Стоял летний зной. Безветрие, убийственное при такой жаре, заставляло двигаться рывками — от одной жидкой тени дерева к другой. Нокас (здешний нансел) раскалил дорожное покрытие до такой степени, что набойки тонули в нём, как в пористой резине, и я была вынуждена ковылять на носках, едва касаясь тротуара шпильками. При этом, конечно, проклиная себя за то, что не обула любимые спортивные туфли на ровной подошве.

Успев за первую половину лета загореть, я вырядилась во всё светлое, чтобы контраст бронзовой кожи и белоснежной материи заставлял мужчин ронять изо рта сигареты. Прекрасно зная, какую тщательность в подборе обуви предполагают оголённые сверх меры ноги, скрепя сердце выбрала эти босоножки на "шпильке" и теперь чертыхалась на каждом шагу.

Днями копаясь в автомобильных внутренностях, я носила спецовку и потому хотела, по крайней мере по пути на работу и обратно, выглядеть беленькой и пушистой. Уже два года безуспешно пытаясь поступить водителем в известную команду "Ойрэта", я добилась там лишь места автомеханика. Само собой, в гараже работали одни парни, и если бы не Гело, обучивший кое-каким приёмчикам из арсенала зубодробителей морской пехоты, мне пришлось бы очень нелегко.

Интересно, с чего бы их морпеховская часть расположилась в насквозь сухопутном Улпади?

Ступив на спасительную твердь ведущей в подземку лестницы, я облегчённо вздохнула. И идти полегче, и дышать уже можно. Я любила подземку за то, что летом в ней было прохладно, зимой — всегда сухо, тепло и светло.

Теперь полчаса — и я на другом конце города, в своей "конюшне". Станция конечная, заходившие в вагон кинулись занимать места для своих драгоценных задниц. Тоже не имея ничего против посидеть, всё же воздержалась — белейшие шорты слишком чисты для исписанных фломастерами сидений. Заняв укромное место у противоположных дверей, которым на этой линии открываться не предстояло, я оперлась плечами на прохладную пластиковую стенку, и немного расслабилась. Пассажиры заполняли вагон, а я размышляла о своих проблемах...

Вполне возможно, что Эли права, и действительно мне так никогда и не вывести на гонку "тинарри" со своей фамилией на дверце. Если не заставлю себя переспать с какой-нибудь шишкой из руководства команды. Но как не хотелось уподобляться проститутке...

Вагоны уже разогнались в тоннеле, можно слегка прикрыть глаза. Мелькание близких стенок за окнами и громкий монотонный шум всегда успокаивали, кроме того, в отличие от наземного транспорта, беседовать здесь было невозможно, и я таким образом оказывалась избавленной от необходимости слушать всякие глупости, которые произносят досужие пассажиры.

Народу было не очень много, но несколько мужиков, сидевших лицом, откровенно пялились. Это иногда смущало, потому я никогда не поднимала на причёску свои непроницаемо-чёрные очки, как это делали многие девушки, заходя в подземку.

Сегодня я была примечательно одета — маленькие шорты (двойные швы отстрочены чёрными нитками и приправлены заклёпками), да найкровая, в обтяжку, маечка-безрукавка с большими вырезами на груди и спине. Всё, что было нужно, лежало в поясной (дорогущей, кстати) сумочке: немного косметики, зеркальце, связка ключей, пропуск, кошелёк и стреляющая ручка. Жара, что поделаешь, не прятать же своё тело в мешок из-за того, что на него все пялятся?! Конечно, расплывшиеся от жира бабы неопределённого возраста всякий раз искривляли морды в злобных гримасах, стоило их взглядам коснуться ладной фигурки, но от этого я носила в шортах большую серебряную булавку и незаметно скрещивала пальцы.

Поезд вынырнул из тоннеля уже на окраине, и восходящий нокас тут же принялся раскалять вагонные крыши. На нашей станции почти никто не выходил: трек, кроссовая трасса, гаражи, мастерские — всё это хозяйство занимало много места, а практически каждый работник "Ойрэты" подкатывал на собственном авто. После года работы можно, конечно, купить какую-нибудь мелкоту, вроде "лэхи", но делать "тинарри", а ездить на "лэхи" было выше моих сил! Многие парни имели мотоциклы, но как бы я выглядела, прокатившись на этаком "коне" зимой через весь город?

Проковыляв по лестнице с высокой эстакады, оказалась у ворот фирмы. Суровая охранница ответила кивком на моё приветствие, провела пропуском в щели считывающего устройства и я засеменила по серой бетонке. Каблуки здесь не проваливались, но само по себе хождение на "шпильках" никогда особого удовольствия не доставляло.

В двух шагах справа медленно ползла вереница разнокалиберных машин — рабочий день начинался через 15 минут.

Н-да, вот от такого купе или этого родстера я бы точно не отказалась...

До начала ралли оставалось три дня и вечером нужно сдать специально подготовленный к соревнованиям новый внедорожник в идеальном виде. Ещё вчера машина была готова, но я никогда не торопилась докладывать, предпочитая перепроверить всё лишний раз.

Заперлась изнутри в боксе от жары и лишних людей. Подняла капот, села на водительское место и запустила двигатель. Пятилитровый дизель зарокотал ритмично и ровно. Вслушиваясь в биение этого стального сердца, гоняя его на разных режимах, я пыталась уловить хоть какой-нибудь посторонний звук. Мотор не подавал признаков нездоровья, поэтому заглушила его и включила радио.

-"...чрезвычайное положение", — произнёс диктор голосом, не оставлявшим надежд на то, что сказанное им — всего лишь глупая шутка.

-"До отмены данного распоряжения жителям Улпади запрещается покидать дома в период с 10 часов вечера до 3 часов утра, нарушители будут задержаны и подвергнуты наказанию в соответствии с законом. Соблюдайте порядок! Не поддавайтесь панике! Обо всех нарушителях сообщайте в полицейские участки".

-Мать вашу так и разэдак... — ошарашенно пробормотала я. -Что за фигня?

Тотчас в боксе зазвонил телефон, как будто кто-то незримый озаботился моим просвещением относительно происходящих событий. Спрыгнув из кабины, неторопливо зашагала к разрывающемуся настенному аппарату.

-Узнаёшь меня? — раздался в трубке запыхавшийся голос. -Не называй только никаких имён!!!

Гело, но я его едва узнала.

-Ну, узнаю и чего? — туповато поинтересовалась я.

-Радио слушаешь?

-Ну...

-Про ЧП слышала, мать твою?! — похоже, он терял терпение.

-Слышала, мать твою, — отозвалась в аналогичном тоне, немного обидевшись на грубость.

-Короче! Никого не слушай, что бы тебе ни говорили и не приказывали! Оставайся там, где ты сейчас, я буду у тебя примерно в 6.60!

Он бросил трубку.

С полминуты послушав дребезжащий гудок станции, повесила трубку на рычаг.

-Нич-чего не понимаю, — пробубнила под нос и вернулась в машину.

В салоне успокаивающе пахло новой кожей, свежей краской и маслом.

Нажимая кнопки настройки радиоприёмника, надеялась услышать что-нибудь ещё, но на всех волнах звучал знакомый уже замогильный голос, вещавший одно и то же:

-"Приказом мэра Улпади в городе с 5 утра сего дня объявлено чрезвычайное положение! Всем жителям предписывается ограничить передвижение и оставаться в своих домах! Въезд в город и выезд из города — запрещены. Точно следуйте всем указаниям полиции. Соблюдайте общественный порядок!"

Что же случилось? В чём причина этого с.аного чрезвычайного положения?

Духота внезапно показалась особенно невыносимой, при всех работающих на вытяжку вентиляторах. Может, на улице уже хоть какой-нибудь ветер?

Открыв дверь, высунулась наружу. Мимо на бешеной скорости, виляя, пронёсся жёлтый "росвелл". Проводив дорогую машину взглядом, я прислушалась. Где-то истошно вопила женщина, как будто её неторопливо резали тупым ножом.

Ветра не было, жара сгустилась ещё больше, казалось, лучи нокаса собирались выжать из несчастной человеческой плоти всю жидкость, до распоследней капли. Внутри было намного лучше. Однако следовало хоть с кем-то поговорить и я, обречённо вздохнув, высунулась на жару.

Справа послышался нарастающий шум мотоцикла.

Хмыкнув, я ретировалась в тень, пользуясь любым предлогом для того, чтобы не выползать на нокас. По бетонке летел, мигая красными огнями, полицейский "ТВА", на большой двухколёске восседала широкоплечая фигура в форме. Притормозив, повернула в мою сторону шлем. Рука в перчатке (это в такую-то жарищу!) убрала газ, на бетон опустился левый ботинок.

"И какого хрена ему от меня надо?" — успела подумать я, когда зеркальное забрало шлема откинулось, открыв красивый удлиненный разрез знакомых глаз.

Давешняя охранница с проходной.

-У вас всё в порядке?

-Ну да, как будто...

Чёрно-белый жилет открывал сильные загорелые бицепсы сержантши, на мускулистых предплечьях явственно виднелся светлый пушок. "Интересно, а сколько ей лет?" — отчего-то заинтересовалась я. И вдруг предложила:

-Может, пива?

-Спасибо, — она улыбнулась, глаза стали ещё ярче. -Нужно ехать. Мы патрулируем территорию...

-Не знаете, что на самом деле случилось?

-Ну откуда... разве от начальства дождёшься, — сняв шлем, сержант вытерла лоб. Наши глаза встретились. -Если узнаю что-нибудь, попозже заеду.

-Спасибо.

-А вообще, не нравится мне ихнее дерьмовое настроение... — она показала глазами вверх, имея в виду власть имущих.

Крутанула газ, и с рёвом унеслась, оставив невидимое облако выхлопных газов.

Ещё несколько секунд помедлив, я тщательно заперла бокс, и зашагала к соседям.

Рис стоял в окружении нескольких механиков и громко разглагольствовал, размахивая руками. На меня никто не обращал внимания, все взгляды мужчин в спецовках были прикованы к пустому экрану по-змеиному шипящего телевизора. Переключатель каналов указывал, что аппарат настроен на первый общегосударственный.

Время от времени кто-то из ребят брал пульт, тыкал в кнопки. Однако, картинка на экране не изменялась, менялись лишь красные номера программ в верхнем правом углу. Внезапно на экране появились ползущие сверху вниз строки, и в боксе зазвучал уже осточертевший голос:

-"...поддавайтесь панике. Обо всех нарушениях порядка..."

Канал переключили. По-видимому, слушать одно и то же надоело не только мне. В другом углу Лито терзал радиоприёмник, и с очень похожим результатом.

Никто ни черта ни знал, но каждый старался изобрести собственную версию происходящего. Большинство склонялись к мыслям о войне с ронобами (я тоже). Поскольку мужчины интересовались политикой, в отличие от меня, теперь они обсасывали разные детали международных отношений, причём с таким видом, как будто что-то в этих отношениях могло зависеть лично от них.

Побродив по боксу, поглазела на приземистый гоночный "хайям", пришла к выводу, что от такого скопления мужиков тут ещё жарче и скверно пахнет, и в это самое мгновение в боксе отрубился свет.

Грянул хор матерных рулад. Кто-то открыл ворота, отыскав в темноте ручной привод, и в полумрак начал заползать жар раскалённого полуденным нокасом бетона. Ребята притихли, только что-то бормотал Рис, но теперь и его уже не слушали.

Убравшись обратно в свой бокс, я плотно закрылась изнутри. Хотя вентиляция уже не работала, здесь намного прохладнее.

В "тинарри" стояла классная магнитола и я опять включила автопоиск, только теперь на коротких волнах. Прошло два часа. За это время услышала пару-тройку далёких голосов на незнакомых языках, но вообще-то в эфире было странно мало работающих станций. Оставалось только ждать Гело.

От нечего делать сходила принять душ, и с неудовольствием обнаружила, что вода едва течёт сверху тонкой жиденькой струйкой. Душа не получилось, вместо этого пришлось намочить спецовку, прямо на себе. Стало несколько легче.

Вернувшись к машине, опять включила радио.

-"... заявление президента страны" — вдруг отчётливо сказали динамики и разразились государственным гимном.

Отгремел оркестр, и пустили запись обращения президента. Оно длилось не меньше четверти часа, но если отбросить призывы, рассуждения и другую ерунду, прозвучало следующее: мы в состоянии войны с ронобами. Наши войска уничтожили все их крупные города и промышленные центры ядерными ударами. Наша столица и "целый ряд крупных городов пострадали от аналогичных ударов ронобов". Более того, "вышли из строя многие энергостанции", а потому президент настоятельно порекомендовал горожанам как можно быстрее и в "организованном порядке" эвакуироваться в сельскую местность.

Дослушав всё это до государственного гимна, приглушила звук и попыталась осмыслить полученную информацию. Переключилась на местную станцию. Там решением нашего родного мэра всем по-прежнему запрещалось покидать город...

Слава Богу, долго думать не пришлось, иначе я бы сильно устала от такой непривычной деятельности.

Где-то над крышами возник гул вертолёта, он быстро приближался и я высунулась наружу, чтобы посмотреть. Как и догадалась по звуку, летела лёгкая двухместная "стрекоза" с насквозь прозрачной круглой кабиной и решетчатой балкой хвоста. Никаких надписей и знаков различия. На всякий случай закрылась, наблюдая через одно из подходящих отверстий.

Аппарат опустился прямо перед моим боксом, подняв тучу пыли, в которой уже ничего не было видно. По железу замолотили.

-Чего надо? — неласково откликнулась я, стараясь придать голосу максимум уверенности.

Гул винтов почти затих, можно было предположить, что стучавший прилетел на этом вертолёте. На часах 6.95.

-Да я это, Гело!!! Лари, открывай, я тебе звонил, что буду!

На всякий случай подхватив ближайшую монтировку, отодвинула засов. Гело влетел возбуждённый, в руках какой-то свёрток, глаза тревожно блестят.

-Ты чего вся мокрая? — спросил, и не дождавшись ответа, затараторил. -В правительстве и руководстве армии паника. Президент растерян, военные продолжают обмениваться ракетными ударами и нет гарантии, что какая-нибудь из этих штучек не залетит сюда. В городе нет света, остановились насосные станции. Скоро два миллиона обезумевших людей в панике начнут убивать друг друга за глоток воды. Не действует и канализация — ты понимаешь, что это значит для такого города в жару.

Сделав паузу только чтобы набрать в лёгкие новую порцию воздуха, старлей продолжал:

-В Улпади нет больших воинских частей, одна полиция, поэтому вряд ли удастся сохранить порядок. Президент рекомендовал эвакуацию, она неизбежно превратится в паническое бегство. Чем раньше мы смотаемся отсюда, тем лучше. Тут, километров четыреста от города, есть одна наша тренировочная база. Горы оружия, консервов, боеприпасов — можно прожить не один год. Если хочешь, возьми кого-нибудь из родных, но не больше одного человека и учти, что с ним нам придётся жить бок о бок.

Гело вручил маленькую рацию, здоровенный автоматический пистолет и бронежилет, карманы которого оттягивали запасные обоймы.

-Подъедешь к границе округа — вызови меня. Твой позывной "Лето", мой — "Зима", поняла? Половина страны уже уничтожена ядерными ударами. Столицы не существует, там радиоактивные развалины. Похоже, теперь каждый за себя. Возьми машину понадёжнее, набери больше топлива и двигай к нашему КПП. Только скорее, ради Бога! В городе уже нет электричества, а значит, воды, вечером не будет света. Начнётся паника и погромы, а ночью вообще...