Противостояние

А интересно, такие случаи бывали? Чтобы какие-нибудь совсем уж ортодоксально настроенные маги пытались силой подчинить проводников, сломать их, привязаться даже больше, чем полностью? Я ничего о подобном не слышала, но это и неудивительно. Не будут маги, если такое случится, освещать столь громкое нарушение прав человека. Замнут, скорее, потихоньку, жестоко пресекая любые попытки правды просочиться в массы, и коллегу своего не накажут.

Бр-р-р. Не буду думать о неприятном. Вероятность столкнуться с такой невероятной ситуацией практически равна нулю. Хамить и наглеть в гостях не буду — все же, несмотря иногда на мое поведение, я — девочка воспитанная, но и пресмыкаться не буду. Кто знает, возможно, злобным монстрам, засевшим сейчас в поместье, подальше от духоты летней столицы, самостоятельность и свобода мысли даже понравятся.

Приняв такое довольно расплывчатое, но все же успокаивающее решение, встала с постели, решив осмотреться. Полка с книгами над столом меня заинтересовала. Гостевая комната — она же ведь нейтральная. Интересно, какую литературу подобрали хозяева для визитеров?

До полки дойти не успела — меня отвлекли звуки с улицы. Видимо, защита на окнах стояла магическая — кроме едва различимого бурчания, я ничего не услышала, и это показалось мне интересным. Встала коленями на диванчик, приоткрыла ставню — и крики ворвались в комнату. Мне всегда казалось, что жизнь в богатых кварталах должна быть степенной, размеренной, в какой-то степени сонной. По крайней мере, так всегда писалось в романах. На деле же реальность порадовала очередным разрушением иллюзии.

По мощеной дороге с грохотом катились кареты. Не друг за другом, но с интервалом в минуту-полторы какой-нибудь экипаж обязательно стучал колесами по брусчатке. Причем не всегда в нем сидели леди и лорды — любопытствующих в наемных колясках тоже хватало. В тот момент, как я выглянула, у ворот через дом как раз ругались два кучера: один лихо гнал по дороге, торопясь отвезти хозяев куда-то, второй пытался повернуть во двор, привезя хозяев откуда-то. Как я поняла, они все же сумели разъехаться в последний момент, а теперь просто отводили душу. Лорды, выглядывая из окошек, тоже выясняли отношения — но куда более тихо и высокопарно. Прогуливающиеся по тротуарам зрители останавливались, с интересом наблюдая за развернувшимся действом. Торопливо шагали мимо только слуги, но и они с любопытством косились на загородившие дорогу экипажи, прижимая к себе коробки и корзины и чудом не спотыкаясь. К месту несостоявшейся аварии приближался уже третий возможный участок — открытая двухместная коляска, в которой сидели молодой человек со спутницей, закрывавшейся зонтиком от солнца. Ругающиеся лорды, похоже, решили, что новый виток скандала им ни к чему, и, рявкнув на кучеров, скрылись за занавесками. Слуги же, наоборот, были не против привлечь еще участника, но ослушаться не посмели, нехотя заползая на козлы и с раздражающей медлительностью перебирая вожжи, тронули лошадей с места. Любопытствующие зеваки разных сословий тоже начали расползаться, а я с каким-то недоумением выпрямилась. Как на рынке, честное слово. И это квартал богачей и аристократов? Неудивительно, что на окнах стоит магическая защита от шума.

Наблюдение за улицей оказалось делом малозанятным. Скандалы меня не интересовали, а чинно прогуливающиеся парочки со шныряющими между ними торговками наводили скуку. От звонких криков 'Цветы! Розы для прекрасной леди!' или 'Сладкие крендельки! Леденцы на палочке! Покупайте, покупайте!' быстро разболелась голова, и я, поморщившись, закрыла окно. О таком в книгах не упоминалось, и, наверное, к лучшему. Разочарование приходит быстро, а очарование слетает еще быстрее. Подъехав, мы, видимо, попали в ту редкую спокойную минутку, когда никто не кричал, не ссорился, не грохотал огромными колесами по булыжнику дороги. Потому что не услышать такого гвалта было невозможно.

Тогда чем же еще заняться? До ужина полтора часа. Взгляд снова метнулся к книжной полке. Что ж, все-таки проверим, чем она может меня порадовать. Хм... набор достаточно нейтральный, средней скучности. Больше половины из этого я читала, обновлять знакомство не желала, а начинать что-то такое же унылое не хотела. Может быть, найдутся пластины?..

В тот же миг одернула мечтания. Такие вещи в гостевых комнатах не хранятся. К таким развлечениям доступ дает хозяин. Но идти к Ники казалось ниже моего достоинства.

Моей гордости хватило на двадцать страниц 'Королевского двора Эттана Пятого', в котором описывалась жизнь короля и придворных. Вопреки ожиданиям — балы, интриги, прекрасные поэмы, — книга содержала в себе действительно подробнейшее описание ежедневной жизни, вплоть до того, сколько времени дамы тратили на примерку у того или иного портного. Это не художественная литература, а справочник какой-то, ни для кого, кроме сумасшедших историков, не представляющий никакой ценности. Закрыв книгу, на обложке которой был запечатлён Его Величество, как раз-таки присутствующий на балу и со скукой во взгляде взирающий на гостей, отложила ее в угол диванчика. Побарабанила пальцами по подлокотнику, посомневалась, поругала себя за собственную слабость и невозможность справиться со скукой — и пошла к двери.

Когда я выходила из комнаты Ники, за дверью стояла служанка — видимо, она ожидала возможности забрать поднос из комнаты молодого мага, а ей поручили сопровождать меня. Но догадалась я об этом только что, когда, выглянув в коридор, никого там не обнаружила. Действительно, не будут же слуги все время ожидать под дверью. Для их вызова, вроде бы, должны быть какие-то шнуры или колокольчики. Осмотрела комнату, ничего подобного не обнаружила и решилась все-таки выйти самостоятельно. Где располагалась комната Ники, я помнила, и без сопровождения дошла бы прекрасно. Другое дело, что это не совсем прилично — так разгуливать по чужому дому. Но — не стоять же мне вечность в ожидании пробегающей горничной.

На стук в дверь Николас отозвался через полминуты: слегка взъерошенный, переодевшийся в более удобную домашнюю одежду, совсем не похожий на жестокого угнетателя проводников. Да и на аристократа, какими их представляют обычные горожане, он походил сейчас, в родном доме, гораздо меньше, чем в той же Академии. Странная метаморфоза. Даже — немного пугающая. Такого Николаса Ренвуда я не знала.

— Кэм? В чем дело?

Привычно чуть поморщившись от того, как он меня назвал, спросила:

— У вас есть пластины-кристаллы с какими-нибудь представлениями? Хотя... да, глупость спросила. Есть, конечно. — Я мотнула головой, словно пытаясь отогнать эту самую витавшую в воздухе глупость, и попробовала снова: — Могу я посмотреть что-нибудь?

— Хм... — Ники на секунду запнулся, пытаясь уследить за моими мыслями. — Да, есть. Да, можешь. Интересует что-то конкретное?

Растерянно улыбнулась:

— Ничего конкретного. У нас дома были записи только из нашего театра, с другими я незнакома. Так что любая пластина подойдет. Хотя что-нибудь смешное, с хорошим настроением, было бы предпочтительней.

— Ясно. Пойдем.

Ники вышел в коридор, чуть оттеснив меня в сторону, чтобы пойти первым. Послушно потопала за ним. Ситуация какая-то... нереальная. У обычных людей редко происходят ссоры, у нас же — нормальные разговоры, и я каждый раз этому удивляюсь. И подсознательно жду, что в каждую секунду все это может превратиться в очередное выяснение отношений. Когда будет следующее? При выборе представления? За ужином? Или — если повезет — на следующий день?

Далеко мы не ушли. Сначала Ники заглянул в кабинет отца, достал из шкафа шкатулку с пластинами, потом жестом предложил спуститься вниз по лестнице, утянув в одну из гостиных. К моему облегчению, яркими ядовитыми расцветками она не блистала: наоборот, отличалась темными приглушенными тонами и странно расставленной мебелью. Половина комнаты была вообще пустой — ни столика, ни картины на стене, другая же напоминала партер домашнего театра своими в шахматном порядке стоящими диванчиками и креслами. А ведь действительно! У них есть целая комната, отведенная под такое редкое развлечение, как просмотр записанных на пластины представлений? Да уж, впечатление Ренвуды производить любят и умеют.

— Выбирай место, — велел Ники, — усаживайся, выбирай спектакль. Я пока активирую проявитель.

Я послушно уселась в кресло в первом ряду и поставила на колени шкатулку. В ней были десятки пластин! Полсотни, не меньше. У нас в Тарлене общее количество, наверное, меньше будет, да и те давно уже пересмотрены множество раз — жители города никогда не отказывали в любезности и с удовольствием делились своими сокровищами, если получали в обмен другую пластину. Записей спектакля 'Цветы дома Эстервильд' было целых три — из разных городов и театров с разными составами. И все были невероятно интересными; Фран рыдала на всех трех. В этой шкатулке он тоже был — аккуратно подписанная пластинка от лучшего театра Дариона, Королевского театра под покровительством Ее Величества. Мелькнула мысль посмотреть и сравнить, но я отказалась от этой идеи — другие пластинки соблазняли новым и неизведанным.

Оставила раздел с трагедиями, равнодушно скользнула кончиками пальцев по краям кристаллов с музыкальными спектаклями — и предвкушающе улыбнулась, добравшись до комедийных постановок. Осторожно перебирала пластины, выискивая знакомые названия. За год учебы в театре я ни разу не была, но иногда краем уха слышала, как то или иное представление обсуждалось в Академии. Неделю назад или чуть раньше в столовой две девушки договаривались о том, что после экзаменов обязательно сходят на 'Придворных обманщиц' — спектакль о милых и хитрых близняшках, всколыхнувших сонную жизнь элентвейского двора. Выдумка от первого до последнего слова — в строгой Элентвее, да еще под носом у короля, интриги, авантюры и курьезы невозможны в принципе, но из-за этого спектакль пользовался еще большим успехом. Было бы просто чудесно, если бы он был в этой шкатулке.

Нашла! Мм, замечательно. Осторожно вытянула тонкую янтарно-теплую пластинку и протянула Ники:

— Вот эту.

Маг поднялся с корточек и прошел ко мне. Посмотрел на название, хмыкнул и вернулся к середине пустующего пространства. Я отложила шкатулку и заинтересованно потянулась следом. Какой проявитель у него дома? У нас был маленький, переносной, с зарядом на пять спектаклей. Мы уговорили папу купить его лет семь или восемь назад, да и то с трудом: проявитель — удовольствие дорогое и не всем доступное. Наш — длинный, плоский, похожий на футляр для меча; для переноски это не очень удобно. Он открывался, в него укладывалась нужная пластинка, проявитель закрывался, задавались параметры (высота/ширина/глубина изображения и громкость), вставлялся ключ-активатор — и над проявителем вырастала иллюзия. Поставить его можно было на любую поверхность — в этом плюс. Ноги актеров и часть декорация периодически 'обрезались' корпусом самого проявителя — это минус. А если у Ренвудов специальная комната отведена под свой собственный зал для просмотра — у них должно быть что-то невероятное.

Так оно и было: проявитель был спрятан под полом, наружу выглядывала только панель для ввода параметров и прозрачная квадратная пластина в две ладони шириной. Отверстия для ключа-активатора я не заметила... И тут же хлопнула себя по лбу. Это нам, обычным людям, нужен был волшебный ключ, питающий проявитель магией. А в этом доме живут выпускники и студенты Академии, которым достаточно просто щелчка пальцами для того, чтобы активировать запись. Ники спрятал кристалл под панель, пробежался по ней пальцами — и за руку потянул обратно в 'зрительский зал'. Едва мы переступили какую-то невидимую черту, пространство за спинами ожило, и я немедленно обернулась, чуть не споткнувшись. Пустая часть комнаты исчезла, отгороженная плотным, выглядящим абсолютно реальным занавесом, который под тихую задорную музыку расползался в стороны. На двухместный диванчик я буквально упала, следя за проявляющимися на сцене декорациями. Сад второй половины лета: пышные лилейные поляны своим многоцветьем завораживали и рассеивали внимание, не сразу позволяя заметить двух девушек, сидящих в укромном уголочке на скамейке. Кудрявые шатенки, похожие друг на друга как отражения — даже платья были одинаковыми. Они сидели рядышком, склонившись друг к другу, и о чем-то шептались. И вдруг одна воскликнула:

— Все получится, спорим?

И с этого момента я потерялась. Окружающий мир просто перестал существовать, отпустил, позволив с головой окунуться в великолепнейшее представление: в меру смешное, в меру сатирическое, в меру романтическое. В Элентвее, конечно же, такого представить было невозможно: авторы проводили четкую параллель с нашим двором, поменяв место действия только ради приличий. Ибо нельзя выставлять высший свет нашего королевства таким глупым, что его могут несколько месяцев водить за нос две девчонки. Ко двору прибыла якобы дальняя родственница какой-то пожилой бывшей фрейлины покойной королевы-матери, о которой помнила разве что няня короля, но все мгновенно уверились, что про прекрасную скольки-то там 'юродную' племянницу знали всегда. И никто не догадывался, что красавица на самом деле не одна, да и к аристократии отношение имеет довольно отдаленное, и целью она себе поставила не осчастливить кого-нибудь приданным в виде богатого поместья и хорошего годового дохода, а посмеяться над теми, кто относится к 'голубой крови'. Магов, конечно, интриганки не тронули, что было несколько печально, но в дураках оставили достаточное количество лордов и даже леди, чтобы быть полностью удовлетворенной спектаклем.

Я действительно забыла, что смотрю всего лишь запись спектакля — я вместе с героинями присутствовала во дворце, наслаждаясь балом, насмешливо улыбалась, выслушивая очередное льстивое признание в любви, стоя под увитой розами аркой, затихала, затаившись на своем диванчике, когда близняшки выбирали следующую жертву и разрабатывали план. Мягко прикоснувшийся к плечу Ники, напомнивший, что ужин готов, напугал меня до полуобморочного состояния: 'мы' с девушками как раз сидели в дальнем углу старого парка, смакуя воспоминания о прошедшем маскараде, и кто-то чужой, вторгшийся в атмосферу уединенности и секретности, пугал не меньше, чем если бы в этот момент действительно за девушками появился глава Тайной Канцелярии с отрядом своих псов.

— Ники! — возмущенно воскликнула я, подскакивая на диване и нервно к нему оборачиваясь.

— Извини, не хотел пугать, — покаялся маг, не потрудившись скрыть насмешливую улыбку. Его спектакль так не захватил, он четко разграничивал представление и реальность, и мысли имел наверняка куда более приземленные: о еде, о забавном проводнике, полностью прогрузившемся в придуманную историю, о том, что такого при дворе быть не может — ведь не все аристократы поголовно идиоты. Потому и оторвался без труда от просмотра постановки ради долгожданного ужина. — Идем?

Я оглянулась на близняшек, но иллюзия замерла в тот момент, когда я отвлеклась на Николаса. Наверняка он остановил. Поколебавшись несколько секунд, согласно кивнула: