— И опаснее всего то, что ты не обучена хитрым и лицемерным играм, — продолжала мать, и казалось, что хоть она говорит обо мне, но сама с собой. — В рыночном деле тебе нет равных — это факт. Граф хорошо тебя научил тому, что должна знать его наследница. Так зачем ему понадобилась ты? Если бы я верила в случайности, то сказала бы, что это именно так. Вот только я в них не верю. — Она вновь подняла на меня взгляд: ровный, тяжелый, который словно хотел заглянуть мне в самые потайные углы души. — Ты должка как можно скорее избавиться от него! — наконец, выдала она. — И чем скорее, тем лучше. На сегодняшнем приеме будет вдоволь принцесс и девушек из уважаемых семей, уж я об этом позабочусь. И прошу тебя, не требуй у него ничего, что может как-то навредить тебе. Попроси за услуги пару шикарных, дорогих платьев и украшений. Пусть он считает, что ты помешана на тряпках и безделушках, так даже будет лучше.
Сказать, что я была ошарашена поведением матери — это очень сильно приуменьшить мое состояние. Я впервые видела, чтоб мать меня о чем-то просила, беспокоилась и, вообще, так долго со мной разговаривала! Мелькнула мысль, что это не моя мать, а безликий под ее личиной, но тут же была откинута. Такие безрассудные безликие долго бы не прожили.
Увидев выражение моего лица, она нахмурилась и с легким раздражением спросила:
— Что такое?
"Такого" было очень-очень много, но я решила выбрать из больших зол малое.
— Извините, но Эйрос Найм вначале и хотел расплатиться за сделку золотом, но я отказалась, тогда мы и начали торговаться за его услуги.
— Торговаться? — хохотнула мать, вызвав у меня очередное расширение глаз. — И ты выторговала у Эйроса Найма пять услуг? Ты, действительно, достойна похвалы! — Ее лицо вдруг исказилось гримасой раздражения и злости, а голос напоминал яд: — Вот только скажи мне: что ты собиралась у него требовать?
Я впервые об этом задумалась, ведь если прикинуть, то мне и, вправду, от светлого не нужно аж столько услуг. Просто тогда во мне проснулся азарт торговца, а он — из сделки всегда добиваться максимума.
Мать продолжала буравить меня ожидающим взглядом, потому мне захотелось присесть и вытереть платком пот со лба. Не люблю, когда на меня давят, тогда я не могу, собраться с мыслями и начинаю вести себя как дура. К сожалению, этот раз не стал исключением.
— Ворота починить, — ляпнула я, а потом только сообразила, что и кому ляпнула: — То есть он сам их починить решил!
— Что?! — Кажется, моя мать была на грани истерики. Я признаться тоже, вот только истерика у нас шла в разные русла. — Ты заставила Эйроса Найма чинить тебе ворота? — Она всхлипнула, пытаясь подавить смех. — Немыслимо!
— Да он сам сказал, что ворота починит! — заступилась за себя я. — Просто сделка включала это в услугу, так как если бы он починил мне ворота, то по традиции темных, вновь мог требовать от меня сделку!
— Понятно. — Мать успокоилась, вновь приняв раздраженный вид, а ее пальцы стали выстукивать нервную мелодию на поверхности стола. — Тогда не сходится. Мне говорили, что Эйрос Найм очень расчетливый и хитрый игрок, скрывающийся под маской дурачка. А по твоим словам выходит, что он и, вправду, дурачок. Даже если бы он хотел произвести на тебя впечатление наивного дурачка, до такого он бы, точно, не опустился! Что-то тут не сходится.
— Он произвел на меня не слишком лестное впечатление, — призналась я. — Но потом он сознался, что это была лишь игра.
— Возможно. Но зачем он так опростоволосился со сделкой? — задумчиво спросила мать, и, увидев на моем лице непонимание, разъяснила: — Подумай сама. Эйрос Найм первый принц в истории Светлых земель, кто в возрасте шести лет стал первишем и смог дожить до девятнадцати лет! Так что не удивительно, что он хочет жениться именно таким способом. Но твои услуги станут у него как кость в горле.
— Каким именно способом? — не поняла я, и, плюнув на все, подошла и вновь заняла кресло напротив.
Мать не возразила, что радовало, а принялась разъяснять мне одну из традиций Светлых земель:
— Это старая традиция, которую создал Кай. Когда наследнику удавалось дожить до девятнадцати лет, то он становился первишем, то есть первым претендентом на трон. Люди плодятся как кролики, так что не удивительно, что у Кая было восемь детей, но лишь пятый дожил до девятнадцати. Старые методы королевской семьи не смог поменять даже Светлый Кай, поэтому его дети, как те собаки за кость, перегрызли друг другу глотки. Но это я отвлеклась, — отдернула она себя. — Так вот. Первиш до двадцати лет должен был спасти принцессу от приспешников темных искусств. Тогда принцессы славились чистой, голубой кровью, которая в некоторых ритуалах была необходима.
— Не понимаю я этого Кая, — призналась я. — Он получается, отправлял выжившего сына на спасение принцесс, не задумываясь о том, что его сын может вообще-то погибнуть?
— Тут ты не права, — ответила мать. — Он очень хитро придумал, вот только его хитрость оценили не сразу. В те времена магия была темной, кровавой, но и очень могущественной! Куда там принцу с мечом было тягаться силой даже захудалым колдуном, который еще получил чистую кровь принцессы? Его первый сын так и не вернулся, а когда прошел год, то Кай заявил, что титул "первиш" наследник может нести только до двадцати лет. И если за год он не придет с принцессой, то королем ему больше никогда не стать. Та же участь постигает того, кто отказывается идти и спасать принцессу. Вот тут-то его отпрыски и занервничали. Попытка дожить до девятнадцати, а потом еще в течение года найти принцессу, заставит, задуматься каждого: "А зачем мне этот трон сдался?". Второй его сын, который отправился за принцессой, решил схитрить и привез принцессу с соседнего государства. Да вот только у Кая был один забавный артефакт, который мог определить: было ли на девушке проведено злое колдовство, или нет. Так что второго сына он с позором изгнал. Третий — от такой чести отказался, а четвертый и впрямь привез принцессу, которую спас от попытки принесения в жертву. Он стал следующим королем и продолжил традицию "первиша", правда, изменив в нем одно условие. Он мог назначить первишем любого из своих сыновей и бастардов, если тот заслужит этот титул. Теперь его дети старались не только не дать кому-то дожить до девятнадцати, а еще как-то проявить себя. Так у светлых и пошла традиция помогать королевству, чтоб получить шанс стать королем. Кто детеныша дракона убьет, кто от нежити деревушку спасет, а был и один, кто раньше времени принцессу спас, правда, трон он не получил, так как один из братьев его отравил и, женившись на девушке, сам стал королем... Одним словом, творилась у них там чертовщина полнейшая. Потом светлые перестали спасать принцесс, так как время стало уже не то, а титул "первиш" давался достойнейшему из наследников, который после смерти короля и занимал его место. Но традиция все же осталась. И вот спустя пятьсот лет Эйрос Найм решил ей воспользоваться. Это то же самое, если бы ты сейчас вызвала Вальмира на поединок сильнейшего воина, хоть мы давно не пользуемся этой традицией. Так что теперь Эйросу ничего не мешает спасти принцессу от сил зла и в двадцать лет подвинуть задницу отца с трона. И тот, я могу с уверенностью сказать, ее подвинет. Древние традиции даже светлые уважают и чтут. А теперь давай проанализируем, — сказала мать и ее пальцы забили мелодию быстрее.
Я, если честно, после полученной информации мало что могла проанализировать, вот только мать это не остановило.
— Титул первиша обычно дают в возрасте шестнадцати-восемнадцати, а были случаи, когда и в двадцать и двадцать пять давали. И на первых претендентов на трон тут же объявлялась негласная охота. Эйрос же в возрасте шести лет, сделал что-то такое, что его тут же назначают первишем, хотя он являлся младшим на то время из своих братьев. И у меня есть догадка, что кто-то его защищает, чтоб использовать в своих целях!
— Такое возможно? — с удивлением спросила я, хотя казалось, удивлять уже нечему.
— Возможно! И это письмо подтверждает это, — с хмурой ухмылкой подтвердила мать, перестав стучать пальцами по столу. Чай давно остыл, но она не побрезговала отпить и такой из своей кружки, чтоб промочить горло. — Притом, никто не знает, за какую услугу Эйроса назначили первишем! Но страннее всего, что он дожил до девятнадцати. А это уже говорит о том, что у него есть сильный и хитрый защитник. — Она вдруг замолчала, а потом перевела на меня холодный взгляд: — А теперь вернемся к сути нашего разговора.
О, Хозяйка Начал, она помнит еще суть разговора? Да я из-за обилия информации не помню, о чем мы минуту назад разговаривали, не говоря уже о сути!
— Представим, что Эйрос Найм благодаря тебе заполучает себе принцессу, входит на трон и, — ее вид опять стал надменным и холодным, а глаза пылали яростью, — чинит тебе ворота, как какой-то слуга? А еще должен будет выполнить пять услуг? Да я в жизни не поверю! Его гордость не позволит, так низко опуститься.
Так вот о какой сути она говорила! И если подумать: король Светлых земель, который чинит ворота темной графине и, вправду, будет выглядеть странно.
— Так он пожертвует ради гордости своей рукой? — спросила я, а потом, вспомнив об одной вещи, испуганно добавила: — Или убьет меня!
Я совсем забыла о том, что если я умру, то чары исчезнут со мной, освобождая Эйроса от услуг.
— Вполне возможно, — подтвердила она, вновь откинувшись на спинку кресла и задумчиво настукивая пальцами по столу.
Кстати, раз моя мать осведомлена в традициях светлых, то я могу кое-что узнать, действительно, для меня полезное.
Достав из сумки на поясе кольца, я протянуло матери дань Эйроса, спросив:
— Благодаря этому кольцу можно подтвердить, что мне принесли клятву жизни?
Мать взяла кольцо, с удивлением его рассмотрела, а когда увидела герб на печатки, пораженно выдохнула:
— Откуда оно у тебя?
— Ну, — замялась я, — Эйрос Найм принес мне клятву жизни, а я ему.
Мать положила кольцо мне в руку и резко сказала:
— Тогда забудь все, что я тебе сказала, и держись за Эйроса Найма!
Не поняла? Может у моей матери старческий маразм начался после трехсотлетия? То она говорит мне остерегаться принца. То пересказывает о традиции "первиша", лишь за тем, чтоб доказать, что Эйрос никакие ворота чинить не станет, а теперь советует держаться за него. Чушь какая-то получается!
Сообразив, что без объяснений я вряд ли что-либо пойму, она удрученно вздохнула, закатила глаза и раздраженно сказала:
— Это не простое кольцо, а очень мощный артефакт, который оставил на твоей ауре след, подтверждающий, что Эйрос Найм тебе и впрямь принес клятву жизни. Кольцо служит лишь для тех, кто ауру видеть не может. Открой свою ауру, я проверю.
Я без колебаний сняла защитный "полог".
— Так и думала, — зло сказала мать, заморозив меня холодностью глаз. — Кто-то предал твою клятву. Это обладатель второго кольца?
Я вначале не поняла о чем она говорит, а когда поняла, оторопела. Открыв мою ауру, она смогла увидеть след, оставшийся от предательства Котены.
— Вот это, чтоб ты знала, и называется манипулировать, — холодно продолжила мать. — Теперь отвечай: кто обладатель второго кольца?
Светлый! Я попалась словно начинающая торгашка, которую облапошил торгаш поопытнее. Хотя если сравнить нас с матерью, то так оно и было. Она нарочно не спросила об втором кольце, а с помощью уловки добралась до истины сама. Но что можно ожидать от той, которая вот уже больше двухсот лет правит в Лэстэрине?
Так что она права: их лживым, хитрым и лицемерным играм я не обучена. И обучаться, не желаю.
— Вряд ли ты его знаешь, — хмуро ответила я, проклиная себя за то, что я, вообще, спросила ее о кольцах. — Его имя Котена Ланкмилер виконт Селиндерчь.
— Кто?!
Я думала, что удивленное выражение лица матери мне больше не доведется видеть. Но оказалось, я ошибалась.
— Судьба и впрямь любит развлекаться! — с каким-то триумфом воскликнула она, и ее лицо в свете свечей стало уж очень высокомерным и довольным.
— А кто он такой? — с непониманием спросила я.
Вначале брат, теперь мать. Почему все так интересуются этим магом?
— Забудь, — отмахнулась она, вновь став холодной и надменной. — Он для тебя теперь не опасен. И это самое главное. — Махнув рукой на дверь, она сказала, как отрезала: — А теперь ступай. Тебе еще к вечеру нужно готовиться. Генрия займется твоим видом.
Уходя от матери, я был в таком непонимании и удивлении, что голову, казалось, сдавили железные тиски. Мысли в голове носились словно умертвие от заклинания огня. Разговор с матерью меня запутал, поэтому я перестала, что-либо понимать. Хотя если подумать: на какого светлого мне это все нужно? Мне их игры не интересны. Если монархи Северного континента от скуки пытаются подложить свинью друг другу, то пусть и дальше это делают. Без меня как-то обходились и дальше, я уверена, обходиться смогут. У меня своих дел по горло и прибавлять сюда непонятные разборки между матерью и Эйросом мне не хочется. И почему, вообще, моя мать так о нем много знает? Светлые нам не противники, войной на нас они не идут, овощи с грядок не крадут, в курятники не лазают. Так на кой светлый, она им так интересуется?!
— Юэнн, — вдруг остановил меня раздраженный голос, — а я ведь совсем забыла, что твоя мать попросила меня помочь тебе, собраться к сегодняшнему вечеру. — Как же, забудет она. Небось под дверью тут все время и стояла, чтобы не дать мне возможности сбежать. — И кстати, ты — невоспитанная девчонка! — смеешь уходить, не выразив уважение при прощании с Инэр'шэр, — ее голос стал ядовитее самого опасного яда. — Я, когда носила титул Эш'шэр...
Госпожа Смерть, если бы не клятва, которую я дала тебе, то я прямо сейчас пошла бы и принесла себя в жертву, лишь бы отделаться от этой маразматички!
* * *
"Когда я приеду в Вечную Зеленеву, то первое что сделаю — это от всей души поблагодарю Тиакхе за сотворение такой вещи как отдельный, удобный корсет!" — эту мысль я повторяла про себя как молитву, пока Генрия со служанками надевала на меня платье.
Одному, вдвоем и даже втроем — это платье никогда не одеть и не снять. Потому что только в шесть рук одевается и затягивается корсет... Хотя корсетом мне этот пыточный инструмент было очень трудно назвать. Одни вставки на животе и пояснице чего стоят. Зато Генрия меня в коем-то веке похвалила: "— Такая вот осанка и должна быть у Эш'шэр!". Правда, комплемент был очень глубоко скрыт за призрением и насмешкой, но я его все же оценила. Вот только дышать в этом "корсете" мне почему-то не удавалось, от чего голова стала кружиться.
— Грудью дыши, а не животом! — приказала Генрия, наверное, увидев, что я медленно стала завалиться на бок. — И плечи не назад отведи, а опусти и расправь!
Да знаю я! Потому что стоит мне хоть чуть-чуть ссутулиться и вставка давит на выпирающие лопатки.
Еще одна девушка расправляла высокий воротник до ушей (или как он там называется?), придавая ему форму веера, а вторая — юбку с подъюбником.
