[12] Гладкоствольные единороги использовались, в качестве противоштурмовых орудий, в русских крепостях, до 1906 года.
[13] Подобные орудия, созданные в 70 годах ХIХ века, использовались, после модернизации, в укреплениях Швейцарии, с начала ХХ века и до окончания Второй Мировой Войны. В СССР тоже было подобное предложение в 20-х годах ХХ века. Но от него отказались по причинам малого количества оставшихся подобных орудий и их плохого технического состояния.
[14] Верста, или 500 саженей, в то время, это 1066,8 метров.
[15] Виктория Каюлани умерла от воспаления лёгких 6 марта 1899 года. Находясь на Гавайях.
[16] Камчатская команда местных войск была вооружена дульнозарядными, хоть и нарезными винтовками образца 1856 года до 1903 года. И была перевооружена на винтовки Мосина только незадолго до начала Русско-японской войны.
[17] К 1896 году турецкая армия имела на вооружении винтовки следующих систем. Было заказано 300000 винтовок Маузера М.1890. Которые к 1896 году были в большей своей части уже поставлены в Турцию. Перед этим в Турцию были поставлены от 200000 и до 250000 винтовок Маузера М.1888 годов. Так же на вооружении турецкой кавалерии, до 1877 года, поступило 30000 винтовок Винчестера М66 и 5000 карабинов и 15000 винтовок Винчестера М71. Для пехоты Турции было заказано 600000 четырёхлинейных винтовок системы Пибоди. Из которых до начала войны 1877-1878 годов было поставлено 334000 винтовок. Так же, в турецкой армии, уже имелось 325000 шестилинейных винтовок системы Снайдера. Но часть винтовок, имевшихся в Турции на 1877 год, были потеряны в ходе Балканской войны.
Глава 9
1
Протокольные мероприятия они такие протокольные. Но без них ни куда. Так и британский принц, узнав, что следом за ним, на кораблях объединённой эскадры, следуют германский и австро-венгерский император, не стал спешить в Константинополь[1]. А задержался возле города Галлиполи, на одноимённом полуострове. Принимая на борт, сопровождавших его яхту броненосцев, спасённых британских моряков , из экипажей затонувших британских кораблей. Ну и пропустив сопровождавших яхту германского императора "Гогенцоллерн", над которой развивались штандарты германского и австро-венгерского императора, четыре германских эскадренных броненосца типа "Бранденбург", два австро-венгерских броненосца береговой обороны "Кронпринц Эрцгерцог Рудольф" и "Кронпринцесса Эрцгерцогиня Стефания". Являвшимися лучшими из действующих броненосцев, как и их германские визави, только в своём флоте, флота двуединой монархии. Пусть австрийцы и были уже достаточно архаичные. А, так же, двух австро-венгерских крейсеров. Новейшего броненосного "Кайзерин унд кёниген Мария-Терезия" и считавшегося бронепалубным, но имевшего незначительную защиту борта, и уже прилично потасканный "Кайзер Франц-Иосиф I". И только потом, одиннадцать британских броненосцев, сопровождая яхту британской королевы "Виктория и Альберт II", пусть сейчас и без королевы на борту, направились к бухте Золотой Рог. Следуя, с небольшой задержкой, за германо-австро-венгерской эскадрой в Константинополь, считая его Стамбулом. Куда буквально недавно прибыли итальянская и греческая эскадра, со своими монархами, на борту. Ну и черногорский крейсер, с князем этого государства, которого Николай, при встрече, настропалил повысить свой статус. Объявив увеличившуюся Черногорию королевством. А себя её королём. Причём сделать это на конгрессе, в Константинополе. Заставив князя Николу I серьёзно задуматься. Ну а Николаю требовались сильные ходы. Пусть и от союзников, но в его пользу.
Ещё одним сильным ходом должна была оказаться встреча императоров. Хотя пока принц Уэльский формально им и не был. Но в свете состояния здоровья британской королевы и императрицы Индии, мог им стать в любой момент. Но в любом случае приняли его по высшему протоколу. Когда и британские броненосцы встали третьей колонной в бухте золотой Рог. При этом центральную позицию занимали пять эскадренных броненосцев и девять броненосцев береговой обороны из бывшего турецкого флота. И уже под русскими боевыми флагами. Ещё один трофей, так пока и не переименованный "Мессудие" продолжил находиться напротив дворца Долмабахче. Ближе к набережной Константинополя разместилась германо-австрийская колонна, из восьми вымпелов. Ну а с другой стороны от русской колонны, уже в сторону Галаты, на водной глади, стали бросать якоря и британские броненосцы. Приветствуемые, салютами, как с русских, так и с германских и австрийских кораблей. Все демонстративно мерились, так сказать военно-морской мощью. При этом Николай отметил про себя, что "Бранденбурги" всё-таки вошли в Босфор. Пусть и под германскими, а не турецкими флагами[2].
А вот когда "Виктория и Альберт II" подошла к набережной, рядом с уже пришвартованным "Гогенцоллерном", началась торжественная встреча. С построением отрядов матросов, с прибывших кораблей, и одного из батальонов двадцатого стрелкового полка. С последующим исполнением гимнов, национальными оркестрами, по мере того как высокие гости стали спускаться по трапу на набережную. И, в общем, все три раза выслушали одну, и туже музыку. Являвшуюся калькой с британского гимна "Боже храни королеву". Ну и все уже настроились выслушать ещё одну аранжировку этого музыкального произведения. Ибо "Боже царя храни", всё так же был плагиатом с британского гимна. Но Николай решил всех не просто удивить.
По этому, когда начали исполнять ту же музыку в третий раз, то Николай, до этого находившийся перед строем солдат, подался назад. Туда, где в середине строя находилась Ефросиния Ивановна Куза, облачённая в наряд Брунгильды. Дородная, полностью соответствующая канонам женской красоты, этого времени, в крылатом остроконечном шлеме, охватывающей торс кольчуге, усиленной металлическими пластинами, с лежащими на плечах длинном алом плаще, с золотой окантовкой, удерживаемым золочённой круглой застёжкой, длинной юбке. И с висящем, на перевязи, пусть и бутафорском, мечом. При этом оперная певица стояла на щите, установленном на восьми, выступающих из-под него, брусках. Возле каждого, из которых, находилось по рослому и сильному солдату. При этом сойти с места женщина не могла, так как её за пояс удерживал упор, вмонтированный в щит. И который должен был её удержать, когда её рывком станут поднимать, над головами солдат. Не позволяя ей упасть. Благо всё это было скрыто под длинной юбкой. И подойдя к женщине, Николай произнёс, обращаясь к ней, по её сценическому псевдониму:
— Валентина Ивановна, вы как готовы? Не волнуетесь? Вы теперь надежда всей империи.
— Нет ваше величество, не волнуюсь, Хотя и понимаю что это выступление ответственное, но ведь всё готово и отрепетировано, — улыбнувшись, ответила женщина. На что Николай тяжело вздохнул и, посмотрел на реявшие с двух сторон, от него, бело-жёлто-чёрные флаги. Считавшиеся, в это время, флагами царской фамилии, ну что поделать государственного флага в России, того времени, не было, а использовать флаг торгового флота, пусть и считавшимися национальными и допускаемыми для украшения домов, на таких мероприятиях не хотелось. Поэтому-то именно эти флаги и использовались, на торжественных мероприятиях, связанных с представителями царской фамилии[3]. И переведя взгляд, на Ефросинью Ивановну, царь произнёс:
— А я волнуюсь, очень. Сейчас будет один из важных моментов.
— И вы не волнуйтесь, ваше величество, — улыбнулась в ответ женщина, — Мы все понимаем, и не подведём.
Николай кивнул в ответ и снова вышел вперёд, гимн Германской империи шёл к своему завершению. И сейчас должен был быть исполнен гимн принимающей стороны. И как только все собрались выслушать ещё один вариант в исполнения музыки, как вместо этого грянула музыка Александрова, тут же взлетели вверх штыки русской пехоты, бело-жёлто-чёрные флаги исчезли. И вместо них, над солдатским строем развернулась алые полотнища с золотым двуглавым, ещё византийским, коронованным орлом. С красной звездой на нагрудном щите. Все офицеры, включая и царя, приложили ладони к фуражкам, а над головами солдат, как раз между флагами, взметнулась вверх на щите Куза. Которая, разведя руки в стороны, сильным и красивым голосом запела:
— Союз нерушимый народов свободных
Сплотила навеки великая Русь...
А с бортов всех кораблей под Андреевским флагом громыхнули салюты и на их мачты стали подниматься красные полотнища, с золотом, теперь явно уже государственных флагов России. Явно намекая на её приверженность как древней, ещё допетровской истории, когда эта страна, под красными, с золотом, флагами, пусть и с переменным успехом, но противостояла западному цивилизационному проекту. Так и на её претензию, как на Византийское, так и на Трапезундское наследства. Ясно давая понять, что за то и за другое, Николай, который прямо смотрел на гостей, а за его спиной щенились штыками его солдаты, готов сражаться до конца.
При этом принц Уэльский усмехнулся и, покачав головой, тоже прямо посмотрел на царя. Спрятав, любое выражение эмоций, под маску безразличия на лице. На котором только недовольно и играли желваки. Кайзер сначала удивился происходящему, потом обернулся к сопровождавшим его лицам, внимательно выслушав их объяснения. После чего, почти весело посмотрел на русского самодержца. Хотя и надменно задрал голову вверх. А вот лицо австро-венгерского императора побагровело, и он зло, буквально с ненавистью, посмотрел на русских. Прежде чем успел совладеть, с собой, и спрятать свои эмоции под маской надменного безразличия. Но буквально багровый цвет лица и злой блеск в глазах и давал понять, что Франц-Иосиф едва сдерживается. От этого намека царя, что теперь это совсем другое государство. С весьма серьёзными претензиями. За которые оно будет сражаться. Ну а Константинопольский международный конгресс, который, в Европе, в ходе его проведения упорно обзывали Стамбульским, обещал быть не простым.
2
Царь снова находился в адмиральском салоне "Мессудие". Ожидая, когда поднимут, найденный на дне пролива Босфор, кияк. На котором, как предполагалось, погиб последний турецкий султан. Правда, в Македонии, находился формально действующий султан Мурад V. Которого Абдул-Хамид II перед этим и сверг. Но после его исчезновения вновь возведённый армейскими офицерами в сан султана. Правда, тут был один момент, объявить султана таковым можно было в Стамбуле. И нигде иначе. Поэтому-то Николай и не признавал Мехмеда Мурада за такового. Но проблема существовала. Вокруг Македонии собралось под сотню тысяч турецких военных. Объединённых в первую и вторую турецкие армии. Да и в районе Анкары собиралось несколько десятков турецких военных, объединённых в третью армию. При этом итальянцы, болгары и греки просили от русской армии военную помощь. Причём лично обратились к царю, с этой просьбой, итальянский и греческий монархи.
Что и привело к тому, что Николай, скрепя сердце и меняя своим планы, принял решение сформировать два экспедиционных корпуса. Выделив в их состав отдельные, валентные подразделения, из различных соединений, различной принадлежности. Как армии, так и морской дивизии, да и пограничников. При этом корпус, предназначенный, для действия совместно с греками, в Анатолии, должен был возглавить генерал-майор Кондратенко. Ну а вот корпус, который должен был совместным с болгарами и теми же греками, воевать в Македонии он решил поручить эмиру Бухарскому. Дав ему право провести переговоры с Мехмедом Мурадом. Предоставив тому, от имени царя, любые гарантии безопасности. В случае его сдачи. Решать проблему с остатками турецких войск следовало решить, как можно быстрее. Надежда Николая на возможности союзников не оправдались. Даже совместных сил итальянцев, греков, болгар, сербов и черногорцев не хватало и раздавить турецкую армию и занять те пространства, что Николай решил им выделить. Требовалось участие русских войск. И Николай как раз готовил черновик документа, определявший это участие. И в этот момент в каюту, с разрешения царя, вошёл матрос, который и сообщил, что начали подъём кияка.
На мостик броненосца царь поднялся, с разрешения его командира, капитана первого ранга Миклухи. Причём в тот момент, когда из воды и показался корпус, практически разрубленного пополам, кияка. С бело-коричневым корпусом, при этом по коричневой верхней полосе шёл полосой красивый, золочёный растительный орнамент. С длинным золоченым бушпритом, и с закреплённой, на нём, золочёной статуей орла. Ещё одной особенностью этого судёнышка стал закрытый золочёный, с наружи, павильон на корме. Имевшего прикрытыми жалюзи окна и двери. При этом все жалюзи оставались закрыты. При этом стоявшие на палубе корабля родственницы Абдул-Хамид II, включая и Гвашемаш. Женщины уже вполне освоились на русском корабле. И теперь не обращая внимание, на суетящихся рядом, при выполнении работ, русских матросов, не ожидая от них неприятностей, а вытянув шеи, смотрели как из воды, на талях, поднимается кияк.
И когда лодку положили на палубу броненосца, то Николай прошёл по мостику так, что бы были видны закрытые двери павильона. И приказал открыть их. Матросы распахнули двери павильона, и на палубу кияка, выпало тело мужчины, в мундире офицера турецкой армии и красной феске. При виде, которого, все женщины, кроме Гвашемаш, бывшие на броненосце завыли дурными голосами и бросились к телу. Упав рядом с ним на колени, и громко голося. А Гвашемаш, с печальным выражением лица, только отвернулась, от этой картины. И Николай, спустившись по трапу, подошёл к ней и спросил:
— Что с ними? Это он?
— Да, это Абдул-Хамид, — печально ответила молодая женщина, — Его надо бы похоронить. И они всё ещё его вдовы, а я уже принадлежу другому. А им необходимо показать всю глубину своей скорби, по нему.
— Да, сейчас ты явно не его, — ответил Николай, вызвав печальную улыбку на устах турчанки, а потом он добавил, — И я не хотел его смерти. И, похоже, он при столкновении выпал с дивана, ударился головой и не смог выбраться из павильона, прежде чем тот затонул. Трагическая случайность.
При этом он кивнул в сторону распахнутых створок двери кияка. Сохранивших коричневый цвет внутри павильона. И в глубине которого виднелся диван. Женщина кивнула в знак согласия, а царь продолжил:
— А так да, похоронить его нужно. Причём с соблюдением всех положенных традиций. Как умершего султана. Да и как врагу, которого я уважаю, я хочу отдать все полагающиеся воинские почести. Что для этого надо?
— Для начала привести его тело в надлежащий вид, — ответила Гвашемаш, — Омыть, переодеть в саван. Причём это могут сделать только его вдовы. После этого возможно прощание с ним, под молитву муллы. Ну и потом похороны. Нести его тело должны на руках четыре человека. После этого опустить в могилу. Ну а над могилой должен быть установлено зелёное надгробие, вокруг которого необходимо соорудить тюрбе, здание, шести или восьмиугольной формы, увенчанные куполом. При этом само тюрбе должно быть построено перед входом в мечеть. В идеале, построенном этим султаном.
— Понятно, — ответил Николай, и, посмотрев на всё ещё голосящих стоя на коленях над телом Абдул-Хамид его вдов, добавил, — Надо будет подумать, как нам отдать должное пусть и противнику, но павшему в бою воину. Наверное, сейчас его тело необходимо будет доставить в Долмабахче. Где приготовить к прощанию с ним и погребению. После этого провести прощание с последним султаном и осуществить похороны. Перед ближайшей мечетью. Кажется, это мечеть называется мечеть Безмиалем Валиде Султан? Что находиться перед входом во дворец. И куда вы ходите, дабы помолиться.
