— Они бы вернулись в деревню. Предупредить, что их обнаружили. Ну или еще что. А может быть, вообще поспешили вернуть трактирщика, сбыть ему наши пожитки, — Ричард склонил голову, размышляя.
— Трактирщика? — внимательно спросил Олаф. — Почему ты думаешь, что это трактирщик?
— А кто еще? — Ричард на мгновение поднял голову, а потом снова опустил, погружаясь в размышления. — В трактирной пристройке я видел коня. У этого человека тоже конь. Ну, или лошадь. У трактирщика в большом количестве пшеница. Самое простое объяснение: с орками обменялся. А то, что мы видели, — это обмен, это понятно, — что о подобном он читал в книгах, в школе магов, Ричард говорить не стал.
— Верно парень говорит. Не иначе, трактирщик. Уж больно вкусная еда у него. Неспроста. Не бывает такой, вишь, знатной жратвы в захолустье! Точно! — Фрегар закивал. Он снова начал клевать носом. Сидр ему впрок не пошел, это точно. Во всяком случае, Ричард полностью был в этом уверен.
— Ладно, увидим...
Заухала сова.
— Батиста! — Олаф хмыкнул.
И точно: вскоре показался Смуглый. Даже в звездном свете можно было разглядеть кислое выражение на его лице.
— Тухлое, значит, дело. Груженой лошади я не заметил. А следов в этакой темноте не разглядеть. Днем, да в спокойствии, — это да. Значит, неудача, — Батиста понурил голову.
— Ладно, — махнул Олаф. — Возвращаемся к телегам.
— Пошли. Добро! — продрал глаза Фрегар.
На подходе к телегам Батиста точно так же заухал совой. Ему отозвался...жаворонок?
— Ну, что умеет, что умеет, — забубнил под нос Олаф.
Показался Ловенек. Он не выпускал из рук оружия.
— Никого не видел? — первым делом спросил Олаф.
— Только прущую через лес толпу...с толстяком в хвосте, — Ловенек наклонился, чтобы лучше разглядеть засыпавшего на ходу Фрегара. — Лекарь! Жратва!
— А, что? Где? Какая? — лекарь встрепенулся и принялся вертеть головой по сторонам. Поняв, что Ловенек его обманул, он замахнулся было на него дубиной.
— Значит, стороной прошли, — задумчиво произнес Олаф.
— Кто? Пришли эти? — Ловенек забросал Олафа еще дюжиной вопросов.
— Все, все сейчас расскажу. Бойцы, ночлег! — командир отдал самую любимую команду Ричарда.
Парень так намаялся за все это время, что едва хватило сил растянуться под телегой, укрывшись походным одеялом и ворохом соломы.
Разбудил его Фрегар, оглашавший округу икотой.
— Да что ж на тебя напало! — возмутился Ричард, продирая глаза.
— Сидр добрый был! Как есть добрый! — умехнулся Фрегар.
— Не есть, а пить, — поддразнил его Ричард.
Первым делом он проверил, в порядке ли перевязь, а вторым — сохранность книг. Великое богатство он с собою возил! Целых четыре фолианта. Правда, два из них были Теми-Самыми...
— Хотя как может быть две Тех-Самых...Нет, одна Та-Самая, а вторая— ее копия...
— Что это ты там бубнишь? — Фрегар закончил осмотр сумки с эликсирами, довольно хмыкнув: все на месте, ничего не пропало, не вытекло.
— Да так. Порчу на тебя навожу! — Ричард в последние дни все чаще и чаще подкалывал Фрегара.
Лекаря, похоже, этот обмен "любезностями" веселил.
— Знать, из магов в знахарки? Кто, знать, дальше? Огнежор?
— Кто? — Ричард покосился на Фрегара.
— Так огнежор! Берет и огонь жрет! Что, не ведаешь, знать, такого? Маг! — Фрегар погрозил пальцем.
— Огнеглотатель! Огнеглот, на худой конец! — взвился Ричард.
Его выводило из себя, когда коверкали хоть сколько-нибудь связанные с его цехом названия. Огнеглотателями, часто, становились самые плохонькие маги огня, из тех, что едва видят стихийные нити.
— Что огнеглот, что огнежор — едино! — отмахнулся Фрегар, и добавил, уже совершенно серьезно. — Пожрать бы.
— Значит, так. Солонину едим и радуемся, — строго приказал Олаф. — После выдвигаемся в деревню. Всем говорим, что поискали, где чего купить...Так...Что мы там вчера проезжали, по дороге в эту деревушку...
— Агада. Агада, или как ее там, — подсказал Батиста. — Значит, у брода...
— Точно, — закивал Фрегар. — Там еще сивухой разило. Точно, гонят. Вкусно!
— Значит, побывали в Агаде, поспрашивали. Теперь в Сальверге присматриваемся. Может, что и вправду купить придется.
— Пожрать купим! У трактирщика! — урчавшее пузо Фрегара было полностью согласно с владельцем.
— Нет, вот этого нельзя. Мало ли... — покачал головой Олаф.
— Трактирщик подозревать начнет, значит, — Батиста был против. — Что это мы, сперва расспрашивали про то, значит, про это. Зеленокожих помянули. Расспросили о них. Потом, значит, вернулись. И поглядываем на трактирщика, значит, этак хитро? Фрегар, значит, вообще на него кинется! То ли еду одобрать, то ли, значит, забить дрыном своим!
— Это гордое оружие моих дедов! Отец, вишь, с такой же ходил, — и Фрегар поднес дубину к самому лицу Батисты. Лучник отпрянул. — Вот! Единого, понимаешь, вида боятся!
— Прекращайте, — махнул Олаф. — Перебранок нам еще не хватало. В общем, действовать будем так...
Трактирщик был несказанно рано возвращению "добрых господ". Еще бы! Столько денежных мешков сразу! В его глазах Ричард легко угадал блеск. Тут же, на той самой "лишней" лавке у стены, расположился Шмыга. Он прикладывался — мощными глотками — к кувшину с каким-то вонючим пойлом. Ричард по запаху определил, что это пиво или нечто вроде, уж точно не здешний сидр. Тот хоть издавал запах обычных яблок, ну, может чуть забродивших.
— Располагайтесь, располагайтесь! Как торговля идет? — Ричард заметил, как Шмыга уши навострил.
— Присматриваемся, что, где, сколько. Может быть, телегу наймем. Авось расторгуемся, двух мало будет. Хорошие края, — Олаф говорил отрывисто, словно бы отдыхая от долгих трудов. — А скажи мне, уважаемый, какой здесь есть хороший товар?
— Ага, значит, пристойный, не гнилой, не траченный, — добавил Смуглый.
В его глазах Ричард заметил самый настоящий блеск. И тут же перевел взгляд на Шмыгу. Тот даже от пойла отлип, так внимательно слушал. Верно, хочет монету-другую заработать. Окен усмехнулся. Зря.
— А то, значит, в Агаде хорошее зерно предложили, да только где его на телеге увезти? Тут корабль нужен. Торговцы-то хлебом, значит, часто захаживают? — Батиста спрашивал, нехотя отрываясь от колбасок.
Ричард едва подавил смешок. Фрегара на этот раз оставили сторожить телеги: меньше надо в засаде дрыхнуть. Толстый лекарь долго возмущался, пока ему не пообещали "во-о-от такую колбасину". Удостоверившись в ее невообразимых размерах, Фрегар согласился постоять на страже. Укором людской неблагодарности звучало урчание его живота, несшееся вслед бойцам.
После трактирщик долго и...смачно (Ричар другого слова и не мог подобрать) рассуждал о том, что здесь можно купить. На взгляд Окена, получался всякий хлам. Деготь, но зачем? Разве что колеса телег смазать. Овес — немного лучше, но ведь овса везде полно.
— Даже староста — и тот овес нахваливает, коня своего кормит, ему для объезда округи нашей быстрый, здоровый нужен! На овсе во-о-от такой вымахал!
Так, по крайней мере, казалось Ричарду. Долго рассказывал про ульи, мол, лучшие в округе. Но то же самое Ричард слышал во всех селениях, где они только бывали. Постоянно об этом твердили. Ричарду только оставалось, что строить из себя внимательного слушателя и поддакивать. Особенно любили об этом говорить сами пасечники, иногда подсаживавшиеся в трактирах к их компании. Выдававшие себя за странствующих купцов средней руки, наемники вызывали неизменный интерес. А что вооруженные — так кто ходил по трактам Двенадцатиградья без доброй охраны да без взведенного самострела?
— Но, бывает, всякие редкости вымениваем, — перешел на полушепот трактирщик.
— Это, значит, что такое? — Батиста с самого начала взял на себя роль главного из "переговорщиков", что получалось у него неплохо. Хотя, как думал Ричард, трактирщик вообще любому встречному готов был рассказать о здешних богатствах, лишь бы языком почесать.
Окен перевел взгляд на Шмыгу. Тот потихоньку начал выходить из трактира, при этом внимательно слушая (по движениям головы понятно было) за разговором.
— Ну, как... — продолжал шептать трактирщик. — Амулеты всякие имеются, волшебные перстни, бронька найдется, меч хороший, коня приискать можем...
— Такого, как твой? — подмигнул Олаф. — Добрый конь, я бы прикупил таких.
— А, Вы, добрый господин, про животину, под навесом привязанную? Так то не мой. То Жака...Вышел он только что. Гоняется за любым заработком, за все работы берется, меди отсыплешь — он твой. Пока не пропьет, — развел руками трактирщик.
Олаф повернулся к бойцам.
— А надо бы сходить, спросить, может, и вправду работенку ему дадим, — Счастливчик кивнул.
Тут же Ловенек и Ричард, как сидевшие ближе всего к выходу, поспешили за Шмыгой (имя Жак, на взгляд Ричарда, ему совсем не подходило).
С Жаком как раз болтал Фрегар, расспрашивал про то, про се.
— Жак! — Ричард его окликнул. — Решили мы, что нам твоя помощь во-о-о-т так нужна. Я мастерам рассказал...
Шмыга повернулся. Вдруг его лицо перекосило. Ричард скосил взгляд на Батисту. Тот вытащил длинный кинжал.
— И не надо, значит, бегать, — добавил Батиста.
Вот это было совершенно лишнее.
— Лгуны! — всплеснул руками Шмыга и понесся прочь.
Фрегар вовремя сообразил: он бросил дубину под ноги убегавшему. Ричард даже сглотнул: боялся, что этот дрын кости все переломает.
Жак запутался в собственных ногах и упал, вовсю крича и ругаясь, обещая явление Палача.
Под эти крики собрались люди. Большинство просто глядели из-за изгородей и заборов, но нашлись и крепкие парни, словно бы из ниоткуда оказавшиеся возле трактира.
— Что это вы здесь творите? — так и сыпалось со всех сторон.
— Денег, что ли. Жак задолжал?
— Чегой?
Ричарда озирался по сторонам. Народа все прибывало и прибывало, собралось десятка полтора, пятерка "крепких", уже готовившихся вступить в драку, и старики.
— Чего это вы? — они спрашивали и подступали все ближе и ближе.
— Вот зачем, зачем, Батиста? — зашипел Фрегар.
Лекарь сам себя обезоружил: к Шмыге уже подошли деревенские, и дубину было не достать. Из трактира вышли Олаф и Ловенек. Быстро поняв, что происходит, они обратились к народу.
— Все хорошо! Просто общий язык...Жак...не хочет искать, — пожал плечами Олаф. — Сидра бы всем кто забеспокоился!
— Ты вон за сидр не говори, гля, сидром напоить захотел, — кто-то бросил из-за почти сомкнувшегося кольца людей старичок. — Ты нашего не тронь! Дурак, а наш!
— Когда выберемся, взгрею кого-то, — только и бросил Олаф.
Он предчувствовал потасовку, но не хотел показывать охранную грамоту городского совета. Ричард мысленно обратился к Высокому: ну пусть он покажет грамоту! Пусть покажет грамоту! Ну что ему стоит? Окену показалось глупостью это нежелание использовать такой хороший инструмент. Теперь же их могли просто камнями закидать! Магия, конечно, хорошая, но Ричард просто не сумел бы противостоять такому напору.
— Батиста! — Окен зашипел на Смуглого, когда людское кольцо окончательно сомкнулось.
— Что тут у нас? Что происходит? -донесся резкий окрик со стороны холма.
Тут же кольцо разорвалось. Люди заволновались.
— Жака нашего тронули! Наглеют заезжие! Наглеют!
— Совсем житья не стало! Городские! Властью себя видят! Им закон не писан!
— Все соки выпили!
— Мучают бедных людей! — это Шмыга закричал, уже поднявшийся на ноги и тыкавший пальцем в сторону наемников. — Ни с того, ни с сего! Убивают! На родине моей меня же убивают! Смертным боем бьют!
Он даже хныкать принялся, но Ричард легко заметил, что это наигранные эмоции. Даже он в детстве правдоподобнее врал. Вот же гад! Ричард его сперва даже не подозревал с говоре с орками. За деньги продался зеленокожим! Людям душу продал!
— Разберемся!
Толпа расступилась, образовав что-то вроде коридорчика. На том конце, уперев руки в боки, стоял приземистый мужичок лет сорока. Потертое котарди выдавало в нем местного богатея, а на шее висела бронзовая цепь. В Белоне староста такую же носил. Ричарду много ума не потребовалось, чтобы признать в этом человеке здешнего "главного".
— Мастер, поговорить надо, — Олаф вышел вперед, давая понять, что он главный в отряде. Счастливчик всегда так делал, когда отряд попадал в трудную ситуацию. — Мы купцы из Лефера, имеем до тебя разговор. Вот он, — Олаф кивнул в сторону скулившего Шмыги, — не только нас обидел, но мы уверены, многих добрых торговец и простых людей. Об этом надо поговорить, с глазу на глаз. Обмозгуем, поговорим, а потом и народу можем сообщить.
— А у нас деревня маленькая, но дружная. Секретов у меня от друзей-соседей нет, — развел руками староста.
— Дело городской важности, — с нажимом произнес Олаф. — Не деревенской.
— Городской важности, говоришь? — староста сдвинул шапку с лентой, когда-то, наверное, бывшей меховой. Почесал затылок. — Пойдем, раз уж городской. Парни, нашему доброму Жаку помогите подняться. Да ко мне. Для разговора.
Толпа шла следом.
— Я вот так отступал из-под... — начал было Ловенек, но Фрегар наступил ему на ноги.
— Все мы от сделок отступаемся, бывает, — вздохнул пузатый лекарь.
Деревенских становилось все больше, они уже не скрывали своего интереса.
— Ну вырвалось да, — отмахнулся Ловенек. — И впрмь, от это сделки уж никак не хочется отступиться.
— Угу, — закивал Ричард.
Он уже давно прорвался к стихиям, собирая обрывки энергетических нитей. Благо, поблизости располагались глубокие, полноводные колодцы. Вот где сила была, вот! Ричард даже радовался такой концентрации водных потоков. В случае чего, можно было бы обрушить...
Пока он перебирал возможные магические эффекты, они подошли к дому старосты. Притулившийся у подножия холма, закрытый тенью дуба, дом этот был даже скромным. В Белоне — и тоже богаче выглядел! И цепь у белонского старосты куда толще была и ярче. Правда. Где сейчас тот староста...
— Один с тобой говорить не буду, — староста повернулся спиной к воротам родного дома и старался говорить как можно громче, чтобы все собравшиеся слышали. — Мало ли чего!
— Но и толпой говорить не пристало. Серьезные дела требуют тишины, особенно купеческая обида, — Олаф пожал плечами. Он заложил пальцы за ремень, выпятив грудь. Многочисленные кошелечки так и мелькали.
Ричард уже готов был поверить: и впрямь купца обидели!
— Ага, точно! — поддакнули наемники. Пуще всего старался Батиста.
— Народу интересно! Народу! — снова заголосили из-за спин деревенских.
Ричард старался высмотреть, кто же так за народ радеет, но все попытки были тщетны. Уж слишком плотно народ стоял.
— Так. Пусть тогда Фалибер и Жак со мной пойдут. Ты один идешь, мне и в молодые-то годы справляться было сложно с такими...купцами, — староста явно не верил рассказу Олафа.
Народ же рассмеялся. Вытолкали Жака, жаловавшегося на переломанные ноги (сам он шел, даже не спотыкаясь). Фалибер — трактирщик — двигался молча, то и дело поглядывая на Олафа.
