С командного пункта Корпуса морской пехоты появился посыльный. Командир роты «Чарли» хотел перекинуться с нами парой слов, если я буду свободен. Мне стало интересно, в чем дело. Я направился к командному пункту. Когда я добрался туда, он одарил меня долгим, пронизывающим взглядом, в котором было благоговение, смешанное с недоверием. Поскольку он был американцем, он снова предложил мне сварить кофе, прежде чем перейти к делу.

— Мы только что получили данные от разведывательного полета по тем координатам, которые вы нам дали, на север по трассе №7, — начал он. — Вы, ребята, абсолютно правы: там, впереди, куча иракских позиций. Но экипаж самолета говорит, что многие из этих иракских подразделений были разбиты вдребезги.

Он сделал паузу.

— Какого черта вы, ребята, там делали?

Я мгновение смотрел на него. Я не был уверен, что сказать. Правда звучала бы настолько абсурдно, настолько притянуто за уши. Мы боролись за свои жизни. Мы думали, что все мы умрем. Каким-то образом, несмотря ни на что, мы справились с этим. Правда просто не сходилась, поэтому я промолчал.

— Я понял. Да. — Он кивнул мне и подмигнул. — Только то, что нужно знать, верно? Не волнуйтесь.

Я видел, как его глаза изучали мои бои в поисках какого-нибудь указания на звание или хотя бы на подразделение, из которого мы были родом. Конечно, такового не было.

— Капитан, — подсказал я так любезно, как только мог. — Дэвид. Капитан Следопытов

— Капитан, Дейв, Следопыты, я хочу, чтобы вы знали это, — объявил он несколько официально. — Благодаря вашим разведданным мы получили информацию для нанесении авиаударов по всем координатам, которые вы нам предоставили. На всем протяжении трассы №7 будут работать американские истребители F15, боевые вертолеты «Кобра», штурмовики A10 и другие боевые самолеты, которые будут серьезно поливать эти позиции как из шланга. И, капитан, мы должны поблагодарить вас, ребята, за это. У-у-у-йя!

Я и раньше проводил много времени с типами из Корпуса морской пехоты США и привык к их «у-у-у-йя». Для нас это может показаться странным, но это был их эквивалент «Да, сэр!». Мы еще немного поболтали, и майор продолжал подчеркивать, какую ценную информацию мы им предоставили. Если бы не мы, он полагал, что его войска продвинулись бы прямо к этим скрытым иракским позициям и к их пушкам.

Затем он сказал мне вот что:

— Вы знаете, капитан, у меня есть трупы из роты «Чарли», которые нам еще предстоит найти. Этим утром мы возвращаемся по Аллее засад, а затем направляемся на восток, в район болот, чтобы забрать машины и поискать наших погибших. Потому что мы никого не оставляем позади, ты же знаешь.

— Да, это важно. Так же как и мы.

— А теперь, ребята, я хочу попросить вас об одолжении, Следопыты.

Он сделал паузу.

— Капитан, как вы думаете, ребята, вы могли бы обеспечить вооруженный эскорт, когда мы будем выполнять эту миссию по поиску, и, может быть, сможете как-то прикрыть моих ребят?

Мне показалось, что это была несколько безумная просьба. У нас было три «Лендровера» с открытым верхом и без брони, которые были расстреляны к черту. Его люди действовали на тяжелобронированных боевых машинах пехоты «Брэдли», каждая из которых имела 25-мм пушку M242. Для нас было бы немного сложно обеспечить им какое-нибудь прикрытие. Но я сказал ему, что мы сделаем все, что в наших силах, хотя, скорее всего, в любой момент нас перебросят на другую миссию.

Мы попрощались, и в течение пары часов мы с ребятами занимались оценкой повреждений и проверкой машин, готовясь к отъезду. Наша позиция продолжала подвергаться спорадическому, но неточному обстрелу, но мы не обращали на это особого внимания. Мы оставили разбираться с этим морским пехотинцам.

В какой-то момент по дороге к нам навстречу с грохотом проехал желтый мусоровоз. Он остановился на приличном расстоянии, и пара парней с длинными сальными волосами высунулись из окна и разрядили АК-47 в нашу сторону. Все это было немного смехотворно по сравнению со смертельным прорывом из Калат-Сикара, и мы не придали этому слишком большого значения.

Грузовик снова тронулся с места и набирал скорость, пока не помчался в сторону позиций США на передовой. Одна из «Брэдли» дала очередь и разнесла грузовик на куски из своей пушки М242. Было только правильно, что они по нему врезали. Он вполне мог быть начинен взрывчаткой, поскольку эти иракские боевики выполняли задание смертника.

В 01.00 мы получили ответ из штаб-квартиры Следопытов на наше текстовое сообщение. Нам было приказано вернуться на базу. Дез провел все утро, подправляя, разговаривая и латая Пинки, а другие ребята помогали, чем могли. Пока мы не торопились, он рассчитывал, что они благополучно доберутся до базы.

В 01.30 мы выехали, направляясь обратно в Насирию и по Аллее засад. Когда мы это делали, в противоположном направлении двигался длинный поток машин Корпуса морской пехоты США. Я предположил, что они готовились к большому наступлению на север. Мы увидели, как вперед выдвинулось штабное подразделение полковой боевой группы 2 (RCT-2) — те же ребята, с которыми мы разговаривали перед первым въездом в Насирию. Мы остановились, чтобы поговорить с их оперативным офицером.

Он одарил нас ослепительной улыбкой и сердечно поблагодарил. Информация, которую мы предоставили, была динамитом, сказал он нам. Она использовалась для обнаружения, обездвиживания и разгрома иракских позиций на всем протяжении трассы №7 к северу от их линии фронта. К тому времени, как мы добрались до южной окраины Насирии, мы начали немного расслабляться и получать удовольствие от поездки. Эта территория принадлежала Корпусу морской пехоты США, и на многие километры в любом направлении вряд ли мог находиться враг.

Стив повернулся ко мне и прокричал комментарий с наигранным американским акцентом:

— Знаешь что, приятель, через несколько недель мы будем на Ли-цес-тер Сквер, встречать любовь всей нашей жизни в «Шедоу Лаунж».

— Приятель, я никогда так сильно не нуждался в Смадже в его костюме Элвиса, как сейчас! — крикнул я ему в ответ. — Черт возьми, я даже собираюсь, на хрен, спеть…

Мы все трое смеялись.

Когда мы ехали на юг по трассе №8, я обнаружил, что у меня в голове крутятся слова из песни «Гроув Армада» «Hands of Time». Это классный, сочный трек, который как бы воплотил мои эмоции прямо сейчас. Я испытывал чистую, тотальную радость от того, что я жив, и от того, что пережил непереживаемое.

Плюс было кое-что еще. Возможно, мы и не достигли цели миссии, аэродрома Калат-Сикар, но без предупреждения попали под шквал вражеского огня, и в итоге нам пришлось вести разведку боем примерно на 200 километрах территории противника. При этом мы обнаружили то, что составляло две иракские дивизии, спрятанные в пустыне к северу от Насирии. Мы внесли свой вклад, чтобы поколотить их, и теперь американская авиация собиралась нанести им сокрушительный удар.

Морские пехотинцы США теперь знали, что их ждет впереди, и они были предупреждены координатами каждой позиции. Так что, хотя мы, возможно, и провалили нашу миссию, я считал, что мы сделали там что-то довольно экстраординарное. Мне нравился американский народ и его вооруженные силы. Я тренировался бок о бок с ними и служил бок о бок с ними, и меня согревал их щедрый, открытый дух. Я был благодарен за то, что мы помогли не дать выбить из них все дерьмо некоторым из этих молодых морских пехотинцев США, когда они продвигались к северу от Насирии.

Мы смогли добавить нечто неисчислимо ценное к их военным усилиям — сверхточные разведданные. К тому же я видел, насколько мы подняли их моральный дух, просто находясь там. Они получили мать всех избиений в Насирии. Им надрали задницы, а головы опустили. Они зализывали свои раны, когда внезапно из темноты появилась куча сумасшедших. Мы были там, далеко впереди, принимая бой с врагом. «Ууу-йя!» как говорят в Корпусе.

Пока мы мчались на юг, припев песни «Гроув Армада» «Hands of Time» продолжал звучать у меня в голове. Текст песни говорит о невозможности повернуть время вспять. Что ж, я ни о чем не жалел. Это была хорошая миссия. Может быть, не та, к которой мы стремились, но все равно это миссия всей нашей жизни. Как заместитель командира Следопытов, я гордился тем, чего мы достигли. И я был рад, что каждый человек в моем патруле вернулся домой живым. Я бы не хотел поворачивать время вспять, даже если бы это было в моей власти.

Было 22.00, и к тому времени, когда мы вернулись в штаб Следопытов, наступила кромешная тьма. Мы почти не спали несколько ночей и несколько часов подряд были в пути, сражаясь за свою жизнь. Мы были полностью и бесповоротно вымотаны. Мы быстро, но сердечно попрощались с тремя ребятами из инженерной разведки, а затем улеглись спать, где смогли, на твердом песке.

Засыпая, я думал о тех парнях-инженерах-разведчиках, которые были с нами. В этой миссии у них были козыри. Был инцидент с заменой шин, который задал плохой тон на старте, но они с лихвой компенсировали это в пылу битвы. Их машина выглядела такой же разбитой, как и наши, и когда полетели пули, они выложились как могли. Я был абсолютно уверен, что мощь огня, который они обрушили из своих пулеметов, привела к победе в бою и помогла нам прорваться в смертельной гонке из Калат-Сикара. Было хорошо, что они были с нами.

Я спал сном мертвеца. На следующее утро после подъема и чая вокруг собрались парни из других патрулей. К этому времени распространился слух о нашем убийственном прорыве, совершенном на юге от Калат-Сикара. Казалось, всем было любопытно узнать больше, но это не остановило подколок. Брайан Бадд, лучший друг Стива, был там и, как всегда, валял дурака. Он расхаживал с важным видом, стараясь изо всех сил произвести впечатление типичного офицера, задирающего нос.

— Привет, капрал, все в порядке? — объявил он Стиву. — Почта доставляется?

Стив пытался не рассмеяться.

— Нет, это, мать вашу, не так, и нет, это, ни хрена не так. Я уже несколько дней не видел ни одной женщины. С таким же успехом я мог бы находиться в «Шедоу Лаунж». О, да, и куча гребаных парней, которых я никогда не встречал, пытались убить меня.

После миссии в Калат-Сикаре было приятно видеть, как парни снова смеются, потому что, по общему мнению, они это заслужили.

Я почувствовал зловещее урчание у себя в животе. Я направился к гальюнам. Я сидел там, устраивая самую большую кучу дерьма в своей жизни, и по-настоящему наслаждался моментом, когда знакомая фигура плюхнулась рядом со мной. Это был бригадир Джеко Пейдж, командир 16-й десантно-штурмовой бригады, и, похоже, ему тоже нужно было посрать.

Меня мучило смущение, потому что мое огромное дерьмо постоянно загрязняло атмосферу. К тому же я был обезвожен и страдал серьезными запорами, так что все это заняло чертовски много времени, но, судя по всему, Джеко, казалось, не возражал.

Он повернулся ко мне и одарил полуулыбкой.

— Что ж, все это звучало довольно интересно. Калат-Сикар: неплохая миссия. Чертовски молодец, что вывел всех оттуда в целости и сохранности.

Джако был немногословен и был известен тем, что не любил легкомысленных похвал. Должно быть, он командовал бесчисленными тайными операциями, служа в элитных подразделениях. Я только что втихаря получил «Хорошо сделано» от командира бригады, пока мы вместе сидели на толчках. Лучше этого ничего не было.

Но, похоже, не все чувствовали то же самое, что и Джеко.

Глава 27

Я вернулся к автомобилям, чувствуя себя по-настоящему бодрым. Именно тогда меня вызвали на беседу наедине с одним из старших офицеров бригады. Теоретически, выше меня было восемь или более званий, которые могли быть непосредственно заинтересованы в миссии Калат-Сикар и в моем докладе, так что я не особенно волновался.

Я направился к его палатке. Он сидел за самодельным деревянным столом, и когда я вошел, он не поднял глаз, что показалось мне несколько странным. Он указал на стул:

— Дэвид, присаживайся.

Я сразу почувствовал, что что-то не совсем так.

— Итак, скажи мне, Дэвид, как получилось, что ты оказался так далеко на севере, зажатый множеством контактов?

Я сразу подумал: что это, черт возьми, такое? Где была светская беседа, поболтать, может быть, предложить выпить чаю? Я старался сохранять хладнокровие. Справедливости ради, для высшего командования было важно провести как можно более полный разбор полетов и как можно скорее после завершения миссии. Таким образом, можно было бы извлечь уроки, которые можно было бы передать другим патрулям Следопытов, не говоря уже о британских вооруженных силах в целом.

— Был только один путь к цели миссии, — ответил я, — тот, который нам было приказано пройти по суше на автомобилях.

Он нацарапал записку в блокноте, лежавшем у него на столе. Тогда я понял, что он фактически устроил мне официальный допрос, то, что мы в армии называем «разговор без кофе». Это было бесценно. Когда миссии проходили успешно и все в патруле купались в лучах славы, все хотели заявить, что они были причастны. Но когда вас попросили совершить невозможное и дерьмо попало в вентилятор, все начали искать козла отпущения.

Какое-то время он молчал. Затем:

— Я так понимаю, вы пропустили свой сеанс связи в 16.00?

До этого момента я не понимал, что мы его пропустили, и Трикки тоже. Я вспомнил первый переход по мосту в Насирии, где мы безуспешно пытались вызвать штаб-квартиру Следопытов по TACSAT. Я предположил, что вскоре после этого мы, должно быть, пропустили сеанс. Но в то время мы были в движении и пересекали линию фронта, и, должно быть, именно поэтому мы забыли отправить его.

Я мог себе представить, каким кошмаром это было. В течение нескольких часов после того, как мы пропустили наш сеанс связи со штабом, там вполне могли опасаться, что мы скомпрометированы и находимся в бегах. Занесение нашего патруля в список «пропавших без вести» было бы одним из худших из всех возможных исходов для бригады.

— Мы пытались один раз, незадолго до 16.00, но не смогли вызвать штаб-квартиру Следопытов, — сказал я ему. — Должно быть, мы забыли об этом в пылу миссии. Но мы поддерживали постоянную связь в течение всего дня, и штаб-квартира была хорошо осведомлена о наших намерениях. В любом случае, мы были мобильны и продвигались через линию фронта противника. Вы не можете отправлять сообщения, когда вы мобильны, потому что вам нужно остановиться, чтобы настроить радиоантенну.

И снова он записал мой ответ. Затем он спросил:

— Почему вы продвинулись вперед передовых позиций Корпуса морской пехоты?