Оборотень уронил голову. Он действительно дышал. Не задыхался, как всего мгновение назад, не хватал судорожно ртом воздух, а глубоко и ровно дышал. Ему нужно было всего лишь на пару мгновений перестать думать о том, как сквозь пелену заклинания протолкнуть в легкие очередную порцию воздуха, сосредоточиться на других своих ощущениях, и он снова смог дышать нормально.
— Темные Боги... — проговорил парень, будто заново вспоминая, кто он и что происходит. Намо осторожно отпустил его и тоже чуть отстранился. Байд потер запястья, на которых красными пятнами проявлялись отпечатки пальцев высшего оборотня, задел злополучный браслет, но снять его не попытался. Он вновь поднял глаза на Хозяйку оборотней, сидящую на коленях перед ним, и Занила увидела, как щеки парня стремительно заливает краска. — Прости, Кай'я Лэ, я...
Если бы они были только вдвоем, ему, вероятно, не было бы так стыдно за собственный вышедший из-под контроля страх, но здесь был еще Намо. И Ула, для которой Байд являлся командиром...
— Невероятно! — проговорил вдруг Намо, привлекая к себе внимание. — Я его не ощущаю! — он провел раскрытой ладонью вдоль спины Байда, всего в каком-нибудь эцбе от нее. — Я его почти касаюсь и при этом совершенно не чувствую! — высший оборотень перевел взгляд с Байда на Кай'я Лэ. — Ты все-таки это сделала!
— Ну... — Занила качнула головой. Ей казалось, она все еще видит перед собой черные от расширившихся зрачков глаза Байда. И последнее, что она сейчас испытывала, была гордость за удачно исполненное заклинание. — Если перевести зрение на энергетический уровень реальности, то тогда увидеть можно, — заметила она.
— Но магам для этого придется точно знать, куда смотреть, — не согласился Намо. Ула — последняя, кто еще стоял рядом с кроватью, а не сидел на ней, — потянулась за вторым браслетом, скатившимся с коленей Кай'я Лэ в складки скомканного покрывала.
— Это для меня, Хозяйка? — спросила она. Занила кивнула. Да, планируя их появление в кариташской столице, Кай'я Лэ рассчитывала, что она сама и Намо, как высшие оборотни, сумеют закрыться щитами и без помощи артефактов, а для Байда и Улы у нее будут эти браслеты. Но теперь ей хотелось сказать девушке: ты можешь не надевать; мы просто будем чуть более внимательными и осторожными; мы сумеем обнаружить магов раньше, чем они нас.
— Да, для тебя, — проговорила Кай'я Лэ, наблюдая за тем, как тонкая рука Улы проскальзывает в массивное медное кольцо. Ула могла не надевать браслет. Но Занила не могла себе позволить заставить своих оборотней сомневаться. Ни в самих себе. И не в ней.
Ула знала чего ожидать, и все равно глаза девушки широко распахнулись. Она со свистом втянула носом воздух, впиваясь ногтями в ладони и явно борясь с желанием закричать или, как Байд, попытаться сорвать с себя браслет. Занила всем телом наклонилась вперед и схватила руку Улы, крепко сжимая в своей. Если заклинанию это придется не по вкусу, она с ним разберется позже!
— Ула...
— Одно не понимаю: зачем?.. между двумя прерывистыми вдохами кое-как выговорила девушка.
— Что "зачем"? — нахмурилась Кай'я Лэ. Ула открыла глаза, которые мгновение назад успела зажмурить.
— Зачем тебе настолько нужен Кариташ, Хозяйка?
При любых других обстоятельствах Ула, обычно просто предпочитавшая выполнять то, что ей приказывали, вряд ли решилась бы задать подобный вопрос. Но сейчас — и Занила это прекрасно понимала — ей просто требовалось что-то, чтобы не чувствовать горячих и паутинно липких нитей, расползающихся по ее телу. Впрочем, Кай'я Лэ не имела ничего против, чтобы ответить.
— Мне не нужен Кариташ, Ула, — Занила чуть крепче сжала руку девушки, заставляя вновь посмотреть на себя. — Мне нужен Талгат. И мне нужно то, что у него есть.
* * *
Корчма при постоялом дворе, когда оборотни, дождавшись захода солнца, спустились из своих комнат, была полна народа. Отовсюду раздавалось бряцание глиняной посуды и гул голосов, уже — несмотря на самое начало вечера — слегка подогретых светлым местным пивом. Две девушки-подавальщицы сбились с ног, разнося по столам миски с дымящейся рыбной похлебкой — самым дешевым из здешних блюд и огромные деревянные доски с целыми копчеными окороками на них или головками золотистого с ровными круглыми дырками сыра — для тех, комму сегодня повезло разжиться не только медными монетами. Сам хозяин постоялого двора — толстый коренастый мужик, почти лысый, зато с роскошными темно-рыжими усами — расположился за импровизированной стойкой, сложенной из пузатых пивных бочек, одну за другой нацеживая чуть мутноватый напиток местного производства по высоким кружкам.
— Я нашего знакомого пока не вижу, — проговорил Намо, останавливаясь на середине лестницы, ведущей из комнат для постояльцев на первый этаж гостиницы. Занила облокотилась о перила рядом с ним и окинула взглядом зал, видный отсюда как на ладони. Она тоже не видела ни приметной широкополой шляпы, ни того, кто мог скрываться под ней. Хотя вообще среди посетителей корчмы кого только не было. Один из больших столов в дальнем углу заняла шумная компания моряков, судя по батарее пустых и активно пустеющих кружек, празднующих свое возвращение из рейса и полученное по этому поводу жалование. Гораздо тише цедили свое пиво троица портовых грузчиков, методично орудующих ложками во вместительных мисках с резко пахнущей рыбной похлебкой. А за лучшим столиком в самой ярко освещенной части зала Занила заметила двух купцов, обгладывающих румяные птичьи тушки и продолжающих оживленно обсуждать подробности последней заключенной сделки. Похоже, выбранный ими постоялый двор вполне оправдывал свою репутацию популярного в городе места. Но ни одно из лиц в зале — Намо был прав — не казалось Заниле знакомым.
— А знаете, что самое забавное? — произнес Байд, не обращаясь ни к кому в особенности. Он, похоже, уже полностью освоился с браслетом на запястье и с проецируемым щитом-заклинанием вокруг собственного тела и вернулся к своей обычной манере готового подшутить над кем и над чем угодно рубахи-парня. На его высказывание сейчас, впрочем, никто из оборотней не откликнулся, и тогда Байд ответил себе сам. — Самое забавное то, что мы даже имени нашего нанимателя не знаем!
Занила усмехнулась, не отрываясь от созерцания зала под ними:
— Ну, об этом мы всегда можем спросить. Полагаю, стоит описать его внешность хотя бы тому же хозяину двора, — она кивком головы указала на толстяка, наполнявшего пивом очередную троицу кружек, ловко удерживая их в одной руке, — и нам сразу же скажут, как его зовут.
— Верно!
Занила резко обернулась на звук голоса. И на раздавшийся скрип лестницы под ногами их нанимателя, стоявшего всего на пару ступеней ниже наемников.
— Вам каждый в городе скажет, что зовут меня Акмаль Гару, — продолжил человек вместо приветствия, и не думая скрывать, что слышал разговор оборотней, если не весь, то, по крайней мере, последний их обмен фразами. — Хотя вообще-то меня редко кто зовет по доброй воле. И в большинстве случаев совсем не бывают рады, когда я все же появляюсь.
Занила удержала так и просившуюся на губы кривоватую усмешку: если начальник городской стражи Лукунула имел обыкновение всегда появляться так, как сейчас, то она отнюдь не удивится тому, что его редко кто рад видеть! Хотя, надо отдать этому Гару должное: даже она, высший оборотень, услышала шаги человека, лишь когда он практически вплотную подошел к ним. Не совсем еще на расстояние удара, но все же... И можно было сколько угодно говорить, что в корчме шумно, а смесь "ароматов" от рыбной похлебки, молодого пива и человеческих тел отобьет нюх у любого оборотня, но почему-то Занила была уверена, что любой человек к ним бы так не подкрался!
Оборотень невольно покосилась на его сапоги. Те были все теми же, что и днем, — невысокими, из мягкой кожи, и основательно запыленными. Вполне подходящими, чтобы практически бесшумно преодолеть несколько ступеней не слишком скрипучей лестницы. Если, конечно, у их владельца имеются необходимые навыки.
Вообще одежда Акмаля Гару с их предыдущей встречи заметных изменений не претерпела. Единственное, что сделал человек, это заменил куртку на недлинный плащ, да еще расстался со своей шляпой. То ли потому, что та была чересчур приметна (и, наверняка, отлично известна на улицах Лукунула!), то ли потому, что ночью защищать глаза от солнца не требовалось. Ее заменил темный (под цвет остальной одежды), а в полумраке корчмы и вовсе казавшийся черным платок, закрывавший лоб, завязанный сзади простым узлом и спускавшийся двумя длинными хвостами на спину человека. О цвете волос и прическе начальника городской стражи по-прежнему оставалось только догадываться, зато его лицо теперь ничто не мешало рассмотреть как следует, чем Занила не преминула воспользоваться.
Довольно смуглая кожа человека выглядела иссушенной солнцем, солью и ветром. Лучиками морщин разбегаясь от уголков глаз, на высоких скулах она казалась будто натянутой. Нос с заметной горбинкой был аристократически узким, но чуть длиннее, чем требовалось, и с чуть более острым кончиком, чем считалось бы красивым. Зато он прекрасно соответствовал подбородку, чуть выдающемуся вперед и наверняка показавшемуся бы острым, если бы не щетина, никуда не девшаяся с их первой встречи, и смягчавшая его черты. В целом лицо человека казалось узким и даже тонким, но не по-женски, а каким-то угловатым. Не красивым, но при взгляде на него невольно на ум приходило слово — сильное.
А глаза, спокойно смотревшие в ответ, пока Занила изучала лицо человека, были светлыми, а точнее — невероятного голубого оттенка. Не яркие, не темные — в синеву, и уж точно не серые. Такие, какие барды любят воспевать в своих песнях (на лице длиннокосых красавиц, разумеется), и из-за которых любая красавица желчью изошла бы от зависти! В действительности Занила вряд ли встречала когда-либо еще глаза такого оттенка.
— Приветствую, господин Гару! — Намо слегка поклонился их нанимателю. Точнее — просто склонил голову, обозначив поклон, — ровно настолько, чтобы отсутствие приветствия нельзя было счесть оскорблением. — Меня можете звать Намо.
Человек поднялся еще на одну ступень, чтобы смотреть на высокого оборотня, не задирая головы.
— Намо, — заметил он с интонацией, лишь на незначительную долю вопросительной, — имя не слишком похожее на салевское.
— Имя? — удивился оборотень. Впрочем, от удивления был лишь точно выверенный тон голоса и недоуменно приподнятая рыжая бровь. — Я полагал, мы обсуждаем, кого как зовут, — он подчеркнул интонацией последнее слово. Акмаль Гару фыркнул, будто слова оборотня были отменной шуткой, и ему теперь с трудом удается сдержать смех, только взгляд голубых глаз человека, вопреки этой играющей на губах улыбке, мгновенно стал тверже — изучающим и очень-очень внимательным. Занила могла бы поспорить, что человек готов срезать с Намо слой за слоем (вместе с кожей, если потребуется!) все его недомолвки и откровенную ложь, пока не доберется до истины! Нет, этот взгляд их нанимателя ей совершенно точно не нравился! Как и уже значительно меньше нравилась сама идея, принять его предложение о работе.
— Мы не опоздали, господин Гару? — спросила она, отвлекая на себя внимание человека. Кай'я Лэ не верила, что ей лучше Намо удастся вывернуться из расспросов начальника лукунульской стражи, если тот решит настаивать. Она надеялась, что этих расспросов им удастся избежать. Занила кивком головы указала на узкую полосу окна над лестницей и на почти совершенно темное небо, видное сквозь него. — Солнце уже село.
Начальник стражи проследил за ее взглядом, будто сам лишь теперь вспомнил, который сейчас час, и качнул головой:
— Не думаю, что опоздали. Когда я проходил мимо порта, корабль только собирался швартоваться, госпожа... — вопросительная интонация на конце фразы не оставляла сомнения, что и Хозяйке оборотней тоже весьма настойчиво предлагают представиться. Занила мысленно ругнулась. Вообще-то это было довольно странно: от любого отряда наемников контракт всегда заключал их командир, и наниматель, соответственно, общался исключительно с ним. Вот только Акмаль Гару то ли не знал этого неписанного правила, то ли совершенно осознанно его "забыл", и оборотень не видела способа ему о нем "напомнить".
— Занила, — произнесла она, не собираясь затягивать чересчур заметную паузу посреди разговора. Хозяйке стаи другого прозвища кроме официального титула Кай'я Лэ не полагалось, поэтому ей пришлось назвать свое настоящее имя. Зато она учла ошибку Намо, поставив ударение в своем имени на последний слог — на салевский манер.
То ли уловка ей удалась, то ли Акмаль Гару на этот раз решил обойтись без комментариев, но он просто кивнул.
— Еще не опоздали, — вернулся он к теме их обсуждения, — но дольше задерживаться не стоит. Не следует заставлять нашего гостя ждать, — человек развернулся и начал спускаться вниз по ступеням, но ни один из оборотней не двинулся вслед за ним.
— Господин Гару! — окликнула его Занила. — Мне кажется, вы кое-что забыли, — человек обернулся, и тогда она продолжила. — Наш задаток.
Начальник лукунульской стражи широко ухмыльнулся, будто история с их гонораром в частности и доходом оборотней вообще была старой и донельзя смешной шуткой — одной из таких, что понятны исключительно в "своей" компании. Впрочем, комментариев вновь не последовало. Человек запустил руку за пазуху, выудил из внутреннего кармана своей потрепанной куртки небольшой мешочек и характерным жестом взвесил его на ладони.
— Здесь семь монет — ваш задаток. Остальное получите, когда наш гость благополучно вернется на свой корабль, — Гару бросил звякнувший кошелек Заниле. Кай'я Лэ поймала, "прислушиваясь" к его тяжести в своей руке. В Догате (да и в Годруме тоже) ей доводилось встречать купцов, способных определить количество монет в кошельке на вес и даже на звон. Она подобными умениями не обладала, зато была уверена, что Акмаль Гару не станет их обманывать. Отдать своим стражникам приказ убить их при малейшем подозрении в предательстве этот человек вполне способен. Обсчитать на пару другую монет — вряд ли.
Занила спрятала кошелек под полу собственной куртки, а Акмаль Гару второй раз за вечер развернулся и пошел вниз по лестнице. Кай'я Лэ поймала себя на мысли, что невольно расслабленно выдохнула, избавившись от чересчур внимательного взгляда его голубых глаз. Кажется, Гару был из тех редких людей, при которых Хозяйка оборотней переставала чувствовать себя хищником! И дело было даже не столько в том, что они находились на его территории — в городе, где слово этого человека являлось, очевидно, единственным неукоснительно соблюдающимся законом. Просто Занила никак не могла избавиться от ощущения, что в эту игру они будут играть исключительно по его правилам.
Акмаль Гару вышел из дверей корчмы, и оборотни, переглянувшись, на этот раз последовали за ним.
Во дворе постоялого двора, освещенном лившимся сквозь распахнутую настежь дверь мягким светом масляных ламп, человека ждала его собственная охрана — трое стражников, вооруженных короткими алебардами. Скользнув взглядом по их лицам, Занила решила, что это не те люди, которые были с Гару днем. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: у лукунульских стражников, наверняка, была установлена своя очередность дежурств на улицах города. И только их начальник о таких мелочах, как ночной отдых, похоже, не слишком заботился.
