Бойтесь своих желаний (сила желания 1)

Пока длилась вся эта суета, мне было не страшно. Холодно, неудобно, противно, но никак не страшно. Может быть потому, что я никак не могла поверить в то, что сейчас умру? Что я вообще умру? В 20 лет о таких вещах как-то не думается. Однако подошедшая ко мне смерть была реальной. Более чем. Я чувствовала и холодный дощатый пол под босыми ногами, и противный, пронизывающий мою одежду насквозь ветер, и пеньковую веревку, до боли стягивающую мое тело. Я сделала глубокий вдох и закинула вверх голову. Хмурое серое небо на мой молчаливый призыв никак не среагировало. Да и с какой радости? На кой черт я этому самому небу была нужна? После того, как привораживала парней, вызывала бесов, заключала с ними договор и даже участвовала в убийстве человека? Удивительно еще, как оно не разорилось на пару молний, чтобы сожжение поганой ведьмы произвело на толпу совсем уж неизгладимое впечатление. Я прикрыла глаза и почувствовала, как по щекам катятся глупые теплые слезы. Вот и все. Завтрашнего дня для меня никогда не наступит. Не будет ни солнца, ни неба, ни свежего ветра... не будет больше благородных рыцарей и злопакостных бельсов. Не будет больше ничего. И никого. И меня тоже не будет. Я помотала головой, стараясь ни о чем не думать, и мужественно открыла глаза. Вовремя. К лежавшей вокруг меня охапке хвороста подошел палач с факелом. Я съежилась, и страх тут же начал расползаться по всему моему телу. Да, конечно, я еще ни разу не горела на огне, и представление не имела, какие при этом испытываются ощущения, но я и не хотела об этом знать! Я машинально вжалась в столб (как будто это могло меня спасти), зажмурила глаза и... услышала, как меня позвали. Разумеется, сначала я решила, что это был глюк. Во-первых, услышать что-либо на костре, среди беснующейся толпы, было нереально, а во-вторых — да кто меня звать мог? Однако голос настырно позвал меня по имени еще раз. Я разлепила глаза и... сквозь только начинающий густеть дым увидела Морреля.

Этот файерн был ненормальный. Точно. Похоже, он вспомнил все откровения Сержена по поводу страхов небельсов и успешную кампанию по запугиванию войска Мымра, поскольку опустился посреди площади прямо на помост и (видимо для пущего эффекта) выпустил изо рта огненную струю. Тишина установилась абсолютная. Тут же вынырнувшая откуда-то Лесс шепнула несколько слов городскому фонтану (до которого, кстати, от моего помоста было метров пять, не меньше), и тот сразу же выдал мощную струю, затушившую горевший по мою грешную душу костерок. Моррель освободил меня от пут, они с Лесс достали из-за пазухи арбалеты, кинули один из них мне, и потащили меня прочь с места сожжения. Я, понятно, не сопротивлялась. Внушивший окружающим ужас Моррель поднялся в небо, дал пару кругов и полыхнул огнем. Толпа, заслонявшая нужное нам направление, тут же быстренько расступилась.

В принципе, мы имели все шансы уйти. Абсолютно все шансы. Однако арестовавший меня падре Ваоле расставаться со столь славно пойманной добычей не захотел. Увидев, что какие-то создания преисподней (людей пугал не только Моррель, Лесс тоже скинула капюшон и кинула в толпу пару эффектных заклинаний) уводят уже пойманную и приговоренную к костру ведьму буквально из-под носа, он выхватил из-за пазухи арбалет. Я не знаю, кого он в этот момент хотел убить. Может быть, всех нас сразу. Однако я, не будучи нечистью, среагировала на его движение позже всех.

Жестокое выражение маленьких, поросячьих глаз, толстая стрела, глядящая прямо в меня, резкий свист и обжигающая боль арбалетного выстрела. Приплыли.

Однако Моррель не растерялся. Он обхватил меня за талию, закинул на плечо и рванул ввысь. Кажется, по нам еще кто-то выстрелил...

Первым, что я увидела, когда очнулась, был потолок. Высокий, с красивыми мозаичными узорами, изображавшими вечную борьбу добра со злом. Точнее, нечисти с людьми. Я попыталась повернуть голову и осмотреться, но этот невинный жест отозвался дикой болью во всем теле. Интересно, где это я? То, что не в тюрьме и не на костре — однозначно. Я сделала над собой усилие и, превозмогая боль, все-таки повернула голову в сторону доносившегося до меня шума. Надо же... похоже, Моррелю каким-то образом все-таки удалось стащить меня у святой инквизиции. Поскольку находилась я в замке у Асмодея. И бес, похоже, был не очень-то этим доволен. Во всяком случае, он нервно мерил шагами комнату и крыл последними словами притулившихся друг к другу Лесс и Морреля. Насколько я могла понять из обрывков беседы, после того, как лешачиха с файерном попытались меня спасти, измерение, которое они почтили своим кратковременным визитом, встало на дыбы, объявило беспощадную войну всей нечисти, и закрыло для чужаков двери.

— Чего ты бесишься? — перебил излияния Асмодея файерн. — Все равно нам не удалось вытащить Татьяну в целости и сохранности.

— Зато удалось настроить против себя целый мир! — продолжал бушевать бес.

— Тебе-то какая печаль? Ты что, жить там собрался?

— О, Вельзевул, да откуда же взялись на мою голову такие неучи?! Моррель, вмешательство в дела чужого измерения карается законом.

— Да плевать я на него хотел!

— Ты уже доплевался! — взвился бес. — Что это такое? — ткнул он в меня и, наконец-то, заметил, что я все слышу..

— Вообще-то, это Татьяна, — спокойно ответил Моррель, подходя ко мне ближе. — Ты как?

— Может быть, когда-нибудь, мне и было хуже, но я этого не помню, — созналась я.

— Еще бы тебе было хорошо, после того, как тебя убили! — вспылил бес.

— Что значит "убили"? — нервно уточнила я, пытаясь осмотреть собственное бренное тело. Однако новая волна безумной боли заставила меня отказаться от этой идеи. — Что значит "убили"? — еще раз настырно переспросила я.

— Убили, это значит убили, — неохотно пояснил Моррель. — Арбалетный болт насквозь прошил твое сердце.

— А почему я тогда живая еще? — не поняла я.

— Потому что два этих афериста нашли где-то артефакт жизни и его использовали! — психанул Асмодей.

— Если ты помнишь, в самом начале нашего путешествия мы наткнулись на тела еще одного отряда, посланного убить Мымра, и обнаружили у них несколько артефактов, среди которых был и неиспользованный артефакт жизни, — напомнил мне Моррель. — Как только мы с Лесс поняли, что ты смертельно ранена, мы использовали его. До того, как холод смерти смог тебя поглотить.

— Зачем?! — взвыл Асмодей

— Затем, что мы хотели отсрочить момент ее смерти! — рыкнул выведенный из терпения Моррель.

— А толку? Ну, отсрочили вы ее смерть на какое-то время, и что дальше? Кто из вас умеет лечить смертельные арбалетные раны?

— Мы думали, что ты сможешь... — тихо сказала Лесс. — Мы к тебе именно поэтому и пришли...

— А не за тем, чтобы ты на нас наорал, — продолжил ее мысль Моррель.

— О, Люцифер... — схватился за голову Асмодей. — Для того, чтобы суметь это сделать нужно как минимум обладать сильнейшим артефактом! У вас есть такие в запасе? У меня нет.

— Но ты же можешь превратить ее опять в привидение? — нетерпеливо притопнула ножкой Лесс.

— А толку? У Татьяны смертельная рана. И эта рана не исчезнет, если я превращу ее в другую сущность. Привидение просто развоплотиться. Причем с той же скоростью, с которой Татьяна умрет в своем собственном обличии, — пояснил бес.

— Постой, но насколько я слышал, небельсы и после своей смерти могут стать призраками, — возразил Моррель.

— Могут, — согласился Асмодей. — В общем-то, в большинстве случаев, это именно так и происходит. Люди становятся призраками уже после своей смерти.

— Ну? — выжидающе уставились на беса Лесс с Моррелем.

— Что "ну"? — снова разозлился Асмодей. — После этого Татьяна никогда уже не превратиться обратно в человека! С того света еще никому не удавалось вернуться! Если, конечно, боги не обращали на счастливчика свой благосклонный взор. Но я сильно сомневаюсь, что Татьяне настолько повезет. Так что оставьте бесплодные надежды и смиритесь с судьбой.

— Вы что хотите сказать, что после того, как я все это перенесла, мне все равно умереть придется? — возмутилась я.

Асмодей развел руками, а Моррель и Лесс отвели глаза. И тут мне стало страшно по-настоящему.

— Все, что мы с Лесс можем сделать, так это сохранить на какое-то время твое тело, — глухо предложил Моррель. — Я создам лаву, Лесс прочитает заклятье, и она оплетет тебя. Но в результате этого окаменения ты станешь статуей. Ты ничего не будешь видеть, слышать и чувствовать. Ты превратишься в камень. В принципе, для тебя это будет та же самая смерть. Только с надеждой. Может быть, кто-нибудь из нас все-таки найдет нужный артефакт. Тогда Лесс снимет заклятье, мы залечим твою рану, и ты будешь спасена.

— Сколько у меня еще времени? — нервно поинтересовалась я.

— Действие артефакта жизни закончится где-то через час, — ничем не утешил меня Асмодей. — Так что на твоем месте я бы поторопился сделать выбор. Артефакт вполне может дать сбой. А на заклятье окаменения понадобится время.

— Ну и чего вы тогда ждете стоите? — нелюбезно поинтересовалась я у Лесс с Моррелем. — Приступайте.

— Как скажешь, — нахмурился Моррель, подошел к ближайшему треножнику с пляшущим в нем язычком пламени, наклонил его и... на пол потекла лава

— Мои полы! — надсадно возопил Асмодей глядя на угольно-черный след.

— Переживешь, — отмахнулся Моррель.

Лесс подошла ко мне ближе, взяла за руку и начала читать заклятье. Я почувствовала, как немеют ноги, как обжигающее пламя постепенно движется вверх и зажмурила глаза. Я не хотела умирать! Совершенно! Я даже думать об этом не хотела! Пережив предательство, тюрьму инквизиции, костер и даже арбалетный выстрел, я просто не могла умереть! Однако судьба, похоже, распорядилась по-своему. На мою руку капнуло что-то теплое и вязкое. Я открыла глаза. По щекам Лесс текла смола. Я опять зажмурилась и отвернулась. Видеть, как за меня переживают другие не было сил. Горячая волна постепенно добралась до груди и я почувствовала, как реальность постепенно темнеет. Ну вот и все. Вот и закончилась моя глупая, короткая жизнь. Теперь от нее не останется даже воспоминаний... Господи, да я даже проститься ни с кем не сумела как следует! Родители, Асмодей, Лесс, Моррель... Инквизиция все-таки сделала свое черное дело. Они избавились от поганой ведьмы, нахально отнявшей у них их лучшего послушника. Теперь они могут спать спокойно. И Сержен тоже. Если у него это получится. Холодные серые глаза, надменный изгиб ироничных губ, светлая челка, разделенная на прямой рядок... кто бы мог подумать, что за свою глупую влюбленность мне придется платить настолько высокую цену. Цену собственной жизни. И смерти. Господи, если бы только можно было вернуть все назад!... Ну и как бы я поступила? Не знаю. Может быть, снова оказалась бы в замке Асмодея со смертельной раной в груди. Боже, как же мне не хочется умирать! Как же хочется вдохнуть полной грудью свежий воздух, полюбоваться небом, солнцем, осенними листьями! Как же хочется любить и быть любимой! Встречаться с друзьями, улыбаться миру и совершать новые глупости! Господи, как же мне хочется сказать и сделать то, что я так и не успела! Как же мне хочется жить! И радоваться жизни! Господи, как же мне хочется...

Асмодей осмотрел расположившуюся на кровати статую и вынес вердикт.

— Все. Отмучалась. Я надеюсь, вы не собираетесь таскать ее с собой по измерениям?

— Хочешь оставить ее у себя? — удивился Моррель, успокаивая плачущую Лесс.

— Я думаю, что найду нужный артефакт раньше, чем вы, — бес решительно поднял статую и поставил ее рядом с треножником. — Пусть пока постоит здесь. Потом я найду для нее место получше.

— Хорошо, — согласился Моррель. — Мы, в свою очередь, тоже будем искать для Татьяны артефакт, — он взял Лесс за руку, кивнул Асмодею и растворился в дымке измерений.

Бес облегченно вздохнул. Вмешательство Лесс и Морреля чуть было не нарушило все его планы. Он так удачно подставил Татьяну с Серженом! Обман, предательство, смерть... вполне достойный набор для того, чтобы добиться титула демона. Асмодей нахмурился. Живая и здоровая Татьяна в эту схему никак не вписывалась. Окаменевшая еще куда ни шло... остается только надеяться, что Моррель не найдет нужного артефакта. Впрочем, ушедшей от него парочке вскоре будет просто не до этого. Лесс и Моррелю тоже недолго осталось радоваться жизни. Ведь желание лешачихи еще осталось невыполненным. Так что все их неприятности были еще впереди. Это им бес вполне мог гарантировать.

Контраст между полутемным замком Асмодея и ярким солнечным днем был настолько сильным, что Моррель даже прищурил глаза. В своем собственном мире он чувствовал себя куда лучше и увереннее. Впрочем, теперь, когда их отношения с Лесс начали налаживаться, он начал подумывать о том, что они оба вполне могли бы остаться и в измерении Асмодея. А что? Дороги там есть. Бельсы тоже. И небельса с два найдут его там прислужники Наррены, которые наверняка возжелают оторвать ему голову за оскорбление императорского величества... Моррель обнял Лесс и задумался. Как много всего произошло! Как много изменилось в их жизни! И теперь уже ничего нельзя ни вернуть, ни исправить. Лесс бросила быстрый взгляд на задумавшегося о чем-то Морреля и невольно улыбнулась. Файерн даже не замечал, что попав в свое измерение, он направился вовсе не к себе в замок, а в сторону ее избушки. Лесс прижалась щекой к плечу своего самца. Она не знала, сколько еще им суждено быть вместе. Но не хотела терять ни минуты. Наверняка с приходом завтрашнего дня придут и новые проблемы. И кто ее знает, чем они закончатся. Может быть, им с Моррелем выпадет еще несколько дней абсолютного счастья. Он будет тайком приходить к ней, они будут скрывать свои отношения и... наслаждаться ими. Так, как будто каждый их день был последним. Так, как будто те дни, когда они были вместе, и были единственно реальными в этой жизни. Жаль, конечно, что ей приходится буквально воровать Морреля у его страны, у его семьи и у его желания. Но за все надо платить. А за то, чтобы быть рядом с файерном, Лесс готова была заплатить любую цену.

...Моррель сумел оторваться от Лесс ближе к утру. Он крепко обнял ее и, прижавшись губами к ее шее, почувствовал, как бьется ее сердце. Быстро. Громко. Нетерпеливо. Так, как будто хотело вырваться на свободу. Файерн улыбнулся. Может, и хотело. Он ничуть не удивился бы. Лесс держала свое сердечко на коротком поводке. До сих пор. Моррель слишком хорошо знал, какой Лесс умеет быть хладнокровной, сдержанной и бесстрастной. В постели она была совсем другой. Хладнокровная, как же, ага... более страстную и увлекающуюся натуру Моррель в жизни не встречал. И уже не хотел встретить. Моррель вдохнул знакомый запах весенних листьев и прикрыл глаза. Небельсы, да как же он раньше не понимал, насколько необходима ему Лесс?! Он гнил с тоски без нее, постоянно о ней помнил, никак не мог дождаться очередного удобного момента, чтобы к ней улететь... и наконец, встречи с Лесс стали единственным, чего он вообще ждал. Моррель боялся собственных чувств. Очень. Он ненавидел быть слабым и зависимым. Когда-то, много лет назад, файерну был преподан очень болезненный урок, который он хорошо усвоил. В тех краях, где он вырос, жизнь ничего не стоила, а смерть караулила свои жертвы за каждым поворотом. Там не было места жалости и милосердию. Выживали только сильные. И Моррель предпочел стать сильным. Он тренировался со злостью, доходившей порой до исступления, научился убивать и иногда арбалет оказывался в его руке прежде, чем ему бросали вызов. Кто угодно, даже чистокровный файерн. Моррель научился получать то, что хотел, любыми средствами. "Не слушай ничьих советов, не колеблясь, бери то, что тебе нужно, и держи покрепче. Если проявишь нерешительность, жизнь пройдет мимо тебя. Верь, самое ценное — то, за что приходится бороться и рисковать". Когда-то Моррель сделал эти слова своим жизненным девизом. Однако теперь... теперь все было по-другому. Файерн больше не хотел ни воевать, ни драться, ни упиваться властью и величием. Он все чаще и чаще улетал к Лесс, проводил с ней все больше и больше времени и никак не мог ей насытиться.