— Разыскивали из-за того, что он когда-то был учеником у черного мага?
— Из-за этого тоже... А Кварг, видно, вспомнил те места, где жил раньше, вот и пошел сюда. Далековато, конечно, и очень рискованно, хотя, надо признать — место надежное. Хотя я, окажись на его месте, в эти места ни за что бы не пошел, но парень, как видно, вспомнил поговорку: подальше положишь — поближе возьмешь... Возможно, у него были какие-то свои планы на эти места, может, он здесь хотел продать перстень и манускрипт... На этот вопрос у меня нет ответа, да и кто теперь знает мысли Кварга?
— Может, блондинка в курсе? — хмыкнул Сандр. — Может, кроме дороги до этого места, Кварг ей еще что-то в голову скинул? А, блондинка? Чего молчишь? Поделись воспоминаниями... А может, красотка, наедине ты мне больше скажешь? Командир, может, мне стоит допросить ее с пристрастием? На всякий случай... Ради такого дела я уж расстараюсь, приложу все силы и старанье, а заодно...
— Я ничего не знаю! — выпалила Олея, стараясь не глядеть на Сандра. В последнее время она все больше и больше ненавидела этого человека с его наглыми ухватками и похотливым взглядом. А то, что внешне он чем-то похож на ее бывшего мужа — это только усугубляло ситуацию. Что ни говори, а в том, что она оказалась здесь, есть и немалая вина Серио... — Мне известна только дорога до этого места — и все!
Если честно, то это было далеко не все — лишь оказавшись на этом острове, женщина поняла, что она знает кое-что еще... Правда, делиться с мужчинами сведениями об этом она не торопилась, да и, откровенно говоря, не хотела этого делать. Может, она, конечно, полная дура, как утверждают эти мужчины, но, в отличие от них, она прекрасно понимает, что вскоре каждый из них будет спасаться сам по себе... Почему? Не та у них находка, чтоб свидетелей в живых оставлять.
— Где ей... — покосился Юрл в сторону Олеи. — Хорошо еще, что дорогу до места не забыла, на это ума хватило... Так вот, возвращаясь к нашему вопросу: мне понятно одно — Кварг хотел хорошо погреть руки на продаже артефактов. Однако парень не учел одного, но весьма важного обстоятельства: когда до Танусии докатилась весть о том, что в Руславии пропали манускрипт и перстень — тогда власти этой страны предприняли свои меры, те, которые сочли разумными и необходимыми в этой ситуации. Прежде всего, было приказано арестовать всех без исключения родственников и знакомых Кварга из числа тех, что жили в Танусии, а там обитала почти вся его немногочисленная родня, да и знакомых хватало. Зачем это было сделано? Просто Танусия хотела быть первой и единственной страной, кому Кварг отдаст украденные артефакты. Для этого пришлось серьезно нажать на арестованных — ну, в этом деле не до сантиментов, да и сам Кварг должен был отдавать себе отчет, во что он ввязывается...
— И?..
— Узнав обо всем, Кварг сам с нами на связь вышел. Ох, и много же парень хотел получить за артефакты, губу раскатал по-полной, и первоначально цену скидывать не желал: больше того, считал, что все козыри находятся в его руках. Только вот его родня у нас в тюрьме сидела, причем находилась там далеко не в самых лучших условиях, а уж страдала и стенала так, что вызывала жалость даже у тюремных охранников — о соответствующем содержании этих арестованных нам пришлось позаботиться полной мерой...Так что пришлось Кваргу свои аппетиты значительно поумерить, и с небес на землю спуститься, хотя идти на большие уступки парень долго не хотел. Но все одно с ним договориться сумели... Однако сам Кварг наотрез отказывался идти в то место, где он артефакты припрятал, и теперь я понимаю, отчего... Условия, на которых с ним заключили соглашение, с его стороны были такие: я вам точное место укажу, дорогу во всех подробностях обрисую, а дальше вы уж сами... На том и сговорились.
— Так почему все сорвалось?
— Беда в том, что тайная стража Руславии все это время тоже не дремала, и сложа руки не сидела. Ее сотрудники сумели узнать немало как о самом Кварге, так и о наших с ним переговорах. Еще раз признаю: парни там свое дело знают, и мух не ловят... В общем, они сумели взять Кварга, когда он направлялся к нам. Конечно, мы тоже его искали, как могли, но вся сложность была в том, что люди из тайной стражи Кварга не довезли до столицы — спрятали в другом городе, вторым по значимости в Руславии. Когда наши люди об этом узнали, то в том городе обыскали чуть ли не все, но Кварг как сквозь землю провалился. Кто бы мог подумать, что его прячут чуть ли не на самом видном месте — на втором этаже в городском здании суда!.. Умно. Туда, в здание суда, наши люди сообразили сунуться в самый последний момент, но к тому времени уже было потеряно столько драгоценного времени!.. Как стало известно, Кварг держался, как мог, но ведь и он не каменный! Рано или поздно, но он бы заговорил...
— А потом?
— Беда в том, что операция по его освобождению сорвалась чуть ли не в последний момент: все же Руславия для нас — чужая страна, и многое изначально сложилось не так, как мы предполагали... Хорошо еще, что эта глупая баба подвернулась ему под руку в самый последний момент, а не то, боюсь, все сведения о месте нахождения артефактов пропали бы раз и навсегда...
Так вот в чем дело! — поняла Олея. Теперь ей стало понятно, отчего умирающий человек в последние моменты своей жизни постарался передать первой встречной те сведения, до которых ему в то время не должно быть никакого дела. Рисковать он мог лишь в том случае, если речь шла о жизни его родных и близких — похоже, что таким образом он пытался спасти их от гибели! Ведь если бы не эта угроза, то Кварг вполне мог бы сдать тайной страже Руславии перстень и манускрипт, и, возможно, остался бы жив... Впрочем, что сейчас об этом думать?
— А где сейчас родные Кварга? — сама не зная зачем, спросила Олея.
— Какая разница? — чуть покосился в ее сторону Юрл. — Не знаю, да и не интересовался. По сути, это уже отработанный материал... А что такое?
— Да так...
— Что, жаль людей?
— А если это так, то что? — едва ли не с вызовом спросила Олея.
— Это обычная женская глупость... — чуть равнодушно откликнулся Юрл. — Впрочем, от баб ничего иного ждать и не стоит. Сопли, слезы и пустые переживания на ровном месте.
— А может, это не глупо, а жестоко? — не выдержала Олея. — В чем виновны эти люди? Это Кварг захотел получить большие деньги, но в результате страдают именно они, его родные!
— Это может значить только одно: если кто-то, глупо мечтая мгновенно разбогатеть, влезает в большую политику, вернее, в большие жернова, то этот кто-то должен заранее подумать о том, чем это безрассудное решение может грозить его родным и близким... — неожиданно серьезно ответил Юрл. — Большие жернова могут перемолоть как многое, так и многих, и даже не заметить этого. Так что не стоит обвинять других в излишней жестокости, если у самого нет головы на плечах...
— Все равно — так нельзя!
— Знаешь, что я тебе скажу? — продолжал Юрл. — Если кто-то решил, что он такой храбрый или безголовый, что осмеливается влезать туда, куда посторонним соваться категорически не положено — вот тогда этому человеку надо быть готовым и к тому, что с ним будут поступать отнюдь не с позиций высокого гуманизма или же принципов всепрощения...
— Блондинка, ты, никак, кого-то пожалеть решила? — подал ехидный голос Сандр. — Так вот он я, одинокий и несчастный, тем более что я, бесприютная душа, уже давно жажду доброты и нежности! Тем более от тебя...
— А я чем хуже? — хмыкнул Рыжак. — Между прочим, раненый нуждается в ласке и заботе! Мне нужны новые душевные и физические силы, так что...
— А что с той девицей сейчас? — перебил его Иннасин-Оббо. — Неужели Правитель простил ей придурь, из-за которой сейчас полмира бурлит?
— Существуют поступки, которые простить сложно, а иногда просто невозможно. Вот именно из-за того, что весь мир сейчас бурлит, не зная, что будет с Руславией дальше — оттого Правитель и отправил эту девицу в монастырь, замаливать свой грех.
— Только-то? Ну, это не такое уж серьезное наказание.
— Ну, это еще с какой стороны посмотреть. Настолько мне известно, то место, куда отправили девицу — это не столько монастырь, сколько тюрьма с весьма жестким уставом. Между прочим, выйти ей оттуда не суждено — должна остаться в тех стенах навечно. Так что отмаливать свой грех безголовой дуре придется долго, и со всем прилежанием, а иначе там и не бывает...
— А, ерунда! — махнул рукой Рыжак. — Папаша ее оттуда вытащит — все-таки единственное и любимое чадо.
— Э, не скажи! — чуть улыбнулся Юрл. — Отца этой девицы, когда тот попытался, было, возмутиться и заступиться за дочь, Правитель сразу же отправил в отставку, причем на весьма суровых условиях, и вместе с тем лишив бывшего приближенного всех регалий. Сейчас тот осиротевший папаша безвылазно сидит в своем имении и прекрасно понимает, что при первой же попытке освободить свою дочь сам попадет в тюрьму, а то и на плаху — Правитель разгневан, причем весьма обоснованно, и прощать никого не намерен. Ведь он даже отправил в монастыри (правда, с более мягким уставом) на пожизненный срок и тех приятельниц безголовой девицы, что на глазах посторонних вздумали играть с артефактами. В общем, под раздачу попали все, и никаких оправданий, слезной мольбы и напоминаний о прошлых заслугах их знатных предков Правитель слышать не пожелал. Так что родителям избалованных и пресыщенных девчонок остается только со слезами на глазах перебирать в памяти огрехи воспитания собственных детей.
— Вообще-то за подобное Правителя никто не осудит...
— Верно... — кивнул Юрл. — Однако девицам и их родителям особо сочувствовать не стоит — можно сказать, легко отделались. А вот парней — тех, кто доставал из хранилища артефакты, и всех, кто только был к этому делу причастен — вот их и верно, жалеть не стали, все пацаны на плаху пошли. Что ни говори, но то, что сделали парни, называется государственным преступлением. Верно: любовь любовью, но иногда надо и головой думать, соображать, что делаешь...
В этот момент забеспокоились кони, причем все разом, и не просто забеспокоились, а даже разом подали испуганные голоса. Мужчины оборвали свою болтовню, и вскочили на ноги. Надо же, и тут не получилось отдохнуть...
— Что, каххи вышли на берег? — спросил Юрл у Иннасин-Оббо.
— Не должны... Для них еще слишком рано. Вон, на небе закат догорает, а каххи вылезают на берег лишь в полной темноте... И потом, их бояться не стоит: я обновил старинное заклинание, и к развалинам они не подойдут. Речные вампиры, хотя и выйдут на остров, но дальше береговой полосы не продвинутся.
— Так что тут могло напугать наших лошадей? Может, это все-таки каххи?
— Не знаю. Но, думаю, скоро узнаем...
Вот уж в чем ином, а в этом Олея была полностью согласна с колдуном — узнаем, и еще как! Только вот вряд ли понимание причины того, что так напугало бедных животных, доставит удовольствие хоть кому-то из людей на этом острове.
Глава 8
Люди молча стояли, вслушиваясь в тишину. Вроде все тихо, только чуть плескалась вода в озере. Ничто не предвещает опасности, но лошади по-прежнему беспокойны...
Первым опасность заметил Иннасин-Оббо.
— Смотрите! Смотрите туда...
— Куда? Я ничего не вижу... — огляделся по сторонам Юрл.
— Смотрите на то место, где мы с вами на берег вышли! Теперь видите?
В сгущающихся сумерках Олея вначале ничего не могла рассмотреть — вроде берег, как берег, ничего не изменилось, он все так же покрыт толстым слоем высохших водорослей, бревно какое-то в воде плавает... Стоп, а откуда там появилось это бревно? Когда они выбирались на берег, никакой древесины в воде не было, да и неоткуда ему тут взяться — деревьев же в округе нет! Даже если предположить, что какая-то часть подводной дороги внезапно разрушилась, то все одно — дерево вряд ли всплывет наверх. Сваи находилось под водой много лет, древесина полностью пропиталась влагой, и теперь она будет просто гнить, оставаясь на дне. На родине Олеи такие деревья называют топляками...
Женщина услышала, что Иннасин-Оббо негромко ругнулся. Вернее, у него что-то негромко вырвалось на непонятном языке, но каждому было понятно, что произнес колдун — уж слишком растерянным и удивленным выглядел маг. Женщина еще не успела ничего понять или сообразить, как бревно в воде внезапно изогнулось, и поползло на берег, как живое. Ой, да это же не бревно! Может, перед ними змея? А что, вполне может быть — вон, как совершенно по-змеиному изгибается, вползая на берег... Нет, это что-то другое: толстое, как бочонок, да и длиной будет с два человеческих роста, никак не меньше, а уж голова-то какая здоровая — вдвое больше лошадиной... Плохо, что в сумерках это существо сложно рассмотреть: лап у него, кажется, нет, шкура вообще непонятно какая — то ли неровная чешуя, то ли торчащие в разные стороны пластины... В общем, нечто непонятное, издали похожее на ствол дерева.
— Что это? — растерянно спросил кто-то. — Неужто змея?
— Нет, не змея... — покачал головой Иннасин-Оббо. — Хуже. О, Темные Боги, этого нам еще не хватало!..
Но больше ничего колдун сказать не успел. Существо, выползшее на берег, больше не казалось ни бревном, ни змеей. Длинное толстое тело, переходящее в мощный хвост, сплошь покрытое толстыми роговыми пластинами, ярко-красные глазки, расположенные чуть ли не по бокам головы... Несмотря на свои немалые размеры, существо, изгибаясь по-змеиному, заскользило по земле к растерянным людям... Олея во все глаза смотрела на то, как легко передвигается по земле сильное тело незнакомого создания, и чувствовала, как в ее сердце невольно вползает настоящий страх.
Остановившись невдалеке от развалин, непонятное существо уставилось своими горящими глазками на стоящих людей. Секунда, другая, и люди увидели, что у выползшего на остров неизвестного зверя на животе разошлись жесткие роговые пластины, до того казавшиеся вплотную подогнанными друг к другу, и оттуда высунулись короткие мощные лапы с длинными когтями. Еще миг — и потрясенными людьми была уже не змея, а жутковатого вида непонятный зверь с огромной пастью, утыканной острыми зубами.
Издав непонятный звук — то ли стон, то ли рев, зверь направился прямо к людям, причем передвигалось это создание не только с удивительным проворством, но и с раскрытой пастью. Ну, а при первом же взгляде на эту пасть с множеством острых зубов, становилось понятно, что основу питания этого зверя составляют ну уж никак не водоросли или трава. Да и к людям это существо стремилось вовсе не для того, чтоб они ласково погладили его по твердым пластинам на спине. Зверь бежал, не отвлекаясь на посторонние звуки, и его маленькие красные глазки с ненавистью смотрели на людей.
Впрочем, к тому времени мужчины уже стряхнули с себя недолгую растерянность, вызванную внезапным появлением неведомого зверя и его странным видом.
— К оружию! — раздался голос Юрла, но к тому времени мечи и так были в руках у каждого, а Олея в испуге прижалась к одной из стен — так хотя бы со спины можно не ожидать нападения.
