Гамбезон внутри лат сильно поистрепался от купания в водах реки и многочисленных ручейков и Опал вышел из положения, натянув поверх него кольчугу мастер — сержанта Службы. Только нагрудные пластины пришлось срубить, зазубрив лезвие одного из подобранных кинжалов. Не жалко. Оставались еще два клинка отличной стали и тот самый кинжал из неизвестного сплава. Там же, на временной стоянке, он перетряхнул собранные с трупов вещи. Избавился от лишнего барахла. Ненужные вещи выбросил в маленькое болото, нагрузив свёрток камнями. Роясь в сумках, прихваченных без разбора на повторном пути, нашел свёрток чистой, тянущейся ткани, светло-коричневого цвета. Мысленно похмыкал, начал вспоминать, в каком из отделений сумок он видел портняжную иглу и нитки. Пока всем этим занимался, разожженный им огонь вскипятил воду в котле. Опал чуть помедлив и подержав в руках обмотанный тканью круглый предмет, опустил его в воду. Почему-то ему показалось, что если просто бросить голову мастера в воду, то это будет неуважительным по отношению к нему. Чуть постоял, словно ещё раз прощаясь, затем продолжил заниматься дальнейшей подготовкой к своему преображению. Тварь внутри него по-прежнему не подавала признаков своего присутствия. Ну и хорошо.
К утру, на дорогу из леса вышел рыцарь Обета с черной повязкой на правой руке. Если быстро посмотреть в узкую щель забрала, то можно было разглядеть в сумраке шлема, что у рыцаря была неестественно смуглого цвета кожа и ярко зеленые глаза.
Так, довольно изображать странника на перепутье. Нужно выбирать куда идти. Сканирование окружающего пространства ничего ему не дало. Вблизи него воспринимались только еле ощутимые маленькие пятна аур живых существ. Наверное, мелкие птахи и лесные зверьки. Зайцы и кроты, какие ни будь. Ни одного живого крупного существа вблизи.
К сожалению, уверенно почувствовать и определить живой организм удавалось ему не более чем на одну — две десятых лиги. Совершенно недостаточно для того, что бы избежать нежелательных встреч с живыми. Вполне возможно, что за поворотом на отдых расположился крупный караван или поджидала, сидя в зарослях, запоздалого путника ватага "лесных людей". Впрочем, встреча с местными разбойниками была ему только желательна. Запасы энергии, израсходованные в ночной схватке и в последующем переходе по дну бурной реки, а затем в долгом карабканье наверх по скалистому берегу и беге вдогонку за Псом и лошадьми, следовало обязательно восполнить. Иначе, еще пара таких бурных ночей и он превратиться в обыкновенного мертвяка. Медлительного и не способного быстро отреагировать на опасность.
Значит, ему налево. Туда, где потемнее, поглуше и больше вероятности нарваться на засаду беспечному путешественнику. Вряд ли шайка "лесных людей" будет чувствовать себя в безопасности на широком и часто посещаемом патрулями егерей тракте.
Нежные переборы посеребренных струн гитары на мгновения позволяли забыть об окружающей обыденной реальности. Заставляли о чем-то грустить легко, настраивали на романтический лад. Под тонким плектром в пальцах юной госпожи гитара робко пела, трепетала смятенно корпусом из драгоценного палисандра, вознося людей окруживших карету музицирующей девушки, волшебными звуками к закатному небу. Казалось, что на боках тонконогих скакунов появляются белоснежные крылья с розовеющими в лучах садящегося солнца кончиками перьев. Звуки музыки туманили глаза сопровождающих девушку стражников ласковой поволокой несбыточных для них мечтаний. Например, о изящной и нежной ручке гладящей небритую щёку, вместо широкой и грубой, покрасневшей от частых стирок ладони супружницы. Но ведь на минутку можно и поверить в несбыточное? Сказочная мелодия удерживала последние лучи солнца на металлических деталях снаряжения охраны, заставляли сверкать драгоценными камнями начищенные до блеска бляшки и стражники казались себе настоящими рыцарями. Пусть и ненадолго. А когда госпожа своим нежным голосом запела балладу о несчастной любви герцогини о`Лаени, то грубые сердцем воины ощутили душами благодать богини Авро, будто бы на краткое мгновение вдруг решившей посетить грешную землю.
И вдруг хрупкое очарование звуков голоса госпожи неожиданно сломал предсмертный хрип новика Нута, всего лишь два месяца назад принятого на службу в дружину. Его шею и одновременно жизнь перечеркнула темная полоска стрелы. Она выклюнулась красным острым концом справа, оставаясь коричневой с левой, оперенной стороны. Потом спереди и сзади охраны баронессы, упали подрубленные деревья, и все закрутилось в путанице неожиданной схватки, лавине стрел летящих из леса, свирепых криков нападавших, злом звоне кованного для смерти железа.
Охрана плотно сдвинула щиты, закрывая от стального дождя возок с госпожой. Разрядила заряженные арбалеты в заросли у дороги. Выстрелила наугад, по шевелящимся ветвям кустов. Трое воинов шагнули назад, для перезарядки арбалетов. Поддержали, сблизив плечи, протянув руки раненных соратников. Своих сослуживцев, поймавших грудью, лицом, животом жалящих посланниц тугих луков бьющих в хрупкие тела калеными наконечниками.
Десятник Дагомар мог смело поставить себе в заслугу отличную слаженность действий своих подчиненных. Надетую броню и предусмотрительно заряженные арбалеты. Тщательный выбор дорог и разведку перед выдвижением. И не его вина была в том, что падали убитыми солдаты его десятка, обильно кропя дорожную пыль своей кровью. А стена щитов становилась все менее плотной. Просто ему не повезло — против него выступили более опытные и лучше снаряженные игроки. Если бы он смог спокойно рассмотреть арбалетный болт, сбивший его ударом в грудную пластину доспеха на землю и стрелу, пробившую его левое бедро, то не проклинал бы не причастных к этому нападению "лесных людей". Не причём здесь были разбойники, не причём.
В зарослях у дороги находились его коллеги, такие же солдаты. И приказ валить деревья резким отмахом руки подал такой же, как и он, десятник, только служащий совсем другому хозяину. Темные плащи, повязки на лицах и отсутствие значков и щитков на рукавах кольчуг и колонтарей не могло скрыть выправки и экономных, тренированных движений опытных воинов.
Упав под копыта испуганно мечущихся лошадей утерявших всадников, десятник Дагомар не видел, как громким свистом командир нападавших остановил лучников и на лесную дорогу слаженно ступили, грозя острыми жалами копий остаткам охраны, таящиеся в лесу воины. Не увидел десятник и как трое лучников, оставшиеся в чаще, вдруг стали похожими на странные наросты на коре деревьев, с кровавыми пятнами на спинах, пришпиленные к тёмным стволам короткими арбалетными стрелами. Как позади начавшего оборачиваться командира нападающих внезапно возникла тень в металлической броне и неразличимым глазу движением погрузила острую стальную полосу ему между лопаток. Не видел наш десятник и стремительного рывка фигуры закованной в сплошное железо в середину ряда копейщиков и еле различимого мелькания синей стали. Не слышал гула воздуха, стремительно рассекаемого испачканного чем-то красным шестопера. Через некоторое время, с трудом приходя в себя, он услышал только звенящий от волнения голос молодой госпожи радостно благодарящей неизвестного рыцаря вовремя пришедшего им на помощь. Только рыцарь, почему-то ей не отвечал. Немой?
Глава 9.
Как попадают молодые парни герцогства в отряды Егерской Службы? Да по-разному попадают. Кого-то забрали в рекруты согласно спискам Подушного отдела Казначейства. Кто-то сам пришел на вербовочный пункт, сбежав ночью от строгого родителя или сурового, не жадного на подзатыльники, но скупого на сытную похлёбку мастера-наставника. Кто-то появляется в стоптанных сапогах, пропотевшей одежде и с тупым мечом из плохого железа в приёмной вербовочного пункта просто наслушавшись на деревенских посиделках баек ветеранов легионов герцогства. Их рассказов о грандиозных битвах и сражениях, верных друзьях, о добытом золоте и славных победах. И глаза молодых парней горят огнём, кровь бурлит, в руках непонятный зуд появляется, мысли разные в голове жерновами мельницы крутятся, шалый взгляд постоянно устремлён за ограду посёлка. А то, что ноги или руки нет у ветеранов или глаз выбит, то это просто не повезло поселковым уважаемым людям, а они парни молодые, ловкие и с ними точно ничего такого не будет! Вот и приходят и сразу рвутся в бой, в отличие от тех парней, которых привозят в тренировочные лагеря с вербовочных пунктов небольших городков с западных и восточных провинций Арнарского герцогства.
Привозят, похлёбкой бобовой кормят с серым хлебом и в просторном бараке на ночёвку устраивают. Спят тревожно рекруты на длинных деревянных настилах на худых тюфяках. Поутру их громким криком и ругательствами будит сержант-наставник. Поднимает тычками, пинками, хлёсткими ударами своей палки. На плацу строит неровными рядами и писарь, идя вдоль строя с помощником, вносит их имена в список новобранцев. А затем очумевших от злых криков, жажды и долгого стояния на плацу новобранцев загоняют в ограждённый высоким забором тренировочный лагерь и суровые сержанты-наставники устраивают им "потогонку". Кто выдержал эти десять дней сумасшедших физических нагрузок, тот переводится в другой барак. Ждет там отправки к месту начального обучения, продолжая дуреть на плацу, маршируя под мерный счёт сержантов и рвя мышцы на полосе препятствий. По вечерам отлеживается на набитых свежей соломах тюфяках, отсыпается уже на отдельных нарах. Отъедается кашей с мясом и белым пышным хлебом, взамен бобовой похлебки и серого хлеба до этого. Парни заслужили. Лечит мазями их синяки и ушибы, полученные от палок сержантов или твёрдых поверхностей тренировочных снарядов местный лекарь. Кто не выдерживал непосильных нагрузок и кошмарных пробежек с мешком камней за плечами, что ж — ворота лагеря для тех всегда открыты. Никто насильно не держит. Но только для добровольцев, кого же привезли согласно рекрутским спискам, то получи зуботычину, слабак и ползи в 'чёрный' барак для дохляков. Потом с тобой разберёмся, куда нам такую нюню пристроить!
А пока новобранцы, прошедшие через круги "потогонки" ждут отправки к местам обучения, их судьбу решит старший офицер-наставник. Принимает решение, кого в какое воинское подразделение отправить. Кого в штурмовики, кого в стрелки, кого в копейщики, а кого и сразу в легионные когорты. С сержантами-наставниками всегда советуется, вызывает к себе по одному прошедших отбор новобранцев. Разговаривает вежливо и уважительно, хоть и господин офицер. Впрочем, поговаривают, что он в офицеры из рядовых вышел за умение своё воинское и храбрость в бою беспримерную. Ну и на тренировочных площадках он всегда присутствовал до этого. Сидел на раскладном стуле, ногу повреждённую вперёд вытянув и трубочку с душистым табаком покуривая. Наблюдал за всем и всеми внимательно. Иногда подзывал к себе сержантов-наставников и приказывал выбранного им новобранца ещё раз по полосе препятствий прогнать или на стрелковый рубеж отвести. Самострел или лук в руки дать. На мечах и кулаках в круге проверить. Ошибался он в своих решениях очень редко. Опытный офицер и хороший кадровик.
Вот так отбор в армию герцогства происходит по всем армейским подготовительным центрам. Самих обучающих центров немного, зато почти у каждого городка герцогства притулились на окраинах многочисленные вербовочные пункты. Не удивляйтесь, что так много, на содержании местных мэрий они, а вечером в патрули ходят и стражу местную обучают, опыт свой воинский передают. Сидят в приёмной комнате сразу по трое-четверо вербовщиков. Разных родов войск герцогства — Легионов герцогства, Пограничной стражи, Егерской Службы и Внутренних отрядов Службы Надзирающих.
Седые и бывалые мужчины с суровыми мужественными лицами. Старые воины. Иногда ткань левых рукавов их формы из-за нашивок наградных, да шевронов-знаков за полученные в битвах ранения, совершенно не видно. Заслуженные нашивки, заслуженные люди. Пиво они пьют, в кости играют, иногда поспорят, чей род войск лучше, но без драки. Горло только подерут, всласть наорутся до пены на губах и успокоятся. Страшновато им руки распускать. Матерые все убивцы. Начнут если что, то не успокоятся пока один из них в живых не останется. Были прецеденты. На юге, такое случилось пару раз. Вино там коварное, разум сильно туманит, кровь излишне горячит. Так что дальше погавкивания друг на друга они не забираются. И слова острые, да обидные, на языке и в уме придерживают. Они ведь не к дракам в трактирах, да на дворах постоялых или на площадях в праздники, ради глупого удальства, привычны. Они смертному бою обучены. Столько крови пролили, что захлебнуться ею можно. К схваткам они привыкли, где один удар — один труп или раненый. Иначе сам труп или калека. Вот и держат себя в узде. Сами-то ладно, коли кинжал в брюхо словят или второй рот им на горле нарисуют. Смерть их совсем не пугает, слишком часто её видели, попривыкли. Тут другое совсем. Семья их без пенсии ветеранской останется и это без обсуждений. А пенсия хорошая, немаленькая и регулярно Казначейством выплачиваемая. Указ герцог на этот случай издал особый, где четко и однозначно прописано, за что пенсия положена, а за что и лишат сразу.
Так что, живут вместе армейские вербовщики нынче мирно и дружно. Даже если их четверо в одной комнате. В северных провинциях это часто бывает. Городов мало и сами городки маленькие. Кстати, в южных провинциях вербовщики Егерской Службы тоже есть, но вот рекрутов оттуда появляется мало. Очень, очень мало. Причины есть важные, сильно мешающие набору новобранцев.
На юге, с вербовщиками егерей, конкурируют вербовщики пограничников. И получается это у них весьма неплохо. Пари даже между собой заключают и почти всегда погранцы выигрывают. Пиво потом выигранное пьют и в вычерненные усы ухмыляются. Традиция такая у Пограничной Стражи — усы чернить. Причина их побед элементарна. Парадная форма у пограничников красивая и яркая. В отличие от удобной в носке, но неброской егерской. Невнятного цвета, черно-зеленой, в камуфляжных пятнах, с раскраской как у костюмов лесных нелюдей А`Кайну, от них и перенятой. Форма просторная и удобная, но однообразная, что парадная, что полевая. В парадной егерской форме всё отличие, это только аксельбант из сине-золотых нитей и планки на рукавах не матерчатые, а из серебра. А у Пограничной Стражи форма, что повседневная, что парадная, из красного плотного сукна с серебреным шитьем на воротнике и обшлагах рукавов, 'варёными раками' их за глаза поэтому зовут. И высокий кивер у пограничников тоже обтянут красной тканью, с серебряным же витым шнуром по кругу и стальными, отполированными до блеска козырьком и назатыльником. На боку у пограничника грозно висит острый тяжелый палаш в ножнах из белёной кожи. А у сержантов и мастер-сержантов пограничников, ножны украшены рифлеными металлическими накладками. У сержанта две накладки, у мастер-сержанта три. Они широкие и ярко блестят на солнце. Ах, да, ещё у еф-сержанта пограничников одна металлическая накладка на ножнах. Но её обычно все снимают. На гауптвахтах сидят, из нарядов не вылезают, но на ножны не крепят. Старослужащие офицеры не требуют её ношения. Только желторотые юнцы, младшие гай-офицеры из Корпуса курсантов настаивают на соблюдении уставной формы одежды, пока им их старшие товарищи не объяснят, что с некоторыми воинскими обычаями бороться совсем не нужно. И глупо с их стороны так поступать и очень для дисциплины в отрядах вредно.
