— Это все из-за моего возраста? — поинтересовалась молодой доктор сейчас работающий с ним. То, что она артэонка по ее мнению подразумевало ее прекрасную внешность, поэтому она делала акцент лишь на возрасте. — Простите. Я знаю, будучи молодой артэонкой этически не красиво работать с пациентами, в основном являющимися солдатами, возвратившимися из долгой командировки. Представляю, какой дискомфорт я вам создаю. Но все же этой профессии, как и любой другой необходимы новые кадры. Поэтому появление подобных мне неизбежно. К тому же ехать к своим пациентам 'к черту на рога' именитые профессионалы не хотят. Такую работу предоставляют молодым. Думаю лет через двадцать, когда я наберусь опыта и моя внешность, в виду возраста не будет превращать пациентов в похотливых животных только тогда я стану настоящим психологом. Пока прошу меня простить.
— Нет, это вы меня простите... — спешно пытался оправдаться Джейсон.
— Доктор Росс ведет свою практику только в пределах Армидеи. В командировки во внешний мир она, насколько мне известно, не выезжает в принципе. Вы хоть понимаете где мы сейчас?
— Нет.
— Мы на пограничной военной базе Альфагейт. Куда остатки вашего батальона прибыли после инцидента в Мерзлом лесу. Здесь вы находитесь уже больше шести суток. И ваше нахождение здесь продолжится до тех пор, пока все члены вашего отряда не придут в себя после последствий погружения в Малдурум. Помимо вас еще несколько ребят из вашего батальона в виду душевных травм различной степени тяжести обзавелись психическими дефектами. Все они в основном подобно вам застряли в пограничных состояниях. Наша команда психологов и... психиатров специально прибыла из центра, чтобы помочь вам восстановиться. Вам не разрешили отправиться домой сразу из-за запроса военных следователей. Их специалисты работают с членами вашего батальона. Вас было решено оставить здесь на время проведения следственных действий. Необходимо установить полную детальную картину произошедшего инцидента. Наше правительство и общество в целом жаждут знать подробности и причины произошедшей в Мерзлом лесу трагедии, а может и катастрофы. Пока военное следствие не закончится, ваш батальон никуда не отпустят. К сожалению, вынуждена вас разочаровать. Пока время вашего возвращения домой остается открытым вопросом.
— Со мной будут работать следователи? Меня еще будут допрашивать? — она, в ответ, кивнув головой, закрыла глаза. — Вот блин! Еще несколько часов сидеть, ждать пока они все запишут. Эти бюрократы. И это после того что мы пережили? Бред! — лениво вздыхая, сокрушался Джейсон. — Хотя уже надо бы привыкнуть.
— Да, к сожалению, от бюрократии в военном ведомстве никуда не деться. Но есть и хорошая новость, во всяком случае, для вас. Вы все еще находитесь под опекой доктора Росс. Которая продолжит работу с вами, когда вы вернитесь в Армидею. Она ждет не дождется вас дома. Всех вас, ее 'любименьких', 'бедненьких'. Знаете. Передавая мне все ваши личные дела, она велела мне, прежде всего, позаботиться о вас! — улыбнулась она.
— Да доктор Росс очень заботливая.
— Вы и сами понимаете, что наш разговор с вами ограничится лишь этой встречей, но возможно еще парой сеансов, если вам вдруг станет одиноко. Поэтому нам как доктору и пациенту смысла нет сближаться. Мой разовый акт врачебной заботы был бы бессмыслицей. Но все же эту беседу мы вынуждены будем довести до конца. Так ведь?
— Как скажите мэм.
— Значит, начнем сначала. Вы сказали, что работа военных следователей это нудная бюрократическая волокита обремененная массой протоколов. То есть вас уже допрашивали. Также. Вы насколько я знаю, относитесь к категории солдат именуемых 'мечеными' в виду красных отметин на погонах. Не хотите рассказать мне об этом. Как так получилось, что вы еще совсем молодой парень уже переступили черту и оступились, совершив военное преступление? Я здесь чтобы слушать.
— А что в моем личном деле, с которым вас ознакомила доктор Росс вы не нашли ответы на эти вопросы?
— Джейсон успокойтесь. Не надо так напрягаться. Поймите ценность общения со мной. Я не знаю о вас ничего, вы могли бы рассказать мне все с самого начала, полностью излить душу как в первый раз. Ведь эти душеные травмы из Малдурума все еще тревожат вас. И как я поняла из записей доктора, всякий раз пытаясь снова облегчить душу, поделиться своими проблемами и переживаниями, рассказывая о пережитых травмировавших вас событиях вы пытались насытить свой рассказ какими-то подробностями новыми деталями чтобы сделать его интересным для Саманты... то есть доктора Росс. Потому что, делясь своими проблемами, вы рассказывали ей одно и то же десятки раз. Со мной все проще. Я не знаю о вас ничего. Вы можете просто рассказать мне все с самого начала, без приукрашиваний. Можете просто излить мне душу.
— Вы не поймите неправильно, я не такой. В смысле я вовсе не пытался язвить вам или выказывать свое недовольство вами как специалистом. Просто пока у меня все внутри как-то заторможено.
— Молодец, умница, — улыбнулась она. — А теперь просто расскажи мне все что хочешь.
— С чего начать?
— С чего угодно, во времени мы не ограничены.
— Спасибо, — с легкостью выдохнул Джейсон. — Все это началось в учебке. Ну, этого кошмара длиною в полгода после восемнадцати лет. Там я впервые погрузился в Малдурум, столкнулся с безумием, о котором и не догадывался, — он напряженно вцепился в подручники кресла. — Но там под жестким контролем офицеров моя ужасная рисуемая Малдурумом сущность не могла проявить себя. Потом ознакомительная командировка на юг длиною в два месяца, там тоже все прошло спокойно. Все началось позже, после отдыха в несколько месяцев нас снова отправили на юг. Это была уже полноценная командировка. Тут мое безумие стало лезть наружу. Во время одной из мелочных ссор я ранил сослуживца в ногу, меня больше месяца продержали в глубокой земляной яме. Думали, что там холод ночей и дождь выбьют из меня всю дурь. Мы долго сидели в лагере в лесах на границе Грионского союза...
— Грионский союз сейчас не так уж далеко от нас. От того места где мы находимся, — она заполнила паузу тишины.
— Да всего-то Пограничье и Лортонские леса. Пара сотен километров.
— Если по водам Соленой Мили, то это несколько часов пути.
— Да вы правы, — отвлекся Джейсон. — Мы просто сидели на границе наших южных союзников. Даже в патрули не ходили, мы вообще ничего не делали, просто простаивали. Вся наша задача заключалась в том, чтобы сидеть и фактом своего присутствия устрашать возможных врагов. От простоя и бездействия ссоры, мелкие стычки между погруженными в Малдурум чудовищами происходили постоянно. Простой в боевых условиях это как штиль посреди моря, это безумное испытание нужно уметь пережить. Вокруг той ямы, в которой держали меня, появлялись множество других. По соседству сидел очень интересный кадр 'покусанный белочкой'. Понимаете?! Ну, в смысле мучающийся от белой горячки. Первые несколько суток орал гимн Армидеи и морской пехоты! — Джейсон рассмешил ее.
— Хотя бы было нескучно.
— Да среди толпы сумасшедших скучно быть не может. Но мне было невыносимо там находиться. Знаете, будто жизнь оборвалась. Потом как оказалось, во время того простоя в ходе пьяных драк было убито несколько молодых солдат. Эти смерти наше командование чтобы снять с себя ответственность списало на боевые потери. Смешного в этом мало. В итоге... видимо волей божьей... или я не знаю... мое безумие, получило возможность выплеснуться. Случилась полноценная боевая тревога. Всех грешников повытаскивали из ям, все батальоны подняли по тревоге и построили. Грионский союз — наш главный союзник за периметром, он тоже не един и состоит из трех независимых друг от друга полисных государств. Два из них, южная Фриния и центральный Ираклид начали войну друг с другом. Поссорились из-за какой-то мелочи. Нас как миротворцев подняли с границы и перегнали в район конфликта. Мы должны были не допустить кровопролития, пока наши политики старались отговорить от войны власти наших главных союзников на юге. В предполагаемом районе боевых действий нашему взводу было поручено взять под охрану один из богатейших районов на окраинах Фринии — деревушка Холмы Страхиса. Это было живописное место, все фринийские богачи настроили там себе поместий. Наша задача была недопущение разграбления имущества в ходе возможных боевых действий. Мы разместились в храме в центре Холмов Страхиса. Ходили в патрули, следили за законом и порядком в этом райском уголке. Чтобы переждать надвигающуюся войну туда съехались почти все хозяева тамошних богатых поместий. Все с кучей слуг, рабов и прочего окружения, в общем Страхис оживился, — приступая к самому тяжелому, Джейсон остановился, думая как лучше описать, что последует далее.
— Во время одного из патрулей я увидел местных женщин. Поймите меня правильно, в Малдуруме, тогда еще в самом начале познания своего безумия я вообще не понимал кто я. Крыша ехала конкретно. Но тут я увидел обнаженную спину одной из девушек в белом легком платье. Как помню меня, будто молния ударила, если можно так выразиться, — он говорил тяжело и очень боязливо. Он стеснялся говорить о своем безумии, но через силу продолжал, в прямом смысле, силой заставляя себя. — Тогда мое больное сознание охватило желание, не желание, а жажда тела настоящей женщины. Ведь артэонки они как куклы, их тела доведены Духом до идеала, это уже какие-то произведения безупречного искусства, а не тела женщин. Ни естественного волосяного покрова, ни естественных запахов, почти. Все искусственно, прекрасно и косметически прилизано. Я вас не пугаю? — вдруг резко вышел он из погружения в воспоминания своего безумия.
— Я практикую всего пару лет, но поверьте мне, слышала и не такое. Продолжайте. Просто говорите.
— У меня во рту как у животного все заливалось слюной от одной мысли о настоящей женщине. Может это сексуальное воздержание так себя проявило в Малдуруме? Все-таки мы находились в командировке уже несколько месяцев. В общем, однажды просто, будто глаза открылись. Я себя почувствовал как злобный пес всю жизнь сидевший на цепи, с цепи сорвавшийся, но пока своей свободы не познавший. И вот я осознал свою свободу. Жажда плоти, не знаю какой-то грязи, больного наслаждения двигала мной. Неописуемая жажда, желание утолить которую перебивало все. Тогда, в том состоянии, все это сумасшествие казалось вполне оправданным, что оно того стоит. Вернее я вообще ничего не понимал. Не возникало ни сомнений, ни какого-то осмысления, моя разумная составляющая просто умерла. В моем случае это как настоящее раздвоение личности, сейчас вспоминаю это и прихожу в ужас, но тогда все было вполне естественным, нормальным, будто так и надо. Знаете будто только глаза мои, а все остальное внутри от какого-то чудовища. И вот как больное безумное животное с целью изнасиловать девушку или 'насытиться плотью в собственном соку' как я это тогда называл, ночью я сбежал из нашего лагеря. Я знал, что по ночам некоторые рабыни стирают вещи в ручьях между холмов Страхиса. Я подкараулил одну из таких. Лишил сознания, утащил в какой-то амбар, там привел в чувство, а после жестоко изнасиловал, наслаждаясь криками. Затем убил! Сделал то, что хотел с криками, грязью, как животное! — Джейсон замолчал, у него просто не было сил что-то говорить дальше. Чтобы скрыть разыгравшиеся эмоции, он закрыл лицо руками. Доктор Ротстен подала ему стакан воды.
— По статистике шестьдесят процентов преступлений совершенных в Малдуруме приходится на изнасилование. Жажда сексуального удовлетворения в принципе погранична с безумием. Из всех сводящих с ума желаний это самое осязаемое. Вы стали его очередной жертвой. Я надеюсь, вы понимаете, что, несмотря на угрызения совести, фактически не несете ответственность за злодеяния в Малдуруме. На самом деле, вне вашего отягощенного чувством вины сознания, вы в этом не виноваты. Фактически вина лежит на тех, кто вас туда отправил, научил убивать, показал, что такое Малдурум. Вы просто жертва чудовищных обстоятельств. Вот сейчас в своем естественном состоянии вы осознаете тяжесть содеянного, чувствуйте вину?
— Конечно! Шутите, я себя за это ненавижу. А как иначе, естественно ненавижу! Понятно, что в моей жизни, нет дня, когда бы воспоминания того звериного безумия меня не мучали. Самое страшное, что я все помню. Все досконально, понимаете. То больное наслаждение, запахи, даже мысли крутящиеся в голове в момент изнасилования. Понимаете, это в полной мере был я. Я, вот это вот тело видите, я издевался над этой девушкой и убил ее. И в то же время то был я лишь физически, — он посмотрел на доктора моля о прощении, понимании. — Внутренне, то было что-то другое, чужое. Вернее настоящий я спал, пока мое сознание находилось во власти лютого зла. И вот это сводит с ума. Мучает вопрос не только о моей вине, но и о том, что я вообще такое? Что за существо человек или это только артэоны такие придурки? Глубина человеческого 'я' она неописуема. В итоге все равно тело то одно. Фактически я и то чудовище мы с ним одно и то же. Это зло, которым я становлюсь в Малдуруме, это есть некая часть меня. Какая-то составляющая меня как человека.
— Но ведь эта составляющая спит где-то глубоко внутри вас и не может проснуться сама. И если бы у вас была возможность выбора, вы бы никогда не будили ее, так ведь?
— Это, безусловно. Никогда. Я же не идиот. Не мазохист!
— Это самое главное. Как граница понимание этого факта отгораживает вас от того чудовища сотканного из людского зла. Вы слышали про классификацию форм Малдурума? — Джейсон отрицательно потряс головой. — Эта классификация была предложена очередным мудрецом, скрывшим свое имя, чтобы мы не отвлекались от оставленных им идей. Так вот там Малдурум как некое явление был разбит на пять форм. Пятая форма — полное затмение, характеризуется полным подавлением разума, разрушением всяких остатков настоящей личности и одержимостью различными маниакальными жаждами и идеями. И у вас именно пятая форма. Вы такой не один, ведь этот безымянный мудрец на ком-то основывал свою классификацию! Просто поймите главное. Вы, настоящий вы это то, что вы сейчас — доброе, раскрывающее всю лучшее в человеке, тянущееся к миру и гармонии существо под названием артэон. То чудовище это ошибка, временное состояние в которое для защиты нашей общей родины, скажем так, вы вынуждено погружаетесь. Погружаетесь лишь на время, лишь для выполнения боевых задач. Там вы не контролируйте себя, ваше безумие берет над вами верх. Вы заложник жуткой системы, все совершенные там злодеяния это побочный эффект выполнения боевых задач нашей армией. Там вы оружие в чужих руках. Офицеры, недосмотревшие за вами виноваты в произошедшем больше чем вы. На вас, на настоящем Джейсоне не лежит вина за преступления Малдурума, ведь это ужасное состояние в своей пятой форме характеризуется полным фактическим раздвоением личности. Можно сказать, что то чудовище, которым вы становитесь в объятиях Малдурума эта полноценная другая личность, другое существо. Кровожадное чудовище, в котором нет ничего от настоящего Джейсона. Вы правильно сказали, у вас с ним просто одно тело, одни глаза на двоих, — она пыталась утешить его как могла. — А что касается тяжелых воспоминаний осевших в вашей голове, воспоминаний которые вы воспринимаете как свои. Скажите вы помните свои сны?
