— А Рослин на картине будет?
— Нет, сюжет из времени до его появления. Я хочу изобразить суд Адама. Адам восседает посреди дикого леса, рядом с ним Иво, а вокруг них — звери, пришедшие на судилище. Ты не обижайся, но Иво будет полностью раздетым, поскольку первая одежда была создана уже после изгнания. Так что я должен буду посмотреть на тебя без одежды. Ничего?
Салли задумался. Картина на традиционный сюжет... То, что говорил Лориен, интересно, но... И деньги, заработанные здесь, лишними не будут.
— А как будет выглядеть Адам?
Лориен просиял.
— Вот это я понимаю — серьёзный подход к работе! Сейчас покажу! — Бета сорвался с места, метнулся к шкафу и вытащил пухлую папку, в которой начал лихорадочно рыться. — Где же ты?.. А, вот, нашёл. — Лориен вернулся и протянул Салли два листа бумаги. — Это оригинальный натурщик, а это то, что будет на картине.
Салли взглянул, и в груди ёкнуло. Лориен и впрямь был очень талантлив! Он изобразил на первом листе молодого альфу примерно семнадцати-восемнадцати лет с таким красивым, волевым и одухотворённым лицом, что омега сразу прикипел к нему. Тонкие черты лица, высокие скулы, никакой кирпичной челюсти, как на старых картинах и у статуй, изображения которых Салли видел в журналах и книгах. Не идеальное для альфы лицо, но всё равно красивое. Можно было бы даже подумать, что этот парень ещё очень незрел... Портрет, нарисованный угольным карандашом, буквально дышал жизнью. Салли сразу понял, что этот альфа умён, силён духом и благороден. На втором листе тоже был он — лик альфы легко узнавался даже под звериными чертами волка, которыми наделил его Лориен. Салли не мог не залюбоваться тем, что видел.
— Он... прекрасен.
— Я еле-еле этого парня уговорил на пару сеансов, — доверительно сообщил Лориен. Он был потрясён реакцией омеги. — Увидел его на рынке летом и сразу понял, что упускать не имею права. Я уже тогда замыслил эту картину и обдумывал сюжет. Парень сначала отказывался — он кого-то или что-то искал, времени было мало — но когда увидел мою мастерскую, то согласился. Я за самое короткое время успел сделать с него уйму набросков... — Лориен высыпал перед Салли кипу обрывков и целых листов, на которых был изображён всё тот же альфа, но с разных точек зрения. То в полный рост, то по пояс, то он на чём-то сидит, то полулежит на полу... Прекрасное, даже идеальное тело!.. но это был всё тот же нетрадиционный идеал. Не гора мускулов и ощутимая масса, а крепость гибкого, быстрого и ловкого хищника. Не медведь или буйвол, а гепард или тигр. Хотелось смотреть и смотреть... да только Тобиас на его фоне всё равно не казался хуже. Он был просто другим. — Мне даже разговаривать с ним не пришлось — он будто сам понимал, что мне надо. Шикарная была натура!
— Потрясающе! — ахнул Салли, рассматривая другие рисунки, но эти были тронуты цветом пастельных мелков. Пастель легко и натурально очерчивала скулы альфы, подчёркивала синеву его глаз и черноту густых длинных волос. Настоящий красавец! Даже Рейгану понравился.
— Ещё бы! И ты как раз подходишь, чтобы встать рядом с ним в своём первозданном виде. Сейчас я смотрю на тебя и понимаю это всё лучше! Так как, ты согласен?
Салли поднял глаза и увидел фанатичный блеск в чёрных глазах художника. Лориен и впрямь был охвачен стремлением запечатлеть в своём полотне то, что говорил! Это стремление и знакомая искренняя увлечённость делом сглаживали не самую привлекательную внешность. И ему захотелось помочь.
— Да, я согласен. Как часто мне надо будет приходить?
Лориен улыбнулся ещё шире, и его некрасивость сгладилась окончательно. Салли вдруг понял, что напротив него сидит очень даже по-своему симпатичный парень. Даже несколько кривых зубов нисколько его не портили. Салли видел, что Лориен действительно хороший человек — неприятные примеси в запахе сейчас едва чувствовались.
— Я так понял, что твой муж художников не любит... — Улыбка художника вдруг приувяла.
— Мягко выражаясь, — кивнул Рейган, выглядевший очень довольным.
— Тогда сегодня я просто посмотрю на тебя, ты подумаешь, как часто и когда сможешь приходить, и мы начнём работать. Я ведь учусь...
— Вот и договорились. — Тут Салли пронзила ещё одна мысль. — И... могу я тебя попросить кое о чём?
— О чём?
— Ты мог бы дать мне несколько уроков?
— Ты рисуешь? — удивился Лориен.
— Немножко. Я бы хотел подучиться.
Лориен застыл, а потом протянул Салли чистый лист и карандаш.
— А ну-ка...
Салли склонился над листком и начал неторопливо рисовать свою любимую сирень. Лориен и Кёрк придвинулись ближе.
— А он начинает сразу с лепестков, — заметил Кёрк. — Почему...
— Цыц! — цыкнул на него Лориен, не сводя взора с листка бумаги. — Пусть рисует так, как умеет.
Салли так давно не рисовал, что полностью погрузился в процесс. Каждую весну, когда сад вокруг загородного дома Кристо начинал цвести, он срывал какой-нибудь цветок, утаскивал к себе и начинал рисовать. Орри был далёк от живописи, но знал в ней толк и охотно выписывал сыну бумагу, краски, карандаши и цветные восковые или пастельные мелки, а потом любовался результатом, говоря, что у Салли несомненно есть талант, унаследованный от дедушки Рэнди Спенсера. Салли любил рисовать и видеть, как при этом улыбается папа.
Лориен смотрел и только головой качал.
— Ты сам учился?
— Да, — Салли поднял голову. — А что? Плохо?
— Наоборот, очень хорошо для самоучки. У тебя острый глаз. Значит, хочешь учиться?
— Да. Мой Тобиас историк, ездит в экспедиции и рассказывал, что им иногда нужны художники, поскольку не всегда можно установить фотоаппарат, где-то одних фотографий мало — они же чёрно-белые. А ректорат на хороших художников жмотится, приглашают кого попало, а потом начинаются свары. Я бы хотел ездить вместе с Тобиасом и помогать ему. Платить посторонним не нужно, а работа будет сделана.
Лориен восхищённо уставился на гостя.
— Да, ты именно то, что мне нужно! Ну, Рейган, теперь с меня причитается!
— Ты лучше позаботься о Салли, и можно считать, что мы в расчёте.
— Ни о чём не беспокойся.
Салли решился, встал и начал раздеваться. Лориена он уже совсем не боялся. Кёрк ещё внушал кое-какие опасения, но Лориен был рядом.
Когда Лориен увидел обнажённое тело Салли, то надолго потерял дар речи. Бета долго беспомощно открывал и закрывал рот, потом медленно приблизился к Салли и опустился на колени, трепетно беря его за руку. В его чёрных глазах горело подобострастное преклонение.
— Салли... чудо ты моё... Я тебе обещаю — здесь ты будешь в полной безопасности!
Домой Салли пришёл в приподнятом настроении. Лориен осмотрел нового натурщика со всех сторон, сделал несколько набросков... Совсем голым не оставил — дал лёгкий длинный лоскут шёлка, чтобы обмотать вокруг бёдер. Салли оказался вполне понятливым. Он быстро сообразил, что откровенно картинные позы Лориену не нужны — художник цепко наблюдал за ним весь визит, то и дело просил замереть и хватался за карандаш. Наброски он делал быстро, порой размашисто, но когда дело касалось важных деталей, то они были достаточно чёткими. Салли наблюдал за его работой и восхищался. Новая картина непременно будет великолепной! Рейган даже рискнул отлучиться по работе, а потом вернулся, чтобы забрать Салли и отвести домой. Лориен заплатил аванс и даже присовокупил кое-что с кухни, чтобы Салли не выглядел таким недокормленным. Расставались с ожиданием новой встречи. Уже дома Салли договорился с Рейганом, что будет говорить, будто заглянул в гости к Елеазару, который и дал еды в нагрузку.
За ужином Тобиас долго молчал, а потом спросил:
— Салли... тебя действительно не беспокоят нынешние трудности?
— Конечно. Зима ведь, всякое бывает. Даже наши первопредки столкнулись с большими трудностями, когда наступила Белая Ночь. Тогда случилась первая настоящая зима, и им пришлось немало поголодать. Но ведь пережили же, наступила весна, и всё наладилось. — Салли беспечно хлопотал вокруг него. — А что слышно в университете? Скоро заплатят?
— Я уже начинаю подозревать, что это всё козни твоего отца. На меня косятся, намёки делают... — Тобиас с несчастным видом взглянул на мужа. — Салли, ты только будь осторожнее, когда будешь выходить куда-нибудь, хорошо? Мой отец уже взялся за разбор этой задержки, так что скоро должны что-то дать. С Урри я поговорил, и на выходных займусь ремонтом крыши, а то весной могут быть протечки... — Бета виновато попытался улыбнуться, но улыбка получилась жалкой. — Мы справимся.
— Конечно, справимся. — Салли ласково обнял его. — Мы же вместе, и это самое главное.
Тобиас улыбнулся искреннее, чувствуя, что от Салли запахло гуще. Историк всё ещё удивлялся такой верности и стойкости мужа. Выросший в богатом доме при полном достатке, Салли спокойно переносил невзгоды и всё так же влюблённо смотрел на своего избранника. И за что боги только послали ему это диво дивное?
Отлежавшись после сцепки и понежившись, Салли поцеловал мужа, встал и, одевшись, занялся уборкой после ужина. Он тихо напевал себе под нос, а Тобиас лежал на постели и безмолвно любовался им.
Жалование выплатили через несколько дней, а остаток денег, заработанных у Лориена, Салли припрятал до лучших времён. Тем более, что у него появилась идея, на что потратить часть гонорара.
Когда он и Рейган, идя к художникам спустя пару дней, проходили мимо лавки с оптикой, то в витрине Салли углядел оправу для очков, которая моментально привлекла его внимание. Лёгкая, с удобными заушниками и прямоугольными обводами под линзы меньшего размера. Салли тут же зашёл в лавку, чтобы узнать, сколько она стоит вместе с линзами — очки мужа уже начали его заметно раздражать. И тяжёлые, и неказистые и общий вид порят... Цена в итоге огорчила — модель была совсем новая и стоила соответственно. Лориен не жадничал, но часть этих денег Салли собирался подкладывать и в шкатулку для денег на общие расходы... Заметив, что омега огорчился, продавец, весьма приятный пожилой бета, спросил о причине расстройства и, узнав, что омега хочет купить эту оправу для мужа, но не имеет возможности сделать это сразу, только улыбнулся и предложил просто отложить одну до тех пор, пока Салли не соберёт нужную сумму. На том и порешили. Салли уже знал, какие линзы нужны, и мастер очень внимательно это записал вместе с именем заказчика, чем обнадёжил ещё больше.
Сама работа оказалась совсем необременительной и весьма увлекательной. Может, где-то ещё омеги-натурщики и впрямь часами сидели, стояли или лежали в не самых удобных позах, то Лориен работал иначе. Сначала просто наблюдал за Салли — как он ходит по комнате, садится, встаёт, ловил особенности мимики и жестикуляции во время бесед... Он охотно знакомил омегу со своим реквизитом, со смехом рассказал, как знакомые студенты-медики наворовали ему костей из мертвецкой, чтобы собрать те самые скелеты для изучения опорно-двигательного аппарата человеческого тела, чтобы художник мог лучше изучить особенности строения каждого типа. Дождавшись нужной реакции, Лориен командовал Салли замереть и начинал рисовать. Время от времени Салли позировал и Кёрку.
Помимо общения Салли поражал хозяев и другими своими талантами. Когда среди вещей нашлась деревянная флейта, которую Лориен привёз из деревеньки, в которой как-то провёл всё лето, Салли тут же схватил её и заиграл. Лориен пришёл в полный восторг, а потом и вовсе закружил Салли в танце. Танцевал он, кстати, неплохо и был бы хорошим партнёром, если бы не внушительная разница в росте. Салли уже во второй визит окончательно забыл про изъяны внешности и запаха — настолько Лориен был обаятелен и интересен.
Салли то и дело приходила в голову мысль всё же познакомить нового друга с мужем и остальными, но Рейган эту идею моментально зарезал.
— Нельзя, — категорично заявил он, объяснив ещё одну причину. — Лори, конечно, хороший, но если он увлечётся и проболтается о том, как вы познакомились, то Тоби может и не понять. Я потому о нём и не рассказывал — наши парни уж очень трепетно к нам относятся, а большой город — это большой город.
Помимо работы Лориен учил Салли основам рисунка и композиции, а так же умению смешивать цвета. Рассказывал, как их обучают в колледже, и сетовал на излишне формальный подход и придирки, стоит только студенту начать делать так, как ему удобнее.
— Да, все эти приёмы полезны, — соглашался бета, — но когда художника настигает вдохновение, то он меньше всего об этом задумывается. Он держит карандаш не так, как его пытаются приучить, а так, как ему удобно, и это позволяет сосредоточиться на идее и не отвлекаться.
Среди книг Лориена нашёлся очень дорогой альбом с копиями известных картин и фотографиями скульптур. Лориен на конкретных примерах разъяснял Салли, чем его стремления отличаются от традиционной живописи, и Салли не мог с ним не согласиться. Среди рисунков и этюдов попадались такие, которые классическим подходом не назовёшь, однако они завораживали изгибами линий, штрихи и мазки красок лепили форму не хуже обычной штриховки и тона, а кое-где среди цветных работ и вовсе не было настоящей чёрной краски. А одна из картин и вовсе была написана с виду хаотичными мазками, которые вблизи казались простой мешаниной. Однако стоило отойти на несколько шагов, как среди этого хаоса обнаруживалось настоящее живое изображение. И это казалось настоящим чудом! Видел Салли и то, как Лориен работает над небольшими заказами, которыми подрабатывал, если отец давал мало денег на руки. К тому же это давало необходимую практику. Лориен рисовал небольшие картины — от простеньких натюрмортов до пейзажей. На небольших холстах, деревянных досках, кругляшах, загрунтованных гипсом, которые потом использовались в отделке интерьеров в зажиточных домах. Иногда он не покупал готовые краски, а изготавливал их сам по технологиям ранних мастеров. Достать некоторые ингредиенты было непросто, и молодой художник чего только не придумывал, чтобы раздобыть искомое!
В мастерской уже накопилось немало законченных картин, и их художник показал Салли уже в первый же день. Загородные пейзажи, пара городских с видом строящихся объектов, несколько омежьих портретов и натюрмортов. Салли не мог не восхититься увиденным — друг каким-то невероятным образом наполнял свои картины неописуемой магией. Тончайшие оттенки, которые глаз едва улавливал, изменяли привычные вещи, глаза натурщиков казались живыми, а предметы на натюрмортах вызывали самые разные чувства из-за особенностей света на полотне. Особенно Салли понравилась небольшая картина, на которой Лориен написал горящую в тёмной комнате керосиновую лампу, свет которой играл на стоящем рядом хрустальном винном бокале и отбрасывал причудливые тени от охапки высохших трав. Картина не была так хороша, как новые работы беты, однако вызывала какое-то щемящее чувство в груди. Стоило об этом сказать, как лицо Лориена стало грустным.
— Ты понял.
— Ты... не просто так её написал, верно?
— Я написал её в годовщину папиной смерти. Я один тогда пришёл на кладбище — отцу и Мастерсу было плевать. Как и всей остальной родне. Я стоял над могилой, вспоминал, как папа пахал на них, обеспечивая уют и вкусный ужин, как они с ним обращались, и мне было больно. Все эти травы — это те, которыми для меня пах папа. Бокал — это отец и брат. Мрак — моя жизнь без папы, а лампа — моя надежда. Видишь, что именно тени рисуют на стене? — Салли присмотрелся и увидел фигуры двух людей. Омеги и его ребёнка. Лицо малыша было довольно чётким, и Салли узнал друга. Омега не отличался идеальной красотой, но был очень мил. Особенно с печальной улыбкой на лице.
