Дело Пентагона [законечно]

Он неправ. Да не может такого быть! Это же смешно. Нет, конечно нет. Или да? Тогда, в Риме... я же подумала, что не смогу посадить Шона... И здесь ради него солгала. Это же бред. Это просто абсурд... Или нет?

— Чуть собачья! — выкрикиваю я в ответ на собственные мысли, но Монацелли лишь смеется.

— Как угодно, признавайте или нет, свой выбор вы сделали, теперь моя очередь. Так вот вашу сказочку я в суде не признаю. Тонуть так вместе. Я уже говорил и повторю: Бабочек я этому ублюдку не отдам. — А затем Монацелли поворачивается и добавляет: — Удачного управления крылатыми, Картер. Вот увидишь, это совсем не просто.

Ему говорят шаблонную фразу о молчании и адвокатах, уводят и запихивают в уже подогнанную машину. А это значит что? Правильно, пока всякие хакеры приходят в себя, надо сваливать. Ведь я же так, черт возьми, всех подставила. Скидываю туфли и бегу к стоянке такси с такой скоростью, будто за мной гонится рой опаснейших насекомых планеты — Бабочек Мо... нет, больше не Монацелли, Картера. Вообще я бегаю быстро, но не в вечернем платье! И не босиком, когда каждый новый шаг обжигает ступни болью. Шпильки пружинят от кудряшек, в которые завиты мои волосы. Одна отлетает, вторая, и вот уже золотисто-розовые завитки щекочут голые лопатки. Должно быть, я представляю собой то еще зрелище! Только замечаю желтые машины с шашечками, запрыгиваю в ближайшую.

— В отель, срочно! — восклицаю я и запускаю руку в лиф платья, где припрятаны на черный день сокровища Алладина. Купюры, которая мне попадается, хватило бы на целый перелет до отеля, да еще и первым классом, но копаться в собственном бюсте в поисках банкноты меньшего номинала нелепо. Доставать деньги из столь эксцентричного места нужно либо театрально, либо никак. Зато эффект потрясающий, таксист буквально срывается с места, словно я его снабдила парочкой баллонов закиси азота, и мои сожаления пропадают под гнетом спонтанной радости от осознания, что Я ВОЗВРАЩАЮСЬ В ШТАТЫ! ОДНА! И плевать на суд, и плевать на все. Преступник пойман, мой папа будет помилован!

Помните, помните я говорила, что хуже двойного хлопка дверью машины может быть только зажимание ею юбки? Так вот зажимание ею юбки от шикарного платья еще хуже. Ну почему я не вальяжная и роковая? Даже из такси не могу выйти достойно. Угу, достойно выйти с полуразвалившейся прической и растекшейся тушью, без туфель, с дырами на чулках. Только Джоанна Конелл может рассуждать подобным образом. Утешает лишь то, что никто, кроме таксиста не видел, а надо торопиться, надо сваливать отсюда, пока никто меня за содеянное не пришиб! На сплошном адреналине я на всех парах влетаю в холл отеля и оглядываюсь в поисках не знаю чего, очередной катастрофы, наверное. И, о небо, вот же она! Около стойки администратора обнаруживается знакомая спина с военной выправкой.

— ПАПА?!

— Ох, Джо! — оборачивается он и радостно улыбается. Глаза администратора становятся квадратными от понимания, кому этот милый мужчина приходится отцом. Милый и такой наивный, что пристрелила бы его на месте! — А мы тебя ищем...

— Я догадалась! — ядовито сообщаю я. Только... стоп... мы?! Перевожу взгляд левее — а там мама и Брюс. Сидят себе преспокойненько в креслицах, моргают недоуменно. Сюрприз, чтоб мне провалиться на месте! Полный комплект! Мне становится плохо, корсет лишает остатков кислорода. Соображать все сложнее. Но претензии сформулировать я все-таки пытаюсь! — Тебе нельзя, нельзя было покидать Штаты, па!

— Почему? — искренне удивляется он.

— Да потому что теперь ты беглец! — Отец бледнеет, а я хватаю его за руку. — Я же нашла преступника, сдала его агентам, но зачем, зачем ты покинул Штаты?! — Чертов корсет, снимите его кто-нибудь с меня, из-за него мне в тысячу раз хуже, чем могло бы быть.

Мама встает с места, чтобы отчитать меня за неподобающее поведение, неподобающий внешний вид... да все неподобающее! Но в этот момент дверь отеля открывается, и входят хакеры. Да, верно, они же на машине Шона. Им бежать квартал не пришлось. И копаться в лифах тоже. Я с трудом подавляю желание спрятаться у папы за спиной, а лучше залезть с головой под пиджак. Пусть спасает. Однако, проблемы с этим трио (правильно, ни Марко, ни параллельщика) только у меня. Маме и Брюсу невдомек, что происходит нечто из ряда вон выходящее.

— Джоанна! — начинает Карина совместно с Брюсом, который бросается ко мне и заключает в объятия. Разумеется, Пани недоуменно замолкает. Какой бред!

— Стоп... что, вы сказали, здесь делаете? — спрашиваю я у отца, сноровисто уворачиваясь от поцелуев своего как бы бойфренда и зажимая его рот ладошкой.

— Выдаем дочь замуж! — торжественно восклицает мама вместо папы. Теперь смотрю на нее. Но происходит так много всего, что в моей голове все это просто не укладывается. — Ханна, дорогая, я так рада за вас! — Стоп, какое рада? Я разве уже согласилась? Или она согласилась за меня? Или кто вообще тут на что еще меня подписал без моего участия?!

— Вы вообще о чем? Какой замуж?! — восклицаю я и отпихиваю от себя Брюса. — Знаете кто вы? Вы сокрыватели преступника! Беглецы! — А я лжесвидетельница. Яблоко от яблоньки!

У мамы, однако, как всегда иное мнение на счет текущей ситуации. Типично женское.

— Милая, тебе плохо? — она подбегает ко мне и прикладывает ко лбу ладонь. Она не в курсе. И Брюс, думаю, тоже.

— Скажи уже ей! — кричу я на папу. Ой не стоило бы. Это так неприлично, но меня понесло, и остановиться уже никак. — Признайся, наконец, им обоим! Я вообще не понимаю, как ты мог сюда прилететь. Чем ты вообще думал?! И думал ли?

— Ханна! — словно маленькую ругает меня мама. Видимо, мои слова ей кажутся бессмысленным лепетом неразумного ребенка. — Не смей говорить с отцом в таком тоне!

И не успеваю я прийти в себя, как звучит:

— Джоанна, все хорошо, ты просто выходи за меня замуж... — И Брюс встает на колено. У меня в висках начинается болезненная пульсация. Это рвутся наружу остатки здравого смысла! Мне срочно нужна поддержка. Ну хоть откуда-нибудь! Поворачиваюсь к хакерам. Кажется, Карина и Такаши в таком же ступоре, как и я. Перевожу взгляд правее, вижу статую немого укора и презрения имени Шона Картера. Мда, оттуда поддержки тоже не предвидится. И перед Шоном мне почему-то так стыдно. А до Брюса все не дойдет, что отрепетированная речь мимо кассы, и он продолжает: — Я понимаю, что ты уехала, но за время твоего отсутствия я все переосмыслил. Прости меня. Пожалуйста. Вот... — И чуть не в руку пихает кольцо.

Чувствую, что сейчас свихнусь окончательно. Меня накрывает паника, хватаюсь за голову.

— Прекратите, остановите это! Замолчите все! — Мир начинает вращаться, все стремительнее и стремительнее. Думать, надо просто подумать, я умничка, всегда была и теперь смогу! — Леклер, мне нужен Леклер, — вырываясь из рук Брюса, бросаюсь к администратору. — Где агенты?

— Они выписались сразу после вашего отбытия в ресторан, — чопорно отвечает он. Что? Как это? — Если вы спросите, велели передать, что у них заказан билет в Соединенные Штаты. И самолет взлетает... — Он смотрит на часы. — Прямо сейчас.

— То есть как? — ахаю я. Выходит, Леклер знал все заранее? Знал, что я отдам ему преступника именно в это время?!

— Ханна, что происходит? — вопрошает мама. — Ты такая бледная...

— Ты выйдешь за меня замуж? Пожалуйста, Джо, хоть подай знак, что услышала! — никак не замолкнет Брюс.

А мне вот вообще не до этих воплей.

— То есть они улетели... И вы все здесь... И не поправить...

А затем мир окончательно переворачивается с ног на голову, и перед моими глазами почему-то оказывается потолок... и чернеет.

Я прихожу в себя медленно. Понятия не имею, где нахожусь. Небольшое помещение, на номер отеля не похоже, совсем мало места, из обстановки только телевизор, столик с тумбой, диван на котором я лежу, и цветок в горшке. Обстановка ни о чем не говорит. Голова раскалывается. Внезапно надо мной появляется взволнованное лицо администратора. Он передает мне таблетку и стакан воды.

— Как вы? — участливо спрашивает он.

— Где я? — спрашиваю я в ответ, голос звучит слабо и жалко.

— Это мой небольшой уголок отдыха. Я подумал, что вам стоит некоторое время отдохнуть от вашей гиперобщительной компании.

— И любой бы на вашем месте с вами согласился, — вздыхаю я. — Ох, сэр, единственное, что никогда не будет побеждено — человеческая глупость, — доверительно сообщаю я, при этих словах по моим щекам начинают течь слезы.

— Расскажите, что случилось. Полегчает, — советует он.

Некоторое время я сомневаюсь, стоит ли откровенничать с незнакомцем, который мне даже не нравится. Но в противном случае придется выйти и встретиться со всеми последствиями своих и чужих поступков, а я хочу максимально оттянуть этот момент. А потому начинаю рассказывать служащему отеля о том, как все испортилось.

Минут через сорок, наплакавшись на пару с новоприобретенным лучшим другом, я умываюсь, чуть-чуть привожу себя в порядок и выхожу к семье, Брюсу и Бабочкам, да-да тем самым ребятам, которые смотрят на меня так, будто сейчас кишки выпустят. А я вот их не боюсь! Сами гады! В попытке не допустить массового дурдома наподобие того, который случился чуть меньше часа назад здесь же и в той же компании, я беру инициативу в свои руки.

— Я в норме и готова разрабатывать новые планы спасения человечества, — сообщаю я торжественно и выдавливаю безмятежную улыбку, однако Картер лишь фыркает. — Разбираемся. Все и срочно! Полагаю, папа вам уже рассказал, что случилось?

Маму снова 'включают':

— Ох, да, Ханна, мне так жаль...

— МАМА, ОТЛОЖИМ ЭТО НА ПОТОМ! — я не в состоянии сейчас выслушивать все ее излияния. Для того, что растерять решимость у меня будет еще масса возможностей. А потому я поворачиваюсь к Брюсу. — Нет, я сейчас не могу думать о замужестве, но если ты все-таки настаиваешь на объяснениях, разговор будет долгим, детальным, неприятным и, главное, приватным! Дальше. Па. О чем ты вообще думал? Как я теперь докажу, что ты не бежал из страны? Теперь мне придется снова иметь дело с гадким и прилизанным Леклером, который в Штаты еще часов десять лететь будет! А раз так, то тебе придется мне в этом помогать, потому что договариваться непосредственно с полковником я отказываюсь, этому мерзавцу ничего не докажешь! — А затем поворачиваюсь к Бабочкам. — Мне очень жаль, что так вышло, я не планировала отдавать агентам коды, я не планировала вас подставлять, но...

— Ты в порядке? — прерывает меня Пани, и я замолкаю на полуслове. Стою, вылупившись на нее. Мне очень повезло, что рот раскрыла она, а не Шон или Такаши. Полагаю, их мое самочувствие не заботит! И претензии они сдерживать не станут.

— Вроде да.

— В смысле мы не знали, что с тобой и твоим отцом так поступили...

— Прости, Пани, мне жаль тебя прерывать, но это правда лучше обсудить позже. Мне жаль по поводу Монацелли, я знаю, что вы все были с ним близки. Но, думаю, я поступила правильно. Его действиям нет оправданий.

— О чем ты? — хмурится Карина. — Разумеется, так и должно было случиться. Мы начали понимать, что что-то происходит, когда Шон стал прятать код в библиотеки, но такое... — Она замолкает. И мне тоже нечего сказать. — Ты не против, если мы подождем, пока не решится вопрос с Джоном?

Шон после такого предложения откровенно морщится, а я никак не могу уложить в голове, что за мое часовое отсутствие Пани и отец успели перейти на поименные обращения. Смотрю украдкой на Такаши, он, выглядит расстроенным, но, кажется, все-таки не собирается меня препарировать...

— Я так понимаю, Марко ушел? — меняю я тему.

— Да, — отвечает Шон. — И, учитывая его состояние, думаю, ему не помешает еще один сеанс терапии. Лично прослежу.

Мы с Картером встречаемся глазами, и я вдруг вспоминаю его слова о команде.

— Такаши, а вы почему молчите? — спрашиваю я, покаянно потупившись. — Я знаю, что поступила ужасно, и пойму, если вы со мной работать не захотите... — Мама на меня недоумевающе смотрит, знает, что за штучки я использую. Ханна-подлизка, так она меня называла, когда я практиковала на ней подобные приемчики.

— Джоанна, поверьте, это не проблема... — Тут же начинает разуверять меня он.

— Мне было бы очень горько, если бы из-за последних событий вы не смогли меня простить. Вы ведь помните, как мы познакомились? Именно вы меня надоумили уйти в параллельное программирование, — продолжаю я соловьем заливаться. Разумеется, ему приятно. Это малая компенсация за покалеченное самолюбие, но она есть.

— Очень рад слышать, — улыбается Такаши собственным ботинкам.

Однако, фырканье Картера сообщает мне что он думает по этому поводу. Мог бы и промолчать. Понятно, что без них с Пани ничего бы не было, но посторонним вовсе не обязательно вникать во все наши перипетии!

— Ну, позвоню Леклеру, — нарочито бодро сообщаю я и выхожу на крылечко отеля.

Но я не одна, за мной следует гиперзаботливая и вездесущая мама. Я и рада, и не очень. Я по ней скучала, и поддержка искренне любящего человека не может быть лишней, но она относится к числу женщин, которые полагают, что для леди торговаться недостойно... а в мои планы входит вытрясти из Леклера душу, лишь бы заполучить пресловутое помилование! Иногда я очень жалею, что сама не такая, как мама, но еще я жалею о том, что реальный мир совсем не походит на тот, в котором обитает она! В ее реальности мужчина — настоящий прекрасный рыцарь. Он с ней, он ее защищает. И ничуть не удивительно, что как только Зои Херроу исполнилось восемнадцать, она вышла замуж за Джона Конелла, за доброго, честного и самоотверженного военного. И то, что он не достиг высокого воинского звания для нее не беда, он уже герой, потому что заботится о ней. Ее мир прост и понятен. Ее не швыряли на журнальный столик, не отчитывали за испеченный пирог, не хлестали по щекам раз за разом за попытку понравиться...

Набираю Леклера. Сигнала нет. Звонок не проходит. Мрачнею, мне даже не сказали, что он вне зоны действия сети. В трубке тишина. Я пробую дозвониться до агента еще трижды, но ничего не выходит. По моим подсчетам они уже должны были долететь до Рима и включить телефоны, если ФБР вообще выключают их на время полета... Присаживаюсь на перила и сжимаю в ладонях мобильный. Не знаю, что там, на линии, случилось, но буду звонить всю ночь. И весь день. Пока не пробьюсь!

Заметив мое уныние, мама подходит ближе и сжимает плечо.

— Я даже представить не могу, через что тебе пришлось пройти, дорогая. Все мы, — говорит она.

— Спасибо, мам...

— Ты, главное, не переживай. Все получится, все разрешится.

— Все разрешается, мамочка, когда есть кому разрешать. И в моем случае это я.

— А что ты ответила Брюсу? Ты должна ему ответить. — БОЖЕ! — И чем скорее, тем лучше. — Другой проблемы в ее мирке, видимо, не существует.

— Мама, я не могу сейчас думать, как стану жить с человеком, который не вспоминал обо мне почти месяц. Я крутилась как белка в колесе, пытаясь помочь отцу, а он ничего для меня не сделал. Ни-че-го! Он даже не звонил. Брюс опоздал, мам! Все кончено!