Пусть это нелепо и антинаучно, но оно настоящее. Потому-то мы оба сейчас и...
— Спасибо, — сказала Мей, возвращая мне фотографию. Я не видел, когда она успела, но повязки на левом глазу у нее не было.
Передо мной был "глаз куклы" — пустой синий глаз. Потом Мей тихо вздохнула, и глаз снова скрыла повязка.
— А на других фотографиях тоже твоя мама?
— А, ага.
Я просмотрел остальные три фотки по очереди, держа их перед собой. Теперь уже Мей глядела на них сбоку.
На одной фотографии мама была с моими бабушкой и дедушкой. Кажется, они стояли перед воротами нашего дома. Судя по всему, снимок был тоже из среднешкольных времен.
На следующей мама была одна на детской площадке по соседству. Она восседала на решетчатой конструкции для лазания и показывала знак мира. Тут она явно была еще в начальной школе.
На последней фотке были запечатлены две сестры где-то в доме. Надпись на обороте гласила: "Рицко, 20 лет. С Рейко". Разница в возрасте между сестрами составляла одиннадцать лет, значит, Рейко-сан на этой фотографии было около девяти.
— ...Хм, — тихо прошептала Мей. — Понятно.
— Что понятно?
— Они похожи.
— М?
— Твоя мама и... ээ, тетя.
— А... думаешь?
— На этой фотографии, где они вдвоем, это не очень видно, но если сравнить их лица, когда они были маленькими, — ну, на втором и на третьем снимках, — они же почти один в один.
Мей была права. Я то же самое почувствовал, когда в первый раз увидел маму в фотоальбоме. Если сделать поправку на разницу в возрасте, девушки действительно очень похожи.
Ну, в смысле, они же все-таки родные сестры, так что эта мысль вовсе не такая уж потрясающая. Так я мысленно говорил самому себе, но Мей я сказал всего лишь: "Ну, может, и так", — и склонил голову набок. Мей, кажется, взглянула на меня чуть раздраженно.
— Твоей тети Рейко сейчас нет? — сухим тоном спросила она, и ее правый глаз чуть прищурился.
— Кажется, вышла куда-то, — ответил я.
— Ты говорил, она в заднем домике работает?
— Она называет его своей художественной мастерской. Но я туда ни разу не заглядывал.
— Значит, она дома рисует что-то?
— Ага. Она училась рисовать маслом в школе живописи; я слышал, даже вроде призы какие-то получала... Она говорит, это и есть ее настоящая работа.
— Хм. ...Понятно.
...
...
Дослушав "исповедь" Кацуми Мацунаги, Мей вздохнула даже еще глубже и протяжнее, чем Мотидзуки до того. Вернувшись из воспоминаний в настоящее, я нажал на "стоп".
— Вернуть "мертвого" в мир мертвых... — придушенно прошептала Мей. Она как будто произносила какое-то жуткое заклинание. Лицо ее было до предела напряженным и до предела бледным.
— Везде, где он произносит имя "лишнего", оно начисто замазано помехами, да? — спросил я, чисто чтоб лишний раз убедиться; Мей молча кивнула. — Неужели искажения в записях даже такие большие бывают?
— ...Наверное.
— Если такое даже с пленкой происходит, то... — и я выложил сомнение, которое грызло меня уже какое-то время. — Почему имена "лишних" за прошлые годы не исчезают из папки Тибики-сана? Ну, или они расплываться должны, или еще что-то?
— Не знаю, — Мей склонила голову набок и, помолчав, продолжила: — Может, записи Тибики-сана оказываются пропущены чисто случайно.
— Пропущены?
— Или, может быть, они исключение.
— Тоже чисто случайно?
— Я тоже плохо понимаю, но, может быть, это из-за положения Тибики-сана как "наблюдателя", или дело во времени, когда он вносит эти записи, или в расположении дополнительной библиотеки... В общем, много факторов вместе могут приводить к такой аномалии. Или же аномальна эта пленка.
— Это как?
— Ну смотри, эта запись — с единственного года, когда все прекратилось на полпути. Может, когда "мертвый" возвращается в мир мертвых, это настолько исключительно, что даже на такие штуки влияет по-особому.
— Нуу...
— Так или иначе, раз уж перед нами "сверхъестественное естественное явление", все, что мы можем, — принять его как есть...
— ...
После этих слов в комнате повисло неуютное молчание.
Мей смотрела на безмолвный плеер, не произнося ни слова. Потом открыла рот, вроде собравшись что-то сказать, но так в итоге и не сказала.
Интересно, что не так. Она обычно другая...
— Можно спросить кое-что? — наконец решился я. — Не про кассету, просто давно хочу кое-что узнать.
— ...Да?
— Насчет твоей двоюродной сестры Мисаки Фудзиоки-сан.
Я попытался сменить тему чисто импульсивно. Однако Мей лишь повторила "да?" и взглянула на меня рассеянно. Я смело продолжил:
— Я уже не помню, когда это было, но помнишь тот рисунок у тебя в альбоме? Ну, ту девочку, которой ты собиралась в конце пририсовать крылья...
— ...
— Ты тогда еще сказала, что наполовину рисуешь из воображения, наполовину с кого-то, вот... это с нее, с Мисаки-сан?
После микроскопической паузы Мей ответила:
— Ну да.
— Вы с ней очень дружили?
— ...Ну да.
— Скажи, а почему она -
Я собрался было зарядить следующий вопрос, но Мей меня перебила, медленно качая головой:
— Потом. Я... — она прижала ладонь к повязке, закрывающей левый глаз. — Я тебе потом все расскажу. Дай мне еще немного подумать. Пожалуйста...
Ровно в этот момент вернулся Мотидзуки. Открыв дверь и увидев нас, он нарочито кашлянул и сказал:
— Кажется, скоро будем ужинать. Нас всех собирают в столовой. Да, и еще: приехал этот библиотекарь, Тибики-сан. Сказал, что будет помогать Миками-сэнсэй.
6
Время шло к семи...
Словно в ответ на пожелание Мотидзуки, пошел дождь. Он был несильный, но, поскольку еще и ветер поднялся, капли непрерывно били по стеклам.
Столовая располагалась на первом этаже, справа от входа — в северо-восточной части здания, если вы предпочитаете ориентироваться по сторонам света. Просторный зал занимал весь угол дома. Там стояло десять прямоугольных столов с белыми скатертями, вокруг каждого — четыре стула. И уже кое-какая еда была выставлена.
— Сначала объявление... — произнесла Миками-сэнсэй, обводя взглядом четырнадцать учеников. — Сюда приехал Тибики-сэнсэй, чтобы оказать нам помощь. Как вы знаете, он работает библиотекарем в дополнительной библиотеке. Давайте быстренько познакомимся. Сэнсэй, прошу...
Тибики-сан встал. Несмотря на самый разгар лета, он по-прежнему был во всем черном, и волосы его оставались такими же растрепанными, как обычно.
— Моя фамилия Тибики, — он оглядел по очереди всех собравшихся и провел пальцем по черной оправе своих очков. — Я подумал, что Миками-сэнсэй, организуя эту поездку в одиночку, может столкнуться с множеством трудностей, и решил к вам присоединиться. Прошу прощения за вторжение.
По сравнению с тем, как он обращался со мной и с Мей в библиотеке, сейчас его речь звучала напряженно, и вообще он явно старался произвести наилучшее впечатление. Подозреваю, это потому, что он давно уже перестал преподавать обществоведение и впервые за долгое время так вот официально обращался к большой группе учеников. В любом случае -
— Также я осведомлен о необычных обстоятельствах, в которых в этом году оказался класс три-три.
Внезапно Тибики-сан прикоснулся к центральной теме. Голос его звучал более сурово и отстраненно, чем это было необходимо, — возможно, из-за попыток скрыть собственное напряжение и тревогу.
Атмосфера в столовой вмиг заледенела.
— Согласно плану, завтра мы пойдем вверх по склону Йомиямы, и, естественно, я пойду с вами. Я намерен приложить максимум усилий и сделать все от меня зависящее, чтобы все прошло хорошо. Мы должны быть осторожны, чтобы на обратном пути избежать несчастных случаев. Однако... — Тибики-сан покосился на окно, потом перевел взгляд на Миками-сэнсэй, которая была за тем же столом, что и он. — Погода несколько ухудшилась. Если дождь продолжится и завтра, поход будет отменен, верно, Миками-сэнсэй?
— А. Ну да, — Миками-сэнсэй неуклюже кивнула. — Завтра поглядим, какая будет ситуация...
— Хорошо, — и Тибики-сан вновь повернулся к нам. — Я надеялся, что мы сможем устроить снаружи барбекю в духе летнего лагеря, но... — теперь его голос звучал куда обыденнее, чем раньше. И куда мягче. — При нынешних обстоятельствах вряд ли это удастся. По крайней мере сегодня вечером желательно не предпринимать никаких активных действий, насколько это возможно. Будем считать, что дождь — знак свыше, что небеса поддерживают это предложение. В любом случае, я рад быть сейчас с вами. Если вы почувствуете себя плохо или захотите что-либо обсудить, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться ко мне.
Какое-то время после этой речи атмосфера продолжала оставаться чертовски неуютной, почти удушающей.
Непрерывный стук дождя по стеклам. Голоса, время от времени доносящиеся от столов, но слишком тихие, чтобы их можно было разобрать. Все это сливалось вместе в сплошной беспокойный шум.
Лишь когда хозяйка начала разносить еду, атмосфера начала потихоньку успокаиваться.
— Может, стоит все-таки рассказать Тибики-сану про кассету, — прошептал я Мей.
— Думаю, нужно, — ответила она, кинув взгляд на Мотидзуки и Тэсигавару, сидящих с нами за одним столом. Мотидзуки, ничего не отвечая, склонил голову набок, но Тэсигавара поджал губы и покачал головой.
— Что, ты против? — спросил я его.
— Не скажу, что я совсем против, но... — Тэсигавара вновь угрюмо поджал губы, потом продолжил: — Конечно, мы не сможем молчать об этом вечно. И, ну не знаю, может, конечно, перетереть с этим типом и посмотреть, что он скажет, — это вариант. Но...
— Неужели ты не хочешь узнать, что он думает по этому поводу? Как ни крути, а Тибики-сан очень долго наблюдал за этим "феноменом"...
— Это, конечно, да...
— Ну так давай расскажем.
— ...Ладно.
— Тогда мы с Мисаки найдем подходящий момент после ужина и ему расскажем.
— ...Ладно, ладно.
Лицо Тэсигавары оставалось унылым, но все же он с неохотой кивнул.
— Ну вот, ребята, все готово, — сообщил нам жизнерадостный голос хозяйки, и мы принялись за еду. У меня не сложилось впечатления, что тут кто-то еще работал, кроме Нуматы-сана и его жены, так что, видимо, готовил Нумата-сан.
— Тибики-сэнсэй привез нам очень хорошее мясо. Раз уж он так для нас расстарался, мы решили приготовить его на шампурах, как барбекю. Так что кушайте на здоровье. И если захотите добавку риса, говорите, не стесняйтесь. Вы же еще растете.
Однако даже с таким подбадриванием...
Ни обстоятельства, ни обстановка не способствовали хорошему аппетиту. У меня, да и у всех. Я знал, что голоден, и еда выглядела довольно вкусно, но я просто не ощущал желания как следует приналечь.
Я подумал: интересно, знают ли что-нибудь Нуматы о цели нашей поездки? Плюс еще один вопрос: были ли они здесь во время летнего лагеря пятнадцатилетней давности? И мои шарики снова завертелись...
Лениво следя глазами за возвращающейся в кухню хозяйкой, я увидел ее мужа Нумату-сана, который стоял за дверью и заглядывал в зал. Они обменялись фразами, и хозяйка прошла внутрь; но лицо ее мужа оставалось воплощением неприветливости. Внезапно огонь в его впалых глазах показался мне каким-то пугающим.
— Этот старикан чертовски подозрительный, — заметил Тэсигавара, остановив шампур с мясом на полпути ко рту. — Как мы сюда пришли, он все время на нас сердито пялится, заметил?
— Ага... вроде да.
— Может, он ненавидит мальчиков. А хозяйка, может, такая дружелюбная, потому что его прикрывает.
— С чего бы ему ненавидеть мальчиков?
— А я почем знаю? — резко ответил Тэсигавара. — Люди вечно чешут языком о подростковой преступности, но среди стариканов тоже есть куча опасных типов. Зуб даю, есть уйма стариков, которые в один прекрасный день съезжают с нарезки и убивают собственных внуков или еще какую-нибудь хрень делают.
— Ээ... ну может быть, да.
— Лучше за ним приглядывать, — прошипел Тэсигавара, уж не знаю, насколько серьезно, и положил шампур обратно на тарелку. — Кто их знает, может, они нам тухлое мясо подсунули. Или заправили его снотворным, а когда мы уснем, придут и по одному нас нашинкуют.
— Ты что, смеешься?
Я уж собрался было сказать ему, что он пересмотрел второсортных ужастиков, но... внезапно мой внутренний голос скептически заметил: "Чья бы корова мычала".
— Кстати, Сакаки, — снова начал Тэсигавара после нескольких секунд молчания. — Я тут все время думаю: что если "лишний" увязался с нами? Если так, то кто он?
— Да, по тебе видно, что ты все время об этом думаешь, — ответил я, сев чуть прямее. — И как? Есть идеи?
— Ну... — и Тэсигавара увял. Его выражение лица стало, хоть и ненамного, но еще более унылым, чем раньше. — Вроде чисто по виду никак же не разберешь, кто "лишний"... Но, может, как-то все-таки можно. Какой-нибудь мелкий признак. Как думаешь?
— Не знаю, — честно ответил я. — Говорят "никак не разберешь", но, может, это означает всего лишь "пока никто не придумал, как".
— Во-во.
— Но это еще не все, — я уткнулся взглядом в Тэсигавару. Его брови были насуплены. — Что если ты его найдешь? — снова этот вопрос я задал наполовину самому себе. — Что ты тогда будешь делать?
Брови Тэсигавары насупились еще сильнее, и он пробормотал:
— Без понятия.
Потом сжал губы, не став развивать тему.
7
Большинство учеников заканчивало ужинать.
— Сэнсэй, можно я скажу кое-что?
С этими словами встала одна из девушек. Это была вторая староста от женской половины класса, Идзуми Акадзава.
— Я хочу кое-что прояснить, раз уж мы все здесь собрались.
Как только я это услышал, у меня возникло плохое предчувствие.
За ее столом сидели еще три девушки. То есть — вместе держались вообще все девушки, участвующие в этой поездке, кроме Мей... что само по себе было поводом для беспокойства.
Конечно, весь класс считал Мей Мисаки странной с самого начала. В рамках "стратегии" по предотвращению "катастроф" она была вынуждена взять на себя роль "той, кого нет" и с мая до начала июня оказалась в полной изоляции. В каком-то смысле, подозреваю, это позволило сохранить в классе баланс нормальных отношений.
То же самое относилось к периоду с начала июня до июля, когда к списку "тех, кого нет", добавился я. Их, конечно, охватило чувство опасности, но, поскольку они исключили из уравнения нас с Мей, чужеродные элементы, равновесие в коллективе сохранилось. Однако...
Когда смерть Кубодеры-сэнсэя показала бесполезность "стратегии" в виде увеличения числа "несуществующих" до двух, все поменялось.
Мей Мисаки, которая больше не "не существовала". Мей, странная девушка, которую больше нельзя было игнорировать. Что о ней думали Акадзава и ее подружки? Что они просто не могли не думать?
Не знаю, стоит ли называть это совпадение счастливым, но все это произошло перед самым началом летних каникул, так что нарушение равновесия не привело к взрыву прямо в классе. Можно сказать, эмоции девчонок оказались в узде.
