По образу и подобию. Часть 1

Вот, собственно, и все. Когда король Ричард в сопровождении небольшой свиты и присоединившихся к ней "заморских колдунов" отправился осматривать крепость и составлять план штурма, солнце уже клонилось к закату. Широкий шаг короля довольно быстро растянул процессию. Вскоре рядом с ним шагали только охрана и почтенный олигарх, не только не уступавший Ричарду в росте, но даже на полголовы возвышавшийся над ним. Король осматривал стены, вернее — жалкую пародию на них. Телохранители осматривали все подряд, ведь черт его знает, откуда может прийти опасность! И только взгляд Капитана был сосредоточен на одной единственной точке крепостной стены, откуда, согласно историческим хроникам, и был произведен роковой выстрел.

Все, что произошло потом, прилично отставший господин Гольдберг наблюдал с расстояния метров этак в пятьдесят. Вот массивная фигура олигарха резко дернулась и выметнула перед королем щит. Вот встрепенулась пара телохранителей и, мгновенно обогнув короля, отгородила его своими щитами от крепостной стены. Вот свита венценосца в одну секунду перешла с торопливого шага на самый отчаянный бег, стремясь защитить его от всевозможных опасностей. Вот клубящийся человеческий клубок начал со всей доступной скоростью отступать к лагерю, подальше от крепостных стен.

Далеко не атлет, почтенный историк сумел догнать королевскую свиту чуть ли не у самого шатра Меркадье, где все сгрудились, осматривая щит. А посмотреть было на что. Арбалетный болт почти пробил толстую дубовую доску. Острие, вышедшее на внутренней стороне щита, хищно щерилось зазубренным, хитро высверленным вдоль оси наконечником. Перед запыхавшимся историком расступились, признавая его право на участие в осмотре. Даже мельком брошенного взгляда господину Гольдбергу было достаточно, чтобы поставить диагноз.

— Сарацинская работа. Вы, мессир, должно быть, встречали такие в Святой земле. В высверленное отверстие хашшашины обычно закладывают яд. Любая царапина, нанесенная таким острием, смертельна. Впрочем, здесь, — историк тщательно принюхался к торчащему из щита острию, — яда, по-видимому, не оказалось. Его заменили обычным навозом. Должен сказать, это ничуть не менее смертоносная начинка. Частицы навоза, проникая в кровь, непременно вызывают воспаление крови и других телесных тканей. Раненный такой стрелой — без специальной обработки раны — обречен.

С каждым словом господина Гольдберга лицо Ричарда, и так-то довольно бледное, бледнело еще больше. Впрочем, он довольно быстро взял себя в руки.

— Да, разрази меня гром! Мне уже приходилось видеть такие штуки. Но как арбалетный болт смог преодолеть такое расстояние и почти пробить щит? Ни один арбалет, сделанный человеческими руками, не пошлет снаряд с такой силой. Клянусь богом, это просто невозможно!

Капитан поднял взгляд на венценосного собеседника:

— Мессир, это значит лишь то, что после штурма вашим воинам, кроме сокровищ, предстоит искать еще и арбалет. Думаю, нам предстоит узнать немало нового о возможностях этого оружия.

Король тяжело опустился на импровизированный походный трон, установленный в шатре специально для него. Впрочем, какой там трон, так — легкое деревянное кресло с подлокотниками! Похоже, просвистевшая совсем рядом смерть основательно выбила его из седла. Как он был сейчас непохож на себя прежнего! Воистину, весельчак, поэт и воин, неистово врубавшийся когда-то в боевые порядки любого, самого грозного противника, остался в германском плену. Здесь, в содрогающемся под холодным мартовским ветром шатре сидел человек, ведавший истинную цену жизни и смерти. Человек, знающий для чего ему нужен весь остаток его жизни — до самой последней минуты. И более всего боящийся потерять ее из-за какой-то нелепой случайности. Ведь тогда Цель так и останется недостигнутой! А это — самое страшное для того, кто смог ее обрести.

— Господа, — Ричард перевел тяжелый и какой-то очень уставший взгляд на "колдунов" из далекой Индии. — Похоже, я обязан вам жизнью. Вашей настойчивости (кивок в сторону господина Гольдберга) и вашей расторопности (это уже Капитану). Чем я могу вознаградить вас за оказанную услугу? Говорите, прошу вас! Поверьте, жизнь Плантагенета стоит немало!

"Колдуны" переглянулись. Во взгляде почтенного историка сквозила едва скрываемая растерянность. Он явно не понимал, как поступить, и что потребовать за спасенную жизнь короля. И тогда вперед выступил Капитан.

— Ваше величество! Поверьте, лучшей наградой для нас стало то, что нам удалось выполнить волю нашего повелителя, христианнейшего короля и пресвитера Иоанна. Ваша жизнь, мессир, воистину бесценна для каждого доброго христианина. Ибо кто еще сумеет провести крестоносное воинство сквозь сарацинские рати, чтобы освободить Гроб Господень и святые реликвии? Мы просим вас не упоминать более ни о каком вознаграждении, ибо случившееся — уже лучшая награда, о какой мог бы мечтать любой подданный нашего повелителя!

— Вот как? — Король недоверчиво покачал головой, потом на пару секунд задумался, кивнул каким-то своим мыслям. — Что ж, быть по сему! Но будьте уверены, я запомню этот день. И, если когда-нибудь вам потребуется моя помощь...

... Солнце уже коснулось нижним краем холмов, тянущихся отсюда на запад до самого Ангулема. Так что, обсуждение завтрашнего штурма решено было не откладывать. Впрочем, что там было обсуждать! Полуразрушенные, залатанные на скорую руку стены. Гарнизон менее сорока человек. Всего два рыцаря во главе. Высадить тараном эту пародию на крепостные ворота, войти внутрь, убить всех, кто будет оказывать сопротивление. Вот и весь план.

Ну, не весь, не весь! Согласно собранной людьми Меркадье информации, пара замков неподалеку могла таить весьма неприятные сюрпризы. Фирбе, что в полутора лье строго на юг, и расположенный в паре лье на юго-юго-восток Курбефи. По сведениям лазутчиков, гарнизоны каждого из них составляли до трех-четырех сотен воинов, что для укреплений этого класса было просто избыточным. Мало того — что уж и вообще ни в какие ворота не лезло — в замках была сосредоточена в основном конница. Содержать постоянно такое количество лошадей в крепости мог только безумец! Ни сена, ни овса не напасешься. А вот использовать временно помещенную туда кавалерию для внезапного удара в спину осаждающих соседний Шалю-Шаброль — самое то! Так что, копейщиков Меркадье решено было развернуть заслоном на юго-восток, дабы предотвратить возможные неожиданности.

Сам штурм прошел рутинно, можно сказать, скучно. Два десятка здоровенных вестфальцев, прикрываясь щитами, дотащили до крепостных ворот дубовый таран и минут за пятнадцать высадили ворота настежь. Прикрывающая их сотня арбалетчиков не позволила защитникам на стене даже голову между зубцов показать, не говоря уж о том, чтобы попытаться обстрелять или иным образом воспрепятствовать таранной команде.

Затем в пролом вошли две сотни латников, и все было кончено. Последние защитники замка забаррикадировались, было, в донжоне, но и там их отчаянное сопротивление ничего не сумело противопоставить огромному численному, да и качественному — чего уж там, превосходству нападавших.

Некоторую интригу в происходящее добавил удар конницы, все же вышедшей из замков. Но в целом, это была попытка отчаяния. Брабансоны Меркадье аккуратно и точно приняли накатывающуюся конную лавину в копья, а гасконские арбалетчики выкосили чуть ли не половину атакующих еще на подходе к линии соприкосновения.

Завершающий штрих нанесли четыре сотни конных сержантов, ударивших обескровленному противнику во фланг и тем самым завершивших разгром. Ну, а дальше началось любимое представление конницы всех времен и народов — преследование отступающего в панике противника. Каковое и закончилось уже внутри по-быстрому капитулировавших замков, куда победители ворвались на плечах бегущих...

— Господин Гольдберг, примите мои поздравления, — Капитан набулькал красного терпкого вина в глиняные кружки, — сдается мне, мы, черт побери, выполнили наше задание! Шалю-Шаброль взят, на короле ни царапины. И значит, история этого мира уже пошла другим путем...

— Вашими молитвами, господин Дрон, вашими молитвами! — почтенный историк взял свою кружку и, весьма галантерейно чокнувшись со своим спутником, лихо опрокинул содержимое внутрь. — Теперь немного отдохнуть, прийти в себя, продать немного перца, накупить сувениров — и домой! Домой, к ваннам и унитазам, к нормальной одежде и еде... Дальше Ричард и сам справится. Большой уже мальчик!

— Не, ну с выпивкой и тут все в порядке, — не согласился владелец заводов/газет/пароходов, наполняя кружки по второму кругу.

— А вот не скажите, любезнейший Сергей Сергеевич, не скажите! Выпивка без хорошо покушать, это знаете ли... Эх, да что вы понимаете в добротной кухне! А вот взять молодого карпа, небольшого, на килограмм — не больше... Да аккуратно почистить... Да снять кожицу чулочком... М-м-м! А потом филе отобрать от косточек и в мясорубочку... А потом туда пару яичек, хлебушек беленький, в молоке размоченный, да лучок мелко порубленный, да немножко сахару, да перца, да соли по вкусу... Да хорошенько замесить... Ой-вэй, я уже прямо сейчас захлебнусь! Ну, просто нет сил сдерживать такое слюноотделение — что я вам, собака Павлова? Или все же со всех сторон приличный кандидат наук..?

На этом риторическом вопросе культурно отдыхающих собеседников прервали. Край отведенного им для отдыха шатра распахнулся, и внутрь, не спрашивая ничьего разрешения, протиснулся незнакомый оруженосец.

— Мессиры, король Ричард приглашает вас к себе, — посланец неуверенно замолчал и все же добавил, почти шепотом. — Из замка принесли арбалет... тот самый...!

Подгоняемая любопытством, парочка уже через пару минут входили в сумрак королевского шатра. На походном столе, покрытом каким-то пледом непонятной расцветки, лежало ... оно. Господи, ну и чудовище! Именно эта мысль, одна на двоих, посетила пораженно переглянувшихся господина Гольдберга и господина Дрона. Довольно длинное, слегка обгоревшее, ложе со специальным узлом для крепления вертикальной подпорки. И закрепленный на нем большой МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ лук!

Воистину, чудны дела твои, Господи! Тяжелые крепостные арбалеты с металлическими луками появятся в этом мире лишь во второй половине четырнадцатого века. А полевые версии и того позже. До первых европейских технологий науглероживания железа, позволяющих после соответствующей закалки и отпуска получать пригодную для арбалетных луков пружинящую сталь, еще более полутора веков. Откуда взялся этот монстр в конце двенадцатого века — вот вопрос, который вертелся в головах пришельцев из будущего.

В головах короля Ричарда и его спутников, судя по всему, вообще ничего не вертелось — они просто отказывались верить своим глазам! Ведь мягкое железо, согнувшись, так и остается согнутым. Это всем известно. А твердая сталь и вовсе не может гнуться! Любой изгиб означает просто перелом. Им ли, с детства орудовавшим тяжелыми мечами, этого не знать? Неудивительно, что взгляды окружающих, после появления в шатре "колдунов из Индии", были направлены на них. Может быть, чужестранцы прольют свет на лежащую перед ними загадку?

Капитан шагнул к столу, его ладони бережно огладили шероховатую, не слишком тщательно обработанную поверхность металлического лука. В голове вертелось что-то полузабытое, из подброшенной когда-то отцом популярной книги по истории металлургии. Эх, не вышел из сына инженер, на что так сильно рассчитывал папа... Ну, да что уж теперь! Что же, что же... вертится что-то на языке, что-то хорошо забытое... Да, точно! Тигельная сталь! Тигельная плавка известна в это время в Китае и Индии. Науглероживание древесным углем, закалка охлаждением, отпуск через повторное меньшее нагревание, что повышает текучесть стали... Все верно. Хотя, нет. Китай, пожалуй, слишком далеко. Значит, Индия... Индия!

Вспомнилось вдруг все и сразу. Как будто и не прошло сорок с лишним лет. Как будто только вчера — отец, не пускающий играть в футбол, а сующий в руки книгу со странными рисунками. Где люди в чудных одеждах проковывают что-то на столь же чудных наковальнях... Да, "вуц", эта индийская сталь называлась вуц... Тигли из белой глины, кварцевый песок, графит и кричное железо...

— Я знаю, где был выкован этот лук. — Голос Капитана звучал негромко, но был слышен в самом отдаленном закутке шатра. — Кузнецы нашей родины владеют секретом изготовления стали, гнущейся как хорошо высушенное тисовое дерево. Из этой стали был выкован когда-то Жуайоз, меч Карла Великого. Из нее же были сделаны и меч Святого Маврикия, и меч Готфрида Бульонского, защитника гроба господня. Щербец Болеслава Храброго и меч Сида Воителя — и они были созданы из стали, привезенной к вам с моей родины. А теперь вот из нее выкован стальной лук. Лук, способный нести смерть на триста шагов. Да, он был выкован в Индии. Его стоимость — не менее полудюжины молодых, здоровых, хорошо выученных слонов. Или два веса золотом!

Все то же напряженное молчание стало ответом на эту реплику. Господину Гольдбергу хотелось постучать пальцем, а еще лучше чем-нибудь тяжелым по меднолобой голове своего партнера. Интересно, он сам-то подумал, откуда у рядового телохранителя индийского "колдуна и алхимика" могут взяться знания о знаменитых мечах европейского захолустья? А если эти вопросы придут в голову принимающей стороне? Впрочем, принимающая сторона все еще пребывала в прострации по поводу невиданного лука.

Судя по всему, все имеющиеся мощности их не слишком-то продвинутых мозгов были отданы под эту нехитрую операцию, поскольку стоящая вокруг стола публика никак на реплику Капитана не отреагировала. Этим не преминул воспользоваться господин Гольдберг, стремясь увести разговор подальше от металлургических откровений напарника.

— А я так интересуюсь узнать, — заблажил он своим самым скандальным тенорком, — кто и зачем привез этот натурально золотой лук в богом забытый Шалю-Шаброль? Каковой в своем нынешнем виде не стоит и четверти цены этой стальной диковины? Ну да, ну да, мне нередко приходилось встречать на рынках в Каликуте сарацинских купцов. О, они таки могли бы заказать и купить такой лук! Вот только как бы они доставили его сюда, вглубь христианских земель? Все, что привозят из Индии приверженцы Мухаммеда, оседает во дворце султана и его беев. Кто-нибудь когда-нибудь видел здесь хоть раз сарацинского купца?

Почтенный историк покрутил головой в ожидании ответа, пожевал губами, что-то обдумывая, и неспешно добавил:

— А еще на рынках Каликута можно встретить венецианцев...

Последнее слово мгновенно вывело из задумчивости верного Меркадье.

— Мессир, а ведь все сходится! Слухи о том, что Фирбе и Курбефи были выкуплены через третьи руки кем-то из венецианцев, что крутятся в последнее время вокруг Филиппа-Августа, ходят уже не первый день. И ведь кто-то же набил их наемной конницей, чтобы ударить в спину осаждающим Шалю-Шаброль! Мы, конечно, еще поспрашиваем сдавшихся. У меня найдется, кому хорошо спросить. Так, чтобы звучали только правдивые ответы. Но, кажется и так все ясно. Мой честный провансальский нос чует запах тухлятины. И несет его ветер с Адриатики...