Марсианин. Книга первая

— За что?

— Характер у него... Весь в маму. — Она смутилась и махнула рукой.

— А как он отнесется к тому, что я у вас здесь... — он замолчал, чтобы не сказать "поселился". А говорить "ночевал" было неправильно. Грубо и пошло.

— Нормально отнесется, — сказала Марина. Все, я побежала. И посмотрела на него чуть обижено. Поняла вдруг... Уловила подтекст. Задержалась еще на миг.

— И не думай обо мне плохо... У меня уже давно никого не было. Так что привыкать ему не с чего... А тебя я действительно ждала. Два месяца. И знала, что ты придешь.

Антону стало неловко. Сказал сам себе, то ли в осуждение, то ли в оправдание: "Ну что взять с солдафона?" Вздохнул и поднялся. Надо было еще собраться.

Забежал на квартиру. Взял из шкафчика в предбаннике тревожный жилет, заглянул в комнату и потихоньку, чтобы не разбудить Володю, вышел.

Когда он вернулся, Игорек уже встал. В ванной журчала вода.

— Молодец, — похвалил его Антон, — когда тот вышел на кухню. — Но вытираться надо лучше.

Тот взглянул на него иронично и усмехнулся: "Коже полезно быть влажной. Однако довытерся кухонным полотенцем там, где остались капельки воды. Спросил:

— Ты поел?

— Не успел.

— Я умею кормить, — сообщил Игорек. — Садись сюда и жди. — Он указал на табуретку. А хочешь, на моем месте будешь сидеть? Оно удобное. Можно к стене привалиться. Только надо будет стол отодвинуть, а то будешь ногами задевать...

Он смотрел на Антона, ожидая ответа.

— Разберемся, — ответил Антон и потрепал его по вихрам. Ну, кто кого кормить будет?

— Я тебя, — сказал Игорек. — Ты же у нас... — Он запнулся и поправился, — ты же здесь пока еще ничего не знаешь...

Пацан явно настроился Антона усыновить. Или как правильней сказать? Упапашить? Странно, однако Антон как бы и не особенно возражал. И его "пока" отозвалось в душе теплом.

Глава двенадцатая

На завтрак была тушеная картошка с котлетами. Вкусно. Давненько Антон не ел картошечки. Мясо синтетическое, это ясно. Но картошка была настоящая! Это наводило на некоторые предположения.

-Часто у вас картошка на завтрак? — Поинтересовался он у Игорька как бы между прочим. Тот помедлил с ответом. Потом сказал неопределенно:

— Ну, да...

Однако по тому, как он ее уплетает, было понятно, что и для него это тоже деликатес. Что ж странного? На Марсе больше в ходу концентраты. Натуральный продукт скорее относится к разряду праздничного угощения. Или приворотного зелья?.. Антон усмехнулся. Вот ведь... Со всех сторон в оборот взят. Окружен... Заботой.

Позавтракав и выпив кофе — кофе был растворимый, но вкусный. Его на Марсе было полно, поскольку, в отличие от чая, он прекрасно переносил космические путешествия — стали собираться в поход.

— А почему всяких железок с Земли везут много, а еды мало? — спросил Игорек, неумело укладывая в пакет бутерброды, которые стругал Антон.

— Продукты при перевозке могут разрушаться. Ты ведь знаешь, как сюда все привозят?

— Ну как... На "телегах"...

— А что такое "телега"?

— Корабль такой, большой.

— Очень большой. И не корабль. Платформа такая. Длиной в несколько километров. Как отсюда так до озер примерно. На ней устанавливают большие контейнеры. А в них располагают все, что надо. То, что можно довезти. Там же холод в космосе страшный. Потому некоторые вещи, которые могут от холода поломаться, везут в виде сырья. Металлического порошка, например. Чтобы не разрушилось. Или создают специальную защиту. Это уже инженеры знают как. Потом разгоняют платформу при помощи двигателей и ставят парус. И солнечный ветер гонит платформы к Марсу. Долго гонит. Лет пять. А здесь их встречают, тормозят и разгружают.

— А разгружают как? Столько груза.

— Ты про гравитационный лифт слыхал? Эти платформы по частям опускают вниз и забирают груз. А на них загружают руду и снова поднимают в космос. Там разгоняют, снова ставят парус, и они опять летят, но теперь уж к Земле.

— Пять лет?

— Ну да... Или больше. А какая разница сколько? Платформы каждые два-три месяца отправляют. В первый раз надо было пять лет подождать, а теперь только успевай принимать.

Игорек задумался. Потом перевел разговор на другое. Взглянув на защитный костюм, который Антон натягивал на себя, сказал:

— Не бери. Там нет наката.

— Нельзя, — ответил Антон, слукавив, — инструкция.

— Ну, и таскай, — разрешающе махнул Игорек рукой. — Пошли что ли?

Глава тринадцатая

Игорек шел ходко. Видно не раз уже хаживал этой дорогой и хорошо соизмерял скорость и расстояние. На ходу с удовольствием шнырял мощным лучом выданного ему Антоном фонарика по стенам, потолку, полу. Впрочем, особой надобности в том не было: коридор был прямой как проспект, с четырьмя совершенно ровными и идеально выверенными относительно друг друга поверхностями, создающими в плоскости среза квадрат. Мерить стороны надобности не было, но если на глаз, то высота туннеля была около двух с половиной метров. Антон сориентировался по карте. Вот он — прямой и длинный. Более четырех километров. Обозначен как тупик. Ни ответвлений, ни смежных помещений. Зачем было четыре километра породы долбить, или как они ее там вынимали, если дорога никуда не ведет? Это же... Двадцать пять тысяч кубов. Так, куб воды — тонна. Породы пускай три тонны, значит семьдесят пять тысяч тонн. Стоп. По весу меньше. Хотя какая разница? Масса та же. Тут Антон немного запутался, но, оставив теорию в покое, вернулся к практической стороне вопроса. Куда все это делось? Грунт нужно было вынуть и переместить... Или земные представления тут не подходят? Испарили к чертовой матери?

Прошли они в туннель совершенно свободно — на выходе из богадельни никакого военного или вахтового поста не было. Оно и понятно. Зачем? Марсиан от вахтовиков ограждают на всякий случай. Так сказать, во избежание конфликтов. А здесь — безлюдье.

Игорек стрельнул в его сторону фонариком, но деликатно, стараясь не светить в глаза. Сказал:

— Еще далеко. А как ты думаешь, зачем они его вырыли? Туннель и туннель. Ни дверей, ни поворотов...

— Это у них надо спрашивать.

-Они не говорят...

— Кто не говорит? — Антон оторопел.

Но Игорек не ответил. Фонарик в его руке дрогнул и луч, быстро очертив полукруг, вновь развернулся вперед.

— Догоняй, — крикнул он, — а то до обеда не вернемся! — И побежал, гулко топая каблуками.

-Антон легко догнал его, подхватил, забросил за голову, усадил на плечи и приказав,— свети в потолок. — побежал вперед стремительным легким аллюром, имитируя лошадиный галоп.

— А зачем в потолок? — спросил мальчик, цепляясь за его волосы.

— Чтоб голову не расшибить, вдруг на снижение пойдет.

— Не пойдет. Я знаю, — ответил он, сжимая кулачки.

— Полегче! Скальп снимешь! Не уроню, не бойся.

— А если! — Со сдержанным ликованием выкрикнул Игорек.

Антон прибавил скорости. Прекрасная тренировка. Надо будет выходить сюда почаще для разминки. Игорек поначалу притих, словно оцепенел, а потом вдруг взмолился:

— Хватит...

Антон остановился, потянул пацана за ногу, наклоняясь и сваливая его с плечей, но тот маневра не понял, сжался и еще крепче уцепился ему в волосы.

— Бросай, чудак! Десантироваться будем...

Тот сообразил, отпустил руки и после мудреного переворота был поставлен на твердую почву. Вид у парнишки был смущенный. Не таскали его в раннем детстве на руках, не подбрасывали вверх. Безотцовщина... Но ведь без отца не обошлось... И где же он? Поинтересовался:

— Не понравилось верховая езда?

— Не знаю, — ответил тот уклончиво.

— Надо было мотик взять, — сказал Антон, бросая вдаль луч фонаря.

— Нельзя, — ответил Игорек. — Им может не понравиться.

— Да кто они?

Игорек пожал плечами и не ответил. Антону показалось, что он как-то сник, будто испугался, что сказал лишнего.

— Постой, — взял его за руку Антон. — Что-то ты тут мудришь... Кто они? И с чего ты взял, что эти они могут дорогу перекрыть? — Эти постоянные оговорки начали его беспокоить. Не могут пустые фантазии зайти так далеко.

Игорек в ответ набычился, но вырываться не стал, поняв, что это бесполезно. Помолчав, заговорил о другом:

— Уже почти пришли. Я лучше покажу, потому что не знаю, как объяснить,— и повел лучом по стене. Мелкая крошка заискрилась в свете фонаря. Стена была словно наждак — ровная и шероховатая.

— Нет еще надо пройти. Вон, видишь, камушек лежит? — Луч скользнул по полу и вдали белой точкой проявился камушек возле стены. Заметный ориентир — больше здесь никакого мусора не было. — От него еще десять шагов.

— И что?

Видно было, что пацан наслаждается происходящим, представляя себя, наверное, фокусником, вышедшем к неискушенной публике. Молча дошли до камушка и он, отсчитав десять шагов, повернулся к Антону.

— Ну-ка посмотри. Что видишь? — Луч заскользил по стене, расширяя круги. В световом пятне вспыхивали искорки мелких вкраплений.

— Стену вижу.

— А так? — Мальчишка присел, прислонил фонарь к стене и направил луч по касательной вверх. В каменной толще вдруг отчетливо вырисовался прямоугольник, словно оконный проем, поднятый над полом метра на полтора. Это место в стене не искрилось вкраплениями, было темным и на вид гладким, как стекло. Оно словно бы подсвечивалось изнутри рассеянным слабым светом. Это действительно было похоже это на окно, за которым где-то в глубине комнаты тлеет слабенький в несколько ватт ночник. Антон присвистнул. Приблизил лицо к "окну" чтобы лучше всмотреться в глубины марсианских апартаментов. Игорек одернул его строго, ухватив за куртку:

— Не суй голову! А то...— По голосу видно было, что предупреждение не зряшное. Сглотнув, он добавил:

— Ты меня слушайся, хоть ты и взрослый. А то стена голову стиснет и с испугу можешь застрять. Я первый полезу, а ты за мной. — Увидев, что Антон не делает попытки приблизиться к стене, убрал руку, успокоился и сказал, не скрывая гордости и явно для того, чтобы напроситься на похвалу:

— Это я нашел. Никто не знает. Если снизу не посветить, то ни за что не увидишь. А стена вон какая длинная. Только залезать туда трудно. Надо подтягиваться. И руки захватывает. Я в первый раз застрял. Назад никак, а туда сил не хватало залезть. Испугался: думал, что не вылезу. А с тобой хорошо. Ты меня подсадишь. Видишь, как я ногами елозил?

На стене, под "окном", были видны две вертикальные полоски — следы от ботинок.

— Ну и как его открыть? — Спросил Антон.

— Оно открыто, только туда, — ответил важно Игорек.— Посмотрел серьезно и добавил. — Там что-то такое, что только вперед пускает. Воздух что ли такой крепкий. Ты назад уже не слезай, когда полезешь. И не бойся — вперед он пропустит. А назад нет. Ну-ка подними меня, чтоб я ногами встал. И держи хорошо, а то ногу сломаю.

Антон как-то вскользь, между делом, подумал, что самое правильное сейчас было бы вернуться и доложить по инстанции обо всем, как и требуют инструкции. А потом, подключив экспертов, внимательно обследовать объект. Однако могут возникнуть различные "но". Например, не факт, что Антона вообще туда допустят. А ему надо. Коли уж влез в эту проблему, то каштаны для других таскать нет резона. Лезть сейчас, рискуя, ну ладно служебным благополучием, а если головой? Притом, не только своей. И главным образом потому, что не своей. Но Игорек там уже бывал. И не один раз, если ему верить. И голова у него вполне на месте. И варит совсем неплохо. Потому второе "правильно" — отослать пацана прочь — тоже вроде бы и не совсем правильно. И к тому же напрямую связано с первым "правильно". Отослать его можно только, если за ручку отвести в поселок. А иначе от него не избавиться. Но если отвести в поселок, то решиться на самостоятельное обследование, не доложив по начальству, уже на грани серьезного служебного проступка. А то и преступления. А забраться сейчас, так вроде бы сгоряча влез. Или обстоятельства вынудили. Потом можно и обстоятельства эти придумать... Игорек уловил его колебания. И сказал серьезно:

— Ты без меня заблудишься. Потому что выход в другом месте. Не найдешь. Ты меня слушайся. Давай, подсаживай.

— Вы что с мамашей своей сговорились? — Весело огрызнулся Антон, аккуратно поднял парнишку и, удерживая на весу, ждал. И услышал одобрительное:

— Молодец, что сразу не сунул. Подноси тихонько к стене.

Игорек протянул руки вперед, и Антон увидел как кисти его вошли в стену, словно в студень. Потом пацаненок шагнул левой ногой, и она исчезла в стене до половины. Шагнул в монолит правой правой, и велел: "отпускай!". Быстро отклонился назад, удерживаемый стеной, будто был в нее замурован, а затем уверенно шагнул в каменную твердь и канул в ней.

— Ну дает шкет... — Антон глубоко выдохнул и приблизился к стене. — У взрослого мужика дух захватывает. А этот. А ведь в первый раз он был совсем один... Или не один? Надо будет уточнить.

Руки легко, почти не встречая сопротивления, вошли в камень. Ни малейшей деформации в стене не произошло. Никаких кругов или волнений вещества, как бывает в тех случаях, если опустить их в воду. Антон потянул кисти на себя. Нет. Никак. Словно прихватило: мягко, но надежно. Опустил руки, пока не уперлись в твердое. Оперся и, задержав дыхание, рывком сунулся вперед головой. Прошел, будто сквозь пустое. Мягко с кувырком приземлился и быстро встал на ноги, осмотрелся. Каким-то непостижимым образом он оказался в центре круглого, как барабан изнутри, зала. Зал был пуст. Игорек стоял перед Антоном с довольным видом и улыбался, с настырным любопытством изучая его лицо. Потом, не скрывая разочарования, поскольку не обнаружил ни удивления, ни растерянности, сказал:

— Ты даже не удивился.

— Очень даже удивился, — ответил Антон и потрепал его по вихрам, отметив про себя, что не мешало бы пацану и постричься, и что надо будет этим вечерком заняться. Прошел вдоль стены, внимательно осматривая ее. Стена были идеально ровной. Никаких выемок или выступов. И ничего похожего на мебель. Однако неотступный выжидающий взгляд Игорька подсказывал: что-то должно найтись. И в самом деле это 'что-то' — вскоре нашлось. Ниша из нескольких вертикальных секций, вроде встроенного шкафа с узкими в полметра отделениями появился внезапно, словно выступила из пустоты, когда он поравнялся с ней и посмотрел на нее под прямым углом.

— А это что? — спросил он, не очень надеясь услышать ответ.

— Это двери, — с достоинством пояснил Игорек, дождавшийся своего звездного часа. — Вот эта, — он ткнул пальцем в крайнюю, — туда, где я ту штуку нашел. Про другие не знаю. Не заходил в них в них пока. А то еще улетишь куда-нибудь.

— Сильно испугался, когда сюда попал? — Спросил Антон.

— Я?! — Возмутился Игорек. И добавил, сбавив тон, — не очень. Вначале только.

— Ну, показывай свои хоромы. — Хмыкнул Антон.

— Пойдем. — Игорек храбро вошел в крайнюю слева нишу. И вдруг исчез, словно растворился. Антон подождал пару секунд, глубоко вздохнул и, неожиданно для себя перекрестившись, втиснулся следом. В глаза полыхнуло синевой.