— Хотя это тайна, но я вам открою: действительно есть такая спецгруппа "Метеорит" она пока на стадии формирования, тем более что с финансированием в последние месяцы туго, а такие гипербойцы как мы стоят дорого.
— Это и так видно, но я обратил внимание на такую вещь. — Янка прищурился. — Все они крупные, не меньше двух метров, так ведь.
— А чего ты хотел в "Гамма-тигр" ниже метр девяносто не берут.
— Так вот такие туши, как правило, не поворотливы, не сообразительны, большое тело более скованное заплывшее мясом и жиром.
— У них нет жира, одни мускулы, а ты посмотри, как наши солдатики прыгают, делают сальто. Вот ты, например сальто сделаешь?
— Сделаю, я занимался карате. — Обиделся Янка.
— Но они весят килограмм сто пятьдесят, а с амуницией под триста, видал какая мощь.
— Одними тренировками этого не добьешься, видимо им колют препараты и используя фармакологию. — Спросила Екатерина.
— Безусловно, иначе никакие тренировки не помогут. — Давыдов добавил себе еще коньяку. — Нам мало того, что дает природа, человек должен ее преодолевать. Чтобы иметь такую скорость как у наших бойцов при таких габаритах нужно резко увеличить скорость обмена электромагнитными импульсами в мышцах, а этого можно достичь только искусственным путем. Кроме уколов мы еще делаем электромассаж и используем специальные облучения.
— Замечательно это фактически биороботы вместо людей.
— Зато эффективно, кроме того, похожий суперспецназ американцы стали создавать еще раньше нас. Еще хорошо, что у нас появились излишки от нефтяных денег, по этому мы смогли себе позволить подобную роскошь. А иначе по-прежнему тренировались бы по старинке, выдавливая из себя по семь потов. Вот вас, наверное, в детстве часто били.
— Из-за кожи и рожи да! — Вздохнул Максим.
— А меня лупили, потому что я маленький. — Сказал Янка. — Даже приходилось кусаться.
— Вот видите, а я с ранних лет был больше и от природы сильнее своих сверстников и поэтому меня уважали. Быть постоянно в лидерах это счастье. Я пока только полковник, а по окончанию войны стану генералом.
— Если выживешь. — Я уже столько смертей видела. — Сказала Екатерина.
— И мы тоже, еще больше, а ведь война только начинается. — Произнесли дружно Янка и Максим.
— Тем более! Я воевал в Чечне, правда, не много, но как гибнут мои товарищи, видел. Особенно тяжело было, когда погиб от снайперской пули мой двоюродный брат Артур. Вот это действительно было тяжело пережить, я вынес его на руках.
Вполне возможно и меня унесут, не хотелось оставлять свое тело на растерзание стервятникам. Ведь боевики любят вырезать член и засовывать его в рот.
— Какая гадость! — Екатерина поморщилась. — Я лично могла бы взять в рот лишь у любимого мужчины.
Максим усмехнулся, вспомнив, как он работал альфонсом. Что же замечательно совмещать приятное с полезным. Потом в памяти мелькнул скорбный лик Христа на иконе, и ему стало грустно и стыдно. Ведь занимаясь любовью с женщинами за деньги, он грешил перед Богом. И теперь погибнув, может попасть в Ад. А вот Янке хорошо, он не верующий, пекла не боится и на что рассчитывает? На людей что его потом в далеком будущем воскресят. Вот если бы это было на самом деле, ведь они прекрасные солдаты и почему бы их не вернуть к новой жизни. Вот только сможет ли человечество подобного могущества достичь? Это звучит как чистая фантастика! Янка, уловив его состояние, перевел разговор на другую тему.
— Скажи мне, как ты думаешь, что нас ждет после смерти?
— Такие мысли приходили мне в голову, но признаться, я гнал их прочь. — Давыдов вновь подлил себе, причем довольно щедро коньяку, потом то же самое сделал гостям.
— Это пять звездочек, лучший армянский. Нет солдату, менее всего пристало думать о смерти.
— А как на счет загробной жизни?
— Если честно, завидую мусульманам, они верят в то, что после смерти попадут в такой рай, где будут жить как миллиардер на курорте. Однако чтобы в это поверить, нужно впитать ислам с молоком матери. Я лично в такое не верю. Вообще мне кажется, любая религия построена на обмане, ведь нигде не обещают рая на Земле при жизни, а только вот умри и получишь все. Причем для этого нужно исполнять сложные ритуалы, изрядно усложняющие жизнь. Нет, я лично как был воспитан родителями-коммунистами в атеизме, так и остался.
— А меня воспитывали в религиозном духе, а атеизму я сам пришел, своим умом. — Гордо произнес Янка.
— Молодец, вот тебе моя рука. — Давыдов протянул ладонь-лопату, в ответ юноша сунул кулак, чтобы не так было больно. Хитрость удалась, и прошло без повреждений. Никто не курил, все были подтянутыми спортсменами. А вот выпили, как это часто водиться у русских не много лишнего, литровая бутылка коньяка пустела.
— Я лично верю в силу воскресения с помощью науки. И эта вера меня вдохновляет. Вообще я считаю, что с развитием прогресса человечество воплотит все свои самые смелые мечты. Все что может нарисовать воображение будет реализовано на практике. Любая самая смелая фантазия будет реализована.
— Даже то, что написано психически больными людьми? — Спросил полковник.
— Ну, это все зависит от мышления наших потомков и нас самих, ведь мы будем жить в грандиозном мире будущего. — Ответил Янка. — Я даже хотел написать по этому поводу фантастический роман.
Екатерина выгнулась:
— Я люблю фантастику, и что там было?
— Люди настолько глубоко проникли в тайны мироздания, что научились творить материю. Тогда каждый из них создал по своей вселенной, и стал заботиться о ней, считая себя Всемогущим Богом. Вы представьте себе у вас вселенная квинтиллионы звезд и миров. В них живут мыслящие существа и это не легкая задача сделать их всех счастливыми.
Максим перевел дух, с него начал катиться пот:
— Да и в этой вселенной нет счастья. Но, честно говоря, Янка мне порой кажется, что тебе мозги отбили. Да за одни такие мысли тебя знаешь, как в аду будут мучить, мое воображение просто бессильно.
— А мне нравиться. — Оригинально, ни кого такого не встречала. — Сказала Екатерина.
— Напиши, пожалуйста, о том, как девушка лепила свой мир. Причем не обязательно в форме большого взрыва пускай он распуститься словно цветок, крошечный бутончик потом громадные на множество миллиардов парсеков лепестки разлетаются во многие стороны. Это так красиво наблюдать за рождением другого мироздания. Особенно интересно ускорять процессы эволюции, какие только формы жизни можно воссоздать.
— Эволюция это бесчеловечно. — Сказал Янка. — В этом случае мыслящие существа будут страдать и мучиться. Нашим миром правит кровожадная эволюция, а мы должны пойти другим путем.
— Каким?
— Таким, который привел бы к счастью творение. Мы ведь сами на Земле много мучились и терзались, а теперь ты хочешь подобным образом наказать многие квинтиллионы разумных индивидов.
— Я как-то об этом не подумала. Действительно надо как-то обустроить жизнь во вселенной. Может сделать их бессмертными, а потом по мере развития и увеличения численности создавать новые звезды и планеты.
— А что это интересно, как говорил один философ — кто был однажды нарисован, достоит вечно жить — всегда! Я вот даже подозреваю, а не является ли та вселенная, где мы живем творением какого-нибудь инопланетянина. Может представитель супергиперцивилизации, создал наше мироздание. — Предложил Янка.
Максим стал багровым, казалось, что он вот-вот лопнет:
— То есть ты хочешь сказать, что наш Бог был, когда простым смертным.
Янка продолжал:
— Очень даже может быть. Хотя в то, что он прошел трудную жизнь и пережил смерть, я не верю. В этом случае он бы больше заботился об своих детях и наверняка покончил с болезнями, старостью, смертью, болью. Когда знаешь муки чисто теоретически, то легко истязать других, а вот когда ты сам подумаешь, вспомнишь, как страдал, мучился, болел то подумаешь — не дай Бог испытать это другому. Вот когда у тебя будут дети, то неужели ты захочешь что бы стали старыми и больными, голодали, терпели побои и унижения.
Максим призадумался, потом с трудом произнес:
— А как же грех?
— Какой грех, у каждого народа свое понятие греха. Кроме того детей не запускать педагогически надо, а наоборот воспитывать. А то ведь человечество осталось без присмотра.
— А церковь?
— А что церковь вспомним хотя бы времена средневековья. Люди были религиозные, а процветало мракобесие и грех. Какая тогда царила жестокость, священники были скорее палачами — чем врачами!
— Инквизиция?
— Не только. А вспомним, как преследовали передовую науку, не даром наибольших успехов в экономике добились протестантские страны. Нет если создатель есть он просто обязан был вмешаться и положить конец беспределу. Будь земляне моими детьми, я бы не позволил им дойти до такого состояния.
— За такое родительских прав лишают! — Крикнула полупьяная Екатерина.
Давыдов, видя, что бутылка пуста, направился к шкафчику за другой.
Максим сидел как на иголках, он интуитивно чувствовал, что Янка не прав, но никаких аргументов в голову не приходило, и поэтому он ответил:
— Тут нужен поп или мулла.
— А кто конкретно, ты говоришь что веришь, а до сих пор не определился.
— Мне одинаково нравиться и Ислам и Православие.
— Э нет! Одновременно нельзя, нужно выбрать только одно.
— Вы уже выбрали неверие, а я не хочу в Ад. И хоть порой мне и самому кажется, что создатель ведет себя не правильно, от него я не отрекусь.
— Ну, вот может, добавим. — Полковник поставил новую бутылку коньяка.
В ту же секунду в такт его словам прогремел взрыв. Потолок рухнул, камни обрушились на стол. Брызнули осколки развитого стекла, коньяк пролился.
— Ух, ты! Ну, только за это можно обругать Бога. Такого чудного напитка лишиться! — Произнес полковник. — Со стороны создателя это бесчеловечно.
— А если твои родители умрут от рака, то будет еще хуже! — Произнес Янка. — Да за одну такую болезнь, от которой умирают миллиарды Господу морду набить надо. Ведь как люди мучаются, на стенку лезут — человек и то милосерднее жестокого создателя. А ведь что создать подобную вселенную нужно иметь разум, светлые чистые мысли, добрый, возвышенный характер. Ведь более развитая цивилизация должна быть более гуманной. Ее представитель должен прочувствовать нашу боль.
— А Иисус Христос. Он ведь умер за нас на кресте, а сам был воплощением живого Бога. — Вдруг нашелся Максим.
— Если это не сказка, то странно, какие выводы он из этого сделал. Ведь ничего на планете Земля не изменилось. Как страдали люди, так и страдают. — Сказал Янка.
— Вот мне, например руку поранили и очень больно. — Произнесла Екатерина, показав окровавленную кисть.
— Довольно философии, раз нас обстреливают, значит, неизбежен скорый штурм. — Оборвал полковник. — Всем занять свои места — бегом шагом марш.
Ребята похватали оружие, когда рвануло снова, снарядом снесло пол крыши. Обстрел центра выдался весьма интенсивный.
— И откуда только снаряды берутся у этих отморозков. Ведь это бьет трехсот миллиметровый калибр. — Полковник указал на пробитую диаметром в шесть метров воронку.
— Вероятно, ту артиллерию, что была за Тереком: захватили. — Предположил Янка. — Там были пушки — О-го-го!
— Это плохо, теперь нам видно придется рассосредоточится по городу. — Давыдов ткнул пальцем в разрушенную многоэтажку. — Так нас и в подвале достанет.
Боевики свирепели, действительно им удалось захватить почти все батареи, и решили наказать самый лояльный к России город, заодно выбить оттуда суперспецназ. Теперь Гудермес быстро превращался в развалины. Рядом рвануло Янку и Максима засыпало камнями. Потом опять и опять! Екатерине зацепило щеку, порез к счастью не глубокий, но кровь текла сильно.
— Неужели останется шрам. — Заголосила она.
— Не волнуйся, такая ты мне милее. Сразу видно, что боевая баба, а потаскушка с панели. — Сказал Янка.
— Да я за тебя замуж не собираюсь сморчок. — Кроме того, мы смотрелись очень комично, муж маленький, а жена почти метр девяносто.
— Ну и что главное гармония и согласие в семье, а ум важнее роста.
— Это тоже важно! Не хочу что на до мной сме...
Чудовищный грохот прервал ее, казалось, извергнулся вулкан, ребят засыпало с головой. Оказавшись под камнями Янка стал отчаянно трепыхаться. Ему удалось лишь не много скинуть булыжников с груди. Вес сильно давил, ноги затекли, словно остекленели. Дышать было трудно, а на голове ныли только что набитые шишки.
— Вот так угораздило.
Максим и вовсе потерял сознание. Правда, полковник в своем скафандре оказался целехоньким. Словно пловец он разгребал щебень, включив вспомогательные механизмы скафандра. Выбравшись, огляделся:
— Куда подевались новые друзья. Отбросил ногой камень и с энтузиазмом принял участие в откапывании потерпевших. От прикосновения Екатерина сразу очнулась, сбросила остатки пыли, вытерла лицо. Полковник снял шлем и поцеловал ее в губы. Девушка жадно ответила, чувствовалась, что она давно не пробовала ласки.
— Вот теперь девочка ты в полном порядке? — Спросил Давыдов.
— Откапай быстрее Максима и Янку. — Крикнула она.
Янка впрочем, словно червяк прогрыз толщу и выбрался сам. Его чумазая голова высунулась из-под щебня. Вид у мальчишки был ужасен, глаз подвит на бритой голове несколько кровоподтеков, но в целом живой и судя по разговору даже не контуженый:
— Ну, вы тут все целы. Где Максим?
— Сейчас откапаем. — Сказал полковник.
Хотя к делу приступили втроем, все же пришлось повозиться, отбрасывая валуны и плиты, а артобстрел тем временем продолжался, некоторые снаряды ложились рядом, осколки так и свистели. Наконец Максима вытащили, он был весь в крови и не дышал.
— Я спасу его! — Сказала Екатерина. Приникнув к губам, она стала делать искусственное дыхание: рот в рот. Янка в свою очередь стал массировать грудь, стремясь восстановить ритм сердца, а Николай Давыдов сделал укол, используя приколотую к поясу аптечку:
— Это самое лучше средства при остановке сердца, новейшие разработки. — Объяснил он.
Совместные усилия троих "спасателей" дали эффект. Юное здоровое сердце забилось, серое лицо приобрело свет спелой вишни, и Максим открыл глаза:
— Продолжай меня целовать девушка. Ты столь прекрасна, что я даже рад, что впал в кому.
— Ну, это не совсем кома, но мы тебя с трудом откачали. — Сказала Екатерина. — Теперь мой мальчик ты мне должен.
— Хорошо, отплачу сторицей. — Сказал Максим.
Вой пролетевшего мимо снаряда заставил юношу машинально пригнуться. Полковник покачал головой:
— Так не пойдет, ты почти беззащитен, вернее вы все трое. Вас надо одеть в непробиваемые бронежилеты вроде того, что у меня.
— А у вас есть? — Оживился Янешь.
— Были сброшены с собой дополнительные комплекты, правда на тебя не подойдет, ты слишком большой. — Пошутил полковник.
— Ну ладно я тогда так, понадеюсь на удачу.
— Да ты не стони! Они разборные с автоподгонкой, правда на твой размер вряд ли найдется что-нибудь, все же дети не должны воевать.
