Время шло , но жизнь в замке для Марлы становилась все хуже и хуже...И виной тому была, никто иная, как подросшая за это время, младшая сестра девушки. Все чаще и чаще Марла стала замечать теплый и полный любви взгляд барона, направленный на свою меньшую дочурку. Она бесилась, психовала, злилась, выходила из себя, но ничего поделать не могла: в отличие от нее, к пятнадцати годам, Джена расцвела и превратилась в очень красивую изящную девушку, радуя окружающих своим нежным овалом лица, прекрасной белоснежной кожей, большими голубыми глазами и самое главное — своим смиренным характером, в котором благостно сочетались доброта и мягкость, кротость и душевность, любовь к окружающим и искреннее всепрощение...
Именно за это Марла ненавидела сестру еще больше. Она буквально вылезала из кожи, стараясь лишний раз посильнее уколоть Джену, побольнее ущипнуть, а если выдавался случай, то и подмочить ее ангельскую репутацию... Марла уже давно поняла, что все люди глупы, страсть, как любопытны и дико 'всеядны'. Скормить им любую придуманную ложь, в которой сестрица выглядела тупой коровой или сумасшедшей дурой, ничего не стоило...Служанки чуть ли в экстазе не бились, разнося по всему замку очередную, сочиненную Марлой, гнусность о выходках благочестивой сестрицы.
Но к великому сожалению, как бы она не старалась, апофеозом всей этой истории стала свадьба Джены и Деймона, который приехав в замок на очередную побывку и увидев, в какую красавицу превратилась сестра, тут же сделал ей предложение и спустя пару месяцев они поженились...Естественно, барон Кервуд был несказанно рад и бесконечно счастлив!
Даже сейчас, сидя за одним столом с отцовским выкормышем, от всех этих воспоминаний, лицо Марлы перекосило от ненависти и злобы...Как же ей хотелось вскочить и заорать на весь зал, что это из-за него отец перестал обращать на нее внимание...Из-за него ее жизнь пошла кувырком и из-за этого нищеброда она была лишена всего того, что должно было достаться ей по праву рождения...
Она, как сейчас помнит тот вечер, когда незаметно пробравшись к комнате отца и приблизившись к чуть приоткрытым дверям, подслушала крайне конфиденциальный разговор своего папаши и заезжего легиста...Слившись со стеной и забыв, как дышать, она внимательно вслушивалась в каждое слово, произнесенное отцом. Адвокат, громко скрепя пером по пергаменту, составлял новое завещание, которое надиктовывал ему отец, четко произнося каждый термин и изречение...Из всего сказанного, стало понятно, что, за исключением ее приданного, которое Марла сможет получить только после замужества, все остальное имущество — движимое и недвижимое — получит гипотетический наследник, которого, вот уже четыре месяца носит в своем чреве его младшая дочь, а так как барон более чем уверен, что у Джены народится мальчик — его кровный родственник, то все свое богатство и титул, он решил оставить своему будущему внуку...Основным же опекуном, еще не рождённого младенца, был назначен Деймон Вольф. Как объяснил отец, он, как нельзя лучше проследит за воспитанием своего родного сына и взрастит из него достойного наследника барона Кервуда...
Вернувшись в свою комнату, Марла всю ночь не сомкнула глаз, обдумывая все то, что удалось подслушать. Посему выходило, что из огромного состояния, которым владел отец, ей достанутся только лишь малые крохи и то, если ей повезет и она выйдет замуж, а все остальное перепадет какому-то непонятному младенцу, который еще даже не родился...А родится ли? Еще не известно...
И в очередной раз, в голову Марлы пришло самое простое из возможных решений всех ее проблем...Надеяться на то, что младенец не выживет и скончается родами, было глупо...Джена молодая, сильная, здоровая...Вероятность осложнений и проблем, которые могут возникнуть во время беременности и разрешения от бремени, крайне малы...Но!...
Но ведь можно эти проблемы создать...
Существует много ядовитых трав, которые можно незаметно подсыпать в еду или питьё...Можно напугать, можно помочь упасть, да, в конце концов, не грех нанять каких-нибудь головорезов, которые за пару золотых не откажутся похитить сестрицу и сбросить ее в глубокий овраг...После такого падения ни один младенец не удержится в утробе матери и выкидыш будет обеспечен...
Ждать пришлось очень и очень долго.
От идеи взять в наем похитителей пришлось отказаться. Во-первых, чтобы их нанять надо было в одиночку выехать из замка, чего Марла опасалась, боясь наткнуться на разбойников и грабителей. Во-вторых, отыскать подобные экземпляры во владениях, где жёсткой рукой единолично правит отец и где каждая собака знает его семью, представлялось затруднительным и весьма опасным. Слухи о том, что старшая дочь барона Кервуда разыскивает парочку головорезов, уже через час, достигли бы замка, а пару минут спустя дошли бы до ушей ретивого родителя, которому будет крайне интересно узнать, для чего они ей понадобились?
Тем не менее, Марла не отчаивалась.
Год, проведенный в стенах монастыря, не был потрачен впустую. Не имея возможности развлекаться и проводить время по своему усмотрению, она часто запиралась в монастырской библиотеке, где день и ночь изучала искусство врачевания и штудировала труды по целебным травам и лекарственным растениям. Только вот, учение, как зашивать раны, чем лечить язвы и гнойники, и принимать роды, она считала глупым и неинтересным. Больше всего девушку увлекало все то, что было связано с ядами и отравляющими веществами...Именно в древних фолиантах она вычитала множество сведений об очень опасных растениях, которые, как ни в чем не бывало, растут рядом с людьми и при правильном использовании, могут в два счета убить человека или сделать из него вечного дурака. Белена, мандрагора, болиголов, чилибуха, белладонна...Как же сладко было узнать, что одна единственная щепотка отделяет слабого человека от мучительной смерти, а ты, как сам Господь Бог имеешь право казнить и миловать, убивать и щадить, мучить и прощать...Люди — марионетки, которых, как тот самый ярморочный кукловод, можешь дергать за тонкие нити, заставляя их повиноваться, исполнять желания и слушаться...
Сидя, в промёрзшей библиотеке старого монастыря, полуголодная, измученная и жутко злая, девушка, убегая от действительности, погружалась в сладкие грезы, в которых она, как Божья десница, возвращается в отцовский замок и карает всех и каждого, кто посмел покуситься на ее жизнь и свободу...И первым в этом списке значился Деймон, следом -ее дорогой папаша, а с недавнего времени, в него добавилось еще одно имя — имя ее сестры Джены...
Как не старалась Марла, но застать сестрицу врасплох и принудить выпить ядовитое зелье или прокрасться на замковую кухню и подсыпать щепотку белены в ее кушанья, было практически невозможно...День и ночь вокруг пузатой Джены крутились целые кучи личных служанок, мамок-нянек и всяких прислужников, нанятых самим бароном, дабы оградить беременную дочь от любых неприятностей или несчастных случаев... Что только не предпринимала Марла, чтобы осуществить свой коварный план, но все время терпела одну неудачу за другой... Единственное, что ей удалось — это заставить служанок, пронести в комнату сестры несколько букетов из очень красивых, но ядовитых цветов. Никому даже в голову не пришло, что терпкие и пряные ароматы люпина, магнолии, рододендронов могут вызывать отравление, сильнейшую головную боль, тошноту и, самое главное, головокружение, которого, собственно, Марла и пыталась добиться...
Кто услышал ее молитвы — Бог или сам Дьявол, она не знала, но накануне родов, Марле, наконец, удалось выманить сестрицу из своей комнаты и осуществить свой хитроумный план, по устранению самого большого препятствия на пути к вожделенному наследству барона Кервуда.
Хорошо зная характер Джены, Марла дождалась ночи и незаметно покинув замок, побежала в конюшню, где накануне ощенилась отцовская сука. Выбрав щенка погорластее, она вернулась обратно и подбросила скулящую собачонку в нишу, находящуюся аккурат под комнатой Джены...Ей даже не пришлось ждать. Как только вой и душераздирающий писк долетел до ушей сестрицы, та, тут же кинулась спасать, попавшее в беду животное...И в тот момент, когда брюхатая Джена показалась в коридоре и ступила на первую ступень лестничного пролета, Марла больше не стала ждать и подкравшись сзади, малость подтолкнула неуклюжую девушку в спину, а та, не успев рукой схватиться за перила, споткнулась и полетела вниз...
Теперь Марле оставалось только вернуть пищащее животное в конюшню, незаметно вернуться в свою комнату и сделать вид, что она давно уже спит...
Осторожно обойдя полумертвое тело и лужу крови, все еще вытекающую из пробитой головы Джены, Марла поняла, что отнести щенка обратно в конюшню она никак не успеет — где-то поблизости были люди, голоса который она уже четко слышала. На раздумья времени не оставалось. Действовать надо было быстро и беспощадно. Схватив пищащий комок, она на пару секунд изо всех сил сжала его горло...Послышался слабый хрип и щенок замолчал...А дальше, двигаясь под покровом темноты вдоль каменных стен, она добралась до своей комнаты и скользнув внутрь, первым делом бросила мертвого щенка в полыхающий огонь камина, разделась и забралась под одеяло. ..
Что интересно, но ни вины, что от ее рук погибла родная сестра, ни сожаления, что отняла у отца и деда долгожданного сына и внука, ни малейшего чувства раскаяния она не чувствовала. Ощущения, которые она испытывала, можно было бы охарактеризовать, как облегчение, успокоение и предвкушение...Предвкушение счастливого и богатого будущего...ее будущего, которое никто не имеет права у нее отнять...Мгновение спустя, под крики и замковую суету, со счастливой улыбкой на устах, она погрузилась в глубокий и крепкий сон без сновидений, кошмаров и грез...
Только утром она узнала, что полумертвая Джена все же смогла произвести на свет здорового мальчика — отраду, надежду и долгожданного наследника своего отца... От этого 'счастливого' известия ей хотелось разрыдаться и громко завыть...Столько было потрачено усилий и труда, чтобы расчистить себе дорогу к отцовскому наследству! И все напрасно! Все впустую! Все бесполезно! Где справедливость! Почему? Боже, ну почему?
Она еще долго не могла оправиться от такого жестокого удара судьбы. Ее хмурый и безрадостный вид все списывали на смерть Джены.
-Как же,— говорили те, кто ее видел,— родные сестры! Что может быть больнее потерять родную кровиночку...
И никто даже не догадывался, что ее траур был вызван совсем другими чувствами, никак не связанными со смертью ненавистной ей сестры...
Глава 20
Несколько раз подергав замок за дужку и убедившись, что дверца в комнату надежно заперта, Анна припрятала ключ и начала спускаться по лестнице. Не успела ее туфля коснуться каменного пола, как позади послышались быстрые шажки и со словами 'Ана, Ана пиехала!' к ней метнулся маленький ураганчик и со всех сил обнял девушку за ноги...
-Привет!— весело улыбнувшись, Анна посмотрела на малыша. В его изумрудных глазах, которые снизу вверх смотрели на нее, было столько счастья и радости, что сердце девушки сжалось. Немного отстранившись, она встала перед Максиком на колени и, отложив свой мешок в сторону, нежно приобняла и ласково погладила его по головке,— Привет, мой хороший,— повторила она и только тут увидала Ирму. Чуть позади, с нагруженным под завязку подносом, стояла она, и блестящими от веселья глазами, смотрела на их с малышом теплую встречу...
-Вот ведь, мелочь пузатая,— в конце концов, рассмеялась она,— не успела сказать, что ты наверху, так он сладу никому не дал. Только и слышно: 'Ана, Ана, там моя Ана...пофли...пофли...пофли!'. Вот мы и 'приФли',— передразнила она малыша и с притворной укоризной посмотрела на мальчика.
-Я очень рада!— рассмеялась Анна и потрепала Максимилиана по черным непослушным вихрам,— а это что?— девушка кивнула на полный поднос еды.
-Мора доложила, что за хозяйским столом сидят только Деймон с Марлой, а тебя нет. Вот я и подумала...,— Ирма многозначительно пожала плечами...
-Спасибо,— Анна искренне поблагодарила женщину за заботу,— ну, тогда, чего стоим? Кого ждем?— весело произнесла она,— приглашаю всех на свою крышу,— и голосом мультяшного Карлсона добавила,— предлагаю немного по-ша-лить...
Силясь понять незнакомое слово, Максимилиан нахмурился, сведя свои бровки домиком. Ну, точь-точь, как делает его отец, подумала Анна и, быстро взобравшись наверх, открыла замок и откинула крышку люка. Придерживая ребенка за спинку, она помогла ему подняться и, уже оказавшись на чердаке, приняла у пожилой женщины тяжелый поднос, освободив ее от поклажи.
-Ирма, а что это за сундук? Чей он?— поинтересовалась Анна, вспомнив о загадочном ларце, подпирающем стену.
-Не понравился?— тут же расстроилась Ирма.
-Ой, да нет, почему же? Очень понравился! Спасибо огромное!— успокоила ее девушка,— я только не знала откуда он и кто его принес...А вдруг это проделки вашей Марлы...от этой гарпии чего хочешь можно ожидать...Подкинет, а потом завоет на весь замок, что ее обманули и обокрали...И кто? Новая экономка барона...
-Это точно, эта змея может,— согласилась с ней Ирма,— но, слава Богу, этот сундук принесли мы с Ариком. Я, кстати, передала ему твои рисунки...
-И что?— разволновалась девушка,— что он сказал? Сумел понять? Увидел, что там нарисовано?
-Нет, сказать — он ничего не сказал — он же немой,— улыбнулась женщина,— но точно могу сказать, что заинтересовался. Долго он твои рисунки рассматривал, вертел-крутил, хмурился, потом кивнул, и все бумажки аккуратно сложил и убрал в свой мешок...
-Ну, хоть не выкинул,— выдохнула Анна,— а где он сейчас? Мне бы поговорить с ним...объяснить, показать, что к чему...
-Вечером поговоришь,— ответила Ирма,— он обещался к ужину поспеть, вот и свидитесь...
Максимилиан в это время, пыхтя от натуги и пыжась, старался своими маленькими ручками развернуть туго скрученный ковер, который с первых же секунд появления мальчика на чердаке, больше всего привлек его внимание.
Вернув Ирме поднос, Анна помогла малышу расстелить ковер, а сверху бросила одеяло и усадила ребенка... Надо было видеть сколько ужаса и трагичности промелькнули в глазах Ирмы, когда очень дорогая и ценнейшая вещь коснулась каменной поверхности пола. Оно и понятно — в это временя даже самый малюсенький коврик, тем более привезенный с далекого востока, ценился на вес золота. Анне оставалось лишь быстро спрятать улыбку, чтобы еще больше не нервировать бережливую женщину, возмущенную таким отношением к дорогостоящей вещи. Зато радости Максимилиана не было предела. Он, как маленький падишах восседал на одеяле, опершись на подушку, подсунутую ему Анной под спинку и пальчиком выводил витиеватые завитки и узоры, повторяя яркий ковровый орнамент.
Из-за отсутствия в ее комнате стола и стульев, девушка предложила Ирме разделить трапезу, сидя на полу, так сказать по-восточному. Вскинув бровь от такой неожиданности, Ирма промолчала, но с предложением согласилась и, тихо сетуя на больную спину и старые одеревенелые кости, кое-как уселась на ковер...
