— Хватит. Верю. Не порть корабль. Ребята, возьмите Мовадина.
— И оставьте меня в покое.
— Хорошо, светочтимый.
Они утащили беднягу, и я снова остался один.
Наверное, эти марны будут сопровождать меня всю дорогу — марны, в которых злая воля дал-роктов превращала обычных людей. Для Драхуба они были лишь пешками в его игре, их судьбы его не интересовали... Прибью подонка, как только попадется у меня на пути. Могу же я позволить себе хоть немного злости в адрес того, кто действительно ее заслуживает, в отличие от этих бедолаг?
Я пошел проведать Злыдня.
Стойла для дракхов располагались на корме, сразу за каютами, и при виде этого огромного черного зверя настроение значительно улучшилось. Чарс тоже мне заметно обрадовался: подняв свою бронированную чешуйчатую морду от корыта с лебсом (за счет заведения), он запрядал ушами и фыркнул мне в лицо. Затем, не удовлетворившись вонью, которой обдал меня из своей глотки, попытался осторожно ухватить зубами за плечо. Я уклонился, не желая подвергаться сомнительной ласке, и несколько раз с силой шлепнул ладонью по его твердой скуле — иначе бы мой толстокожий приятель просто ничего не почувствовал.
— Ну, как ты тут, не скучаешь? Придется немного потерпеть без движения, приятель, пока не окажемся на берегу. Знаю, знаю, как ты это не любишь, но тут уж ничего не поделаешь... По крайней мере, натрескаешься от пуза. Понимаешь ли ты, что сделал для меня? Во всяком случае, я тебе очень благодарен. И тебе, и Тай. Если бы ты не поднял тревогу...
Краем глаза я заметил какое-то движение и мгновенно, не задумываясь, вошел в Лешу. И лишь позже сообразил, что мне это удалось так же легко, как и раньше. В трех шагах от меня стояла фигура в темно-сером балахоне, возникшая, словно из пустоты. Лицо скрывалось под низко надвинутым капюшоном, но пристальный, оценивающий взгляд незнакомца трудно не ощутить. Тай говорила, что кроме нас двоих, других пассажиров на плоскодоне нет. К корабельной команде этот тип тоже принадлежать не мог. Безбилетник?
— Кто ты? И что тебе нужно?
В Лешу звук почти не воспринимается на слух, я не узнал своего голоса — так низко и неразборчиво он прозвучал. И только сейчас сообразил, что этот тип видит меня даже в Лешу. Потому что двигается так же быстро. В груди скользнул холодок. Я напрягся, готовый отразить любое направленное против меня движение, готовый взвинтить уровень Лешу выше, если потребуется.
Ничего не сказав, фигура в балахоне плавно скользнула к борту, одним движением перемахнула через него и легко, почти не касаясь поверхности воды, словно была невесомой, побежала в том же направлении, куда двигался плоскодон, но, естественно, куда быстрее. Сейчас в моем восприятии плоскодон практически стоял на месте.
Я вышел из Лешу, и фигура в балахоне тут же пропала из глаз.
Я способен сделать то же самое и догнать этого загадочного визитера, догнать и потребовать ответа. Могу вместе с ним таким же манером отправиться к еще не видимому в водной дали берегу. Могу... Если бы. Когда былые способности начинают вдруг сбоить, то это разрушает уверенность в своих силах, саму привычку к этой уверенности. Не знаешь, что подведет в следующий раз... Я ведь едва не погиб, даже не догадываясь об этом. Видимо, мне уже сейчас следует приучаться к осторожности и предусмотрительности обычного человека, обладающего не сверхспособностями, а лишь своим умом и опытом, — до конца этого путешествия. Но как же это тяжко... вернуться к себе такому, каким я когда-то был... Какая часть меня останется после таких потерь?
Если судить по тому, как этот тип двигался, он мог быть серьезным противником для меня даже в Лешу. Кто же это такой? Я поискал в базе данных, имея в качестве зацепки лишь образ и способность к стремительному движению. Через пару минут я уже знал об охтанах все, что эмлот сумел отыскать. Профессиональные убийцы, окутанные покровом тайны, неуязвимые, не подвластные никому. Без имен, без внешности, без определенного места обитания. Имелись только предположения, что этим местом обитания является загадочный макор Фрайшунир.
Итак, что у меня есть? Кто-то нанял охтана по мою душу? Тогда почему тот ничего не попытался сделать? Может быть, я видел простого наблюдателя? Поняв, что он обнаружен, наблюдатель ретировался несолоно хлебавши? Я подумал, что, возможно, мне еще придется столкнуться с ним с Неурейе... Следовало подумать, на какую клетку поставить эту новую фигуру. И кто мог его послать. Драхуб? Или какая-то иная сила?
Созерцательное настроение пропало окончательно, сменившись тревогой и вернув к проблемам, которые эта реальность несла мне.
Злоклятый мир...
Что, например, мне теперь делать с Тай? С женщиной, которая меня спасла, по каким бы мотивам она это ни сделала? Мой дальнейший путь вряд ли будет устлан розами. Ее присутствие может в определенных ситуациях связать мне руки, и Тай может пострадать... Я уже пытался ей это объяснить, но никакие доводы рассудка она не приняла. Она должна ехать со мной, и все тут, и не пожелала объяснить, почему это так важно. Я нахмурился, сообразив, что так толком ее и не поблагодарил... Благодарность — вроде бы такая простая штука, но почему-то с ней всегда возникают какие-то странные сложности.
Еще раз потрепав Злыдня по морде, я снова взглянул на далекий горизонт, плавающий в свинцово-серой воде словно бесконечно длинная гнилая соломинка, на особенно низкое сегодня серое небо, до которого, казалось, можно было дотянуться рукой... Затем удрученно вздохнул и направился к каюте, которую мы занимали вместе с Тай.
Попробую-ка я с ней поговорить еще раз.
20. Тай
Она как раз заканчивала прихорашиваться, когда Никсард вернулся в помещение тесного спальника. Ксомох и сапожки скинуты, Тай сидела на лежаке, застланном толстым слоем мягкого войлока, скрестив ноги и стягивая свои пышные волосы в узел на затылке. Кожаный жилет поверх теплой рубашки и шерстяные штаны служили хорошей защитой от царившей в спальнике прохлады. В комнатушке можно или сидеть, или лежать, так как лежак занимал все пространство почти до самой двери, в углу тихо потрескивал небольшой масляный светильник — непременный атрибут любого жилого помещения. Даже если б Тай его задула, от глаз спутника укрыться невозможно. Так как еще раньше выяснилось, что он отлично видит в темноте. Вот Тай и старалась блюсти свою красоту — редким мужчинам нравятся неряхи.
Она заметила, что он чем-то встревожен, и сочувственно подумала о том, что, будь она в его шкуре, она бы тревожилась постоянно. У кандидата в Круг Причастия положение незавидное. Не мешает как-нибудь отвлечь его от мрачных мыслей...
— Как ты себя чувствуешь?
— Терпимо.
Никсард прикрыл за собой дверь и присел на край лежака. Холодный сквозняк, сунувший было за ним в спальник свой длинный бесцеремонный нос, обиженно отпрянул.
— Пока мы доплывем до Неурейи, ты сможешь восстановить свои силы. Но Закон Равновесия все равно не оставит тебя в покое. Увы, ты не камень, которому все равно, — вздохнула Тай, — твое тело будет бороться за выживание. Значит, борьба будет непрерывной и изнуряющей.
— Я уже понял. А на тебя саму разве не повлияет путешествие по чужим макорам? Ведь родилась ты в Нубесаре.
— Верно. — Тай улыбнулась, подпустив немного снисходительности — самую малость, не желая его обидеть. — Но все путешествие, до Круга Причастия и обратно, должно занять не больше шести-семи дней, а для меня это не так уж много. Да еще на территории Ущербных гор Закон Равновесия спит почти так же крепко, как и над Великим озером, там вообще спит всякая магия. Так что лучше позаботься о себе. Хотя, думаю, Дух Кордоса будет к тебе благосклонее, чем Дух Нубесара.
— Хорошая новость...
Засферник глубоко задумался, но Тай не позволила ему слишком уж погрузиться в свои мысли. Представится ли еще такая возможность остаться с мужчиной наедине, когда он — в сознании, времени — навалом, а делать — нечего? Должен же он испытывать к ней хоть каплю благодарности за свое спасение?
— Знаешь что, парень, давай-ка я тебе все-таки сделаю массаж. Поверь, у меня это хорошо получается, и тебе от этого только лучше станет. Ты ведь уже убедился, что прикосновения к тебе мне не повредят, — мы полдня в обнимку провалялись, пока я пыталась тебя отогреть. Снимай свой плащ и ложись, — Тай с многообещающей улыбкой похлопала по лежаку рядом с собой. От массажа к любовным играм перейти совсем нетрудно, не родился еще тот мужчина, которого она не сможет завести. Но говорить ему об этом прямо не обязательно.
Немного помедлив, он кивнул и все-таки стянул свой серый плащ, бросил на край лежака поверх ее ксомоха, снова оставшись в светло-синей рубахе из плотной на вид ткани с рельефным полосатым рисунком. "Какой красивый материал", — подумала Тай. Покрой очень непривычный для местной моды, но такой она уже когда-то видела.
— Всю одежду по пояс тоже снимай. Иначе у меня ничего не получится. Здесь ведь достаточно тепло, верно?
Попробовал бы он с ней не согласиться!
Засферник поднял руку, взялся пальцами за какую-то плоскую металлическую детальку у ворота и одним движением сверху вниз расстегнул казавшийся одним целым перед рубашки. Вот это да. Как здорово придумано. А она-то гадала, как же он ее надевает.
А под рубашкой у Элиота больше никакой одежды не оказалось, что Тай несказанно удивило. Скудноват нарядце для такой мерзкой погоды. Плащ да рубаха? И не холодно? Поди, и под штанами ничего нет. Или этот непростой материал так хорошо греет?
Тело у засферника оказалось худощавым, с некрупными, но выразительно прочерченными мускулами. Это говорило о силе и выносливости. Причем светлая кожа оказалась непривычно гладкой и безволосой. Тай больше привыкла к дремучим зарослям местных мужчин, покрывавшим грудь до самой шеи. Но это тоже было ничего. Прямо как у отшельника...
— Ложись на живот, — деловито скомандовала она. — Нет, руки не так, положи их вдоль туловища, так будет лучше для твоего позвоночника...
Какое странное ощущение при прикосновении к его телу... Словно у него поверх кожи лежал еще один, невидимый слой... С таким Тай еще не сталкивалась. Она решительно уселась ему на бедра. Так, сначала пройдемся вдоль позвоночника тугими поперечными движениями запястий, потом... Прикасаясь к его спине, разминая твердые, напряженные узлы мышц сильными, привычными к такой работе пальцами, Тай вдруг обнаружила, что испытывает явное сексуальное удовольствие, что не могло не изумить. Причем охватившее ее возбуждение быстро усиливалось. Какой интересный человек этот Элиот... Как же счастлива была с ним, наверное, та женщина, пока его не бросила. Остается только подосадовать, что на ее месте не оказалась сама Тай, — она не позволила бы разным пустякам разрушить свою личную жизнь... Ой, мамочки, да что же ее так заводит... Но остановиться она уже не могла, отдавшись во власть завораживающе приятных ощущений.
— У тебя хорошо получается, — одобрительно заметил засферник, повернув голову.
— Не шевелись... В детстве родители отдали нас с сестрой в Дом Пресветлого Искусства, мы многому там научились и не преуспели лишь в одном — в магии... Вот так-то лучше, я заставлю тебя расслабиться. — Тай задышала чаще, с трудом удерживая готовый сорваться с губ стон наслаждения. Да что ж это такое... такого ведь не бывает от простых прикосновений... Стараясь отвлечься от нарастающего возбуждения, она продолжила: — Я покинула Дом и со временем унаследовала трактир своих родителей, а Онни, моя сестра, решила стать эрсеркером и подалась на службу к самому Наместнику Хааскана. Самое интересное, что он ее принял, и сейчас она добилась немалого положения в его окружении. Впрочем, ты сам это видел...
Предательский миг оргазма подкрался в самый неожиданный момент.
Тело Тай выгнулось в дугу, мышцы задеревенели в пике напряжения, голова запрокинулась назад, пальцы с дикой силой вцепились в плечи Элиота и с губ все-таки сорвался стон. Невероятно острое наслаждение толчками пронизало ее лоно, вихрем растекшись по всему телу, завладев каждой частичкой плоти, и долго, долго, долго не оставляло ее...
А когда оно стихло, ее охватило смятение.
Тай одним движением спрыгнула с бедер засферника и села рядом, привалившись спиной к стенке. Он повернулся на бок, воткнул локоть в лежак, опустил подбородок в ладонь, как в чашу, и вопросительно посмотрел на нее своими серо-зелеными глазами.
— Что-то не так?
— Как ты это сделал? — вырвалось у нее против воли. — Как ты это сделал, Зверь тебя заворожи?!
— Сделал что?
Ну прямо само недоумение! Вот засранеп!
Его улыбку можно было скорее почувствовать, чем заметить. Нет никакого сомнения, что он знает, о чем идет речь. И Тай подавила готовое прорваться возмущение, потому что оно не имело смысла. Она получила то, что хотела, причем с наименьшей затратой сил. Забавно, а кто же кого сейчас поимел? Тай мысленно фыркнула. Этот человек казался ей все более интересным. И чтобы не казаться смешной, она постаралась прикинуться невозмутимой, словно ничего и не случилось:
— Ладно, замнем. Хватит с тебя на сегодня массажа. На чем я там остановилась?
— Ты рассказывала о сестре.
— Ага... нет, давай-ка лучше поговорим о тебе. О том искусстве, которому тебя обучило то существо... как ты сказал... Лешу? В чем оно состоит? Как проявляется?
— Скорость. Самая главная его составляющая — скорость. А как оно проявляется... Например, вот так.
Засферник исчез. Не откатился в сторону, не отпрыгнул, вообще не сделал ни единого движения. Просто исчез. Рот у Тай открылся сам собой.
— Понятно?
Она резко повернула голову на голос, раздавшийся от двери. Он стоял, небрежно подпирая плечом дверной косяк, и его рубаха уже была надета, застегнута и заправлена в штаны, а на губах играла мягкая снисходительная улыбка. Улыбка-то ее и задела.
— Нашел чем хвастаться, — уколола она. — Ты же сам сказал, что это искусство разрушило тебе жизнь. И надо было тебе ему обучаться... Ой, извини...
— Я оказался в безвыходной ситуации. — Его лицо сразу помрачнело, взгляд стал жестким и отстраненным — такой вид у человека бывает, когда в его душе затронуто больное место. — Мой учитель... Он подловил меня в тот момент, когда смерть уже стучалась мне в черепушку, и не оставил выбора. Я вынужден был согласиться... Хотел выжить. С тех пор это искусство стало моим проклятием. Многое стало мне подвластно, но сам я внутренне изменился, и душой, и телом. И изменения на этом не закончились, они пугающе прогрессируют. Сначала я ни о чем не подозревал, а потом это произошло... Ночью. — Он сложил руки на груди и немного помолчал, видимо подбирая слова попроще. — Я почувствовал, что со мной что-то происходит, встал и подошел к зеркалу. И увидел чудовище. От шока я не сразу заметил, как проснулась жена. А она открыла глаза и увидела меня... таким. Никогда не забуду тот ужас, который отразился на ее лице. Ее крик все еще стоит в ушах...
Тай отвела взгляд в сторону, искренне огорчившись. И дернул же ее черт за язык...
