— И чем больше времени проходило, — возвысил голос делла Белла, — тем яснее им становилось: коль скоро подеста во всём согласен с грандами, нужно найти защитника, который прекратит насилия и беззакония. Им стал капитан народа... Конечно, немало ещё случилось бед, не всегда флорентийцам удавалось защититься от могущественных врагов, однако всё чаще тем приходилось склоняться перед законом. Вслед за капитаном народа появилась коллегия приоров, а затем и "Установления справедливости". И сейчас многим из вас кажутся страшными сказками рассказы о кровавых временах, когда гвельфы и гибеллины резали друг друга, отвлекаясь только для того, чтобы ещё больше притеснить простой люд, а вместе с ними в городе хозяйничали чужеземные войска — неважно, императоров Фридриха и Манфреда или короля Карла Анжуйского.
— Так что же движет вами сейчас, когда любое нападение на пополана, покушение на его жизнь жестоко карается? Зачем, высыпав на улицы, нарушать покой Флоренции, если справедливости можно добиться, обратившись к тем, кому это положено по закону? — Мужчина ненадолго смолк, а когда вновь заговорил, голос его зазвенел от сдерживаемого волнения, передавшегося и слушателям. — Неужели вы не понимаете, что желание наказать убийцу может самих вас сделать преступниками? Ибо мятеж — не менее тяжкое преступление, нежели убийство, а перед лицом закона все вы, выступив подесты, станете мятежниками. Неужели не осознаёте, что враги Флоренции только этого и ждут — руки их давно испачканы кровью, и убийство — излюбленное их занятие? Достаточно один раз нарушить закон — и зыбкому порядку, который так бережно был храним мудрейшими людьми города, придёт конец. Вы хотите этого? Хотите вновь вернуть времена, когда прав был тот, кто сумел убить своего врага? Полагаю, нет. Так зачем поддаётесь минутной вспышке гнева? Почему идёте сюда и просите меня возглавить мятеж, если достаточно всего лишь пожаловаться на несправедливость приорам, чтобы наказать всех виновных: хоть мессера Корсо Донати, хоть самого подесту? Отправляйтесь к Сан-Пьеро Скераджо, расскажите обо всём гонфалоньеру, потребуйте, чтобы убийцу наказали, как записано в "Установлениях, и тогда я... я последую за вами...
Повисла тишина. Лоренцо в ужасе прикрыл глаза, ожидая, что сейчас тишину разорвёт яростный вой тысяч глоток. Мысленно он возносил мольбы к Господу — такие страстные, каких никогда не звучало из его уст под сводами храма.
Однако ничего не происходило. Всех охватило какое-то странное оцепенение; казалось, горожане никак не могут осознать услышанное. Неужели мессер Джано — этот "защитник простого народа" — признался в собственном бессилии? Или просто решил умять руки и ни во что не вмешиваться?
И тут случилось нечто необыкновенное. По толпе пробежал едва различимый шёпот, хотя говорили, должно быть, сотни человек:
— Мессер Джано сказал: нужно идти к приорам...
— Идём в Сан-Пьеро Скераджо...
В последний раз содрогнувшись, людская масса поползла в сторону Лоренцо, который чуть не потерял сознание от охватившего его счастья. Происходило всё в полном молчании, лишь шаги тысяч ног сливались в неумолчный шум.
— Похоже, мессер Джано сумел усмирить наших неистовых флорентийцев, — с усмешкой произнёс молодой человек.
И он, едва не приплясывая от счастья, поспешил обратно ко дворцу подесты, чтобы поделиться радостной новостью с друзьями и узнать, удалось ли Джованни поговорить с Лучино.
Ветер становился всё сильнее, его морозное дыхание, легко проскальзывая сквозь старую, истёртую одежду, пронзало кожу молодого человека тысячами ледяных иголок, но Френетти это нисколько не волновало. Переполняемый восторгом, он не заметил даже первых хлопьев снега, закруживших в воздухе.
Вдруг юноша замер и прислушался: ему почудилось, словно за спиной вдруг зарокотал гром, хотя такое едва ли могло случиться в самый разгар зимы. Прошло несколько томительных мгновений — и к небесам вновь вознёсся многоголосый рёв, в котором прозвучало столько ненависти, что самый смелый человек невольно ужаснулся бы при этих звуках. А затем людское море вздыбилось — и на Лоренцо, набирая с каждой секундой скорость, покатился громадный чёрный вал.
— Вот чёрт! — вжавшись в стену, воскликнул Френетти. — Что здесь творится?
Словно в ответ на его вопрос, прозвучали слова, которые юноше уже доводилось слышать днём:
— Вперед!
— На Барджелло!
— Накажем предателя!
— Смерть убийце!
В руках многих горожан Лоренцо увидел длинные колья, палки, ножи и даже пики, словно кто-то заранее раздал им оружие, предвидя, чем обернётся суд над Корсо Донати и что за ним воспоследует. Но не только это вызывало удивление. Молодому человеку показалось, что внутри самой толпы происходит страшная борьба: задние ряды — а там-то и сверкали по большей части острия пик и мелькали дубинки — напирают на идущих впереди, и тем поневоле приходится повиноваться.
Задумавшись над этими странностями, Френетти не сразу обратил внимание, что у него появился сосед: горожанин, дорогая одежда которого была изорвана в клочья, а брюхо, вываливаясь из штанов, свисало едва ли не до самой середины бёдер. Розовые щёки мужчины тряслись от напряжения.
— Господи! — простонал он. — И зачем только я вышел сегодня из дома?
Лоренцо покосился на толстяка и едва, помедлив немного, спросил:
— Что за безумие охватило флорентийцев?
— Ох... — всхлипнул незнакомец. — Я и сам не понимаю! Всё было так чудесно. Мессер Джано произнёс изумительную речь, усмирившую самые горячие головы. И вдруг, — мужчина в ужасе закатил глаза, — всё переменилось. Отовсюду пополз зловещий шёпот: идём на Барджелло, прогоняем подесту, убиваем Донати...
Мужчина задохнулся от волнения, на шее его расцвело громадное багровое пятно. Всё же, он нашёл в себе силы продолжить:
— А потом вдруг появились палки, ножи, колья... — Незнакомца передёрнуло от страшных воспоминаний. — Кто не хотел идти вперёд — били палками, кололи остриями... Как тут противиться?!
В последний вопль было вложено столько отчаяния, что самый бессердечный человек, наверное, испытал бы хоть малую долю сострадания к несчастному, его издавшему, но у Лоренцо он вызвал безудержный приступ хохота: слишком уж комично выглядела дрожащая от страха громадная туша незнакомца.
Смех юноши оказался столь заразителен, что толстяк, поначалу обиженно засопевший, сам невольно улыбнулся, представив, должно быть, как он смотрится со стороны, и добродушно пробурчал:
— А что вы хотите? Я — мирный торговец, который мечтает только, чтобы ему позволили спокойно заниматься своим делом.
Лоренцо в ответ понимающе улыбнулся, а затем вновь обратил всё своё внимание на мятежных флорентийцев. Впрочем, больше смотреть было не на что: теперь в руках горожан не осталось ни палок, ни ножей, ни кольев; они растерянно смотрели друг на друга, словно спрашивали, что за дьявольское наваждение оплело их невидимыми нитями несколько минут назад и лишило рассудка. И только неяркие отсветы пламени да едва различимый гул, доносившийся откуда-то издалека, говорили: случившееся с ними — не плод больного воображения и не игра тёмных сил, которым захотелось развеять скуку.
Сначала Френетти, словно мотылёк, бездумно летящий к пламени свечи, навстречу своей погибели, медленно двинулся в ту сторону, где виднелся свет факелов, но вскоре остановился и приложил ладонь к горячему лбу. Нет, сказал он самому себе, незачем в который раз пытаться угнаться за толпой — занятие это бессмысленно. И в первый раз нужно было бежать не к дому мессера Джано, а в Сан-Пьеро Скераджо, чтобы рассказать всё приорам.
— Не спеши, — прошептал Лоренцо. — Подумай хорошенько, чтобы не ошибиться снова... Куда идти: в Барджелло, к приорам, к капитану народа? Или... к мессеру Джано!
Вмиг позабыв о недавнем своём решении никуда не торопиться, молодой человек стрелою сорвался с места и, растолкав несколько горожан, оказавшихся на пути, бросился к дому Джано делла Белла. Через несколько минут он уже изо всех сил барабанил в ворота, крича:
— Прошу вас, откройте!
Сначала всё было тихо, пока, наконец, чей-то приглушённый голос не произнёс:
— Что вам нужно?
— Я принёс важную новость!
— Мой господин уже спит. Приходите утром.
— Я не могу ждать так долго!
— Это не имеет значения. — И невидимый страж рявкнул с неожиданной мощью: — Убирайтесь!
— Ах, так?! — вскричал рассерженный Лоренцо. — Хорошо, я вернусь утром, но молитесь, чтобы мессер Джано проявил милосердие: когда он узнает, что я хотел сказать и кто помешал мне поговорить с ним, гнев его будет страшен...
— Ты вздумал пугать меня, бездельник?! Убирайся, или я проткну тебя кинжалом! — Угроза эта сопровождалась звоном клинка, выхваченного из ножен.
Тогда Френетти отбежал немного в сторону и, встав так, чтобы попасть свет, отбрасываемый фонарём, прокричал что было мочи:
— Мессер Джано! Прошу вас, впустите меня!.. Мессер Джано!..
Вдруг на балконе, где делла Белла держал речь перед флорентийцами, появился мужчина, закутанный в длинный плащ, и спросил:
— Кто меня зовёт?
От радости по щекам Лоренцо заструились слёзы, смешиваясь с каплями, в которые превращались снежинки, попадавшие на разгорячённое лицо юноши.
— Вы должны меня помнить! Я — сын пекаря, над которым когда-то учинил расправу Нери дельи Абати.
— Ах, да, припоминаю...
Не дожидаясь, чтобы мессер Джано задал очередной вопрос, молодой человек выпалил:
— Горожане собираются штурмовать Барджелло!
— Что?! — вскричал делла Белла. — Господи, что за безумцы! Они погубят и себя, и Флоренцию!
С этими словами мужчина бросился обратно в свою комнату. В окнах дома вспыхнули огни, замелькали тёмные силуэты, зазвучали встревоженные голоса. Слуха Лоренцо, обострившегося до предела, достигли обрывки фраз:
— Собирайтесь... Седлайте лошадей... Едем ко Дворцу подесты...
Ворота распахнулись, и на улицу вырвалось полдюжины всадников. Мелькнули на устланной снегом земле их чёрные тени, гулко отозвался эхом стук копыт — и всё стихло, пропало, словно привидевшись молодому человеку. Тот, впрочем, не стал истово креститься и шептать молитвы, а бросился в погоню за Джано делла Белла и его спутниками.
Глава 7
Выкуп
Мы оставили Корсо Донати и Джана ди Лучино в миг, когда они спорили о том, что же больше волнует собравшуюся под стенами Барджелло толпу: освобождение мессера Корсо или арест свидетелей. В конце концов мужчинам удалось прийти к согласию: они предположили, что единственная цель бездельников — покричать и показать свою силу, а посему через несколько часов всё успокоится.
— А тогда, — заговорщицки улыбнулся подеста, — мы побеседуем с двумя мальчишками, которые осмелились так бесстыдно лгать, обвиняя вас в убийстве.
— Ублюдки, — согласился Донати.
Между собеседниками воцарилось молчание — каждый задумался о своём. Мессер Корсо, усевшись на скамью, широко расставил ноги, выпрямил спину, один из кулаков, в которые сжались его ладони, уткнул в правый бок, другим упёрся в колено — и замер в этой грозной позе, словно господин, который размышляет, как поступить с провинившимся слугой: убить или ограничиться не столь суровым наказанием. Лучино, напротив, метался из угла в угол, каждую минуту подбегая к окну в надежде увидеть, что мятежники расходятся по домам.
Наконец, как показалось подесте, ожидание его увенчалось успехом. Повернув лицо с сияющими торжеством глазами к Донати, он воскликнул:
— Глядите! Бездельникам наскучило торчать здесь, и они расходятся по домам!
Мессер Корсо подскочил, словно подброшенный невидимой пружиной, и через секунду очутился возле окна.
— И в самом деле! — захохотал он. — Смотрите-ка: бегут так, словно за ними кто-то гонится...
Однако веселье мужчины продлилось недолго. Услышав, о чём говорят мятежники — а голоса их были достаточно громкими — мессер Корсо нахмурился и пробормотал несколько излюбленных своих ругательств.
— Эти ублюдки намерены идти к делла Белла! — сообщил он подесте.
Тот пожал плечами:
— Пусть делают, что хотят — вам-то что с того? Подождите несколько минут и, едва улица станет безлюдной, отправляйтесь домой. А с Джано делла Белла я и сам прекрасно справлюсь.
— Вы так считаете? — В вопросе этом слышалась скорее насмешка, чем недоверие.
— А что, по-вашему, сможет сделать мне этот "защитник простого народа", этот король без короны? — презрительно поджал губы Лучино. — Кто он такой, чтобы вмешиваться в мои дела?
Донати в задумчивости почесал затылок и пробормотал:
— Возможно, вы и правы...
Затем он вновь выглянул в окно и разочарованно крякнул:
— Вот дьявол! Похоже, нас решили взять в осаду.
— Да, — хмыкнул подеста. — Как я вижу, вы и в самом деле успели крепко насолить флорентийцам, если уж они готовы целый день мёрзнуть на улице, только бы встретиться с вами.
Мессер Корсо состроил страшную гримасу и приготовился достойно ответить на это издевательское замечание, но тут раздался громкий стук в дверь и чей-то голос заикаясь произнёс:
— Господин подеста, у ворот крепости стоит какой-то человек и просит о встрече с вами...
— Что такое? — Лучино и Донати переглянулись. — Они что же, решили отправить сюда посланца, который вёл бы переговоры?
Подеста страшно побледнел, лицо мессера Корсо, напротив, густо покраснело.
Подумав немного, Лучино отпер дверь и вышел из комнаты. Послышался его приглушённый голос, но Донати, к своему глубокому разочарованию, не сумел разобрать ни слова. Что-то угрожающе прошипев, он нахохлился и с размаху уселся на скамью. Дерево жалобно затрещало.
Подеста тем временем, очутившись в коридоре, лицом к лицу столкнулся с одним из своих нотариусов — именно он, а не кто-либо из стражников, принёс неожиданное известие.
— Этот мерзавец объяснил, что ему нужно? — прошептал Лучино.
— Да, господин подеста, — ответил нотариус. — Он хочет внести выкуп.
— Какой ещё выкуп?
— За свидетелей, которые были арестованы вами...
— Пусть катится к чёрту! — перебил Джан нотариуса. — Эти мальчишки заслужили свою участь: они будут подвергнуты пытке, затем, когда признают свою вину, казнены!
Нотариус даже бровью не повёл — человек этот сопровождал Лучино в любых его предприятиях и давно привык к таким угрозам, которые всякий раз забывались, едва разговор заходил о деньгах. Вот и сейчас он хитро улыбнулся:
— Полагаю, речь пойдёт не только о штрафе...
— В самом деле?
— Думаю, да. Если молодой человек готов заплатить двойной штраф — за каждого из преступников, — он, несомненно, принадлежит к богатой семье...
Лучино прикусил верхнюю губу, которая помимо его воли поползла вверх и на миг обнажила в хищном оскале острые зубы, и махнул рукой:
— Хорошо, впустите его и проведите в мой кабинет. Послушаем, что он скажет.
Нотариус отправился исполнять приказание. Спустившись во двор, он прошептал несколько слов стражникам. Те выслушали его расширенными от ужаса глазами, однако всё же не осмелились ослушаться и открыли ворота.
