Наиболее горячей точкой бушующей войны, не смотря на традиционное зимнее затишье, продолжало оставаться Средиземноморье. В августе, после трех с лишним месяцев непрерывных боев, 10-я немецкая армия оставила Сицилию. Немцы, поэтапно отступая с рубежа на рубеж, в течение полутора недель отошли с "линии Этны" к предместьям Мессины, после чего эвакуировались в Калабрию, сумев при этом забрать не только войска, включая части прикрытия, но и почти всю технику. Это, безусловно выдающееся, достижение военного искусства несколько разрядило обстановку, дав возможность обеим сторонам заявить о своем успехе. Немцы, соответственно, напирали на успешную эвакуацию, не забывая противопоставить ее "позорному бегству британских войск в аналогичных ситуациях", "союзники" же ставили во главу угла "падение последнего бастиона "Оси" и ликвидацию опаснейшего вражеского плацдарма на стратегическом пути в Азию".
Но, стоило исчезнуть сицилийскому фронту, как на оперативных картах сторон тут же объявился новый — эгейский. ОКВ, претворяя в жизнь предложенную Йодлем стратегию максимально возможного удержания стратегической инициативы, в сентябре приступило к осуществлению десантной операции "Меркурий". Непосредственной целью нового наступления Вермахта был захват греческих островов, а также итальянских Додеканезов, оккупированных британцами еще в 41-м году. Считалось, что это осложнит "союзникам" осуществление налетов на нефтяные промыслы Плоешти, в частности исключит возможность сопровождения тяжелых бомбардировщиков истребителями на всем маршруте до района цели и обратно. Возможности германских перехватчиков с захватом передовых аэродромов на Крите, Родосе и Карпатосе напротив — возрастали. Немаловажным было и политическое значение, придаваемой операции: Германия собиралась продемонстрировать всему миру, и в первую очередь соседней Турции, что ее возможности не исчерпываются обороной европейской крепости. Кроме того, возвращение итальянцам, утраченных ими Додеканезов, должно было стать своеобразной компенсацией за недавнюю потерю Сицилии, показав сателлитам Райха (прежде всего, Франции, также утратившей все свои заморские колонии), что с помощью Вермахта всё еще можно исправить и, следовательно, союза с Германией следует держаться.
Для "союзников" старт "Меркурия" оказался довольно неприятной неожиданностью. Острова Эгейского моря последние два года являлись тихим захолустьем — спокойной периферией с дружелюбным местным населением и мягким климатом. Расквартированные там британские гарнизоны на средиземноморском театре получили неофициальное прозвище "курортников". В сорок третьем, с появлением в Греции крупных сил Вермахта, ситуация начала понемногу меняться. Но на фоне событий творящихся в Северной Африке, Италии и на Ближнем Востоке, положение тут по-прежнему выглядело этакой сельской пасторалью.
Кое-какие сведения о развернувшейся подготовке "Меркурия" британцы, конечно, получили, несмотря на весьма впечатляющие меры по обеспечению секретности, предпринимаемые немецким командованием и спецслужбами. Югославия и материковая Греция были буквально наводнены английской агентурой, исправно поставлявшей информацию о перемещениях германских войск. Интеллидженс Сервис не подвел и на этот раз, своевременно информировав британское командование в лице генерала Окинлека о появлении в Аттике новых немецких дивизий и многочисленных средств усиления, но... Командование "союзников" в данном случае перехитрило само себя. Перемещения германских войск были интерпретированы как подготовка к отражению очередной десантной операции англо-американцев. В свете только что окончившихся боев за Сицилию, вероятность такого поворота событий выглядела вполне реальной, более того — именно такую дезинформацию разведывательные службы союзников усиленно распространяли по всем доступным им каналам.
Немцы возможность десанта на Балканы учитывали, тем более, что прецеденты с высадкой британцев в 41-м в Аттике и совсем недавно на Пелопоннесе — имелись. Вот только бороться с угрозой ОКВ решило радикально. Недооценка решительности немецкого командования вышла "союзникам", в первую очередь англичанам, отвечавшим за данный сектор ТВД, боком.
Строго говоря, стандартные меры противодействия англичане все же приняли: гарнизоны островов были приведены в повышенную боевую готовность, командиры на местах предупреждены о возможности высадки вражеских десантов, для восполнения потерь ПВО на немногочисленные аэродромы архипелага перебросили несколько свежих эскадрилий, но... Все эти мероприятия носили откровенно дежурный характер — всерьез возможность широкомасштабной немецкой десантной операции британское командование не рассматривало. А местное начальство, основательно заплывшее жирком за два года тихого, размеренного существования, и вовсе воспринимало перспективы вражеского удара более чем скептически. Максимум, чего ожидали от немцев — разведывательно-диверсионных рейдов мелких десантных групп, на противодействие которым и рассчитывались все проводимые оборонительные мероприятия, но, как показала практика, даже с этой задачей войскам "Содружества" справиться не удалось.
Германское руководство в данном случае решило не гнаться за размахом, предпочтя сделать упор на качество. В десант были назначены отборные соединения с колоссальным боевым опытом: 1-я горнострелковая, 100-я легкопехотная и 22-я тропическая пехотная дивизии, а также пополненный и отдохнувший I-й парашютный корпус Люфтваффе, в составе 1-ой и 2-ой парашютно-егерских дивизий. Кроме того, к высадке привлекались два полка недавно сформированной дивизии специального назначения "Бранденбург" и многочисленные части усиления. С воздуха силы вторжения поддерживала мощная авиагруппировка 4-го воздушного флота, накануне операции резко усиленная новыми эскадрами, в том числе и за счет соседнего 2-го воздушного флота, до недавнего времени поддерживавшего действия 10-й армии на Сицилии.
Собственно, именно перевес в воздухе, достигнутый за счет использования многочисленных континентальных аэродромов, обеспечил саму возможность проведения операции "Меркурий". Относительно немногочисленная, к тому же не лучшая по качеству (лучшие продолжали сражаться над Италией и Францией, действуя с сицилийских и британских баз), истребительная авиация Содружества, базировавшаяся на островах, была очень быстро подавлена массированными воздушными атаками Люфтваффе. А затем в райскую жизнь англо-австрало-новозеландско-греческих войск на островах влезли черти из "Бранденбурга"...
* * *
Наиболее ярким, хотя и относительно мелким по масштабу, событием во время развернувшейся битвы за острова стала эпопея роты десантников из "Бранденбурга" на острове Кос*. Данный клочок суши, относящийся к архипелагу Додеканез, занятый британско-греческим гарнизоном, был ценен, прежде всего, своим аэродромом, потому оказался среди первоочередных целей немецкой атаки. Рота бранденбуржцев под командованием лейтенанта Лангбайна высадилась ночью на южном побережье острова, без особых проблем овладела постами береговой обороны, обороняемыми греческими солдатами, и к утру продвинулась до окраин городка, бывшего главным населенным пунктом на острове. Тут-то бравых головорезов и поджидала скрытая опасность.
На пути наступающих немцев оказался продовольственный склад, где, среди прочего, обнаружились существенные запасы спиртного, которыми солдаты немедленно воспользовались. Хотя до полноценной пьянки дело не дошло, Лангбайн всерьез опасался, что ощутимая доза алкоголя, помноженная на усталость и стресс, вызванные ночной высадкой на вражеское побережье, в течении наступающего дня, просто свалят его солдат с ног. Чтобы восстановить боевую эффективность своего подразделения в преддверии неизбежного дневного боя, лейтенант пустил в ход весь имевшийся в наличии запас первитина*. В сочетании с алкоголем стимулятор дал поистине потрясающий эффект. Накачанные этой взрывной смесью диверсанты, буквально разметали подтянувшиеся для контратаки британские части, ворвались в городок, разгромили штаб, отвечавший за оборону острова, и еще до обеда, пройдя остров насквозь, соединились с основными силами десанта, начавшими высадку после рассвета. После такого погрома объединенный британско-греческий гарнизон практически прекратил сопротивление, а ближе к вечеру и вовсе сложил оружие.
Данный эпизод мог бы служить своего рода символом развернувшихся в Эгейском море боев, которые, то затухая, то вспыхивая вновь, бушевали на архипелаге несколько недель. Общий рисунок противостояния, однако, не менялся. Немцы, подавляли массированными атаками с воздуха оборону войск Содружества, после чего выбрасывали на очередной остров или группу островов морские и воздушные десанты. "Союзники" сопротивлялись, привлекая легкие силы флота (тяжелые корабли, памятуя печальный опыт боев за Салерно, под немецкий воздушный зонт вводить опасались), тяжелые бомбардировщики с африканских авиабаз и постоянно маневрируя силами. Последний вид деятельности, правда, сводился в основном к эвакуации остатков разбитых гарнизонов под непрерывными атаками немецких штурмовиков и пикировщиков. Малочисленные истребительные эскадрильи, преимущественно австралийские и южноафриканские, зажатые на немногочисленных и не очень обширных островных аэродромах, ничего не могли поделать с, накатывающими волна за волной, "орлами Геринга".
Германцы, как и недавно в Италии, мастерски использовали свое преимущество в системе базирования: пребывающие из Египта и Палестины эскадрильи "союзников" перемалывались одна за другой массированными атаками на аэродромы, стачивались за пару дней в непрерывных воздушных боях, не в силах остановить непрерывный конвейер бомбардировок. На смену погибшим приходили новые, чтобы точно так же погибнуть в неравных боях, а то и вовсе не имея возможности встретиться с врагом — немцы неплохо научились подлавливать прибывающие подкрепления противника в момент приземления на аэродромы после долгого изматывающего перелета через Средиземное море. Переломить ситуацию британское командование не могло — имеющаяся на островах аэродромная сеть не позволяла сосредоточить достаточное количество самолетов, чтобы бросить Люфтваффе вызов в воздухе.
На земле же положение складывалось и вовсе аховое. Элитные соединения Вермахта и Люфтваффе были явно не ровней отнюдь не лучшим частям Содружества и тем более грекам из 5-й пехотной дивизии и различных гарнизонных частей. К тому же немцы применили ряд оригинальных новшеств, в частности тяжелые транспортные самолеты и планеры, позволявшие перебрасывать по воздуху не только десантников с легким вооружением, но и полевые гаубицы, вместе с тягачами, а также противотанковые орудия и легкие САУ. Причем даже на плохо оборудованные посадочные площадки. Традиционно хорошо показали себя также испытанные паромы Зибеля. Именно это позволило германским десантникам в кратчайшие сроки сломить сопротивление новозеландско-греческих войск на Крите — крупнейшем острове архипелага.
Первая волна десантников из 1-ой парашютной дивизии понесла тяжелые потери от огня с земли, но свое дело она сделала — немцам удалось зацепиться за каменистую критскую землю, а затем, с помощью прибывших подкреплений, захватить аэродром в Малеме. После этого в течение суток на остров по воздуху были переброшены основные силы 22-ой дивизии, бывшей некогда воздушно-десантной и еще не до конца растерявшей свои старые навыки. Это опытное штурмовое соединение с многочисленным тяжелым вооружением, при массированной поддержке с воздуха, буквально смело оборонительные линии новозеландцев. Прибытие морем основных сил "эдельвейсов" из 1-ой горнострелковой дивизии, несколько потрепанных во время переброски эсминцами Ройял Нэви, стало ударом по крышке гроба — остатки британского гарнизона Крита уже во-всю готовились к эвакуации, стремительно отступая под натиском наседавших пехотинцев и парашютных егерей.
По более или менее схожему сценарию прошел штурм Родоса, Лероса и ряда других островов, а многие островки поменьше британцы поспешили очистить сами, не надеясь их удержать. Объединенный комитет начальников штабов скрежетал зубами, требуя от местного командования переломить ситуацию, но Окинлек и Каннингхем только флегматично пожимали плечами: Королевский флот и так потерял в этом адском лабиринте больше десятка легких крейсеров и эсминцев, не считая массы транспортов и всякой прочей мелочи — без господства в воздухе ничего поделать не удастся. Зато в ставке фюрера довольно потирали руки: операция "Меркурий" полностью оправдала возлагавшиеся на нее надежды — Балканы теперь были надежно прикрыты с юга от поползновений любого рода. Немаловажными были и заработанные политические дивиденды: Турция, с момента появления войск "оси" на Кавказе, всё более склонявшаяся к союзу с Германией, весьма благосклонно прореагировала на исчезновение британских баз, контролировавших до недавнего времени средиземноморские подступы к драгоценным проливам.
* * *
Политический и экономический дрейф Турции в сторону "оси" начался еще в 41-м. Причем это движение не было равномерным — периоды сближения сменялись похолоданием в отношениях, а после каждого серьезного шага турки брали длительную паузу, словно приглядываясь к реакции окружающих стран.
Первый сигнал для потомков свирепых османов прозвучал в 40-м, когда война неожиданно постучала в двери балканских и ближневосточных стран. Принадлежащие Италии Додеканезы, французская Сирия и британский Ирак располагались непосредственно у турецких границ и это не могло не беспокоить политических преемников Ататюрка. Причем это был не охотничий азарт хищника, почуявшего запах добычи, а как раз таки беспокойство потенциальной жертвы за собственную безопасность — турки слишком хорошо помнили с каким трудом удалось отстоять свободу и независимость своей страны в ходе предыдущей большой войны.
Дальше — больше. Сперва итальянские, а затем и британские войска вторглись в Грецию. Проблемам соседа и, по совместительству, самого непримиримого и ожесточенного конкурента Турции в регионе, можно было бы только порадоваться, если бы не растущая с каждым днем вероятность разделить его судьбу, став полем боя для армий сильнейших европейских держав. Опасения турок достигли апогея, когда весной 41-го в балканские разборки вмешалась Германия. Рывок Вермахта к берегам Эгейского моря был столь впечатляющим, что практически ни у кого не возникло сомнений — немцы не остановятся, их натиск будет продолжаться до тех пор, пока танки с крестами на броне не омоют свои гусеницы в волнах Персидского залива и Суэцкого канала.
Германские, итальянские и британские дипломаты обивали пороги властных кабинетов Анкары, причем обходительных мужчин в дорогих костюмах всё чаще сопровождали суровые подтянутые офицеры — военные атташе и всевозможные специальные представители вооруженных сил при дипломатическом корпусе. Правительство мелко тряслось от страха попеременно ожидая то немецких танков на берегах Босфора, то британских линкоров в узостях Дарданелл и в любом случае орды бомбардировщиков над всеми сколь-нибудь значимыми городами Анатолии, но... час Турции еще не пробил.
