Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я возвращался от 181-го завода 'Двигатель', где размещался наш маленький цех по производству оружия. С августа завод обязали изготавливать для нужд ВМФ ППД-40, но оставили возможность выпускать продукцию по старому профилю при наличии сырья, то есть делать торпеды и прочее минно-тральное оборудование. После неудачной эвакуации, когда половина эшелонов не успела, и часть станков вернулись обратно, технологическая цепочка нарушилась, что не особо повлияло на решение комитета обороны. Суровые времена требуют суровых решений. План был утверждён, даже не разбираясь в нюансах, словно с войной не закончилось время не замечать многих реальностей, которых полагалась, как бы не видеть. Как правило, скорость работы высококлассного специалиста на токарных станках основана на возможности не концентрировать внимание на лимбах, если всё выверено и не разболтано. Про них говорят, что 'может с закрытыми глазами' и, судя по директивам, элиту рабочего класса старались сберечь, отправив в тыл в первую очередь. Кто же тогда остался на заводах? Тезисы про незаменимых людей, это чушь. Конструктора в короткие сроки можно научить рыть канал или пилить брёвна, а вот малограмотный разнорабочий прочитать чертёж не сможет и через год. Нельзя утверждать, будто в Ленинграде после эвакуации собрались одни неумехи, как и в любой отрасли, люди встречались разные, и замены им, по понятным причинам не предвиделось. Так что если результат творчества третьеразрядника 'работает' то и ладно. Однако если это 'ладно' применяется не только к изделиям, а ещё к самим заготовкам — 'ладно' никогда не выходит. Тут как в армии: если нет сержанта, солдат не учится. С потерей квалифицированных специалистов и утратой наставничества процент брака на заводе достиг умопомрачительных цифр. Для изготовления идеального затвора пулемёта 'Брэн' требовалось выполнить 270 операций и провести 550 замеров с допусками 0,0005 дюйма. Для ПП Дегтярёва допускалась обработка напильником по образцу, но и с такими волшебными условиями умудрялись накосячить. Само собою напрашивался вопрос, отчего бы вместо металлоёмкого ППД не наладить выпуск экономически более выгодного детища конструктора Шпагина? Не тут-то было, под стеклом на столе директора лежала всесильная бумажка под названием 'План', которая была сродни тому обделённому двухкомпонентному латышу из пословицы. Составлено было душевно, а все несогласные посылались на второй компонент.
План требовалось исполнять. Только быстро и качественно не выходило даже на бумаге. Случись чудо и на предприятии были бы мобилизованы все силы, от директора до дворника, а двор завален металлом — завод всё равно упирался в потолок в количестве 37 штук в сутки, когда требовалось по утверждённому плану 1200 автоматов в месяц. Не помогали импортные поворотные тиски, высокопрочный режущий инструмент и точные измерительные приборы. Так что моё предложение ставить на изготовленных нашей артелью пистолет-пулемётах клеймо с буквой 'Д' и отправлять в Артиллерийское управление Ленинградского фронта, а самому заводу не пороть горячку и выпускать торпеды из нашего сырья встретили положительно. Потому что торопиться надо не спеша.
Дорога через парк вывела на развилку и на перекрёстке с улицей Новосильцевской, напротив рыбного магазина у меня проверили документы. Копия машины товарища Сергея имела специальный пропуск на лобовом стекле, так же скопированный Кораблём и не подлежала проверке, но в городе ловили диверсантов. Проверяли весь автотранспорт вне зависимости от бумаг и штампов самых грозных организаций. Завербованные фашистами подонки грабили и жгли продовольственные склады и магазины используя грузовик комендатуры и форму НКВД, тут же заявляя, что немцы прорвались в город и врагу ничего нельзя оставлять. Подобной дерзости не ожидали, точнее к ней оказались не готовы и после разгромного совещания у Жданова, была дана команда 'просеивать всех через мелкое сито'. Возле поста патруля балтийцев под куцым брезентом лежали окоченевшие результаты неотложных оперативно-розыскных мероприятий — тела. Часть дороги и тротуар перекрывал изрешечённый пулями грузовик. Возможно, с точки зрения милиции преступников стоило ловить, но у военных отношение к врагу немного иное. Лучший враг это мёртвый враг и не важно, внутренний он или внешний. Пока младший лейтенант сверял печати, я обратил внимание на татуированную руку убитого.
— Уголовники? — спросил я.
— Бандиты, — с презрением ответил военный. — Контору складскую обнесли, но от нас не уйдёшь! Всё в порядке товарищ Борисов, проезжайте.
Садясь в машину, я с удовлетворением отметил телосложение и вооружение балтийского патруля. Краснофлотцы внушали уверенность и надёжность. Самозарядные винтовки и наш пулемёт 'ЛАД' на коляске мотоцикла. Флот в отличие от армии принял пулемёт на ура. А ведь будь патруль менее мобилен и подготовлен, преступники бы сбежали в очередной раз. Крепкие, не менее метр восемьдесят ростом они как великаны возвышались над двумя милиционерами, которые были меньше свои винтовок. Голод тридцатых давал о себе знать и эти по сути мальчишки давили бандитский произвол наравне с элитой вооружённых сил.
День как-то очень стремительно близился к концу, ветер гонял по небу парочку огромных воздушных китов — аэростатов. Солнце то выглядывало и ласкало, то скрывалось за пуховой облачной подушкой и всё погружалось в сумрак. Погода в Парголово менялась так же резко, как и события. В городе порошил снежок, а в пригороде о нём и думать забыли, но ветер вымораживал. Шутка ли, но 0̊ по Фаренгейту и ветер с залива готовы были превратить в ледяную статую любого. Хорошенко я увидел издалека. Его тощая фигура в милицейской шинели была приметной. Он беспокойно расхаживал перед стилизованным под избушку киоском с ватрушками, чем крайне нервировал продавщицу. Наклеенное рядом с окошком объявление местной администрации в надежде на сознательность сообщало о количестве отпускаемой продукции — одно изделие в руки. Румяная и упитанная, подстать своему товару, торговка плотоядно смотрела на лейтенанта как удав на кролика. Милиционер эти мучения не замечал, делая пять шагов вперёд и возвращался назад, полностью погружённый в свои мысли. Наконец он заметил мой сигнал фар и быстрыми шагами направился к автомобилю. В этот момент из-за угла здания вокзала выбежали двое детей с корзинками и припустили со всех ног к киоску. Из окошка, пока злой милиционер не обернулся, им тут же всучили в руки пару больших бумажных свёртков и дети стремительно скрылись. Что же, в голодное время каждый выживает как может. Из Псковской области сюда эвакуировались почти три сотни народа Сету, и Кузнецов по моей просьбе продавил 'программу помощи национальным меньшинствам' сбежавших в своё время от ливонского ига, а теперь и от их потомков. Заключалась она в поддержке ремёсел и открытия кооперативных точек сбыта своей продукции. Свистульки, обереги старых богов и женские монисто посчитали пережитком, а вот вязаные шерстяные изделия, охотничьи ножи и выпечка с творогом пришлись по вкусу в Смольном. Единственным условием этого 'безобразия' (со слов Жданова) являлись установленные Наркомснабом расценки. Про цены на сырьё не было упомянуто ни слова. Видимо посчитали, что при отсутствии прибыли всё в скорости заглохнет, хотя тот же начальник Главного управления ленинградских столовых, ресторанов и кафе Фельдман подписал договор с кооперативом о поставке тысячи ватрушек ежедневно. Не иначе что-то знал или подсказали. Вот и выживала псковская чудь с нашей помощью как могла, подстраиваясь под новые реалии, когда себестоимость продукции могла превышать отпускную цену. В западной части посёлка, именуемой с недавних пор горой Парнас, сейчас консолидировалось много интеллигенции, обменявших умение обустраивать быт на талант творчества, посвятившие себя служению Мельпомене, Эвтерпе и прочим музам. Многие думали, что во время трагических испытаний пользы от этих 'мастеров' ноль целых ноль десятых. Страшная ошибка, сравнимая с девизом: 'продадим нефть и всё купим'. С подобным отношением угасала русская школа искусств, которую не восстановишь по указу и если бы не официальные, оформленные в посольстве заказы через Викторию Бэссил на статуи и картины от сети американских гостиниц, тех же специалистов работающих с мрамором к концу войны считали бы по пальцам. Так уже было в тридцатых, когда вроде и деньги появились и заводов понастроили, но практика показала — конструкторская школа потеряна. К счастью, валютная выручка переводила художников в разряд ценных специалистов и, как мне кажется, малолетние сорванцы побегут сбывать ватрушки к новым мастерским дома художников и скульпторов.
— Что-то вы скромно, — садясь в не блещущую габаритами 'эмку', произнёс продрогший на морозе Хорошенко. — Неужели лимузины отобрали? А помните, сегодня в дороге нет места тревоги, каждый водитель спокоен за двигатель...
Вообще-то эта 'эмка' ничем не уступала прочим автомобилям её класса. Даже более того, намного превосходила, и за её двигатель я был спокоен, но знать об этом никому не стоило. А так да, мне стоило обидеться. До войны тут висел наш рекламный баннер проката автомобилей с адресом заправочной станции.
— Реквизировали для нужд фронта, — не вдаваясь в подробные объяснения, сухо ответил я. — Докладывайте.
Милиционер неспешно устроился на сидении, снял варежки, сунул руку в карман шинели и вытащил блокнот, который мы дарили на неофициальный праздник 'День милиции'. После чего расстегнул пуговицы на груди шинели и извлёк несколько прошитых ниткой листов. Я чуть добавил тепла от печки.
— А докладывать особо и нечего, — Хорошенко почесал карандашом нос. — Дело ведёт мой приятель Соколов, мы с ним в одном обществе когда-то состояли. Официально, убийство с целью ограбления. Судя по тому, что исчезла со стола скатерть, из квартиры вынесли ровно столько, сколько в неё поместилось. То есть, брать-то особо было нечего: настенные часы, патефон с пластинками, что-то из одежды. В соседнем подъезде квартиры на порядок богаче и почему выбрали Храпиновича совершенно не понятно. Тем более при осмотре тела следователь обнаружил в потайном кармане бухгалтера продуктовые карточки. Сейчас их наравне с продуктами крадут в первую очередь. Я их показал вашему учётчику, и знаете что, несмотря на то, что они типографского исполнения — фальшивые. Оказывается, на них должны быть особые знаки, меняющиеся каждый месяц. Только зачем покойному Залману просроченные карточки за октябрь да ещё не настоящие? Насколько я знаю, с продуктами у вас проблем нет. Не коллекционировал же он их.
Хорошенко передал мне сложенный вдвое листок.
— Храпинович увлекался марками, — поправил я. — Но редких у него не было. Актив из поддельных карточек, конечно, будет когда-то что-то стоить, но всё же сомнительный. Бред, к тому же попадись он с ними...
— Здоровья бы не прибавилось, — согласился с непроизнесённым вслух выводом Дмитрий Андреевич. — К бабке не ходи, измудохали бы в очереди. Далее, в город он поехал спонтанно, воспользовавшись попутной госпитальной машиной. Спасённых подводников в тот день возили. Со слов шофёра, они договорились, что тот заберёт его на обратном пути, но Храпинович не пришёл. Мыслю, убийство обстряпали таким образом, будто с ним свели счёты и подбросили улику для понимания из-за чего. А это в любом случае не случайное совпадение. Ни одному бандиту не свойственно усложнять преступление. Я поспрашивал своих, кто остался, так вот, в тридцать девятом было два похожих убийства на Лиговке. В сороковом уже пять и оружием преступления выступала подкова. Удар во всех случаях наносился в затылок, когда потерпевший отпирал или закрывал дверь.
— Весьма ненадёжный выбор, — озвучил я свои мысли. — Молоток, гаечный ключ, да тот же прославленный Достоевским топорик подойдут куда лучше.
— Не скажите. Подковой ломали головы ещё до революции. За кастет или нож могли спросить как за вооружённый разбой, а подкова в кармане на счастье. Подозреваемым по семи эпизодам проходил некто Архип Залужный, девятисотого года рождения. Подельником у него был Михаил Тихий. Но вот незадача. Приняли их в Ковно перед самой войной и вряд ли они живы. Соколов уверен, что бандитов поставили к стенке. Поэтому и докладывать особо нечего. Тут их фотокарточки с особыми приметами, если интересно. Только нужно вернуть.
Хорошенко передал мне прошитые ниткой листы из дела. Я бегло прочёл содержимое. Если кратко, то всё сводилось к избитой формуле: 'украл, выпил — в тюрьму', пока не пошли убийства. Из квартирного вора Залужный превратился в маньяка.
— А что Соколов, хороший следователь?
— Звёзд с неба не хватает, но берёт жопой, дотошный и усидчивый, — дал характеристику Хорошенко.
— Тогда, полагаю, вам нужно быть в курсе, что летом из тюрьмы Каунаса был совершён массовый побег. Но это не всё. Оставшиеся в камерах заключённые 23 июня в полном составе попали к немцам. Во время эвакуации их никто не вывез из пенитенциарного заведения, как предписывает инструкция, и не расстреляли по 1-ой категории. Так что Залужный и Тихий вполне могли выжить. А если они оказались в Ленинграде, то вопрос у меня один, кто им в этом помог? Потому что в ином случае они прошли специальную подготовку, раз сумели перейти линию фронта во время активных боевых действий и занятия преступной деятельностью для них не более чем легенда.
— Я так и думал, — произнёс Хорошенко и тут же задался вопросом: — могу поделиться информацией со следователем?
— Конечно Дмитрий Андреевич, не ровен час, ещё кто-нибудь из каунасских урок всплывёт, а сыскари и знать не будут. Но этих двух найдите для меня и привезите в яхт-клуб.
— Их вина в этом деле ещё не доказана, — то ли подсказал, то ли возразил милиционер.
— Чистота перед Законом говорит лишь о том, что человек не был изобличён как преступник, и не зря один небезызвестный персонаж предложил бросить в него камень. Поэтому этот грех я возьму на себя. Если не хватающий звёзд Соколов допетрил, то сообразят и в НКВД, а мне с ними ой как поговорить охота, пока чекисты в отбивную не превратили. 'Да и связываться лишний раз с этой организацией не с руки, — подумал я. — Им только повод дай'. Задействуйте друзей, сослуживцев, агентуру. Десять тысяч за голову.
Хорошенко с трудом удержался от удивления, однако решил, что можно поднять ставку. Подобные предложения бывали не часто, и он не собирался давать слабину.
— Сейчас такие времена, — глянув на меня исподлобья — что за деньги мало что купишь. Друзья откликнутся на просьбу, но стукачи не сотрудничают за идею. Сдавать убийцу всегда риск получить от блатных заточкой в печень.
— Может, ещё ведро казённой поставить?
— Ну...
— Ладно, дело превыше всего, к деньгам вы получите авансом полный фургон продуктов, — предложил я. — Тушёнка, сало, маргарин, пряники. Трициклом управлять сможете?
— Вроде того, — ответил он с доброй усмешкой. — Курсы ваши окончил, но купить не успел. Денег не накопил, да и запчасти теперь днём с огнём не сыскать.
— 'Меркурио' (Gilera Mercurio) вам понравится. Восемнадцать лошадей, тянет тонну с гаком в кузове и запчасти не стоит искать с огнём, дорогу в гараж вы уже знаете. Только заклинаю, не пренебрегайте шлемом с очками и армейским тулупом бекешей. Иначе с банками на спине неделю, не говоря про прочие прелести простуды. Транспорт с продуктами заберёте у Ершова, я напишу записку.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |