Средиземье. Путь Майара. Общий текст

Маги вели себя очень пассивно и даже непонятно. Да, и вообще рассматривая всю эту ситуация с Саруманом, Гэндальфом и Радагастом, я все больше склонялся к мысли, что и магов и их начальников из Валинора, в общем и целом устраивала ситуация, при которой Саурон воспринимался как данность. И пока последний не переходил некую черту, не усиливался безмерно, его терпели, и даже не обращали внимания.

Ну, а как иначе? За две тысячи лет ход против Саурона можно придумать. Сколотить военный союз, заселить стратегически важные земли, отыскать Кольцо, в конце концов. Маги же, вместо этого, пустили всё на самотек...

Согласно каноническим описаниям 'Властелина Колец', Гэндальф предпринял попытку разведать ситуацию в Дол-Гулдуре в 2063г., а затем в 2850г. И лишь когда Саурон узнал, что его Кольцо нашлось, и послал в Хоббитанию назгулов, Светлый Совет засуетился конкретно. Не, ну вы это серьезно? За две тысячи лет три активных действия! Это, вообще, нормально? Разве так борются с непримиримым врагом?

Я, конечно, понимаю, что у Магов нашлись занятия, и что-то они все же делали. И они не должны принимать непосредственного участия в боях. Хорошо, пусть так. Но, если мне не изменяет память, в функцию Магов входит 'зажигать сердца, и пробуждать надежду'. Так почему они не занимаются этим в Мордоре?

Это доверчивым хоббитам Гэндальф мог рассказывать сказочки о своём двухтысячелетнем противостоянии тьме. Нет, оно конечно есть, но вот его масштаб явно завышен.

Я же, порядочно таки пространствовав по Средиземью за эти годы, следов его активности что-то не наблюдал. Ровно, как и Сарумана и Радагаста. И поэтому воспринимал участие Магов-Истари в истории Средиземья с несколько иных позиций.

Согласен, Гэндальф оказал значительное влияние в организации похода гномов на Эребор, и, в конце концов, уничтожении дракона Смауга.

Да, в событиях 'Властелина Колец', он не сплоховал, действовал энергично и умело (не считая авантюрного и бессмысленного похода через Морию, конечно).

А в остальном, всю их деятельность, не прибегая к излишне грубым эпитетам, можно описать двумя словами — 'недостаточно активная'.

Отсюда можно продолжить свои рассуждения и дальше. Что если Синие Маги ушли на восток не из-за своей непонятной задачи, а из-за вполне конкретных разногласий с остальными Истари? Могло такое случиться? Вполне, ибо уж слишком подозрительно, что за две тысячи лет противостояния с Сауроном они так и не появились на северо-западе Средиземья, и даже не вступили в Магический Орден

Коли так, то это открывает неплохие перспективы для меня.

Дрова в камине давно прогорели. Угли долго алели, но затем подёрнулись пеплом. Из-за прикрытых ставен стал проникать серый рассвет.

Я поудобней устроился, накрылся одеялом и начал проваливаться в сон. И в этот момент услышал под дверью тихий шорох. Сон как ветром сдуло. Я открыл глаза, осторожно привстал и взял ножны с Энсалом.

Но шум больше не повторялся. Аккуратно ступая босыми ногами по холодному каменному полу, я подошел к двери. Внизу что-то белело.

Нагнувшись, я поднял кусочек бумаги. Подойдя к окну, отворил ставни. Света вполне достаточно, и я понял, что это послание, написанное на темном наречье.

Здравствуй, Мэлгорн. Думаю, пришло время нам встретиться и поговорить. Это может принести пользу не только нам, но и тебе. Если согласишься, я буду ждать тебя каждую ночь на вершине Столовой горы. В знак будущего доверия, надеюсь, после прочтения ты сожжешь письмо. Моро.

Ну вот, только этого мне не хватало. Я обеспокоенно присел на кровать и стал размышлять.

На ум пришло два возможных варианта. Первое — это письмо подделка или провокация. Кто-то пытается меня либо проверить, либо подставить. В любом случае, умнее всего будет идти на доклад к Мардилю. Пусть у начальства голова болит.

И второй вариант — письмо настоящее и написано во вражеском стане. При этом варианте появляется куча новых вопросов. Кто его написал, кто такой Моро?

Я еще раз перечитал имя. Моро.... Моро... как жаль, что профессор Толкиен не раскрыл имен всех назгулов. Тогда было бы легче. Впрочем, если Моро и не назгул, то наверняка черный нуменорец или кто-то похожий. Иных вариантов я просто не вижу.

Следующий момент — письмо кем-то доставлено. Этот человек служит или работает на таинственного Моро. И это значит, он предатель. Предатель в самой крепости уже серьезно. И почему он решил открыть факт своего существования, не побоявшись, что его будут искать? Может потому, что после сражения и открытия кем-то изнутри Восточных ворот, это и так всем понятно?

Вопросы... Я невесело ухмыльнулся. Приватное приглашение на ночную беседу. Лучше бы его вовсе не получать.

Этот товарищ просит, что бы я уничтожил письмо, и, следовательно, никому про него не говорил. Но это рискованно и чревато неприятными последствиями. Если люди узнают, то меня вполне могут обвинить в переговорах с врагом за спиной начальства. Или в замышляемом предательстве. К тому же, и технически мне будет сложно (если я надумаю), встретиться с этим Моро. Как я обосную свое желание покинуть крепость под вечер?

Столовую гору я знал. Это небольшой утес, с достаточно ровной вершиной (отсюда и название) в паре часов от Итиля, недалеко от развилки на Кирит-Унгол.

Значит, решено. Хватит морщить мозг. Иду с этим письмом к Мардилю и вместе думаем.

Поспать мне так и не удалось. Дождавшись, когда крепостной горнист сыграет утреннюю побудку, я оделся и отправился к Грестлингу. Другу я первому рассказал про записку, и про то, как она ко мне попала. Обмениваясь впечатлениями и догадками, мы прошли в офицерскую столовую.

Капитан, несмотря на травму, выглядел достаточно бодро и энергично. И узнав, что мне необходимо с ним приватно побеседовать, предложил сделать это после завтрака.

Окончив утренний прием пищи, разобравшись со своими обязанностями, Воевода пригласил меня к себе, в служебный кабинет, расположенный в центральной башне.

Я объяснил ему суть дела и протянул записку.

— Знаешь, Мэл, я даже не хочу спрашивать, откуда ты знаешь Тёмное наречье, — он задумчиво вертел бумагу в руках. — Кто этот Моро?

— Без понятия, — я пожал плечами. — Возможно, что это назгул.

— Ясно, — капитан потер лоб. — И что ты предлагаешь?

— Как ты скажешь, так и будет. Правда, мне по большому счету все равно, как поступить.

— И не любопытно?

— Любопытно, но не сильно.

— Надо подумать,— капитан побарабанил пальцами по столу. — Как думаешь, это не ловушка?

— Грубовато для ловушки, — высказал я свое мнение. — Подставлять своего человека в крепости, светить факт, что он есть — оно того не стоит.

— Да уж, — на лице капитана появилась озабоченность. — Теперь этого предателя надо искать. Есть мнение, кто это может быть?

— Лишь догадки, — я посмотрел собеседнику в глаза.— Не хочу их озвучивать, чтобы не мешать твоим соображениям.

— Понятно. А знаешь, что? — Мапдиль неожиданно улыбнулся. — Я придумал. У нас же здесь есть отдел Охраны Королевства, вот пусть они и роют. А то, в самом деле, совсем разленились, и неизвестно чем занимаются.

— Тоже вариант. Ну, а что со мной?

— Сам-то хочешь посмотреть на этого Моро?

— Хм, — я серьезно задумался. — Если так ставить вопрос, то да. Лишняя информация не помешает.

— Тогда решено. Берешь десяток Нерлинара для прикрытия и сегодня выступаешь, — Мардиль поморщился, и осторожно потрогал сломанную ключицу.

— Не сегодня, — возразил я Воеводе.

— Почему?

— Пусть понервничает. Да и не стоит показывать, что его записка так заинтересовала, что я сразу, в тот же день, отправился на встречу.

— Хм, разумно. Тогда когда?

— Послезавтра.

Через два дня, под вечер, в сопровождении Нерлинара и его разведчиков, я выдвинулся в сторону Столовой горы. Двигались неспешно, осматривая окрестности и сохраняя постоянную бдительность. Впрочем, орки нам не попадались. Похоже, что после последнего боя, назгулы оттянули силы для перегруппировки.

Достигли склонов горы, все вместе начали подниматься. В двух выстрелах из лука от вершины, я оставил людей и дальше отправился один.

Над миром опустилась ночь. Звезды, тихо и умиротворяюще светили с чистых, безоблачных небес. Пели сверчки и цикады. Пахло полынью.

Еле заметная тропка медленно, но верно вела вверх. Пару раз я по неосторожности задевал левой рукой за деревья или скалы, и чувствовал пронзающую боль. Я все еще никак не научился ее оберегать.

Поднялся на самый верх. Осмотревшись, никого не увидел, и присел на камень. Время ждать.

Ночью, в горах, температура сильно падает. Становится прохладно. Чистый, но холодный воздух заставил меня пару раз вставать и совершать небольшие прогулки, разгоняя кровь и согреваясь.

В один из таких моментов на площадку поднялась высокая, закутанная в плащ фигура. Человек пришел один и я не стал поднимать тревогу и звать своих на помощь. Вероятнее всего, это и есть Моро.

Я перешел на призрачное зрение. Так и есть, предо мной назгул. А уж их, по своеобразному свечению, и внешнему виду, я уже научился вполне уверенно различать. Впрочем, именно этого назгула я встречаю в первый раз. И с ним ранее не сражался.

Назгул стоял напротив меня неподвижно и совершенно спокойно. Я видел его хорошо и отчетливо. Где-то далеко, на пределе слуха, кричала неведомая ночная птица.

Но мы оба использовали призрачное зрение, и света нам вполне хватало.

Назгул оказался высоким, чуть ниже меня, стройным и подтянутым мужчиной, выглядевшим, лет на сорок — сорок пять. Всем своим видом он напоминал не воина и властителя людских судеб, а скорее звездочета или ученого. Ветер слегка развевал его серые, до плеч, волосы. Никакой короны я не заметил, лишь тонкий, по виду кожаный шнурок, повязанный вокруг головы. Я видел его глаза, но цвет определить не мог — они казались выцветшими, бесцветными. Тонкий, прямой нос, решительная складка губ, впалые щеки — его лицо было неподвижным, слегка прозрачным, и словно высеченным из горного хрусталя.

Да и сам назгул выглядел также — дорожная, ношенная одежда, тусклые краски.

Особенно сильно меня поразил его взгляд. Никакой агрессии или мстительной злобы. Спокойный, немного отрешенный взор. И мудрость, которая поражала усталость, и некую форму мирского отрешения. Глядя на него, мне пришло на ум давнее изречение: во многой мудрости многие печали.

На назгуле одета кольчуга, поверх нее несколько ремней, на которых висел меч, пара ножей. Именно оружие заставляло воспринимать этого назгула воином и призраком.

Сбоку, на поясе, находится небольшой кошель. На ногах кожаные, потертые брюки, заправленные в мягкие сапоги с низким каблуком. И поверх всего черный плащ практически до земли. А на руках, скрывая возможное кольцо, замшевые перчатки коричневого оттенка.

Назгул стоял молча. Он никуда не спешил, и, судя по всему также внимательно, как и я его, изучал меня.

— Приветствую тебя, Мэлгорн, — наконец назгул разлепил тонкие губы. Голос его звучал спокойно и неторопливо.

— Ого, ты знаешь моё имя, — я изобразил удивление. Говорили мы на Тёмном наречье, и этот язык странно звучал, срываясь с моих уст, и вызывал некий непонятный отзвук в душе — я все еще не привык к нему. — Твое имя Моро?

— Да, можешь так меня называть, — и, предвосхищая мой следующий вопрос, добавил, — Это я писал письмо.

— Логично, — я подпустил в голос немного иронии. — Так зачем ты искал встречи со мной?

— Хотелось увидеть тебя вживую, и кое-что предложить.

— Продолжай.

— Хорошо, но сначала позволь мне задать тебе один вопрос, — и, дождавшись моего кивка, он закончил. — Ответь, по возможности честно, как ты относишься к нам, к назгулам?

— Хм, — я не видел особой причины, что-либо утаивать. — Я осознаю причины, толкнувшие вас на такой выбор, и даже в чем-то могу их понять. Но ваше нынешнее существование внушает мне и неприязнь, и сострадание одновременно. Думаю, что жить призраком, и рабом кольца, не многим доставит радость. В моих глазах, вы словно выцветшая моль на ярком полотне этого мира. И это только начало, так как я совсем не хочу говорить о вашей морали, вернее её отсутствии, целях, и способах их достижения.

— Благодарю за откровенность, — назгул сделал несколько шагов по площадке. — К сожалению, а может и к счастью, весь мир, вернее та его половина, которая умеет думать, рассуждает именно так.

— Но это не истина? — мне действительно интересно услышать версию назгула.

— Это не вся правда, а всего лишь ее маленькая часть, — назгул посмотрел мне в глаза. — Главное в том, что каждый из нас, получая Кольцо от Саурона, хотел получить и что-то ещё, особенное, к чему Кольцо лишь открывало и показывало Путь.

— И ты получил это?

— Конечно. И не только его, — назгул сказал это таким образом, что я сразу понял,— передо мной искушенный в словесных поединках собеседник. И он не прочь поиграть в софистику и поупражняться в риторике.

— Могу я спросить, что ты искал?

— Ответов на вопросы, знаний, возможности учиться и постигать. — Он, на мгновение остановился, но затем закончил. — Света, указывающего путь.

— Упоминания света в таком ключе, особенно от тебя, выглядит немного двусмысленно. Тебе не кажется?

— Свет можно найти везде, даже в полной Тьме или Тени.

— Если судьба не против, я бы не хотел испытывать подобный опыт.

— Что ж, возможно, именно так ты и должен рассуждать. Особенно в самом начале своего Пути. Но когда ты пройдешь первый поворот, то картина мироздания немного изменится. За вторым поворотом тебе будет ждать уже много нового. И как знать, возможно, когда — ни будь, твой путь сможет привести тебя туда, где ты отречешься от всего, что ранее было дорого, найдя новые ценности и жизненные опоры.

— Да, так может быть, — согласился я.

— Мы заприметили тебя давно, Мэлгорн, практически с того момента, как ты неизвестно откуда появился в Изенгарде, — назгул слегка улыбнулся. — Мы смотрели, делали выводы, оценивали...

— Мы — это девять назгулов?

— Да.

— И Саурон?

— Да, но не только он, — назгул не высказал никакого удивления, а своими ответами он мотивировал продолжать задавать вопросы.

— Кто же ещё? Черные нуменорцы?

— Да, но не только они, — назгул снова сохранил спокойствие.

— Ну, всё, я пас, больше на ум никто не идёт.

— В свой черёд ты сможешь узнать и это. А пока позволь мне не отвечать на этот вопрос.

Назгул вел со мной странную, и немного непонятную игру. Он играл словами, намеками и полу-фразами. Временами, мне казалось, что в каждом его слове или вопросе, или просто мысли, есть двойное дно, крючок, или ловушка, расставленная специально на меня.

Я еще раз проверил его фон и просканировал на магические заклинания. Все чисто — или я просто не видел его магию.

Я не до конца понимал его игры, хотя в целом, думаю, догадывался о ее конечной цели. Но мне начинал нравиться сам процесс. Назгул, во многом для меня неожиданно, оказался занимательным и неоднозначным собеседником, интересным и опасным одновременно. И конечно, он очень и очень далек от того канонического образа безжалостного и бесчувственного мертвяка, который сложился у всех читателей Д. Толкиена.