Выйдя из здания ЦК комсомола, Саша пошёл по направлению к Лубянке, продолжая размышлять на заданную тему. Что только за прошедшую неделю не приходило ему в голову — разгрузка вагонов на товарных станциях, работа на овощных базах, работа санитаром, массажистом, парикмахером, официантом, переводчиком, уборщиком помещений, сантехником, электриком, радиомастером, почтальоном, дворником.
Что толку от всех его размышлений. Нужно просто пробовать, ибо только практика покажет, что подойдёт ему, а что нет.
Саша прошёл Лубянку и повернул на Театральный проезд. До отъезда на картошку у него ещё 4 дня. Нужно будет сходить в консерваторию и внести коррективы в расписание занятий. Кроме того, придётся посетить рынок, и кое-что прикупить для поездки в колхоз, или куда там их отвезут.
"А что ещё он сумеет сделать за оставшееся у него до отъезда время? — подумал Саша. — Неужели же только вагоны идти разгружать?"
Его взгляд упал на здание Метрополя, выходящее своим фасадом на Театральный проезд, по которому он неспешным шагом прогуливался.
"Может быть здесь стоит попытаться найти какую-нибудь работу, — пришла ему в голову мысль, — а почему бы и нет?"
Саша решительно повернул к зданию гостиницы и зашагал к ней высматривая, где здесь у неё вход.
Швейцар на входе внимательно осмотрел Сашу и пропустил, ничего не сказав. Саша по тем временам был довольно высоким молодым человеком. Его рост 180 см превышало средний рост мужчин того времени на 12 см. Уже одно это производило впечатление. Кроме того, Саша был одет в хороший костюм, при галстуке, комсомольский значок на лацкане и выглядел Саша на пару лет старше своих почти 17 лет.
Зайдя в холл гостиницы, Саша осмотрелся и направился на ресепшен. Подойдя к стойке, он непринуждённо облокотился на неё и спросил, приветливо глядя на дежурную, поднявшую на него глаза:
— Я бы хотел поговорить со старшим администратором.
— А можно узнать, по какому вопросу? — настороженно спросила его дежурная.
— По вопросу трудоустройства, — ответил Саша.
— Какую работу вы хотите у нас получить?
— Любую, которая мне подойдёт. Видите ли, я студент 3-го курса консерватории, мне нужна работа по вечерам. Первую половину дня я занят, как вы понимаете.
Саша опять улыбнулся и послал дежурной лёгкий ментальный посыл, вызывающий у человека сочувствие и желание помочь.
— Меня зовут Саша, — добавил он, придавая своему лицу лёгкий налёт озабоченности. — А к вам я как могу обращаться?
— Антонина Мироновна я, — автоматически ответила дежурная, борясь с непривычным для неё ощущением доброжелательности по отношению к нежданному посетителю. Конечно, сидя здесь, на дежурстве кого только не встретишь. Разные люди встречаются. За свои пять лет работы в этой гостинице Антонина Мироновна привыкла держаться со своими клиентами официально, суховато, не скатываясь на приятельские, запанибратские отношения, которые чаще всего ей же боком и выходили.
— Послушайте, Саша. Старшая администратор у нас сейчас в отпуске, женщина, которая её замещает не возьмёт на себя смелость принять кого-нибудь на работу без разрешения вышестоящего начальства, то есть директора или его заместителя по хозяйственной части. Разве что уборщиком может взять, да и то временно, пока начальница из отпуска не выйдет. Так что идите сразу к директору и записывайтесь к нему на приём.
— Спасибо, Антонина Мироновна. Надеюсь вы мне подскажете как к нему пройти?
— Я могу вас проводить. Нужно только подождать минут пять пока моя помощница с обеда вернётся.
* * *
3 сентября 1958 года, среда, 16-00, кабинет директора гостиницы "Метрополь" Льва Ефремовича Багрецкого.
"На засланного казачка не похож, — думал Лев Ефремович, глядя на юношу, сидевшего перед ним за столом. — Хотя держится слишком уверенно для просителя. Всё же тёмная лошадка. Нужно послушать его".
— Антонина Мироновна сказала, что вы ищите работу, это так?
— Да.
— Расскажите о себе немного.
— Смирнов Александр Андреевич, студент 3-го курса консерватории, живу у бабушки на Красной Пресне, она москвичка, родители живут на Урале, город Оружейный, может быть слышали?
Парень замолчал и посмотрел на Льва Ефремовича выжидающе. Тот промолчал, никак не отреагировав. Парень продолжил:
— Ищу работу, чтобы иметь дополнительный и главное стабильный источник дохода к стипендии. Учиться мне ещё 3 года. Бегать разгружать вагоны или перебирать картошку на овощебазах не хочется. Я вообще-то композитор и пианист, у нас главный инструмент — это руки, ну, после мозгов, конечно.
— Понятно, — ответил Лев Ефремович, — и кем же вы хотите у нас работать?
— В идеале, лучше всего пианистом или певцом в ресторане, но, мне почему-то кажется, что такие места долго вакантными не остаются. Я в вашем ресторане был месяц тому назад, музыкальную группу вашу видел. Играли только музыку. Своего вокалиста у группы не было.
— Кем ещё вы видите себя у нас?
— Официантом, — ответил юноша, — и не потому, что там чаевые и можно хорошо зарабатывать. Если я правильно понимаю, то чаевые ещё нужно заслужить.
Парень опять бросил на директора выжидательный взгляд, на который Лев Ефремович уже благожелательно кивнул, мол правильно понимаешь. После чего, парень продолжил уже немного более вдохновлённо:
Просто для меня, работа официанта очень удобна. Вечерняя смена и руки свои я сберегу. Так-то у меня руки и кисти сильные, мне носить на подносе всю эту посуду никаких проблем не составит. Единственный минус у меня на сегодняшний день — это незнание тонкостей этикета. Как правильно посуду раскладывать, вино разливать, пищу подавать. Но это я быстро усвою. Вы мне только литературу какую-нибудь соответствующую укажите. Меня с понедельника на месяц вместе со всем курсом отправляют на сельхозработы, вот я за это время всю эту науку выучу, можете не сомневаться. Потом с месяц практики и я не буду выглядеть и работать хуже ваших официантов. Кстати, я владею несколькими иностранными языками на весьма высоком уровне.
— Вот как? — заинтересовался Лев Ефремович. — И сколько же вы языков знаете и какие?
— Четыре: английский, немецкий, итальянский и французский.
— Впечатляющий список. Как это вам удалось в столь юном возрасте.
— Английский и немецкий языки — это от папы, он военный переводчик и профессиональный филолог. Я их учил с детства, наряду с русским. Французский — тот от моей соседки по коммунальной квартире. Она сама француженка, но родилась в нашем городе. Я, если желание возникнет, потом вам расскажу её историю. Итальянский я учил в музыкальном училище и продолжаю изучать в консерватории.
— Вам так легко даются иностранные языки?
— В общем-то да, у меня к ним способности.
— Город Оружейный — это ведь столица автономной республики?
— Да, Мугромская автономная республика.
— Что же вы не выучили мугромский язык?
— Я этого не говорил. Я хорошо его знаю. Говорю и пишу. А ещё я владею разговорным татарским. Просто оба эти языка, как и другие языки, на которых говорят народы нашей страны не являются иностранными.
— Раньше официантом работали? — вернул разговор в главное русло Лев Ефремович.
— Нет.
— Ну, что же, Александр. Я вас выслушал и решил предоставить вам возможность попробовать себя в этой профессии. Запишем вас как практиканта до конца недели, начиная с завтрашнего дня.
С этого дня Лев Ефремович навсегда избавился от подагры. Постепенно он стал чувствовать себя лучше, пропали боли в суставах, а его лечащий врач, к которому Лев Ефремович регулярно наведывался не мог нарадоваться происходящим с его пациентом переменам, несмотря на то, что причины этих изменений он установить не смог.
* * *
Это же время, квартира на Конюшевской улице.
Саша вернулся домой порталом, открыв его в своей комнате. Затем вышел на цыпочках в коридор, открыл входную дверь и закрыл её сильно при этом хлопнув.
"Конспирация, — подумал Саша, — чтоб её".
Бабуля вышла из кухни и пригласила его к обеду.
— Сашенька, мой руки и садись за стол. У меня уже всё готово.
После обеда, Саша расположился в своей комнате и стал размышлять. Он уже давно убедился в том, что эта реальность, в которой он очутился не та, что была в его прошлой жизни. Но особенно больших отклонений он не заметил. Историю России, а потом СССР он изучал особенно тщательно и пока никаких отклонений от предыдущей не обнаружил. По крайней мере, все основные исторические фигуры были теми же самыми, даты событий совпадали с теми, что знал Саша. Поэтому у него были все основания полагать, что СССР ждёт та же самая судьба, которая была в его прошлом. И эта судьба ему не нравилась.
В своей прошлой жизни он не был ни коммунистом, ни диссидентом. Но то, что сотворили с его страной в 20-м веке ему решительно не нравилось. Ему не нравился ни большевистский переворот 1917 года, ни развал СССР в 1991 году. Он понимал, что большевистский режим продержался 70 лет только благодаря России, её неисчерпаемым природным богатствам и трудолюбивому народу. А рухнул режим по многим причинам, самой главной из которых Саша считал полное отстранение народа от управления страной, то же крепостное право, только ещё хуже. В царское время была возможность выкупить себя и стать свободным. В СССР невозможно было стать свободным от власти, экономически независимым, не было свободы передвижения. Поэтому основная масса народа была простым безынициативным исполнителем.
Кроме этого, отсутствие конкуренции, как политической, так и экономической, главенство одной идеологии. Всё это привело к загниванию партийной элиты. Кроме того, чтобы сохранить рычаги влияния в своих руках большевики выстроили довольно специфичную систему распределения материальных благ, вследствие которой большинство народа жило на подачках, которые власть время от времени бросала людям.
Сколько лет можно было обманывать его сказками о построении коммунизма, потом о построении материально-технической базы и держать при этом на скудном пайке. Если столицы всех союзных республик имели неплохое по тем временам снабжение, то в глубинке России была нищета. Ну, всё познаётся в сравнении. Конечно, это не нищета царских времён, но по сравнению со столичными жителями — да, нищета.
Саша вспомнил, как он сам ездил в столицу, чтобы купить к защите диплома приличный импортный костюм, ибо то, что висело в местных магазинах одеть на защиту было стыдно. А вторая половина 70-х, когда в их городе, столице автономной республики, к празднованию Великой Октябрьской Социалистической Революции каждому гражданину, достигшему 18-тилетнего возраста продавали по талонам 1 кг мяса. Впрочем, мяса там было мало, в основном кости. На детей не давали даже этого.
Саша помнил времена своей учёбы в аспирантуре ЛГУ, когда коренные ленинградцы в открытую говорили, что блокада, которую они пережили в войну, переместилась в провинцию. Конечно все понимали, что это преувеличение, гротеск, но прилавки магазинов в столице и в провинции отличались друг от друга очень сильно.
И, наконец, Саша помнил, как он 31 декабря 1991 года зашёл в ближайший к дому большой продуктовый магазин, имеющий несколько отделов: хлебный, кондитерский, бакалейный и гастрономический, в которых насчитал аж 7 (семь!) наименований товаров: соль, спички, сахарный песок, пряники мятные по 80 коп за 1 кг, килька, буханки чёрного хлеба и лавровый лист в пакетиках. Больше не было ничего. Прилавки были пусты. В винно-водочном отделе ассортимент был чуток богаче — несколько наименований вин и водка. Но всё это "богатство" продавалось строго по талонам и в определённое время.
И понятно почему в российской глубинке народ абсолютно равнодушно отреагировал на смену власти. Никто ура не кричал, но и никто не возмущался. В прошлой своей жизни Саша не был ни экономистом, ни политиком, ни хозяйственным деятелем. Он всю жизнь работал рядовым преподавателем вуза.
Его мозгов хватало, чтобы понять, что так, как они жили при большевиках, жить нельзя. С другой стороны, в последние годы своей прошлой жизни он видел, как Россия постепенно вставала с колен, пытаясь встроится в один ряд с другими странами, влиться в общемировую хозяйственную деятельность, занимая в ней свою нишу, предлагая мировому рынку те товары и услуги, которые у неё получались лучше других. И в то же время видел, как болезненно на это реагируют ведущие мировые державы: США, Англия, Германия, Франция и весь Евросоюз. Слишком много богатств досталось нашей стране, чтобы остальные спокойно на это смотрели. Мечты о разделе нашей страны, а ещё лучше о лишении её государственности и колонизации никуда не делись. Наша страна просто одним фактом своего существования была и остаётся как кость в горле развитым экономикам, которые хотели бы видеть в России просто колонию, торгующую природными ресурсами. И им абсолютно неважно, какая нынче в России власть. Они всегда находили причины, в силу которых объявляли Россию мировым злом. А США, те вообще во всеуслышание объявили Россию и Китай своими главными противниками, врагами, несущими угрозу их, так называемой демократии. Очень уж ребятам с Капитолийского холма хочется в одиночестве рулить этим миром, одним милостиво разрешая жить, а других уничтожать.
Саша тяжело вздохнул. Он не знал, к чему могут привести его потуги изменить ход истории. Не исключено, что результат будет даже хуже того, что было в его реальности. Но с другой стороны, не попробуешь — не узнаешь. И, кроме того, не нужно преувеличивать свою роль. Да, он может повернуть стрелки на пути истории, и она пойдёт чуток по-другому, а может даже и не чуток. Но люди-то остались теми же самыми. Ему очень хочется, чтобы эти люди получили больше возможностей управлять своей страной, снять с них эти всевозможные и бесконечные "низзя" и "не положено". Сейчас как раз наступает период, когда на смену одним технологиям приходят новые, более производительные и мы, вырвавшись вперёд в одних областях, таких как космос и атомная промышленность, безнадёжно отстали в других, даже ещё более важных, в таких как микроэлектроника и нарождающиеся компьютерные технологии, за которыми будущее, которые преобразят этот мир.
Если руководители государства увидят картину того, к чему они привели страну, пусть и в другой реальности, то, возможно, будет понимание гибельности пути, по которому они идут сами и ведут за собой весь народ. Смогут ли они выбрать другой путь? Найдут ли его? А вот это уже не его проблемы, "мавр сделал своё дело". А он не политик и никогда в политику не рвался, да и не его это дело.
Саша прекратил свои рефлексии и отбросил сомнения. Он просто должен делать то, что должен был сделать, попав в этот мир. Иначе, зачем его сюда забросили, и в чем смысл в его здешнем существовании. И зачем тогда Сашу наделили такими способностями и, в частности, абсолютной памятью о всех событиях его прошлой жизни.
"Нужно написать Семичастному и Шелепину письмо", — подумал Саша. Пользуясь меткой, которую он нацепил на ауру Семичастного, он может в любой момент открыть портальное окно и переправить по нему письмо, положив его прямо перед ним на стол.
