Кристалл, в котором она заключена, растет с духовной кристаллизацией. В конце концов, если будет достигнут идеальный тэнки, он поглотит все остальные аспекты личности Ранмы и трансформирует их природу в соответствии с мэгами но оои Ранмы.
Черви [психические, искусственные]:Представление Ранмы об обработке Камико. Черви пожирают и заражают уязвимые аспекты, деформируя их, чтобы лучше соответствовать личности, определяемой проводимой Камико обработкой. Со временем и с изрядной помощью корректировки Камико, они могут заразить и трансформировать все в Ранме.
Сенши [психическая, малая]: Созданное по замыслу Камико представление об идеальной женщине. Сенши создана из разбитых и восстановленных частей Женской-маски и Шовиниста. Она хочет быть пресловутой «идеальной» махо-сёдзё / современной женщиной, что значит идеальную учебу, идеальные физические навыки и идеальные социальные/лидерские навыки.
Сенши, по своей природе, отождествляет себя с Институтом и особенно со своими «сэмпаями».
Глава 8: Лазейка
Вдох. Выдох.
Тянусь вперед, чтобы убедиться, что веревка надежна. Это подтверждают два резких рывка. Стою, закрыв глаза, на столе в гостиной. По мне прокатывается нервная дрожь, угрожают напасть сомнения и страхи.
Вдох. Выдох.
Должен быть способ лучше.
Нет. Это единственный мой вариант. Два дня исчезли в мгновение ока. Туман галлюцинаций придавливал меня к кровати. Сейчас я могу двигаться. Сейчас я могу думать. Сейчас я могу бороться.
Но не завтра.
Завтра я встречусь с Хандой Сидзуэ. В момент, когда эта женщина войдет в мою комнату, дни размоются в ничто. Пройдут недели, во время которых я не смогу ни думать, ни действовать. От меня будут откалывать кусочки, пока не останется ничего кроме принявшей мой облик пустой оболочки. Корректировка и окукливание. Даже поодиночке любая из этих сил может уничтожить меня. Вместе они не оставляют мне ни малейшего шанса.
Тикают секунды моей жизни. Приближается день моего покорения. Мне уже непросто вспомнить, зачем я сражаюсь. Сенши? Не такая уж неприятная судьба. Кто-то может даже назвать это даром. Мои враги? Сложно отличить их от друзей. Даже Камико, утопившую меня в жестокости агонии, уже не получается ненавидеть. Женственность? Странный ужас. Милая одежда, драгоценности и платья обладают сверкающим очарованием.
Медленно, но верно, я ускользаю.
Однажды я проснусь и увижу целесообразность в безумии Артемиды. Нельзя позволить этому произойти. Нужно немедленно все прекратить. Мне нужно сорвать с головы тиару.
Вдох. Выдох.
Отметив это в своей голове, отхожу на шаг и упираюсь правой ногой в стену.
Вдох. Выдох.
Изо всей силы прыгаю.
Веревку дергает, и я внезапно останавливаюсь. Резкое встряхивание дергает мне шею. Раздвигаются позвонки. Позвоночник пронзают ножи боли. На бесконечное мгновение я повисаю в метре над полом.
Затем качаюсь обратно.
Агония.
На меня проливается расплавленный металл, разрывая плоть и кипятя органы. Нервы кричат от грубой боли, безграничной и непостижимой. Она заживо сжирает меня.
И это ничто по сравнению с ужасами от вреда агонии.
Умираю от пожара, потопа и голода. По моим конечностям расходится чума. Меня тошнит кровью с вкраплениями черного. Затем я снова галлюцинирую, но хуже. Аканэ, Укё, Касуми, мама и батя поджариваются заживо.
Должно быть, я раскачиваюсь несколько секунд. Они тянутся годами. Наконец, агония нарушается. Мгновенная пауза. Функция безопасности, предназначенная для спасения идиотов.
Вцепляюсь в нее как утопающий.
Кружится голова. Комната размывается от слез. Мысли разлетаются на осколки. Туман пронзают лишь самые примитивные понятия. Шевелись. Живо.
Рвусь вверх, свинцовые конечности отвечают моей безучастной воле. Промахиваюсь. Снова промахиваюсь. Нарастает паника. Снисходит тьма. Отчаянно бьюсь, тянусь снова и снова.
Нет. Это не то, чего я хочу. Мне нужно спуститься. Нет ничего важнее. Мне нужно…
Бух!
Падаю на пол.
Ха. Ха-ха-ха. С губ срывается безумный смех, вырастающее до пьяного хохота хихиканье. Падаю на спину, содрогаясь от сумасшедших эмоций.
Надо мной раскачивается веревка из простыни, а в ее хватке мерцает тиара.
Это еще не все, Ранма.
Смех умирает. Сажусь и смотрю на дверь в коридор. Кто-то должен прийти. Агония посылает какой-то сигнал. Столь сильная доза несомненно поднимет тревогу. Девушки должны мчаться от стола, чтобы проверить мою безопасность.
Будь ею, молю я. Пожалуйста, будь ею.
Дверь распахивается. Влетает Камико.
Попалась.
Не двигаюсь. Нападение невозможно. Аура Камико навязывает этому миру нерушимое спокойствие. В ее присутствии исчезают мысли об агрессии. Поднять кулак на нее не проще, чем слетать на луну, потянув себя за пояс.
Щелк! Вух!
К счастью, мне и не нужно.
Распрямляется деревянная жердь. Затягивается веревка. Вокруг ног Камико оборачивается петля из простыней, после чего дергает за них. Она падает. Ее плечи врезаются в землю, когда ее тело продолжает ускоряться. Камико проезжает по ковру не меньше метра, прежде чем взлететь в воздух. Там она и повисает, на расстоянии вытянутой руки от моей тиары.
На меня смотрят прищуренные карие глаза. Несмотря на невозможные условия, гнев Камико остается холодным.
— Саотоме-тян, я полагала, вы уже превыше этого ребячества. Пожалуйста, освободите меня, или мне придется жестоко вас наказать.
Уходит напряжение. Тиара снята. Камико побеждена.
Вяло встаю. Конечности трясутся от последствий агонии. Из легких выходит судорожное дыхание. Приглаживаю юбку, оцепенело и бездумно. Смотрю на Камико, мои эмоции слишком грубы для высокомерия.
— Что вы такого можете сделать, что еще не сделали? — спрашиваю я.
Это горький вопрос, на который я слишком хорошо знаю ответ. Сидзуэ. Институт Прекрасных Принцесс оставил мне два выбора: кукла или сенши. Мои предпочтения ясны, но моя неспособность сдаться больше моих желаний определяет мою судьбу.
— Я попрошу еще раз. Немедленно отпустите меня, Саотоме-тян.
Где-то внутри себя я нахожу мужество встретиться с ней взглядом.
— Нет.
— Очень хорошо, — взгляд Камико переходит к дверям. — Пожалуйста, спусти меня, Эмико-тян.
Эмико. В дверях стоит волшебный рыцарь, проем заполняют ее доспехи из позолоченной стали. Тиары нет, но одно лишь колье делает ее неприступной и неостановимой. Она шагает вперед, быстро и ловко, невзирая на утяжеляющую ее массивную кольчугу. Рука в перчатке ложится на эфес ее шпаги.
Вжик. Вспыхивает тонкий кристаллический клинок. Спустя мгновение Камико падает на пол.
Сердце замирает.
Тогда это все. Бессильный бой проигран, даже не начавшись.
Сила уходит, и я падаю на колени. Поражение давит на меня как гора. Забавно, насколько сильно ранит эта неудача. Это ожидаемо. Ни на секунду не верилось, что я добьюсь успеха. Слишком много препятствий и слишком много неизвестных. Тем не менее, это больно. Хочу большего. Последний бой Саотоме Ранмы должен окончиться гигантским фейерверком, битвой на века, сражением титанических врагов.
Но вот так вот все подходит к концу. Заканчивается. Завершается.
Эмоции в беспорядке. От страха дрожу. Знаю, какое постигнет меня наказание. Меня разрывают ненависть и самоотвращение. Почему я сижу здесь? Почему я склоняю голову? Почему я не встаю, не сбегаю, не борюсь? Из глаз брызжут слезы, раздаются тихие рыдания девушки, что понимает, что ничего не может сделать.
Но, превыше всего остального, я чувствую облегчение. Все, наконец, закончилось. Моя судьба предрешена. Мне больше незачем сражаться. Больше не нужно изображать силу. Больше никакой боли. Больше никакой агонии.
Просто сдаться.
Пока я погружаюсь внутрь себя, Камико высвобождает свои ноги из кольца простыней. Твердыми движениями поднимает себя на ноги. Эмико рядом с ней. Одним взмахом меча она высвобождает мою тиару. Молча останавливается позади Камико справа от нее. Там и стоит, ожидая следующей команды.
Острые ястребиные глаза Камико пронзают меня на месте.
— Вы понимаете, Саотоме-тян, что я должна вас за это наказать. Попытка побега, нападение на сенши, противодействие власти, я могла быть мягка, когда вы только прибыли сюда. Теперь вы знаете лучше.
Пожимаю плечами, но остаюсь на месте. С опущенной головой жду ее решения.
Долгое мгновение взгляд Камико остается жестким, но затем, неожиданно, ее лицо смягчается.
— Полагаю, раз уж из этого ничего не вышло, я могу проявить послабление. Сегодня чуть позже два часа с Сидзуэ. Но, Саотоме-тян, больше никогда.
Больше никогда. Сглатываю. Смогу ли я… Смогу ли я это обещать? Если да, то может быть… может быть это будет последний раз, когда я встречусь с Сидзуэ.
— Я… — Я глубоко, судорожно вздыхаю и отдаю все. — Я понимаю, Камико-сэмпай.
— Хорошо, — отвечает Камико. Она останавливается, после чего с осторожностью продолжает: — Кохай, я знаю, что для вас все это непросто. Я была строга, если не сказать большего. Но мы с Акиной не так уж отличаемся. Вы сенши. Поэтому вы не только наша соратница, но и сестра. Надеюсь, что этот момент ознаменует перемену наших отношений к лучшему.
Поднимаю глаза и застываю. Камико хрупко улыбается. Исчезло ее каменное лицо. Вместо этого я вижу раскрытое сердце.
По моей душе пробегает трещина. В этот разрыв втекает надежда. Надежда, что Институт может быть больше, чем мраком и отчаянием. Надежда, что я смогу найти в этих стенах любовь и товарищество. И если так, то быть сенши не так уж плохо. Мне оно сможет понравиться. Мне оно понравится. Со временем я научусь это любить.
Встречаюсь с Камико взглядом, и…
Время останавливается. Сердце пропускает удар, а взор сужается. Вместо того, чтобы смотреть на Камико, я разглядываю застывшее за ее плечом чудо.
Эмико. Позади Камико. Ожидающая следующей команды.
… моей команды.
Не может быть.
Крошечный огонек попадает в застывшее сердце моей души. Нет никакого прилива сил. Меня сломали. Девушки, что без раздумий кидалась в бой, больше нет. Та Ранма сражалась. Мне же пришлось сдаться. Для меня не осталось ничего, кроме принятия. Я буду сенши, рыцарем Королевы. Славный путь. Моя сила будет источником восхищения. Мои умения дадут истинную цель. Рядом со мной встанут мои товарищи, разделяя со мной свою любовь и счастье.
Это хрупкий, легко разрушаемый сон. И ради чего? Иллюзии побега? Этого пути не существует. Я здесь уже почти месяц. За это время мне не удалось найти ни одного отверстия.
Плечи вздрагивают. Горло сжимает так крепко, что я едва могу дышать. Рот пересыхает, не предоставляя облегчения. Не честно. Не честно, что мне приходиться склоняться снова и снова. Мне не нужно бороться с собственным решением.
Зачем же Эмико стоит там, предлагая призрачный выбор?
— … сэмпай…
Слово выскальзывает, голос настолько ломок, что я с трудом признаю его как свой собственный. Камико опускается на колени рядом со мной, ее карие глаза вновь непроницаемы. Она кладет руку мне на плечо. Она холодная. Отшатываюсь, но затем позволяю ей остаться. Это одновременно благо и проклятие, крепкое предложение утешения, что лишь усиливает разрывающую меня на части горечь.
— Пожалуйста, говорите яснее, Саотоме-тян, или я не пойму.
Не говори этого. Не говори этого. Не говори этого.
— … тиару… — выдавливаю я.
— Простите, Саотоме-тян, но я не могу позволить вам разгуливать без вашего ограничивающего устройства. Не сегодня. Но, если в течение следующего месяца вы сможете хорошо проявить себя, я буду рекомендовать аннулирование вашего испытательного статуса.
Качаю головой и удивляюсь, зачем. Может быть, эмоции столь сильны и ослепительны, что ни одной стене не удастся меня задержать. Губы двигаются, все тело дрожит. Беспомощно продолжаю диктовать свою команду.
— … надень на… сэмпая… — заканчиваю я.
Реакция незамедлительна. Единым движением Эмико шагает вперед и опускает головной убор. Сижу ошеломленным свидетелем, в большем шоке, чем сама Камико. Пусть даже это была моя команда, я не могу в это поверить. Смотрю на происходящее, не в силах принять то, что сообщают мои глаза.
На Камико надета моя тиара.
Рука Камико отпускает мое плечо. Она нежно изучает прикрепленную к ее лбу металлическую ленту. Проводит пальцами по сверкающему серебру и инкрустированным кристаллам. Ее взор поначалу так же пуст, как и мой. Затем снисходит понимание. Легкое прикосновение Камико оборачивается крепкой хваткой. Она тянет.
Агония.
Мне редко доводилось видеть этот эффект на другом лице, но нет никаких сомнений в том, что я вижу. Увиденную или ощущаемую агонию не забыть. Губы Камико кривятся от боли, карие глаза закрываются, выдавливая слезы. Мои внутренности сворачиваются от одного лишь этого вида, изображение прожигает дорогу в мой мозг.
Сила Камико рассыпается, и ее тело оседает. Несмотря на это, она восстанавливается раньше меня. Мой разум поглощен туманом, мысли парализованы недоверием.
— Эмико, сними ее, пожалуйста, — приказывает Камико, поднимаясь на ноги.
— Прошу прощения, Огура-сэнсэй, — вежливо отвечает Эмико. — Но мне запрещено удалять ограничивающие устройства Института.
— Припоминаю, — поморщившись, говорит Камико. Закрывает глаза и щиплет себя за нос. — Эмико, пожалуйста, задержи Саотоме-тян, пока я думаю.
Эмико поворачивается лицом ко мне. Ее зеленые глаза встречаются с моими. Смотрю в их глубины. Проржавевшие шестеренки начинают поворачиваться. Движутся мысли, формируются идеи, и возвращается жизнь. Я могу победить. Меня подпитывает это ощущение. Древняя боевая машина, называемая Саотоме Ранмой, с шумом возвращается к жизни.
Эмико рывком поднимает меня с земли. В мои запястья впиваются заключенные в сталь удивительно сильные руки, сводя их у меня за спиной.
Первое мое побуждение это вырваться на свободу. Рациональность отбрасывает этот план в сторону. Эмико ждала моей команды. В этом нет никаких сомнений. Слишком быстро она отреагировала для чего-то другого. Она на моей стороне.
И, если я хочу победить, мне нужно найти способ ее использовать.
— Отпусти меня.
Эмико ослабляет хватку. Отхожу и оглядываюсь на нее. Руки девушки дергаются, пальцы сжимаются и разжимаются. Она в ловушке конфликтующих приказов. Вызванный этим дискомфорт ясно отображается на лице. Тем не менее, ее взгляд бесстрашен.
Возвращаю внимание Камико. Губы женщины хмуро поджаты. Мой разум спешно выискивает пути к победе. Если я сбегу, Камико поднимет тревогу. Если это произойдет, будет невозможно сбежать из Института. С отрезающим поток ки колье со мной сможет справиться даже Сирень.
Что же я могу? Я не могу сразиться с ней. Я не могу остановить ее. Я ничего не могу сделать с Камико.
