Луиза моргнула.
— Думаешь стоит? — спросила она.
— О да. Это мастерское достижение, -Гнарл шаркнул ногой. — И по традиции нужно сделать что-то подобное, Ваша злобность, — добавил он.
— Я вершина среди миньонов, высшее существо по сравнению с этими жалкими примитивами, — заметил новый миньон, фыркнув в сторону благоговеющих миньонов вокруг него. — Молю, приказывайте мне. Я жажду выполнить приказ.
Девушка сглотнула. Ей не нравилось, как этот новый миньон на неё смотрел.
— Кхм. Ах-ха, — сказала она. — Ах-ха. Ха-ха-ха-ха-ха-ха..."
— Хлюп,— сказал новый миньон. Ну, не столько "сказал", сколько "издал звук". И даже не столько "издал звук", сколько "мощно взорвался, разбрызгивая черную кровь, желчь и... прочее во все стороны, но в основном на Луизу".
Луиза шокировано глядела на место, где он стоял.
— Хм. Ну, это было неожиданно, — сказал Гнарл, выйдя из-за своей госпожи. Видимо, старый гоблин мог двигаться очень быстро, если было нужно. Его даже не забрызгало.
Луиза протерла глаза, пытаясь очистить их от ихора. Он жегся. В это же время она пыталась блевать, потому что её рот был открыт во время хлюпа.
— Наверное, нестабильность в смеси магии и жизненной силы, — равнодушно заметил Гнарл. — Или, возможно, Вы недостаточно могущественны, чтобы поддерживать его. Ну да ладно. Это следует запомнить для следующего раза.
Луиза решила продолжать блевать.
— Но всё же! Очень многообещающе.
Её Перчатка снова зазвенела. Но это была не Каттлея.
— Луиза! Твоя злобность! — голос определенно принадлежал Джессике. — Мне нужно с тобой поговорить! Например... прямо сейчас! Прямо, прямо, прямо, прямо сейчас! Это суперважно! Фактически, самая важная штука в истории демонизма! Вообще! Я буду прямо сейчас! Это жизненноважный вопрос жизни-или-смерти!
— Мне нужна ванна, — выдавила Луиза, её голос дрожал, девушка пыталась не расплакаться. — Мне очень нужна ванна.
— Круто! Увидимся в десять!
Луиза моргнула, пытаясь прочистить свои слезящиеся глаза. Она не могла встретить Джессику в таком виде. Она просто не могла. Но она не могла отложить визит, если дело было настолько важно, как сказала ее портниха.
Значит, она могла сделать только одно.
— Гнарл, — сказала она, пытаясь не плакать. — Я... я иду в ванную. Отправь... отправь Джессику туда. Я... мне нужно вымыться.
Вряд ли Джессика увидит нечто новое для себя. Она была портным, в конце концов, и помогала ей с нижним бельем. И это делало такое допустимым, пока она ведет себя строго как профессионал. Возможно... возможно ей следует надеть свое платье и нырнуть прямо в нем, чтобы оно тоже почистилось, но Луиза не желала даже думать о том, что скажет Джессика о таком отношении к материи.
— Великолепно, Ваша Злобность! — счастливо сказал Гнарл. — Развлекать гостей, находясь в ванной, — это как раз то, чем занималось множество предыдущих господ и госпожей. Желаете, чтобы потом принесли разнообразных масел и ароматизированных мазей?
Луиза с трудом подавила желание пнуть скалящегося гоблиноида, и опять пожелала, чтобы здесь оказался Шут, чтобы выместить на нем злость.
— Нет! — сказала она, пытаясь заставить свой голос звучать игриво, но вместо этого получилось отчаянно, и всякому стало бы понятно, что ее все еще тошнит. — Только... штуку, которая делает пузырьки в воде. Много, очень много. И полотенца. И... просто так и сделай!
23. Часть 5-2
"Это была дурацкая идея. А если говорить объективно, нет, это даже больше чем дурь. Это настолько невыразимо глупо, что я, как благородная леди, не могу описать глубину этого идиотизма без использования слов, которые не должна даже знать, не то что произносить. Я, конечно же, не буду намекать, что такое можно было сказать только в том случае, если Ваш отец был, фактически, деревенским идиотом, так же как и дедушка по материнской линии. И я сейчас, как Вы правильно заподозрили, говорю об одном и том же простолюдине. Что Вы тоже любите кататься в грязи как какая-то дегенеративная свинья, участвующая в плотских утехах с крестьянами. Конечно же, я не посмею намекать на это, потому что это было бы грубо. О, если Вы думаете, что я оскорбила Вашу честь — которая имеет стоимость навоза, в котором Вы плещетесь каждый день — всё, что Вам нужно, это вызвать меня на дуэль, который я, как храбрая дева Тристейна, буду вынуждена неохотно принять. Или вы слишком трусливы?"
— Элеонора де ла Вальер.
— Бог и Основатель, почему этому нужно было произойти именно сейчас? Почему, почему, почему? Это... — звяканье бутылок, — упс! Ну, крышка осталась на месте и... аргх! Нужно быстро отмыть, быстрее, ну же, вода! Ну же! Ну же! Почему ты не...
Затем был плеск. А затем — крик.
Два миньона, стоящих за дверью, с легким любопытством уставились на нечто, просачивающееся сквозь двери ванной комнаты.
Странность не вполне напоминала лягушачью икру, или пену бешеной собаки, или ужасы, являющиеся следствием темной злобы сумасшедшего алхимика, хотя оно явно вдохновлялось всеми вышеперечисленными и даже более того. Один из коричневых нагнулся и набрал на палец немного пенящейся субстанции. А затем лизнул.
— Блеаргх! — сказал он. — Это было ужасно! Не знаю, что там делает Повелительница, и не хочу узнавать.
— О нет, — сказал второй, — не думаю, что оно настолько плохо. — Он попробовал пену. — Я прав! — каркнул миньон. — Это не плохо! — Пауза. — Это намного, намного хуже! Я думаю, меня сейчас стошнит, — предупредил он, перед тем как наблевать в одну из расписных ваз стоящих рядом со входом в ванную.
— У него вкус... сахара, и специй, и прочих хороших штучек, — сказал миньон после того как очухался.
— Я предупреждал, — сказал первый. — Я думаю, думаю что это... — а затем была тишина, потому что он заметил две фигуры перед собой, излучающие темную силу.
*
Там были пузырьки.
Пузырьки были везде. Переполняли ванную, заполняли воздух, прикрывали её тело — и даже шевелились во рту. Луиза выплюнула их и вдохнула воздуха. Потом, слепо шаря вокруг, она решила, что, наверное, ей не стоило использовать всю бутылку алхимической пены для ванной.
А еще ей не стоило ронять другую бутылку, когда она поскользнулась.
— Повелительница, — она услышала, что один миньон зовет её, голос глухо доносился сквозь стену пузырьков, окружившую и обволакивающую её, — к Вам гости! Повесестра и демон хотят Вас увидеть!
— Эй, Луиза! — позвала Каттлея. — Ты в приличном виде? Ну, в том смысле, прилично ли ты одета, а не в том, что "пытаюсь быть силой Зла" и такое прочее? Я про внешний вид?
— Луиза! — встрял дьявольски привлекательный мужчина. — Угадай что, угадай что, угадай-что-угадай-что!
Луиза замерла при звуках этого голоса и осела вглубь пены. Её колени ощущались чем-то вроде очень теплого желе. Она воспользовалась своей новой позицией, чтобы боднуть пол, и после этого почувствовала себя способной лучше думать.
— Что, Джессика? — выдавила она. — И нет, Катт, я... я думаю... я думаю, что мы можем поговорить через дверь.
— О, это очень, очень хорошая идея, — сказал м... Джессика. — Ты не поверишь, что мне пришлось перенести, чтобы добраться сюда. Хочешь узнать, почему моя туника порвана? Да, я сделала ошибку, зайдя в главный зал бара, и... поверь мне, хорошо, что там был отец, потому что большинство женщин и некоторые из мужчин потеряли контроль. Ну, хорошо, они рванули за мной. И мне пришлось схватить топор. Это потому, что я никогда раньше не была так взволнована!
Повелительница заметила, что у неё течет слюна, только когда пена попала в её рот. Она выплюнула её и попыталась сконцентрироваться.
— М-можешь сделать г-глубокий вдох и успокоиться? — спросила она. — Или написать... эм, записку и сунуть под д-дверь?
— Попробуй разозлиться, Луиза! — встряла Каттлея. — Ты такая прелестная, когда злишься!
— Это вообще никак не помогает, Катт! — вспыхнула Луиза. — Только потому, что ты не подвержена этому, потому что... ну, из-за твоего состояния, не означает, что ты можешь позволить себе не помочь мне, когда мне так тяжело думать! Джессика, давай быстрее, и потом мы поговорим, когда ты успокоишься!
— Хорошо, хорошо! — сказала Джессика. — Нас обеих пригласили на Награждения Кабала! Я в номинации Лучшее Облачение, а ты, если прямо сказать... ты сразу в номинациях Лучшего Новичка и Лучшего Злодея Халкгении! Я читала журналы, и они очень, очень впечатлены твоим нападением на имение де ла Вальер и тем, как ты убила графа де Мотта! Они говорят, что ты действительно можешь получить обе... ты не главный фаворит в обоих случаях, но у тебя хорошие шансы!
— ...это было этой твоей самой важной вещью?— не веря, переспросила Луиза. Пузырьки понемногу начали исчезать. В том смысле, что когда она обняла колонну, к которой отступила, то смогла увидеть хоть что-то над пеной. Пробираясь ощупью, она сумела взобраться на изукрашенный постамент и порадовалась тому, что она не смогла позволить себе статую. Которую планировала сюда поставить.
— Да! Это так, так важно! Это самый, самый, самый главный день в моей жизни! — верещала Джессика. Она сделала глубокий вдох. — О темные боги, это такая важная штука! Нам понадобятся новые платья, и мы будем на обложках всех журналов, поэтому я собираюсь сделать что-то настолько модное и восхитительное для тебя, насколько сумею, потому что это вроде... бесплатной рекламы, и это отличный способ распространить эстетику яростного женского шика и выступить против андрогностической парадигмы, превалирующей в обычных ориентированных на мужской взгляд дизайнах и так продемонстрировать моим проклятым кузинам-суккубам, что они не являются всем-и-вся в женской моде, и мы сможем упрочить твою репутацию, и... — потом раздался глухой стук.
— Она потеряла сознание! — сказала Каттлея. — Она не дышала, а затем я вспомнила, что людям нужно это делать, и они не могут говорить и говорить, как я... ну, я в том смысле, мне нужен воздух, чтобы говорить, что не так, как живым людям.
— Я в порядке! — крикнула Джессика. — Я... Я думаю, что я тут полежу немного, потому что у меня кружится голова, и я так взволнована, что... ну, мои ступни превратились в копыта, и на них немного сложно балансировать.
Луиза влепила себе подзатыльник, потому что Джессика снова начала звучать привлекательно, и с ужасом в голосе переспросила:
— Твои ступни превратились в копыта?
— Ой, ну ты знаешь, как это происходит, — ответила Джессика.
— Вообще-то нет, — сказала Луиза.
— Ой, ну ты знаешь. Когда я очень, очень взволнована, выходит моя демоническая часть. Это инкуб. Который мужчина. В основном решительно мужской. И поверь мне на слово, потому что я действительно не хочу заходить туда и показать тебе это. Хотя я могу нарисовать картинку и сунуть под дверь, если ты настаиваешь. Кстати, у тебя есть бритва? Мне нужно сбрить бородку.
Глаза Луизы расширились.
— Нет, всё в порядке! — как можно быстрее ответила она, а затем влепила себе ментальный пинок. Нет, постойте, разве она не хотела, чтобы дьявольски красивый мужчина вошел сюда и соблазнил её и... постойте-ка. Будь оно проклято! Хитрая штука эта аура. Она должна быть настороже.
— Я думаю, что тебе нужно найти себе место и успокоиться, — сказала Луиза, — потому что я не могу нормально думать в данный момент. И мне нужно одеться.
— Да, пожалуйста, так и сделай, — взмолилась Джессика. — Сегодня я уже видела предостаточно голых женщин, бросающихся на меня, спасибо большое.
— Я найду комнату для неё, — сказала Каттлея. — Буду через ми!...
Затем была пауза.
— Кроме того, — нерешительно добавила Джессика. — Эм... твоя сестра? Которая только что бросилась прочь?
— Что насчет неё? — спросила Луиза.
— Ты... эм, знаешь, она... ну, вамп, да? Ты знаешь? Так, как она ведет себя, и такое прочее? Особенно возле меня?
Луиза закатила глаза и вздохнула. А затем выплюнула полный рот пены, которая попала туда при вздохе.
— Я как-то догадалась об этом, да, — сказала она. — Наверное, это кровопийство послужило зацепкой. Или, может быть, клыки. Или комнатная температура тела. — Ну, это было питье крови, и ей понадобилось десять лет, чтобы заметить это, отметила для себя Луиза, но Джессике об этом знать было не обязательно. — Не волнуйся. Я сказала ей, что разозлюсь на неё, если она попытается выпить твоей крови. Не то чтобы она обязательно попыталась, в любом случае — она изо всех сил старается не быть монстром.
За этим последовала долгая пауза.
— Ага, конечно, — сказала Джессика. — Просто хотела удостовериться, что ты знаешь.
Повелительница собиралась сказать: "Каким же тупым нужно быть, чтобы не заметить это?", но решила промолчать, потому что Каттлея вполне могла сказать что-то вроде: "Луиза только неделю назад заметила или что-то около того", и тогда ей будет ужасно неудобно. Вместо этого она сказала:
— Хорошо. Ну, я сейчас в ванной, потому что у меня произошел алхимический инцидент, так что... — она запнулась. Да, она могла убить двух птиц одним камнем. -Вообще-то я хотела заказать тебе кое-что на Серебряную Пятидесятницу для Каттлеи, -сказала она. — Ей нужно что-то надеть для... ну, ты знаешь, броня и всё такое, но оно должно закрывать лицо.
Голос Джессики звучал весело, когда она ответила:
— Я могу это сделать!
— И остальное тело. Это тоже важно, — добавила Луиза.
— Всё будет хорошо! Поверь мне! Собственно, я покажу свои идеи о том, что тебе надеть на Награждения Кабала! Поверь мне, ты полюбишь эти вещицы!
— Сколько плоти останется открыто? — осторожно спросила Луиза.
— Доверься мне, — ответила Джессика.
Луиза не ощущала в себе готовности для этого. Никто из тех, кто использует слова "доверься мне", не заслуживал доверия. Однако в данный момент она не могла даже найти выход, не говоря уже об одежде, поэтому она не могла сделать что-то, чтобы остановить её.
*
Брови Джессики поднялись, когда она увидела спальню Каттлеи, и она покачала головой.
— Не ожидала такого от спальни вампира, — осторожно сказала она. — Я думала, она будет более... ну, черепа и гробы и тому подобное.
Каттлея села на кровать, расправив свои юбки.
— О, это немного... бестактно, — ответила она. — И я бы сказала, что довольно депрессивно! Я в том смысле, что все знают, что находится внутри чьей-то головы под плотью, мясом и тому подобными вещами, но я не думаю, что выставлять их вот так является признаком хорошего вкуса!
Она похлопала по кровати рядом с собой. Однако копытная, рогатая и бородатая Джессика решила сесть на одно из плюшевых кресел, вытянув и скрестив перед собой ноги. Она была одета в странные штаны, напоминающие мужские, но покрытые карманами, и вроде-бы-беспуговичную черную рубашку с короткими рукавами. С мистическими надписями на ней на каком-то демоническом языке. Странность её одежды подчеркивалась тем, что под неё была поддета темно-красная рубашка с длинными рукавами — а, сюрко, предположила Каттлея.
