "лекарства для настроения", попросту легкие наркотики из Южных колоний. Правительница, которая ни в чем не разбирается и не желает разбираться, да еще наркоманка — катастрофа для империи. И тем не менее она до сих пор лучший выбор, чем Гина, наследница старшей императорской ветви той самой, настоящей империи. Она все же знает придворную жизнь, она с министрами с детства знакома и получила пусть зачатки, но экономического образования. Девица из глухой северной деревни в императорском дворце просто растеряется, там ее и сожрут... А что делать, если время поджимает, если поездка императорского семейства на юг — последний шанс представить Гину правящему семейству? А там и замену провести, кровавую и жестокую, но так необходимую империи...

Императрица добродушно попеняла, что не предупредил заранее о тренировках, а император не высказался никак, только смотрел настороженно и зло. То ли приступ прошел, то ли императрица правящую ручку к затылку приложила. Это он в парадном зале императорской резиденции император, а в кругу семьи — капризное и слабовольное ничтожество. Единственное, чем занимается реально император — зорко наблюдает, чтоб кланялись низко. Не до уровня рабской традиции ползания на брюхе, завезенной из южных колоний, но максимально близко. А всеми остальными делами в семье занимается императрица, а в государстве заправляет одуревшая от безнаказанности свора чиновников. Ну, как заправляет... рвут на клочки огромное тело страны, ненасытные. Скоро от былого величия ничего не оставят. Если только он не успеет сделать свой шаг.

Гвардейцы наконец справились с тормозами, и поезд вновь неторопливо покатил к синеющей цепи гор. Императорское семейство таращилось в окно, восхищалось обширностью подвластных им земель и удобствами путешествия по железной дороге. Ну да, это не трястись в тесных каретах по булыжному покрытию, а чаще по пыли да грязи. В императорском поезде можно жить, и жить в роскоши.

— Князь, вы ведь и здесь бывали? — обронила младшая княжна. — Чем примечательны эти места? Расскажите. У вас каждый холм наверняка имеет собственную биографию.

— Это земля легенд, — серьезно сказал он. — Здесь рождалась сама история. Именно здесь, на этих самых холмах когда-то была разбита степняками армия Дансера Великого. Здесь прокатились волны халифатских завоеваний, здесь же они и были уничтожены навсегда повстанцами и северными Освободителями, вашими блистательными предками. Вон там под горами навечно запечатаны подземные города вымершего народа Арг, а в горах и доныне скрываются руины загадочного лесного государства Бессмертных. И до сих пор в Пригорье находится древнейшая на планете гостиница — "Надежда империи". В ее подскальных залах некогда проживала сама легендарная Рей-рона. В Императорском театре недавно была премьера "Легенды о принцессе", помните? "Рей-рона — птица, нам ли не знать? Она умела летать!" Это о ней.

— Надо же, все легенды родились здесь, — задумчиво сказала младшая княжна. — Получается, центр цивилизации вовсе не у нас в столице? А на вид — просто степь, речка да холмы, ничего особенного. И что, действительно летала?

Стрелков-Бессмертный с тихой печалью смотрел в окно. Проплыла и скрылась за поворотом еле заметная в траве плита с бегущей к солнцу и свету прекрасной девочкой.

— Да, — сказал он и вздохнул. — Более того, в Пригорье вас ждет встреча с девицей, которая тоже умеет летать. И она из дальних, очень дальних потомков Рей-роны.

— Тоже принцесса? — вроде как добродушно улыбнулась императрица и бросила на муженька острый взгляд. Сама великая гулеванка по молодости, в добропорядочность супруга она не верила ни капельки.

Увидите, — коротко склонил голову Стрелков-Бессмертный. — История по-прежнему рождается здесь.

— История делается в столице самой могучей державы ойкумены, то есть у нас! — агрессивно заявила старшая княжна. — Правда, папа?

Стрелков-Бессмертный еле заметно усмехнулся. Агрессивность княжны ничего не значила на самом деле. Если сейчас император скажет "нет", княжна с той же нетерпимостью бросится отстаивать новое мнение, своего у нее сроду не было. Беспринципная продажная дура. Служанка по духу своему, вовсе не императрица. Выродилась правящая ветвь, пора менять, пора!

27

Гвардейцы с красными от натуги лицами выкатили из грузового вагона большую императорскую прогулочную карету. Следом — малую прогулочную, и следом за ней еще большую резервную. Императорское семейство хорошо подготовилось для обзорной поездки по подвластным землям, благо поезд это позволял.