Я вздохнула, подняла глаза наверх и чуть ли не впервые в жизни ощутила, как земля уходит из-под ног — прямо на меня смотрело лицо одноклассника.
Понадобилась целая вечность, чтобы осознать, что Нао, которого я успела узнать, никогда так открыто не улыбался, да, к тому же, его руки не могли сжимать руль велосипеда. Ещё несколько секунд ушло на то, чтобы понять, это — фотография, поперек которой проходит крупная надпись: 'РАЗЫСКИВАЕТСЯ'.
Конечно, пропавшего школьника просто не могут не объявить в розыск. Взгляд наконец-то оторвался от лица одноклассника и вскользь пробежался по строчкам:
'Акира Нао, 17 лет, 182 см, волосы и глаза тёмные... Ушёл в школу и не вернулся... велосипед обнаружили у школьного крыльца... всех видевших просят немедленно связаться с полицией, родителями или же классным руководителем... крупное вознаграждение...'
До меня не сразу дошло, что уже минут десять я тупо смотрю на объявление не разбирая текста.
Родители Нао, должно быть, сходят с ума. Не сомневаюсь, меня тоже ищут: если не отчим, то из школы точно должны были заявить в полицию, вот только нигде не видно объявлений с моей фотографией и обещаниями вознаграждения...
Что вообще они должны были почувствовать, обнаружив рядом со школой брошенный велосипед, тем более что рядом пролегает проезжая часть? Наверняка в первую очередь обзвонили больницы и морги, и не найдя сына там...
Нао, ты никогда не рассказывал о семье. Короткое упоминание о сестре не считается. Тебе было настолько тяжело? Или я просто не спрашивала?
Эгоистка.
Наверное, не пройди вчера дождь — мне бы и вовсе не удалось снять листок с фонарного столба, но у сырой бумаги есть свои преимущества. Слегка порвав самый край, я ещё раз воровато оглянулась, сунула объявление поверх пакетов с лапшой и медленно побрела в сторону дома.
Нужно сказать родителям одноклассника, что их сын в порядке. Ну, по крайней мере, был, когда я видела его в последний раз. Маттиас и Сопротивление просто обязаны справиться с приспешниками Логмэдра и перенести друзей в безопасное место.
Но как сообщить об этом, не вызывая лишних вопросов?
'Здравствуйте, я Айрин. Да-да, та самая, которая пропала с вашим сыном. Вы не переживайте, с Нао всё в порядке, просто он пока не может с вами связаться. С ним точно всё хорошо, по крайней мере вчера, когда я с ним целовалась...'
Идиотка!
— Айрин!
Я позволила себе слишком много — больше чем на несколько секунд ушла в себя, поэтому совершенно забыла о конспирации, и сейчас растерянно стояла и смотрела на соседку, которая изваянием застыла на пороге собственной квартиры. Естественно, козырёк, скрывающий пол-лица, никак не помешал ей опознать ту, что жила по соседству несколько лет, особенно если рука её уже лежала на дверной ручке.
— Жива!
— Жива, — тупо подтвердила я, не зная, что ещё сказать, — здравствуйте.
— Но как... где... полиция...
Решение пришло почти моментально — хотела я того или нет, но прошедшая пара недель научила быстро реагировать в самых непредвиденных ситуациях. Одной произнесённой шёпотом фразы оказалось достаточно, чтобы лицо женщины, в квартире которой я частенько отсиживалась во время особо буйных приступов отчима, утратило всякие признаки волнения и беспокойства и облачилось в маску чуть отстранённого равнодушия.
— В школе. По обмену. В Швеции. Разве отец не рассказал?
— Да... — в тёмных глазах мелькнул совсем слабый оттенок растерянности, — что-то припоминаю... Ты и тот мальчик...
— Уехали вместе, — подтвердила я, изо всех сил удерживая концентрацию. Ивар как-то забыл упомянуть, что отвлекать внимание можно не только от собственной персоны, но и от кучи неудобных вопросов, нужно только чуть-чуть изменить формулу...
— Да, конечно, — женщина приложила пальцы к вискам, заставив меня обеспокоиться её состоянием, — точно. В школу.
— Ну да, — на всякий случай я почти полностью ослабила заклинание, — и только сегодня вернулась. А вы не знаете, где... отец?
— Так ведь он... — собеседница потёрла лоб, — в этой... клинике.
— Заболел?!
Нет, я вовсе не испугалась, годы подобной жизни с ним как-то не приучили меня к этому, но одно знала точно — при более чем неправильном образе жизни отчим отличался отменным здоровьем.
— Деточка, — в голосе соседки послышалась горечь, — ты лучше всех осведомлена о его болезни. Удивительно, что спустя столько лет он решил что-то исправить.
— Понятно, — тупо откликнулась я, не зная, как реагировать на подобные новости.
— Я прилягу, — она ловко задвинула ногой в квартиру высунувшегося на лестничную клетку кота, — с возвращением, Айрин.
Надеюсь, я ничего с ней не сделала? Идея отвлечь внимание возникла спонтанно, и кто знает, не снимет ли милейшая соседка через пять минут трубку, чтобы набрать две единицы и ноль?
Стараясь не помять сырую бумагу, я осторожно вытащила из пакета сложенную листовку.
— Ты советовал решать проблемы по мере их поступления, — пробормотала я, не отрывая глаз от фото, — мне так и поступить?
Наверное, глупо разговаривать с фотографией. Но все собеседники остались там. И я пока даже примерно не представляю, как их найти.
* * *
Значит, отчим решил лечиться от алкоголизма...
Я задумчиво выводила круги в оставшемся после лапши курином бульоне. Пальцы удобно обхватывали чуть шершавое дерево, но ещё несколько минут назад палочки так и норовили выскользнуть из рук, и пришлось потрудиться, прежде чем выловить хотя бы кусочек мяса. Наверное, стоило сразу пойти и взять ложку, но телом овладело странное упрямство во что бы то ни стало вспомнить, как едят нормальные люди.
Меня не было чуть больше пары недель. Но электрический свет режет глаза, палочки едва не перестали казаться продолжением руки, а город пугает мешаниной цветов, звуков и запахов. Почему я отвыкла так быстро? Неужели потому, что настоящий дом — там?
Хотя о чём это я. Дома у меня никогда не было.
Это место перестало им быть одновременно с первой разбившейся о стену бутылкой, а Экресс...
Наверное, он просто не успел им стать. Да и не должен был.
И без того невесёлые мысли вернулись к отчиму.
Почему он — сам — отправился в клинику?
Что произошло после моего исчезновения? Привыкший сваливать все беды на меня, в этот раз он решил обвинить бутылку?
В любом случае, я не буду это выяснять.
Использованные палочки полетели в мусорное ведро, бульон отправился в раковину, а миска в посудомоечную машину.
У меня много дел.
Когда за окном начали сгущаться сумерки, я смахнула со стола стопку ненужных теперь тетрадей и учебников, разместив на освободившемся пятачке несколько свечей. Кинув хмурый взгляд на совершенно просохший листок, вздохнула, перевернула страницу и продолжила изучение пяти основных принципов преобразования магической силы.
* * *
Минуты переходили в часы, часы в дни, дни в недели, а недели — в первый месяц моего вынужденного 'заточения' в родной квартире.
Наверное, будь рядом Маттиас или Ивар, всё получалось бы не в пример лучше. А так обучение шло из рук вон плохо. Изученное в Экрессе сейчас казалось примитивом, как если бы я, только-только изучив умножение и деление, сразу перешла к дифференциальным уравнениям.
Возможно, я была к себе чересчур строга, к тому же почти все заклинания строились на взаимодействии с артаном, и для того, чтобы освоить их без камня, требовалось время, но у меня-то его не было!
Предметы взрывались, сами собой перемещались по комнате, однажды даже пришлось распахивать настежь окно, потому что при попытке получения воды из воздуха я почти до нуля снизила концентрацию кислорода. Огонь мог вспыхнуть в самых неожиданных местах, поэтому в пределах досягаемости теперь всегда стояло ведро с водой. Пару раз слуха касались незнакомые голоса, правда исчезали куда быстрее, прежде чем я успевала сообразить, откуда они доносятся.
В общем, самостоятельное обучение больше всего напоминало стихийное бедствие, вот только последствия приходилось ликвидировать исключительно самой.
На самом дне сумки Ивара помимо книг оказалась россыпь тускло мерцающих камней — весь 'улов', доставшийся нам в лагере добытчиков. Не зная, для чего могут пригодиться целых три аэрта, я засунула артан в самую глубину стенного шкафа до момента, когда (если!) мне удастся вернуться.
Пытаясь сделать это как можно скорее, я могла не спать несколько суток подряд, запивая усталость энергетиками, зачастую забывала поесть, а от болей в животе, возникающих после подобной 'диеты', оказалось, избавляться не так уж и сложно. Нужно только закрыть глаза и попытаться представить собственный желудок, ну а дальше на память приходили первые уроки Ивара.
Соседка, вопреки опасениям, вопросов не задавала, сообщать в полицию об объявившейся 'пропаже' тоже не спешила, и, кажется, даже не замечала, как я, вдохновившись первыми успехами на этом поприще, начала осторожно применять к ней те или иные способы воздействия на сознание, тем более что по непонятной причине этот раздел магии, хоть и представлялся достаточно сложным, пока давался чуть ли не проще всего. Отчима тоже не было, и это к лучшему, потому что я совершенно не имела понятия, как себя вести, покажись он вдруг в дверном проёме.
Мне давно не было так одиноко. Порождённый чередой неудач страх прочно пустил корни в самое сердце, осознание собственной никчёмности давило сильнее чем когда бы то ни было, и первые две недели я, даже основательно вымотавшись, подолгу лежала без сна и проклинала слёзы, которые никак не желали прекращаться. Боязнь навсегда остаться в Японии оказывалась сильнее сна, поэтому я, так и не сомкнув глаз, вставала, открывала очередную банку энергетика, откидывала со лба отросшую чёлку и, вытирая слезящиеся от недосыпа глаза, погружалась в пропахшие пылью и ещё почему-то дымом страницы.
В какой-то момент слёзы прекратились, я просто поняла, что больше не способна плакать, но вот страх всё испортить никуда не делся. Ночные бдения вошли в привычку, привычка — в закономерность, а вскоре я и вовсе начала пользоваться будильником, не давая себе больше четырех часов сна.
Я не могла и не хотела оставаться в Японии.
Вот только для того, чтобы вернуться, предстояло изучить ещё целых три тома...
* * *
— Давай... ну давай же... — почти благоговейно прошептала я, не сводя глаз с большой мыши, которая, как ни пыталась, не могла шевельнуться, чтобы дотянуться до аппетитно пахнущего сыра, — получилось!
Концентрация тут же сошла на нет, и освободившаяся мышь метнулась в дальний угол клетки, предварительно прихватив с собой кусок пармезана.
Не знаю, когда у меня начало получаться. Может быть, когда я окончательно перестала реветь по ночам. А может, когда в первый раз смотрела на полученную магией воду, наконец-то начиная верить в себя. Хотя, думаю, всё было ещё проще — упорные и изматывающие тренировки начали приносить плоды.
Так или иначе, на исходе шестой недели пребывания в Японии я дошла до середины второй книги и приступила к обработке заклинания, которого, находясь в Экрессе, боялась чуть ли не сильнее всего. Однако полное обездвиживание только казалось страшным и необратимым, а на деле оказалось ничем иным, как самым обычным внушением, которое, в свою очередь, проистекало из хорошо знакомого отвлечения внимания.
Отрабатывать новый приём на соседке я побоялась, поэтому пришлось приобретать спешно уминающего в данный момент сыр 'ассистента'. Чувствовала ли я свою вину перед ни в чем не повинным животным?
Нет.
Во-первых, я не делала Саре (ну надо же её как-то называть!) ничего плохого, а во-вторых, кажется, большая часть жалости ушла вместе со слезами, пролитыми в подушку. Не знаю, что во мне изменилось. Просто однажды, совершенно случайно взглянув в зеркало, поняла, что не узнаю себя. Да и, немногие, думаю, смогли бы сейчас найти во мне теперешней черты той импульсивной, вспыльчивой, не слишком умной, но, так или иначе, доброй и жалостливой девчонки.
День семнадцатилетия был отмечен разве что лишней зажжённой свечой да чуть большей порцией корма для Сары. Куда сильнее собственного дня рождения меня интересовало никак не дающееся на тот момент заклинание мгновенного пламени, по сравнению с которым огонёк, который я демонстрировала Ивару в гостинице Креона, казался бы пламенем зажигалки по сравнению с горящим костром.
Я вздохнула, подкинула в клетку сушёных зёрен и задумалась, неотрывно глядя на листовку, с которой не расставалась вот уже полтора месяца. Присутствие Нао — пусть даже такое — странным образом успокаивало, правда сейчас, что случалось всё чаще, вниманием завладела вовсе не фотография, а цифры телефона родителей одноклассника.
Узнать адрес по номеру не составило особого труда, я даже выписала его на оборотной стороне объявления, план проработан до мелочей, вот только решимости заявиться в дом того, по кому я с каждым днём скучала всё сильнее, не прибавлялось ни на грош. Но с момента нашего исчезновения прошло почти два месяца, и, как удалось выяснить у всё той же соседки, родители одноклассника, разочаровавшись в полиции, вот-вот были готовы передать документы в частные сыскные агентства.
И всё равно для того, чтобы окончательно решиться, мне потребовалось ещё два дня. Потускневшие от недоедания волосы были тщательно расчёсаны и забраны в хвост, синяки под глазами замаскированы наспех купленной косметикой, ремень на болтающихся джинсах затянут до минимума, и, наверное, в другое время я бы сочла ситуацию даже забавной — уж слишком всё это напоминало пресловутое знакомство с родителями, однако сейчас в глазах отражалось лишь выражение обречённой решимости, которая, впрочем, стоило мне казаться перед нужным домом, начала стремительно сдавать позиции.
'Чёрт, Айрин! Давай!'
Голос одноклассника раздался в голове настолько отчётливо, что я вздрогнула от неожиданности, и торопливо, пока не успела передумать, нажала на кнопку звонка.
— Мама! — громкий детский голос не могла заглушить даже внушительная дверь, — звонят!
— Сакура, не смей открывать сама!
Как же нужно отчаяться, чтобы бояться подпустить восьмилетнюю дочь к двери?
Меня затрясло, желание бежать отсюда куда глаза глядят, оказывается, никуда не исчезло, вот только ноги словно приросли к полу, когда замок щёлкнул и ещё достаточно молодая, но бесконечно усталая женщина в шоке уставилась на меня.
— Ай... рин?
Конечно же, она не могла не видеть фотографии той, с которой исчез её сын! Хотя бы школьной. Мне только сейчас пришло в голову — а что вообще предположили родители одноклассника, когда стало ясно, что Нао пропал вместе с девчонкой? Краска предсказуемо бросилась к лицу, я торопливо переступила порог дома, и, призвав на помощь Будду, Хранителей и все свои способностями, выпалила:
— Нао просил передать, что...
А дальше пошло чистой воды внушение. Причем я не зря тренировалась столько времени — ни мать одноклассника, ни появившийся чуть позже отец, ни крохотная, так похожая на Нао девчушка не задали ни единого вопроса. Хватило пяти минут, чтобы развернуться и уйти, зная, что эти люди теперь даже гордятся учёбой сына в Швеции и прекрасно понимают, что нагрузка там такая, что позвонить, или написать времени нет совсем. Да, конечно, они заберут заявление из полиции — наверное, просто какая-то ошибка, что оно оказалось на столе следователя. Нет, что ты, Айрин, вопросов задавать не будут — собирающийся на пенсию старичок свято уверен, что непослушный подросток попросту загулял с очередной подружкой, так что давно спустил это дело на тормозах.
