Лилипуты и короны 1.Акзакс торобоан

— Ты..., ты обманщик, глупец, да они восстанут, когда узнают о твоих планах, ведь они то присоединились к тебе для защиты родины от захватчиков, а не что бы самим стать такими же!— воскликнула Лидия.

— Ах, оставь эти детские мысли и суждения, тебе уже 23!— усмехнулся Колоксай.— Ха, ха, ха! Думаешь, среди присоединившихся излишек идейных? Ха, да, будут те, кто взбрыкнут и их... накажут, остальные..., скажем так, большая часть будет из молодежи, бродяг и бедняков, почтенные люди, как всегда, будут думать о семье, выгоде, опасности погибнуть на войне и... просто и не купятся на мой призыв! А беднякам и бродягам, да юнцам, все равно с кем воевать, лишь бы кормили, поили, платили и славы и уважения подкинули!

— Хрррр, подлая песчаная змея, так обмануть мои чувства!— выпалила Лидия и выскочила из кабинета супруга.

— Зато не безмозглая курица!— хмыкнул Колоксай ей вслед, отпивая из кубка...

Меж тем, на далеком востоке, в царстве Вао закипели нешуточные страсти. Захват самого северного города неизвестно как попавшей в пустыню и кому подчиняющейся армией, да еще в разгар конфликтов с соседями, разозлил и напугал правящую верхушку. Беженцы из города Мен были слишком напуганы и непоследовательны в своих речах: кто то говорил, что город захватили мятежники и преступники, кто то говорил об армии Икхрома и их наемников, кто то о варварах-кочевниках, были и те, кто утверждал, что город захватили болотные жители, ха, но как же тогда последние тогда могли попасть!? Власть не любит пугаться и еще больше не любит сомневаться и когда сомневаются в ее священных правах, потому, наместникам сидящим в городах Асимения лоуфус (Ασημένια λόφους— 银山— Яиншан— серебряные холмы) и Товремайс (Το βουνό ηρεμίας или 山的宁静— Сан де нингджунг— Гора спокойствия) и приславшим послания с дурными вестями, были направлены ответные послания с требованием собрать свободные войска и ополчения и передать их в подчинение отозванному с фронта полководцу Дунь Чжо, прославившемуся и как умелый воин и как талантливый стратег. Волей царя и совета благороднейших, его потрепанная в боях, но и закалившаяся как клинок, армия получала серьезное пополнение в этих городах, однако, сам полководец был недоволен этим назначением, так как был близок к тому, что бы прославить свое имя еще больше.

— Арх, эти глупые старики, из за их козней и стремления продвинуть собственных тупых отпрысков все мои старания пойдут прахом!— Дунь Чжо со злостью пнул низкий походный столик, инкрустированный серебром.— Этот горный городок, этот старый и неприступный Спилаио (Το σπήλαιο или古代洞穴— Гудаи доунгхуе— Пещеры древних) уже готов был пасть к моим ногам, принести мне заслуженную славу и право требовать управление им в награду, но нет, эти старые... посмели послать меня на север— усмирять диких кочевников и городских оборванцев!— неистовствовал высокий и широкоплечий, по меркам киданьцев, Чжо, круша обстановку собственного военного шатра и топча бумаги, отчего золотые кольца в его ушах блестели, отражая свет фонарей, висящих на опорных столбах. — Ненавижу, ненавижу тупые приказы и тупых начальников! Аррррхх! Хотите, что бы я усмирил бунт или еще непонятно что, хорошо, я усмирю, так усмирю, что тот проклятый городишко придется заново отстраивать и заселять! А потом, я пойду на столицу, за своей наградой!— оскалился он, поправляя алый халат.— Эй, сяо Энлей, передай всем мой приказ: 'Выдвигаемся завтра с первыми лучами солнца на восток, в Сан де нингджунг (Товремайс)!'— не оборачиваясь, приказал он жмущемуся ко входу помощнику.

— Слушаюсь, господин!— пискнул тощий подросток в белом халате и выскочил из шатра...

Наместник Товремайса Гунсунь Цзань, низкорослый, полноватый и лысоватый киданец с длинной, редкой, седой бородой и хитрыми бегающими газками на плоском как сковорода лице, радушно встретил героя войны, ведь тот своими успехами в боях с Дунпаем избавил старого чиновника от необходимости писать отчеты о потерях в налогах, вызванных разорением, чинимых вторгшимися военными и разбойниками из Дунпая. Полководец надежно сковал вражеские силы, поставив мощный заслон на границе и теперь у жадных крестьян не было и шанса отговориться от налогов разорением и... их имущество исправно изымалось в счет погашения долгов по налогам, как и их свобода, а ведь с каждого такого дела он получал свою законную долю...

Наместник Гунсунь передал под командование Чжо две тысячи воинов и семнадцать тысяч 'добровольцев'— ополченцев из семей должников, чьи родичи фактически были заложниками наместника и его мытарей. Естественно, выучка, снаряжение и боевой дух таких воинов был низок, но это мало смущало обоих благородных господ, рассматривающих потери ополченцев на полях боев хоть в полном составе как приемлемые и даже полезные для государства, подобно лечебному кровопусканию, и потому, семнадцать тысяч голодных оборванцев, вооруженных дешевыми бамбуковыми копьями с бронзовыми наконечниками и короткими бронзовыми мечами и палками оббитыми медными пластинами, защищенные лишь тканевой и, редкие счастливцы, кожаной броней, окруженные опытными воинами, дабы не разбежались и не грабили жителей собственной страны, пылили по дороге в сторону другого крупного города. Река людей, чьи головы защищали лишь плетеные из тростника и прутьев широкополые конусы киданьских шляп, усиленных чем придется, текла через холмистые и поросшие лесом предгорья, порождая смесь противоречивых чувств у многострадального населения страны уже многие столетия воюющей с соседними государствами, ранее такими же провинциями крупной империи, канувший в лету по вине делящих власть родов. Привычные к многочисленным войнам, в том числе и внутренним, люди старались припрятать ценности и женщин с детьми, отчего, местность вдоль тракта немного опустела. Исчезновение людей привело к исчезновению и значительной доли запасов продуктов и возможности закупить их, потому, нормальное питание для новых солдат смогли организовать лишь в городе Асимения лоуфус (Ασημένια λόφους), или, как его именовали сами киданьцы, Яиншан, что с их языка переводилось как— Серебряные холмы. Город Яиншан находился в месте слияния двух рек (на восточном берегу) реки Вореиа фугас (Βόρεια φυγάς— северный (он же восточный) рукав реки Фугас— 北部逃犯 Беиду Та о— фан) и Асименио фиби (Ασημένιο φίδι или 银蛇 Уиншуе -Серебряной змейки), отчего, город и земли вокруг него были отделены от окружающего их агрессивного мира водой и горами, образуя своеобразный полуостров. Серебряная же и являлась естественной северо-восточной границей царства, отделяя ее от царства Шо (Σο). Таким образом, задачей крепостных стен города являлась защита не только транзитного торгового пути между царствами и обоих древних мостов через реки, но и защита границ царства, что приводило к необходимости содержать большой и хорошо обученный гарнизон, впрочем, удачное расположение города на северном торговом пути давало серьезную прибыль как правителю города (в виде налогов и пошлин), так и самим жителям, занятых ремеслами, торговлей и обслуживанием торговых гостей и простых путников.

Армию не пустили в город, на посту охраны моста через Вореиа фугас их встретил десяток конных воинов, возглавляемых седоусым воином в дорогих пластинчатых доспехах.

— Приветствую славных защитников царства!— подняв правую руку к небу, важно сказал дворянин.— Кто ведет славное воинство через наши земли?— спросил он.

— Эта армия находиться под моим командованием!— выехал вперед Дунь Чжо, придерживая древко своего копья.— Я Дунь Чжо, известный так же как Черный ворон Вао!— тряхнув черной гривой волос, собранных в косу, важно произнес он.

— А, значит, это Вас ждет мой господин, что же, для меня честь сопроводить столь именитого мужа во дворец досточтимого наместника Чжан Фея!— воскликнул радостно воин.— Я Лю Бай, известный так же как...Клещ!

— Ха, тот самый, герой прошлой войны с Шо?— воскликнул Чжо.

— Пф, подумаешь, геройство, гонять чужаков по родным горам не такое уж и необычнее дело, просто я был тогда молод и упрямее большинства...— смущенно отмахнулся Лю Бай.

— Надеюсь, услышать истории о той войне из уст столь прославленного воина и мага!— сказал Чжо, подъезжая ближе.

— Что же, после того, как гостеприимный и досточтимый Чжан Фей отпустит Вас, буду рад принять у себя и распить с не менее известным воином одну, другую бутылочку!— подмигнул Лю Бай, приглаживая длинные усы.

— Почту за высшую честь и благодать Богов!— с поклоном ответил Чжо.

— Кхем, что же, прошу за мной, досточтимый Дунь Чжо.— поклонившись в ответ, сказал Лю Бай и, развернув коня, добавил.— Войско оставьте на этом берегу, досточтимый Чжан Фей распорядился подготовить временный лагерь в том лесочке, дабы не смущать и не стеснять простолюдинов и гостей города такой большой вооруженной толпой... воинов...

— Да направят Боги мудрого и заботливого Чжан Фея тропой благостей!— благодарно поклонившись, произнес Дунь Чжо.— Хе Дзинь, берешь командование на себя, размести людей, выставь караулы, в общем, как обычно ты это делаешь, друг!— обратился он к плотно сбитому, одноглазому воину с седой бородой и длинными усами и в чешуйчатом доспехе.

— Слушаюсь!— прохрипел Хе Дзинь

— Что же, следуете за мной!— махнул рукой Лю Бай и отряд возглавляемой им стражи и несколько гостей направились в сторону города, звеня подковами по древним плитам дороги и моста, вечно находящихся под прицелом нависающих над ними стен столь же древнего города. Армия же осталась на западном берегу, в любезно предоставленных городскими властями... шалашах из камыша, огороженных ветками колючего кустарника, недостатка в воде не было, а мешки дешевого риса, яблок и рыбы должны были утолить голод воинов. Командование же наслаждалось более изысканными яствами во дворце наместника, впрочем, когда и где было иначе!?

Несколько часов спустя, Дворец наместника, чайный домик в саду.

Наместник Чжан Фей был очень похож на своего коллегу из Товремайса, однако, в нем чувствовалась военная жилка, он, будучи выходцем из потомственных воинов, сам участвовал в большинстве военных стычек на границе, именно через армию, свои подвиги на войне, и заслуживший столь ответственный пост, а не сделав чиновничью карьеру при дворе, как Гуньсунь Дзянь. Именно воинский опыт и не позволил быть ему щедрым при выделении людей и припасов уважаемому полководцу.

— Пойми, досточтимый Дунь Чжо, мой город находиться на границе нашего царства, через него проходит торговая вена государства, нет— всего континента, а стены, возвышающиеся над обоими мостами— лакомая добыча для любого правителя! Каждый воин, каждая крошка отданная тебе на усмирение дикарей и примкнувших к ним мятежников это ослабление моего города, моего гарнизона! Именно через мой город хлынула толпа беглецов и рассказанные ими новости были столь противоречивы и ужасны, что я не могу подвергать вверенные мне земли опасности, ослабляя их защиту.— размеренно говорил располневший и постаревший воин, удобнее устраиваясь на мягких подушках

— При всем уважении, досточтимый, но я не могу уяснить всю мудрость Вашего решения, чем сильнее будет посланная на север армия, тем быстрее, успешнее будет победа и разгром врагов царства, да и дорога на север одна!— с поклоном, отвечал сидящий напротив Дунь Чжо.

— Именно поэтому, мои воины перекрыли ее и никого не пропускают ни туда, ни оттуда!— ответил наместник, отхлебывая парящий напиток.— Я выделю тебе для штурма города немного старой осадной техники и мастеров, две тысячи лучников и пять тысяч всякого сброда, что пригодиться для земляных работ и смазки вражеских клинков, да простых припасов в дорогу на них, где то на месяца два, но большего не проси! Кхем, по секрету скажу, что в Шо и Вей снова неспокойно и еще неизвестно, против кого начнется война, но что она вскоре будет, тут и к гадалкам не ходи!

— Хм, значит, Ваша армия будет стоять на границах..., что же, и такая помощь для меня неоценима...— поклонился Дунь Чжо.-... Ваша мудрость и осторожность достойна уважения!

— Ах, оставь этот стиль, достойный Дунь Чжо, придворным ползунам и официальным заседаниям, давай выпьем и поговорим по-свойски, как воин с воином!— усмехаясь, воскликнул наместник.— Тут нет никого, кто бы нуждался в соблюдении этих правил!— обвел он рукой пустое помещение.

— Благодарю за оказанную честь!— вновь поклонился Дунь Чжо.— Удалось выяснить хоть что то про врага, захватившего Мен?

— Нет, беглецы слишком трусливы и тупы, как и все простолюдины...— фыркнув, отмахнулся хозяин.— Рекомендую быть осторожным в этом походе, юноша, вполне возможно, что за дерзким нападением стоит кто то из соседей и город уже охраняют силы Дунпая, Шо или Вей, хах, или всех разом!

— Думаете, такое возможно?— удивился Чжо.

— Нет в этом безумном мире ничего невозможного, ради возможности обогатится и ослабить общего врага в короткий срок способно сподвигнуть закоренелых недругов, особенно, если они рассчитывают подставить и одолеть потом и временных союзников...— глубокомысленно изрек наместник, почесав свой чуть загнутый к низу нос.

— Хм, в таком ключе если смотреть..., то захват нашего северного города неизвестными, в то время, когда северный город Дунпая почти взят на копье... весьма... своевременен..., почти победившую армию приходиться отзывать и бросать на новое направление, вернув все захваченное без боя! Арххх, проклятье, как же это...!— досадливо поморщившись, прорычал Дунь Чжо и ударил себя по коленям.— Но, это же значит..., что у врага не только есть союзники, или резервные силы, но еще и влиятельные осведомители и предатели среди советников нашего царства!

— Да, именно поэтому, я предпочел оставаться в этом городе, на этой должности, а не ошиваться при дворе, тут хоть от меня больше пользы!— приглаживая бороду и улыбаясь, сказал Чжан Фей.— Как и Клещ...

Жилище, как и угощение, по сравнению с резиденцией наместника, у Лю Бая было весьма скромным, однако это не умаляло чести самого приглашения.

— Ваш чай великолепен, досточтимый, моя искренняя похвала хозяйке и хозяину!— довольно причмокивая, сказал гость.

— Охо, охо, Вы мне льстите, это все местные листья, однако, признаю, тут очень удачная почва и влажность!— польщено отозвался Лю Бай за обоих. Его полноватая супруга лишь смущенно поклонилась.

— Одно дело собрать урожай и совершенно другое— его приготовить, согласитесь, даже лучшее можно испортить неумелыми действиями!— улыбнулся гость.

— Согласен, именно поэтому, я вдвойне рад Вашему визиту, да и нашей встречи в целом...— усмехнувшись, ответил Лю Бай.