Но его смерть еще можно было как-то объяснить. А вот бесследное исчезновение сразу трех превосходно экипированных и вооруженных до зубов диверсионных групп, посланных найти путь к тайному бункеру через подземные туннели, — никак.
Вернее, объяснение было, но категорически ему не нравилось, потому что означало, что он полностью не контролирует собственную Службу Безопасности. Однако когда попытка переброски двух дивизий внутренних войск с баз в 13-й и 14-й провинций в Столицу вдруг столкнулась с неожиданными задержками и проволочками, эту версию пришлось принять за основную. В СБ саботаж! И руководит им, несомненно, сама Старая Змея или кто-то из ее тайных клевретов! Он, Оонк, готов поклясться, что неожиданное нападение гвардейского отряда на штаб-квартиру Синдиката в Старом Городе, лишившее его хоть плохонького и временного, но союзника в Столице, не обошлось без ее участия.
Как трудно дышать! Оонк никогда не жаловался на здоровье, но сейчас вдруг четко ощутил, с какой стороны груди у него находится неприятно занывшее сердце. Ситуация в Столице все более отчетливо становилась опасной и непредсказуемой. Или он преодолеет кризис, убрав с пути помеху, или с пути уберут уже его самого!
— Мой вождь! — в кабинет вбежал возбужденный помощник. — На Левом берегу зашевелились!
— Они пошли в наступление?! — Оонк с трудом удержался, чтобы не схватиться за грудь.
— Нет! Это похоронная процессия! Движется от Врат Скорби к мосту Правой Руки! К ней подтягивается все более густая толпа демонстрантов с Площади.
— Это попытка прорыва! -твердо сказал Оонк. — Если мы успешно отразим его, то победим! Дайте мне связь с командиром заслона на мосту!
Взяв недрогнувшей рукой коммуникатор, он лично отдал приказ: процессию не пускать, потребовать разойтись, после предупреждения открыть огонь на поражение! Следующий приказ получил от него начальник полиции Особого Столичного округа.
Отключившись, Оонк почувствовал себя лучше и увереннее. Достаточно, чтобы произнести вслух: "Пора окончательно похоронить то, что не удалось добить вчера!".
— Новое сообщение из города! — Таутинг старался оставаться спокойным, но его голос звенел от напряжения. — Крупные силы полиции атаковали митинг у парка Грез! Использованы газовые гранаты и взрывпакеты! Из динамиков раздаются требования немедленно разойтись под угрозой применения боевого оружия! Демонстранты в ответ подожгли заграждения из шин.
— Парк Грез мы никак не можем отдать! — нахмурился Суорд. — Иначе следующим под удар попадет телецентр. Передайте командованию Рабочей Самообороны! Пусть тотчас же отправляет подкрепления!
— Черные звезды! — Таутинг чуть не выронил планшет. — Здесь новое донесение! Полиция начала штурм внешней линии баррикад с применением боевой техники! Направления основных ударов — Лунный проспект, проспект Тысячелетия и шоссе одиннадцать, четырнадцать и пятнадцать. С нашей стороны уже есть убитые!
Тертый с шумом втянул в себя воздух. Похоже, он хотел что-то сказать, но сдержался.
— Началось?! — непроизвольно вырвалось у Кэноэ.
— Да, — Суорд выглядел как обычно — спокойным и сосредоточенным. — Передавайте Тихому: пусть действует по плану "Засада", вариант два! Телецентр удерживать, пока вещание не будет перенесено на запасную площадку. И готовить контрнаступление! Отвлекающий удар — здание Управления Особого Столичного округа! Основной — на Мусорник!
— Куда?! — Кэноэ показалось, что он ослышался.
— Штаб-квартира Оонка слишком хорошо защищена, нам ее не взять, — пояснил Суорд. — Но пусть он хоть немного подергается. А Мусорником называют район, в котором проживают преимущественно полицейские и члены их семей. Создав ему угрозу, мы заставим их отступить из рабочих кварталов.
— Может, все-таки воспользуемся похоронной процессией, чтобы восстановить связь с правым берегом? — предложил Тертый. — Теперь нам нет нужды сдерживаться.
— Нет! — отрезал Суорд. — Похороны — мирное шествие, мы не будем им прикрываться! Передайте еще раз по общей трансляции: кто хочет уйти с процессией на тот берег, пусть немедленно уходит! Здесь тоже скоро могут начаться бои.
— Ага, осталось только, чтобы их пропустили, — проворчал Тертый. — На том мосту командует какой-то псих! Нашим парламентерам даже не позволили приблизиться.
— Вот как? — Суорд недовольно покачал головой. — Тогда перебросьте туда поближе пятый отряд. Пусть пока не вмешиваются, но будут наготове, чтобы оказать помощь.
— Есть! — Тертый схватился за коммуникатор.
Кэноэ бросил опасливый взгляд на экран. Мама уже подходила к развязке, на которой начинался пологий подъем на мост. Затем около километра по эстакаде и поворот к Мемориальному кладбищу, на котором хоронили членов Императорской Семьи. Несколько месяцев назад, когда земле предавали тело принцессы Тэхоэнт, привезенное ими с Тэкэрэо, он уже проходил этот путь и хорошо запомнил его.
Ополченцы, контролировавшие левобережную часть моста, расступились и оттащили в стороны заграждения, давая похоронной процессии возможность идти вперед. Теперь перед ней лежал длинный и прямой как стрела мост — высокий и словно ведущий по самому небу. Камера, на минуту опустившись почти до уровня проезжей части, показала вид с него — величественную панораму Столицы, над которой теперь, правда, поднималось несколько рваных наклонных струй дыма, а впереди-справа — Церемониальный холм с куполами и башенками храмов.
Процессия заполонила мост от края до края. Сейчас в ней насчитывалось уже несколько тысяч человек, а к хвосту медленно движущейся колонны присоединялись все новые и новые участники. Это была настоящая людская река, вливающаяся на узкую ленту над лежащей далеко внизу рекой.
Но впереди течение этой реки перегораживала плотина. Полицейские выстроились поперек моста в три тесные шеренги. Передние держали прозрачные броневые щиты. Из-за них грозно высовывались стволы иглометов второго ряда. Третья шеренга подняла над головой большие, легкие но прочные отбойники, защищая товарищей от брошенных камней или бутылок с горючей смесью.
Леди Элаэнне шла вперед прежним размеренным шагом, словно не замечая препятствия. Было видно, что она не остановится. Очевидно, это поняли и на той стороне.
Навстречу леди Элаэнне выскочил из рядов вооруженный иглометом офицер в полной броне и шлеме с прозрачным забралом. Он встретил ее шагах в двадцати от линии щитов.
Леди Элаэнне остановилась. За ней застыла в ожидании вся процессия. Оркестр, чья музыка, сопровождавшая видеоряд, давно уже стала привычным звуковым фоном, перестал играть. Над мостом нависла напряженная тишина.
Летающая камера снизилась, показав крупным планом леди Элаэнне и полицейского офицера, стоящих друг напротив друга. То ли микрофон вдруг забарахлил, то ли они говорили слишком тихо, но до зрителей не доносилось ни слова. Они могли только наблюдать.
Кэноэ сжал кулаки так, что ногти больно впились в ладони. Кээрт мягко коснулась его руки, но на этот раз он не почувствовал привычного спокойствия. Похоже, она была взволнована и напряжена не меньше него.
А на мосту продолжалась драматическая беседа. Оба что-то сказали друг другу и поочередно отрицательно покачали головой. Леди Элаэнне настаивала. Офицер не уступал. Наконец, потеряв терпение, он сделал рукой недвусмысленный резкий жест — уходите! Леди Элаэнне снова отказалась. Тогда он попытался схватить ее.
Кэноэ, почти не дыша, смотрел, как мама легко уклоняется от неуклюжего и медлительного в броне полицейского. Она отпрянула на несколько шагов в сторону и обратилась прямо к бойцам, стоявшим в шеренгах.
Звука опять не было, но камера показывала внимательные молодые лица за стеклянными щитками шлемов. Их выражение менялось! Некоторые полицейские во втором ряду опустили оружие. Стена из щитов заколебалась.
Этого не мог допустить офицер. Он грубо схватил леди Элаэнне за руку и, очевидно, попытался заставить ее замолчать. Но мама и в этот раз, применив прием, который Кэноэ неоднократно видел в исполнении Кээрт, смогла выскользнуть из захвата. Громко крича, она рванулась навстречу полицейским. Теперь Кэноэ казалось, что он слышит ее призыв: "Не дайте убийце сделать убийцами вас!".
Строй заволновался. Казалось, еще несколько мгновений, и он рассыпется. Офицер, очевидно, понял, что проиграл. Но у него еще оставался последний довод. Вскинув игломет, он дважды выстрелил в Леди Элаэнне. Она упала.
Всеобщий крик ужаса едва не оглушил Кэноэ. Оказывается, перед экраном собрались почти все, кто находился в бункере. Убийство в прямом эфире видели все. Это видела вся Держава!
На мосту все словно застыло. Офицер с перекошенным от ярости лицом, направивший игломет в сторону шествия, его подчиненные, продолжающие держать щиты, люди из похоронной процессии...
Внезапно вперед бросилась девушка в траурном наряде. Камера успела дать крупный план, и Кэноэ узнал Милаэнт. Она рухнула на колени перед леди Элаэнне и тут же подняла искаженное от гнева и боли лицо, крича что-то полицейским. По ее щекам обильно катились слезы, оставляя темные потеки туши.
И тогда шеренга щитов, наконец, распалась, рассыпалась розно. Офицер гневно обернулся, размахивая иглометом, но кто-то из полицейских открыл по нему огонь. Иглы не смогли пробить броню, но их удары бросили его на землю. Оружие выпало из его руки.
Все вокруг пришло в движение. Несколько человек, ухватив офицера за руки и ноги, перевалили его тело через высокие перила моста и скинули вниз. Группа людей — солдат из почетного караула, полицейских, штатских — сгрудились у тела леди Элаэнне. Они осторожно уложили его на носилки, собранные из щитов, и взвалили на плечи.
От грозных шеренг, перегораживавших мост, не осталось и следа. Одни полицейские торопливо оттаскивали в сторону заграждения. Другие выстроились вдоль краев моста, салютуя процессии. Третьи и вовсе смешались с толпой или заняли места на ее кромках, повернув стволы иглометов наружу, беря людей под охрану. Бронемашины отъехали в стороны, освободив дорогу.
Шествие снова двинулось вперед. Первой несли леди Элаэнне на сложенных щитах. За ней шла Милаэнт, которую осторожно поддерживала Нрироан. Лицо несостоявшейся невесты кронпринца пересекали темные дорожки от потекшей косметики, но эти полосы казались боевой раскраской, которую наносили на лица солдаты перед боем.
Тысячи людей шли через мост мимо заграждений. Толпа полностью поглотила блестящие шлемы полицейских, мелькавшие то тут, то там. Очевидно, все они тоже присоединились к процессии.
— У вас есть запись?! Качество приемлемое?! — Хургаад порывисто подхватился с места. — Немедленно переправьте ее в Мининформации!
— Но так мы сразу же выдадим себя! — запротестовала Лаэле. — Оонк немедленно догадается, что мы следим за ним!
— Пускай! — шеф решительно поддержал Хургаада. — Лидер прав: именно сейчас наступает решающий момент. А Оонк... Он не успеет!...
— Кэно! — кузен Круанмэ бежал к ним, размахивая руками. — Только что по сети пришло сообщение с анонимного адреса! Подписано по-старинному: "Верный подданный Императора"! Это очень важно и срочно! Ты должен это видеть!
Кэноэ с трудом повернул голову. Где-то внутри него заходился плачем маленький мальчик, на глазах которого только что убили маму. Это было горе — чудовищное, необратимое, окончательное, но ему неимоверным усилием удалось пересилить его, затолкать куда-то вглубь, окружить двойной стеной ледяного спокойствия и холодной беспредельной ярости.
— Да, я иду, — хрипло сказал Кэноэ, заставив себя оторвать взгляд от экрана, на котором продолжала двигаться похоронная процессия. — Показывай!
Сюжет был коротким — меньше шести минут. Качество изображения оставляло желать лучшего, съемка велась неподвижной камерой с не очень удобного ракурса, но все они сразу узнали Оонка. Самозваный Вождь Нации по коммуникатору отдавал приказ офицеру на мосту — тому самому, кто убил леди Элаэнне. Ему и на самом деле была дана команда не только остановить шествие, не пустив его на правый берег, но и открыть по людям огонь на поражение в случае малейшей угрозы или неповиновения с их стороны. Особо подчеркивалась необходимость уничтожения уцелевших членов Императорского Дома.
— Пора окончательно похоронить то, что не удалось добить вчера, — произнес Оонк в пространство, закончив разговор.
Кэноэ слышал вокруг себя возмущенные голоса, но запись еще не завершилась. Оонк снова взялся за коммуникатор, вызывая начальника полиции Особого Столичного округа.
— ...Хватит церемониться! Уничтожьте там всех, кто способен держать оружие! — раздавался в динамике его сухой раздраженный голос. — Действуйте пожестче, не стесняйтесь в средствах! Нужно не просто разогнать толпу, а заставить чернь разбежаться по домам, обсираясь от страха! Смелее используйте бронетехнику! Пусть потери несут они, а не ваши парни! Они еще понадобятся мне для зачистки Левого берега...
— Немедленно в эфир, прервав репортаж о похоронах! — распорядился Кэноэ. — Предварить анонсом: Оонк признался в организации убийства Императорской Семьи, а теперь отдал новый преступный приказ о массовом уничтожении имперских граждан!
— Ваше величество! — запротестовал Таутинг. — А вдруг вся эта запись — на самом деле фальсификация, обман?! Мы же не можем проверить эту информацию прямо сейчас! Надо подождать подтверждения.
— Правда или ложь, это не имеет никакого значения! — Кэноэ вспомнил президента Кирстена. — Эта новость нам очень выгодна, а истинна она или нет, разберемся позже! В крайнем случае, я извинюсь перед Оонком... после того, как его расстреляют! Если бы этой записи не было, ее следовало бы сделать! Мы ведем войну не на жизнь, а на смерть и должны использовать любое оружие, имеющееся в нашем распоряжении. В том числе, информационное! В конце сюжета дайте еще одно сообщение: полиция отказывается выполнять преступные приказы Оонка и переходит на сторону народа!
— Но это же не так! — воскликнул добросовестный Таутинг.
Кэноэ оглянулся на Суорда. Тот молчал, смотря на него... да, пожалуй, с одобрением.
— Значит, надо сделать, чтобы стало так! — решительно произнес Кэноэ. — Я еду в Министерство правопорядка!
Кто-то рядом охнул. Советник Тропаэро начал что-то сердито выговаривать, но все перекрыл звучный голос Суорда.
— Пожалуй, вы правы, ваше величество! Поезжайте! Это и есть ваше генеральное сражение.
— Подождите, не так сразу! — вмешался старший церемониймейстер Гиэлс. — Мне нужна хотя бы дюжина-другая минут на подготовку вашего визита.
— Хорошо, — Кэноэ поочередно переглянулся с Суордом, Кээрт и Таутингом. — Мне тоже не помешает потратить немного времени на подготовку.
— Министр правопорядка занимает свою должность меньше года, — Кэноэ читал вслух досье, которое наспех составил и перебросил ему Таутинг. — Раньше работал в Службе Безопасности. Значит, назначенец Оонка. Ни в чем особенно предосудительном замечен не был. Деятельность в Министерстве начал с массовых увольнений начальников верхнего и среднего звена.
