Улыбка его с каждым мгновением становилась все шире, рот растягивался, стал больше головы, превратился в какой-то зубастый капкан, который надвинулся на старшего помощника, желая, по всей видимости, проглотить его целиком, или, на худой конец — зажевать. Подобное развитие событий не устраивало Дениса ни под каким видом и вынудило ткнуть шокером прямо в пасть "дедушки" и нажать на кнопку. Оглушительный визг, как будто городские неумехи резали целое свиное стадо, стал свидетельством того, что с электричеством шутки плохи, будь ты хоть живой электромонтер, хоть мертвый шаман.
Раздухарившегося "дедушку" отбросило на пару метров и он скорчился на земле в позе эмбриона. Только, в отличие от ее классического вида, шаман руками обхватил голову, а не прижатые к груди ноги, а так — один в один.
"Ты видно голоден, ну что ж — тебя я, сука, угощу! — перевирая слова старой песни, со злостью подумал старший помощник, расстегивая шкиру и срывая с шеи мини-моргенштерн, который так хорошо зарекомендовал себя во сне. — А не получится — шокером поджарю! Ну, держись, старая сволочь!"
Однако, сволочь, хоть и была старая, но юношеского проворства и задора ей было не занимать. Пока Денис вытаскивал вервольфовский артефакт, "дедушка" превратился в здоровенную черную собаку а ля проклятие рода Баскервилей, размером с теленка и горящими дьявольским красным огнем глазами и пастью. Человека впечатлительного сей натюрморт мог бы довести до определенного конфуза. Наименее впечатлительные из впечатлительных отделались бы недержанием мочи — и это в лучшем случае, а уж что было бы с наиболее, и говорить не хочется.
Вот только назвать впечатлительным старшего помощника язык бы не повернулся даже у самого последнего лгуна, не говоря уже о честных людях, так что эта ужасающая картина не произвела на него ни малейшего впечатления, и он подступил к псу с самым решительным видом и с самыми серьезными намереньями, о чем недвусмысленно свидетельствовало его оружие, которое Денис раскручивал в руке, словно пропеллер. Шаман оценил опасность ситуации, потому что снова из пса превратился в "дедушку", бухнулся на колени и завопил:
"Кормилец! Не вели казнить, вели слово молвить!"
... и все-таки хочет, падла, подкормиться за мой счет!..
... ладушки... ща угощу!.. только не подавись... сука!..
— Говори, гад! — загремел старший помощник, нависая над сдувшимся "дедушкой".
"Не погуби, господин! — беззвучно возопил тот. — Пригожусь!"
— Как именно? — холодно поинтересовался Денис, не забывая поигрывать своим оружием, которое явно произвело впечатление на мертвого шамана.
"Место знаю!"
— Какое нахрен место?
"Где хворь твою, как рукой снимет!"
— Говори!
"Сначала поклянись, что мстить не станешь!" — начал торговаться "дедушка".
"Пусть сам сначала клятву покорности принесет!" — прозвучало в голове у старшего помощника.
"Это кто!?! — изумился внутренний голос. — Ты!?!"
"Нет!" — Денис был не менее изумлен.
"Это я" — снова прозвучал неизвестный голос и перед внутренним взором старшего помощника появилась волчья голова с горящими яркой зеленью глазами.
Сказать, что Денис был удивлен — значит ничего не сказать, но в бою, а сейчас был именно что бой, время течет не так, как в мирной жизни и решения принимаются мгновенно и зачастую интуитивно. А если не принимаются, то чаще всего, потом их и принимать-то некому. Старший помощник был ошеломлен появлением нового, вроде бы союзника. Скажем больше — он не был полностью уверен, что это именно союзник, а не наоборот, но решение он принял мгновенно. И решил последовать советам "волка", потому что сам никакой стратегии поведения со зловредным "старичком", кроме его уничтожения, не имел. А согласитесь, что развоплощение шамана это плохой ход, потому что непоправимый — переиграть что-либо потом будет уже нельзя.
— Сначала с тебя клятва покорности! — приказал мертвому шаману Денис.
"Клянусь Макошью и Злебогом! — немедленно зачастил "дедушка". — Быть тебе верным до скончания века, пока... "
Гад врал, Денис это отчетливо почувствовал. Клятва была ложная, что немедленно подтвердил "волк":
"Подменная клятва! Врет кудесник. Пусть клянется всеми камнями и всеми именам, а если обманет — руби его! Не будет с него толка — будет обманывать!"
— Слышь, дедушка... — миролюбиво и спокойно перебил его старший помощник, а потом взорвался: — Ты свой первый шанс проебал! Обмануть меня хотел, да опростоволосился! — От выплеска ярости шамана отбросило аж на полметра. — Даю второй и последний, — спокойным тоном, будто и не было только что выброса эмоций, продолжил Денис. — Еще раз обманешь... — и старший помощник красноречиво покрутил своим мини-моргенштерном, от чего "дедушка" скривился, будто раскусил перчинку. — Клянись всеми камнями и всеми именам, — приказал Денис и веско прибавил: — Как положено!
— Ты и это знаешь... — изумленно прошептал "дедушка".
Вот теперь мертвый шаман задумался. Видать проняло старичка, видать непростая была та клятва, которую потребовал с него старший помощник, да только, похоже, выхода у него не было — или по башке медальоном с волком, чего, как выяснилось, он желал не очень чтобы сильно, а говоря по правде — совсем не желал, или клятва покорности. Причем настоящая, потому что чертов "внучок" знал чего хочет и обмануть его не удалось. После короткого раздумья, "дедушка" выбрал клятву, и кто его за это осудит? Видать не очень плохо жилось ему в виде бесплотного духа, раз не решился он с этой "жизнью" покончить. Ну, что тут скажешь — его право.
И "дед" завел волынку. Произносимый текст был так же далек от скажем... текста воинской присяги, как дождевой червяк от боа констриктора. Внешнее сходство есть, но разница огромная. В клятве тесно сплелись смарагдовые крылья и молнии Перуна; яшмовые когти и Вий с Кощеем; таусинный камень и Макошь; кремневый дикарь и диадема Сварога; балангус и плащ Ярилы; и прочее, прочее, прочее... Причем, все это было в таких комбинациях и так переплетено, что черт ногу сломит.
Через пару минут после начала всей этой фантасмагории, старший помощник стал с трудом понимать о чем, собственно, идет речь, но "волк" помалкивал, стало быть все было правильно. Скорее всего. Клятва, озвучиваемая "дедушкой", очень напоминала Денису сочинения госпожи Блаватской, коие он в свое время пытался изучать. Прямо скажем — безуспешно. Предложения, в которых все слова по отдельности были понятны, а в совокупности — нет, плюс величина этих предложений, занимающих целую страницу, когда дочитывая предложение было совершенно невозможно вспомнить, с чего предложение начиналось, оказались не по зубам старшему помощнику. Схожим образом обстояло дело и с текстом клятвы, которую отбарабанивал мертвый шаман — чем дальше, тем меньше Денис вообще понимал о чем идет речь. А шаман, между тем, заливался соловьем и дело, судя по всему, шло к концу:
"Я! — загремел старый хрыч, — тумэнбаши Кублай-хана Байгол-багатур..."
"Хренасе! — изумился старший помощник. — Так он из татаро-монгольского ига! А какого тогда клянется славянскими богами!?!"
"Это универсальная клятва, — невозмутимо пояснил "волк". — Для всех рас, племен и любого вероисповедования".
"Ты откуда слова такие знаешь?" — насторожился Денис.
"Из твоей головы" — у старшего помощника сложилось впечатление, что "волк" пожал плечами — мол, как можно не знать таких элементарных вещей?
"АХ-РЕ-НЕТЬ!" — не удержался внутренний голос.
"... приношу клятву покорности! Имя! — выкрикнул мертвый шаман. — Назови свое истинное имя!"
"Лучше псевдоним" — мягко посоветовал "волк". Не доверять новому союзнику резона не было. Раз уж пошел у него на поводу с клятвой, надо идти до конца.
— Я Арамис Князь Великого Дома "Полярный Медведь"! — не без гордости объявил Денис. Но, гордость — гордостью, а самое главное, что у старшего помощника не было и тени сомнения в том, что он князь и глава Великого Дома. А это самое главное — каждому по вере его. Обитатели дурдомов, все эти Наполеоны, Ленины, Моисеи и прочие Навуходоносоры сами до конца не уверены, что они Наполеоны, Ленины, Моисеи и Навуходоносоры, вот и врачи им не верят.
"Арамису Князю Великого Дома Полярный Медведь!" — завершил клятву мертвый шаман и в тот же миг порыв ветра, пронесшийся по ночному лесу, бросил к ногам старшего помощника желтый лист какой-то странной формы, а в безоблачном небе прогремел отдаленный гром. Конечно, лист мог быть самым обычным — ботаником Денис не был, мог и принять самый обычный лист за необычный, а гром мог породить истребитель, преодолевший звуковой барьер, но было и еще кое-что:
"Клятва принесена и принята!" — безапелляционно объявил "волк".
"Теперь ты клянись!" — обратился шаман к старшему помощнику.
— В чем это? — поднял бровь Денис.
"Что не будешь мне мстить и притеснять!"
— Хорошо... — после некоторого раздумья согласился старший помощник. — Только ты мне сначала еще кое в чем поклянешься.
"В чем это? — насторожился "дедушка". — Я уже всем поклялся!"
— Разговорчики! — прикрикнул Денис.
Во время всей этой свистопляски с камнями и богами, свербила его какая-то подспудная мысль, которая оформилась только сейчас. Мысль была простая и конструктивная: клятва всеми камнями и всеми именам конечно хороша, но три закона робототехники — лучше. По крайней мере — понятнее. Их старший помощник помнил. Не то, чтобы наизусть, но смысл — точно.
— Повторяй за мной, — приказал старший помощник мертвому шаману: — Ты не можешь причинить мне вред или своим бездействием допустить, чтобы мне был причинен вред.
"Дедушка" отнесся к поручению творчески и повторил не механически, а как положено:
"Клянусь, что я — Байгол-багатур не могу причинить вред Арамису Князю Великого Дома Полярный Медведь, или своим бездействием допустить, чтобы Арамису Князю Великого Дома Полярный Медведь будет причинен вред!"
В таком же духе был перетрактован второй закон: "Робот должен выполнять приказы человека, если эти приказы не противоречат Первому Закону".
"Клянусь, что я — Байгол-багатур буду выполнять приказы Арамиса Князя Великого Дома Полярный Медведь, если эти приказы не противоречат предыдущей клятве!"
Третий закон: "Робот должен заботиться о собственной сохранности до тех пор, пока это не противоречит Первому или Второму Законам", в трактовке мертвого шамана звучал так:
"Клянусь, что я — Байгол-багатур буду заботиться о собственном существовании до тех пор, пока это не противоречит двум предыдущим клятвам!"
Покончив с привидением "дедушки" к присяге, Денис, в свою очередь, поклялся, что не будет мстить последнему и притеснять его, после чего можно было приступить к конструктивной части разговора.
— Так что ты там про место говорил, где хворь мою, как рукой снимет? — нейтральным тоном полюбопытствовал старший помощник.
"Есть такое место, — немедленно отозвался шаман. — Щучье озеро!"
— Какое именно? Этих щучьих озер в России, как блох на бродячей собаке. Тысяч сто, или двести. А еще на Украине наверняка есть... — Денис подумал и добавил: — и в Белоруссии и в Прибалтике той же, а может и еще где. Поконкретнее говори!
"Сказать не могу, — начал Байгол и старший помощник нахмурился. — Показать могу. Знаю, где сворачивать с Турманской сакмы".
— Кого позвать?! — челюсть у Дениса не упала лишь благодаря огромному волевому усилию.
"Ну-у... два дневных перехода от Кремля, десять десятков чакрым, не больше, — призрак пожал плечами, как бы говоря: — Стыдно не знать историю с географией!"
... ага.. ага... выбить крымского хана с Изюмского шляха!..
... я требую продолжения банкета!..
Денис с трудом удержался, чтобы не выругаться.
— Ну, и как, — старший помощник хотел добавить для связки слов "твою мать", но в последний момент удержался — уж больно древний был шаман, а старость надо уважать, — мы будем это озеро искать?
"Я видел, у тебя самобеглая коляска есть. — Байгол снова пожал плечами, прозрачно намекая, что тупить-то не надо. — Поедем. Я покажу".
— А это ничего, что ты такой — полупрозрачный будешь разъезжать? — хмыкнул Денис. — Народ пугать.
"А я могу невидимым быть" — с этими словами шаман исчез, а через несколько секунд опять "проявился".
Эта демонстрация явилась жирной точкой, подводящей итог миссии. Больше в окрестностях заброшенной лесной церкви делать было нечего, можно было отправляться домой — авось удаться немного поспать до рассвета, а там и новый день с его новыми делами и новыми заботами.
— Поехали! — принял волевое решение старший помощник, поворачиваясь спиной к "дедушке" и делая шаг по направлению к паджерику. — Не отставай! — он махнул рукой шаману.
Но, человек предполагает, а Бог располагает. Выспаться этой ночью Денису не удалось.
"Постой-погоди! — замахал руками Байгол, изображая ветряную мельницу. — А вместилище забрать!"
— Какое, нахрен, вместилище? — вежливо поинтересовался старший помощник. — И где оно?
"Мое. Тут, — шаман показал пальцем вниз. — Копать надо".
— Глубоко?
"Сажень... — Байгол отвел глаза, — может чуть поболее..."
Денис снова захотел выругаться, но опять сдержался, и вместо того, чтобы браниться, пошел к машине за шанцевым инструментом. Пока он копал, шаман вился вокруг и разве что об ноги, словно кот, не терся, одновременно подбадривая старшего помощника, что "вот-вот", что "почти уже", что "еще чуть-чуть". Результатом земляных работ стала извлеченная с глубины в полтора метра кисть руки, черная, высохшая и сморщенная, словно обезьянья лапа. "Дедушка" с грустью подтвердил, что это все, что от него осталось.
— Ну, хоть что-то... — попытался его подбодрить Денис. — От других и того не остается...
"Это-то да..." — печально покивал Байгол, после чего оба — и старший помощник и мертвый шаман задумались о бренности всего земного. Из этого философического состояния их вырвал яркий свет фар. Судя по иллюминации, к заброшенному храму приближался кортеж из трех машин.
— Не верю я в совпадения, — пробормотал себе под нос Денис.
"А я предупреждал! — тут же влез внутренний голос, которого давненько не было слышно. — Не надо было!.."
"Ша! — остановил его излияния старший помощник. — Есть, что конструктивное — говори. Нет — помалкивай. Мешаешь!" — и голос заткнулся.
Старший помощник был уверен, что явились по его душу. Интересовала бы церковь — приехали бы днем. И мотив был — побить члена ОПГ, это как проделать то же самое с ментом, только хуже. И те и другие — власть, а власть бить нельзя. Денис все это прекрасно понимал. Понимал и сейчас, понимал и раньше, когда проводил экзекуцию. Понимал, но удержаться не мог — князь он Великого Дома, или не князь!? А тут только дай слабину — сразу почувствуешь, что не князь, а потом и остальные поймут. Никак невозможно-с! Дать слабину означало потерять самоуважение, а без него жить нельзя, это равнозначно утрате души. По крайней мере, так полагал Денис.
