Зверь лютый. Книга 37. Дедовщина

— Ой, Ванечка, чуть. Она, ну, Ананья, как привезли да меня увидела, сперва так перепугалась, а после...

— Резюме. Хорошо?

— Ре... чего? а, да, хорошо. Я выхожу, вся такая... в портупее, а она...

— Потом. Княгиня Нечародея — твоя племянница. Вы почти сверстницы, два года разницы. Кажется, я её рядом с тобой видел. В Смоленске. Когда парень дрова подкидывал.

— А, ну, да. Смешно так было. Я с ней здесь ещё не встречалась. Видела издалека, но в этом подойти...

— Песню "Ванька-ключник, злой разлучник" слышала?

— Ты их разлучить хочешь? Князя с женой? Ваня, не надо. У них детки растут.

Двоих малолетних сыновей Нечародей ещё зимой отправил в Боголюбово. Формально: по указу государя в училище княжичей. Фактически таких маленьких туда не берут. Но оставлять детей в этом городе, полном злобы и злодеев...

Летописи типично перечисляют в разных эпизодах: князя схватили, людей убили, двор сожгли. Что в ходе таких мероприятий происходит с малыми детьми? Даже если они не являются целью мятежников? Как долго проживёт ребёнок, спрятавшийся от злодеев в сугробе? Или в подклети полыхающего терема?

— Тут и без меня мастера есть. Петька-подстольник. Сидит в княжьем порубе. В детинце мои люди в нескольких усадьбах работают. Там тоже подвалы есть. Заберёшь сидельца. И спокойно, без пытки, вызнаешь у него...

— Правду?

— Нет, принцесса. Правда значения не имеет. Есть народное мнение, и перебить его... Вызнаешь подробности.

— З-зачем?

— Парень виновен. В глупости. Но есть, возможно, виноватые в хитрости. Кто?

— К-как это?

— Узнай, кто ещё в деле был. Кто им коней подавал, ворота открывал, княгине одежонку собирал. Но начнёшь ты, пока ночь не настала, с племяшки твоей, с княгини. Выведешь её в удобное место, в моих усадьбах. Беседа "под рукой".

— Меня ж не пустят!

— Ты, принцесса, есть имение моё. Препятствующий тебе — препятствует мне. Враг, вставший на пути "Зверя Лютого". Врагов — уничтожают. Идёшь к князю, просишь дозволения. Объяснять ничего не надо. Его болести разгребаю. Нет так нет. Охрим пару гридней даст. Для физического ускорения мыслительного процесса у случайных придурков по дороге.

Она, только что радостно-утомлённая, выглядела испуганно-озабоченно.

— Да уж, принцесса, большой у тебя нынче день. Начался с торжественного въезда в город, а закончится рассветом в пытошным застенке. Давай, красавица, поутру жду тебя.

* * *

"Словно ягода лесная,

И укрыта и спела,

Свет княгиня молодая

В крепком тереме жила.

У княгини муж ревнивый;

Он и сед, и нравом крут;

Царской милостью спесивый,

Ведал думу лишь да кнут.

А у князя Ваня-ключник,

Кудреватый, удалой,

Ваня-ключник — злой разлучник

Мужа старого с женой.

...

Целовала, миловала,

Обвивала, словно хмель,

И тайком с собою клала

Что на княжую постель.

...

И работают в застенке -

Только кости знай хрустят!

Перешиблены коленки,

Локти скручены назад.

,,,

Кандалы на резвых ножках,

А идёт он — словно в рай,

Только хлюпает в сапожках

Кровь ручьями через край...

Видит — два столба кленовых,

Перекладина на них.

Знать, уж мук не будет новых,

Знать, готовят про других.

...

"Ты скажи ли мне, Ванюшка,

Как с княгиней жил досель?"

— "Ох, то ведает подушка

Да пуховая постель!..

Много там было попито

Да поругано тебя,

А и в красне-то пожито

И целовано любя!

На кровати, в волю княжью,

Там полежано у нас

И за грудь ли, грудь лебяжью,

Было хватано не раз!"

...

Ветер Ванюшку качает,

Что былинку на меже,

А княгиня умирает

Во светлице на ноже".

* * *

Есть отличия. Имя другое. Нечародей — не ревнив и не жесток. Но: "а что люди скажут?". Княгиня и подстольник не успели, кажется, многократно "покласться на княжую постель". И она вовсе не собиралась умирать "во светлице на ноже". Во всём винила аспида этого, Петеньку. Обманул, улестил, задурил. Тот сперва запирался, но услышав зачитанные ему показания княгини решил "распотешиться перед концом". Про "грудь лебяжью" врал самозабвенно. И про всё остальное. Что только может вообразить себе в сексуальной области восемнадцатилетний святорусский парень, ожидая смертного часа.

Позже принцесса, которая записывала его откровения, потрясённо спрашивала у меня:

— Что, и так... бывает?

Я послал её к Цыбе. Та, обдумав повествование, вынесла вердикт:

— Брехня. Треснет. Хотя... если тут подпереть, а там придержать... на подвесе с противовесом... или в воде...

И ушла, глубоко задумавшись.

Не досталось подстольнику и "два столба кленовых, перекладина на них".

Через день на главной торговой площади в Великом посаде был построен помост, под помостом — "сорок банок смерти", на помосте — столб, у столба — подстольник, на подстольнике — разрядники. Публичная казнь. Стечение народа, присутствие вятших — обязательно. Были там и княгиня, и принцесса.

Повторю: по закону в "Святой Руси" нет смертной казни. Можно убить своего холопа. Но рабство мы отменили. Остаётся: забить кнутом, смерть в "божьем суде" и "исключительная мера наказания" в боевых условиях. "Увоз княгини" вообще не преступление. А нужна показательная смертная казнь. Поэтому, на основании полученных принцессой показаний, проводим переквалификацию преступления.

Обвинение — политическое. "По диавольскому замыслу князей минских пытался похитить княгиню, дабы погрузить в печаль и нанесть невыносимый ущерб законному и богоспасаемому князю Всеславу Васильковичу...".

Была бы она вдовой — таскай как хочешь. А так — противуправительственное деяние. Причастить и исповедовать.

Три сеанса. С повышением силы тока. Как его судорогой выворачивает! С-под ногтей кровь капает. Из других мест — течёт. Всё что в человеке жидкого есть. Блевать хочется неостановимо. Принцесса так и сделала. Княгиня как была напудренна, так белой и осталась. Просидела всё "кино" без движения, без звука.

Вот у кого учиться надо, коллеги! Самообладанию. У попавшихся неверных жён.

С этого дня публичные казни стали ежедневными. Не только электричеством: виселицу построили, гильотину оборудовали. В монастыре Иоанна Предтечи игумен спрятал изменников. Родня. Пойманных повесили. А настоятеля, с согласия Дионисия, забили кнутом. В церковных документах 16-17 в. встречаются епитимья в четыре сотни ударов. Это не смерть, это... фарш. Мы до такого... не доросли.

Показательный террор оказал действие. Стало возможным расширить "зону охвата".

Мои люди прошлись по городу, пропуская его "сквозь пальцы". Участие в мятежах против Нечародея, поддержка минских князей, боевое оружие в доме... основания для ареста.

С первого же дня пошёл и обратный процесс: множество людей хотели поступить в службу. К Нечародею, к Государю, ко мне. Тут я снова... "колданул".

— Чёт засиделись мы, братия. А поедем-ка покатаемся.

Замученные делами Дионисий, Нечародей и Миссионер смотрят на меня изумлённо. Дел выше крыши. А "Зверь" гульки гулять собрался. Однако влезли на коней, епископ возок свой велел запрячь.

— А куда поедем?

— Ты деревушку Козьянки знаешь? Чёт меня туда тянет. Потягивает, понимашь.

Выехали с детинца в Заполотье, чуток дальше по берегу.

Поле паханное, сеянное, росточки уже пробились.

— Не топчитесь. Обождите на краю.

Всё с себя долой, кроме подштанников. Вырезал рогульку ивовую. И — пошёл. Как в Муроме по церковному двору ходил. Змейкой, туда-сюда.

Народу порядочно собралось. Балаболят тихонько, переглядываются. Не интересно. Интересно — в себе. Едва уловимые ощущения. Детальки и подробности. Себя и мира. Муха пролетела, солнышко закрыла. У поля на опушке белка сидит, грызёт чего-то. С города дымком несёт — кашу варят. Или щи. У реки коровы ходили. Вчера.

Внимание уходит от зрения. Звуки, запахи, касание...

Ваня-Ванёк,

чудес чугунок.

Гуляет с рогаткой

на серебро падкой.

Пахарь — бестолочь, борона подпрыгнула, а он и не заметил: комья под ногой. Что за придурок — посередь поля гадить. Или это мишка забегал? Месяца полтора тому. А тут — огрех. Пьян был. Или устал сильно: борозда вильнула. А вот...

— Охрим, землекопов. Копать здесь. На аршин.

— А чего тут?

— Бересту найдут — остановишь.

Отошёл к кавалькаде, оделся.

— Чего грустишь-вздыхаешь, Яков Олексеич?

— Дык... земля-то... мои смерды пашут... вытопчут зеленя-то...

— Не забота. С меня полугривна. А что найдут моё.

Только хлопнули по рукам, копачи кричат:

— Княже! Береста в земле!

— Вот и славно. В земле — береста, в бересте — красота. Пойдём-ка поглядим-ка.

* * *

Козьянковский клад. Найден (в РИ) в 1973-74 гг. Дети играли на вспаханном поле и нашли несколько монет.

"Основная часть клада — 7650 монет, общий вес ок. 20 кг серебра 960 пробы. Младшая монета — дирхам Саманида Нуха ибн Насра, битый в Самарканде в 333 г. х. (944/945 г.) — позволяет датировать сокрытие клада втор.пол. 940-х гг.".

Откуда столько?!

Известны версии:

— разбойничья казна, основной источник пополнения — купеческие караваны, шедшие по пути "из Варяг в Греки".

Увы, потока караванов не фиксируется.

— казна Полоцкого княжества, которую украли разбойники и зарыли в землю.

Увы, Полоцкого княжества ещё нет даже в варианте Рогволда.

Часть монет при обнаружении разошлась среди населения. Часть части потом вернули. Оценка общего веса клада — вдвое.

Напомню: поколением раньше гридням (трём сотням) Вещего Олега новгородцы платили по одной гривне ("ветхой", 204 гр.) денежного довольствия в год. Здесь пара сотен. Годовое жалование армии гос.уровня?

Самая большая сумма, упомянутая в "Святой Руси" — кредит Мономаха отцу.

При распределении столов 15 июля 1077 г. на Волыни, Всеволод Ярославич получил Чернигов, а его бывший смоленский стол достался его сыну Владимиру Мономаху. Не прокняжив и года в Смоленске, уже на Пасху 8 апреля 1078 г. Мономах торжественно въезжал в Чернигов, везя отцу на Красный двор 300 гривен золота. Эквивалент 3000 гривен серебра.

Это — сто лет спустя, подати одного из самых богатых, "путевых", княжеств за 2-4 года.

Кто-то вёз, вёз да не довёз. Такие суммы без конвоя не ходят. Кто может собрать столько денег — может приставить приличную охрану. Кто такую охрану может истребить... Зачем ему деньги в землю прятать? Не в сундуке, не в кожаном мешке, как новгородцы подати собирают, а в лукошке, в берестяном коробе. А потом? Своих убивать? Чтобы не украли, не разболтали. "Остров сокровищ"? И только одноногий и одноглазый попугай на плече верещит "Пиастры! Пиастры!"... В смысле: "Дирхемы! Дирхемы!".

Кто собрал, вёз, напал, закопал... не знаю. Но через несколько лет в эти края прорывается Рогволд. За серебришком?

Да, это мотив. Это не обычное для викингов — за шкурками! за бабами! За торговлей. Это — конкретно деньги.

Потому и прямо "из-за моря". Через Новгород идти — куда, зачем, поделись...

Но... карта пропала? Слух — есть, а место — точно не известно. Саги, пряди и руны. Рогволд искал-искал... и не нашёл. Пришлось взять город и сесть князем. Ну хоть что-то.

* * *

— Взвесить, посчитать. Сдать казначею. Поехали.

Совершенно офигевшие князья и бояре. Епископ и игумены — крестятся. Горделиво выражает приближённость к "чудодею" Белчицкий:

— А я говорил! А я предупреждал! Этот шпынь лысый на трёх аршинах под землёй железные штыри под храмом видит!

Фыркает Дионисий:

— Да что на трёх! Короб! Кирпичный! Под битым кирпичом! Под площадью у Софии! На пяти аршинах разглядел!

Ластится какой-то боярин из молодых и глупых:

— Княже! А вот... а ещё... гдесь бы тут бы... в земле бы...

— Клад? Есть. Золотой клад Рогволда. Куски пяти браслетов и шейной цепочки. Где-то в Окольном городе лежат порубленные. Золото хорошее, весу... полторы гривны.

— А... а где?

— Я ж сказал. В Окольном. Поищи. Найдёшь — четверть твоя. Остальное властям.

— А ты... чего?

— Час дорог. Неколи.

Честно, коллеги. Было время, не сталь давнее, когда я за такие суммы, а то и меньше — впереди паровоза бежал, всякие гадости да хитрости придумывал, нагибал, убивал, шантажировал, а нынче... Да, хорошо. Не принципиально. Принципиально — Волго-Двинский путь. Из него и тысячи гривен не по чуду, а по регламенту ежегодно литься будут.

"Золотой клад" найден уборщицей на стадионе. Локализация не точна. Это не Муромский клад, где я знал место с точностью до пары шагов. "Окольный город" позднее назовут "Нижний замок", застроен сейчас плотно. Вовсе не пустое да ровное Козьянковское поле. Ни покопать вольно, ни с рогулькой пройти: много людей и вещей, не поймаю.

— А чего порублены? Ну, вещицы те.

— Это у владельцев покойных спрашивать надо. Полагаю... предатели Рогволда.

— ?!

— Предки наши клялись на золотых вещах. Только на целых. Если клятва порушена, то золото, металл благородный, рвётся. Или его рубят — не удержал клятвы. Более к ношению негоден. Только в переплавку.

Зачем я устроил этот цирк? — Кнут и пряник.

"Кнут" на торговой площади столбом стоит. А "пряник" за мной везут.

— Зверь-то Лютый и казнит хитро, и гребёт умно. Надо б к нему... поближе. Он же те дирхемы сам не съест, не выпьет, людям отдаст. А почему бы не мне? Чуток чуточки.

— Чего загляделся, Святополк?

— Да вон, на реке лодейка бежит. Забавная. Я таких и не видывал. Твоя?

Нормалёк. Невидаль? — Ванькина.

— Моя. Звать такие ласточками. Эта... не видать отсюда. Наверное, синяя.

— Э-э-э... так она ж белая.

— Цветом — белая, именем — синяя.

Ох как славно увидать вдруг своё! Ночами бессонными придуманное, руками своими да ближников, сделанное. Сколько лет прошло как мы первую "бермудину" построили! А как мы тогда с Гапой паруса шили и да над их пузом ругались...

— А на что ж оно такое... извыверченное?

— Рассыльное судно. Бегает быстро. Глянь: против ветра идёт. Ты ж видал, как я серебро из земли вынул? Русь-то большая, мест таких много, покудава поспеешь... быстро ходить надобно.

Про "много мест" — для свиты. Нынче же звон пойдёт. Кого-то с панталыку собьёт, приутишит, помешает за ножи булатные схватиться да на людей моих кинуться. Богат Ванька, да знающ, да силён.

"С сильным не дерись, с богатым не судись" — русская народная мудрость.

Забавно: ум ни в драке, ни в суде преимуществом не считается.

Не надо со мной драться, давайте жить дружно. По моей воле.

Переехали реку, и я попал. В объятия. Ольбега.

Хорошо-то как. Счастье!

Парень одиннадцать лет со мной. Как он при первой встрече плакался мне о барашке любимом, которого злой дедушка на жаркое пустил. Как сам кидался на меня с ножом. Как кричал уже во Всеволжске: Убить! Всех!

Вырос. Девятнадцать лет, а уже взрослый муж. Из самых лучших. Командовал войной на Белоозере, водил отряд на Новгород с Ропаком...