Смятенность мэтра

В той памятной беседе прослеживалось и беспокойство Лорда Утра относительно способности Убтао сдерживать Ночного Змея, запертого на Плане Фугу. За смутные годы бедствий, последовавшие с Кризиса Аватаров, этот Извечный отожрался ночными кошмарами. Как думал мэтр, если это существо вырвется в Материальный Мир достаточно сильным, то сможет простым волевым усилием воплощать кошмары наяву — метафорически украсть солнце. А может и всамделишно... Не даром домен Гонда рядом с полуостровом джунглей Чульта — у механизмов нет кошмаров. Не даром рядом был клочок божественного царства Лейры — надзирающая смотрительница. После её вероломного убийства правопреемник, бог Цирик, вряд ли даже поставлен в известность об обязательствах Лейры — безумный бог раздора может назло всем решиться выпустить Ночного Змея. Кому как не могущественному друиду должно занять место смотрящего за сторожем Изначального зверя, облачившегося в мантию бога?

Лариата озарило — начало!

Хотя божества бесполы, каждый предпочитает определённый пол — у Латандера ярко выраженное мужское начало. Его до сих пор смущает необходимость отвечать на молитвы Жёлтой Богини, которую почитают кочевники Анауроха. Поэтому Латандер не увидел абсолютно совершенный вариант, хотя сам сотворён по этой идее — самому с собой зачать, выносить и родить себя. Для простого смертного это абсурд, а боги именно согласно этой идее творят своих аватаров и аспектов, хоть реализация не столь банальна, конечно же. Лариат тому пример.

Как говорится, на бога уповай, а сам не плошай! Мэтр с рождения был посвящён — Магии. Пусть боги спасают тех, кто в них верит — это их ответственность. Пусть стерегут своих врагов — это их обязанность. А Лариат будет исследовать магия. И с этой точки зрения просто замечательно, что Мистру грохнут — без её дебильных законов будет проще исследовать фундаментальные основы магии, в том числе — флогистон, из которого, как предполагали в Нетериле, Ао создал всё и вся в своей Хрустальной Сфере — одной из неисчислимых мириад в бесконечном космосе одной из Вселенных Мультиверсума. В бесконечном Мироздании — бесконечное множество Тайн. Чем не цель для бессмертного?..

За прошедшие дни сроднившись со стихийным обликом феникса, человек без смущения сумел представить, как заклятьем вегетации разделяется на пятерых мужчин: сам в джанна, клоны в четырёх элементных дженази. Сперва добыча спермы, потом смена пола и оплодотворение. На Ториле слишком мало магии, чтобы не просто продержаться разделённым, а нужным образом вырастить в утробах — мальчиков. Фейвилд — подойдёт! Проблема в том, что по этому сценарию надо будет самому себя родить. Девять месяцев вместо продуманных семи в женском облике — тяжкое испытание для мужчины. Хотя, говорят, в своё время Мистра превращала Эльминстера в женщину, заставив несколько лет обучаться магии именно в этой натуре. Мэтр измыслил альтернативу в виде пяти эидолонов-женщин. Но потом сократил до одной из-за парадокса в финале — вместо одной родится пять сущностей. Один эидолон-сосуд решает проблему, однако тут другой смущающий фактор: женщина-эидолон сможет "отбросить" конечности в заклятье вегетации, но эти её клоны будут сильно обделены душой и даже в Фейвилде не смогут продержаться дольше суток, не говоря уже о сроке беременности. Как известно, интимное соитие объединяет не только тела, но и души — на эмоциональном уровне. Человеку придётся самому еженощно клонироваться и заниматься сексом ради поддержания жизни в клонах и ради утверждения мужского начала в их утробах. Так даже правильнее будет, когда эидолон-джанн, в котором объединяются все четыре элемента, клонируется на девушек-дженази. Синхронизировать схватки легко, столь же просто сделать это в магическом кругу, чтобы в момент отмены вегетации четыре элемента вернулись к эидолону расы джанн, перемешались и... Лариат понял, что эидолоном должна быть женщина человеческой расы и что зачать она должна от мужчины из расы джанн. Только тогда в ходе ежедневных вливаний духовной эссенции чистого человека благородных кровей и на финальной стадии, когда человек станет призраком и одухотворит собой младенца, родится именно человек — лишь с четвертью примеси крови джанн. Как говорится, квартеронов не бывает — есть люди с наследием. Находясь в утробе эидолона, можно не думать о поддержке его существования, но следует обязательно позаботиться о питании и безопасности — последнее за фамильяром Абадом.

Чтобы сделать связь с Фаэруном эфемерной, но сохранить родство с Торилом, придётся воспользоваться одним из порталов в Азиррхат, чтобы перейти из Анауроха на песчаный архипелаг Закхары и вернуться уже в облике джанн обычным путём: на корабле через Великое Море в Эстагунд, оттуда на грифоне до Малхоранда порядка пятисот миль всего, в фаэрунском доминионе-анклаве пришлых богов создать эидолона-женщину из славящейся могучими тэйскими архимагами расы благородных мулан, оттуда конкретно двеомером врат в Джунгли Чульта, где стоит заранее найти наверняка имеющуюся "тонкость" на Фейвилд, там замести следы безошибочной телепортации на точно имеющееся отражение острова Мать-Туманов, где и постараться положиться на удачу, чтобы не встретить эладринов или эльфов, способных вмешаться в ритуал. Таинство действительно можно даже провести именно на Самхейн. В семь месяцев плод уже имеет пол и достаточно зрел, чтобы одухотворить его и за оставшиеся месяцы врасти, развив оболочку под самого себя, высосавшего драконьи эссенции и желающего при этом сохранить расовую принадлежность к людям, родившись в магически насыщенном Царстве Фей. В этом случае придётся поломать голову над тем, чтобы к моменту проведения ритуала с драконьими яйцами обеспечить близость границы миров Торила и Фейвилда конкретно на острове Мать-Туманов — скрытая под заплаткой реальность подходит идеально для обхода запрещающего переходы влияния уидстоуна. А ещё лучше — там астральная конструкция с залитым водой коридором. Там вполне достаточно божественной силы Лейры...

Не зря говорится — жадность фраера погубит. Мэтр Лариат справедливо заподозрил Латандера в попытке создать лояльного ему бога Магии — долой склочных баб! Подвох с обилием заклинание подобных способностей заключался в том, что они создают внутри плотное плетение, эдакий кокон вокруг души. Мантия... Богиня Магии и есть само Плетение — это её тело, они едины и неразделимы, но, как и сознание человека ассоциирует своим вместилищем не всё тело, а голову, так и божество не осознаёт себя целиком во всём мире и во всех связанных Планах. Мало того, что есть вероятность "порваться" вместе с Плетением. Велик риск, что после убийства Миднайт-Мистры слившийся со стволом Мирового Дерева некий хитрец может показаться Ао подходящим кандидатом на должность Бога Магии. Или же бесхозная божественная мантия сама зацепиться за гигантское астральное дерево со всей вытекающей непредсказуемостью последствий. Или же всё сложится куда банальнее и плачевнее, поскольку искусные двеомеры воздействуют на окружающую среду, функционируя благодаря тонким взаимодействиям с пронизывающим всё и вся Плетением, неполадки с которым извратят все эти вычурные заклинание подобные способности или сделают их структуры не просто бесполезной нагрузкой, но отнимающей силы, отчего у простачка-хапуги не останется выбора, кроме как ползти на поклон лучезарному богу. Мэтру-параноику хватило этих опасений, чтобы полностью отказаться от такого желанного списка из десятков заклинение подобных способностей — это существенно упрощало схему ритуала.

Возможность по-настоящему родиться сразу же соблазнила Лариата, не знавшего настоящего детства. Однако перевоплощённый в феникса человек заколебался, взвешивая аргументы за и против. Мировая катастрофа застанет его в десятилетнем возрасте, когда по человеческим меркам ещё слишком рано инициировать половое созревание, не говоря уже о вхождении в силу. Вдобавок, не всякие родители смогут стать приёмными для столь мистического малыша. Чтобы имелось хоть сколь-нибудь нормальное детство, надо успеть научиться притворяться или придётся "забыть" взрослое прошлое, поставив клапан для пропуска "одарённости" к магии и прочим наукам. В результате это сильно изменит личность, вдобавок, Лариат всё равно останется лишён такой замечательной подростковой поры. Если закрыть глаза на потребность развиваться на Материальном Плане, можно отыскать на планах подходящую лакуну с ускоренным временем, чтобы за десять лет прожить двадцать, но риск полного перевоспитания под влиянием другого бога слишком велик для просто удовлетворения желания о нормальном детстве. К тому же, хотя мозг окончательно формируется где-то в возрасте трёх лет, мэтр за счёт фамильяра будет осмысливать себя с материнской утробы. Вот ещё вопрос — как быть с фамильяром?!

Продолжая перебирать аргументы за и против, Лариат забежал вперёд, подумав об имитации или настоящем кораблекрушении, чтобы грифончик спас новорождённого, добравшись до Мать-Туманов. Логичнее было на руках матери, однако эидолон-роженица должен будет после родов сразу же сменить пол на мужской и "расплестись", чтобы к Лариату вернулась вложенная в двеомер часть его души и плоть взрослого мужчины. Он грустно рассмеялся на родившуюся мысль стать отцом самому себе, продлевая жизнь эидолону девять лет кряду. Это извращение стало последним аргументом "против" — сразу после родов прямо через необрезанную пуповину от перевоплощённого в человеческого мужчину эидолона младенцу вернётся взрослость.

Купаясь в свете и возносясь ввысь по арке магнитной линии, мэтр запоздало понял, что нет надобности держать женщин в сознании. Как друид, он вполне способен продержать их в летаргическом сне, одновременно проращивая в утробах своё семя так, как нужно, чтобы получилось взаимовыгодно. А у джанн даже ускорить развитие плода, чтобы уложиться в срок — Абад проследит за подлинными родами.

Собственно, провалившийся в транс мэтр Лариат расщёлкал задачу и с окончательной схемой ритуала для своего феникса. Сперва сигил — высоты трёх миль хватит для защиты от поползновений поверхностных тварей. Магический чертёж получился относительно простой: четыре концентрических окружности, три внутренних как бы продеты между линиями трёх лепестков цветка бесконечности. Распределив по внешнему кругу магические зёрна трансформации, транспорта и укрепления, мэтр при помощи вегетации клонировал фамильяра на три и поместил в желудки клонов драконьи яйца, буквально ломящиеся от жизненных сил обоих фениксов и солнечной энергии. Играться со сменой пола в данном случае не имело смысла. Вся суть ритуала сводилась к правильному слиянию с отделёнными лапами и хвостом. Для этого мэтр давлением тайной досягаемости своей ауры буквально втиснул три "почки" в проглоченными ими яйца, преобразовав зародышей драконов в маленьких фениксов.

Спустя солнечный час колдовства, бывшие драконьи яйца ярко засветились и проклюнулись. Следом магический круг испустил из себя всю вложенную в него сакральную силу природы Сол, по воле мэтра построившей чуть ниже ещё больший и энергетически инвертированный сигил. Ровно в полдень по времени Сол и Закхары три птенчика начали свой полёт к центру по дугам лепесткового символа, пока не совершили полный круг, который бы получился из этих дуг.

После третьего витка, когда изо всех сил машущие крыльями и прямо на глазах растущие красноватый, бронзовый и полупрозрачный птенцы, в остальом копирующие внешность феникса Абада, оказались во внутреннем кольце, сигил ярко полыхнул ослепительно белым жаром с зеленью сакральной энергии Природы. Фамильяр Лариата переродился в слепяще белой вспышке...

Словно заслоняясь от нестерпимого света, парящий над магическим знаком Лариат наклонил свою голову, извернувшись так, чтобы выпуклость на роговом ободе оказалась точно на оси симметрии. В мгновение ока весь свет, миг назад представлявший собой едва сформировавшегося феникса, без остатка впитался в золотисто-жёлтое яйцо, размером немногим больше орлиного — подлинное яйцо птицы феникс.

Лариат перевёл дух — готово! Мэтр с облегчением вернулся в свой истинный человеческий облик. Лариат любовно погладил гладкую скорлупу и чмокнул около верхушки — в этом же месте проклюнулся его великолепный фамильяр, малый телом, но великий душой. Мэтр даже расчувствовался, глядя, как тёплый сгусток пламенеющего света нежно потёрся о его ладонь и принялся склёвывать скорлупу, вырастая прямо на глазах.

После такого грандиозного успеха Лариат более не сомневался. Смятенность мэтра изжила себя.

(Иллюстрации к главе с 182 по 190)

Эпилог.

последний закат Года Штормов Молний.

...догорал последний день календаря Харптоса. Настроение словно угли. Чёрная грусть местами стрелялась искрами — местами омывалась волнами предвкушения. Завтра на рассвете жрецы Латандера выйдут на праздничное шествие в пышных праздничных одеяниях и с ароматными кадилами. Их задор подхватят народные гуляния, которые к вечеру кристаллизуются в пиршественные балы для тех, кто решил перезимовать в Уотердипе.

Казалось бы, ничего не предвещало беды. Заклинания и молитвы разогнали с неба сизые тучи, успокоили зимнее море, вымели или отутюжили снежные заносы. Яркий закат остыл в розовые и пурпурные оттенки, открывая горизонт с самой вершины горы, защищавшей лучшую часть города от ярости морских ветров и волн. Вечерние сумерки уступали место долгой зимней ночи, загадочно мерцающей тысячами искр и звёздных туманностей. Истёк час, и предсказания городского бедствия сочли успешно предотвращёнными, так и не поняв, что в них имелся ввиду отрезок времени, равный двадцать четвёртой части оборота светила.

Внезапно вечерний смог из тысяч каминов прорезали разряды электричества. В глазах не успел исчезнуть слепок одной молнии, как неподалёку падала другая — за мгновения целый лес вырос. Мало кто из немногочисленных свидетелей удивился, что один из самых толстых и изломанных столбов электричества ударил во двор чёрной башни. Многие бы даже позлорадствовали прямому попаданию с последующим развалом строения, но увы и ах — Башня Чёрного Посоха не соизволила и вздрогнуть.

Уже потом въедливые маги сосчитали всю тысячу разрядов, обрушившихся Штормом Молний на город Уотердип в последние часы Года Штормов Молний, и заспорили бы о тысяче первом. После ста из ударов молний с запястье толщиной остались яйца псевдо-драконов, похожих на истинных, только размером с домашнюю кошку — многие маги делают этих магических зверей своими фамильярами ради их высокого интеллекта и сопротивляемости волшебству. После десяти из них с руку толщиной остались яйца фейри-драконов, имеющих разноцветный окрас и крылья насекомых — многие маги женского пола находят милыми этих добрых магических зверей родом из Царства Фей и делают их своими фамильярами из-за врождённых способностей к иллюзиям. После одного из них...

— Ох, Матерь Тайн, да это же младенец! — Появившаяся на заднем дворе женщина с умилением опустилась на колени, даже не думая запачкать о грядки с магическими растениями своё бархатистое чёрное платье, сплошь усеянное бриллиантовыми созвездиями.