— Я уже писал, — закашлялся полицейский, но тут же расправил плечи и доложил. — Все пуговицы застегнуты, насколько я мог разглядеть, не касаясь улик, предметы одежды тщательно вложены один в другой.
— И носки, — задумался Марцис.
— Так это... — Фукс переступил с ноги на ногу. — Перенос?
— Нет, — дернул подбородком Марцис.
— Я проверил не только дом, но и участок за ним, — заметил Кунж. — Там не было ничьих следов. Грядки, овощи. Кстати, не только свекла. И тоже никакой магии.
— Тут была магия, — пробормотал Марцис. — На кровати и здесь.
Советник бросил одежду обратно.
— Кто-то искал парня. И искал уже после посещения домика вами, Кунж. Фукс, скажите, кому вы позволили войти в дом?
— Господин советник, — нахмурился Кунж. — Но ленты....
— Они прекрасно отклеиваются и без помощи магии, — улыбнулся Марцис. — Обычный пар и все. Ну, Фукс? Кто здесь был?
На старосту было больно смотреть. Его лицо покраснело, губы побледнели, и он хватал ими воздух так, словно не дышал, а пытался наесться. Но Марцис не спускал со старосты взгляда, и тот судорожно выдохнул:
— Лизи.
— Еще кто?
— Ева. Сестра невесты.
6
На Лизи полное дознание повлияло самым незначительным образом. Явно перешагнув сорокалетний рубеж и не имея особой красоты, она таинственным образом оказалась преисполнена живого обаяния и ума. Войдя в дом, Марцис и Кунж обнаружили чистоту и уют. Лизи не злоупотребляла магией, хотя лак на ее мебели облупился, а побелка на потолке и стенах змеилась трещинами. Сама хозяйка встретила гостей сидя в кресле и закутавшись в длинную, до пола шаль.
— Чем могу служить, полицейский?
Кунж помнил низкий голос Лизи и, как и при собственном дознании, почувствовал, что мурашки торопятся из-под лопаток к середине спины.
— Лизи, с вами хочет поговорить господин советник об исчезновении Питера. Вы согласны ответить на несколько вопросов?
— Разве я могу отказаться?
Она отвернулась к окну, но сделала это именно так, чтобы показать и линию шеи, и маленькое ушко, украшенное рубиновой сережкой и острый без малейшего намека на дряблость подбородок.
— Нет, — строго проговорил Марцис и коснулся спинки стула. — Я присяду?
— Прошу вас.
Она продолжала смотреть в окно. Неожиданно Кунж догадался, что под шалью на Лизи одежды нет и, почувствовав слабость в ногах, тоже присел на стул, переведя взгляд на советника, который рассматривал Лизи, не стесняясь.
— Ну, — она повернулась, и Кунж вновь отметил, что и в этот раз движение женщины было выверено до миллиметра. Голова чуть наклонилась, глаза блеснули отраженным светом, с округлого плеча на ладонь съехала шаль. — Я жду. Спрашивайте.
— Вы любили Питера?
Неожиданный вопрос заставил ее вздрогнуть, но она взяла себя в руки почти мгновенно. Повела плечами, снова отвернулась к окну.
— Его все любили.
— Вы любили Питера?
— Отчего вы спрашиваете? — она оставалась неподвижна, но из ее позы исчезла легкость. Скрытое складками ткани тело напряглось.
— Вы живете одна? — дополнил цепочку вопросов Марцис.
— С сыном, — Лизи обмякла, но продолжала смотреть в окно. — Ему двенадцать, он в колледже. Скоро приедет на каникулы. Огорчится, что Питера уже нет. Они дружили.
— Вы искали Питера, — объяснил Марцис. — Я почувствовал ворожбу. У вас четвертый уровень, не так ли?
— А у вас... — она прищурилась. — Неужели шестой?
— Седьмой, — вздохнул советник.
— Тогда я не понимаю, зачем вы отменяли магию в деревне? — усмехнулась Лизи. — Вы ведь и так всех видите насквозь? И мои временно исчезнувшие платья, пусть они и изготовлены в хорошей мастерской, для вас были бы прозрачны. Скажите, как это, видеть людей теми, кто они есть?
— Теми, кто они есть, я не могу их увидеть, — пожал плечами Марцис. — Сущность скрыта у людей внутри.
— Обычно то, что скрыто внутри, написано на лице и на теле, — сухо заметила Лизи и потянулась к бокалу с водой.
— Простите, — проговорил Марцис.
— За что? — не поняла Лизи.
— Вы пили розовое?
— Ах, это? — она глотнула воды, рассмеялась. — А знаете, так забавно. И даже полезно. Хотя бы иногда надо отменять магию. Трезвость наступает быстро. Вы правы, я любила Питера. И он любил меня. Всегда. Потому что я не хотела от него ничего, кроме него самого. Когда муж умер, сыну было два года, а Питеру девятнадцать. В двадцать он стал мужчиной. С моей помощью. Но между нами оставалось пятнадцать лет. Теперь ему двадцать девять, а мне по-прежнему на пятнадцать больше. Было двадцать девять... Его больше нет, советник. Я... почувствовала пустоту. Не тогда, когда он сказал, что женится на старшей пустышке из дома Больб, а когда исчез. Я уговорила сластолюбца и добряка Фукса, он разрешил мне войти в дом за поцелуй в щеку, но я ничего не трогала в доме. Я искала следы...
— И кое-что нашли? — сузил глаза Марцис.
— Не больше чем нашли вы, — тихо, но твердо произнесла Лизи. — Не хочу об этом говорить. Но я поняла главное — Питера больше нет. Он ни переместился куда-то, ни скрылся, он просто исчез. Навсегда.
— Такого не бывает, — рассмеялся Марцис.
— Вы всегда пытаетесь обобщать? — она посмотрела на советника с иронией. — Откуда я знаю, что бывает? Я оцениваю не лес, а одно единственное дерево, под которым стою, до ствола которого могу дотянуться. Так вот — не могу дотянуться. Его нет, и вы это знаете лучше меня.
— Предположим, — Марцис забарабанил пальцами по столу. — Но, даже предположив невозможное, мы все равно вернемся к вопросу, как это произошло.
— Там не было магии, — вздохнула Лизи. — Если только что-то старое и затертое, но никак не связанное с возможным воздействием на мальчика.
— Вы видели все? — спросил Марцис.
— Да, — Лизи облизала губы. — Я всегда сидела у окна, когда Питер мог пройти по улице.
— Как вы объясните поведение его матери?
— Они поссорились, — шевельнула пальцами Лизи.
— Насколько серьезно? — нахмурился Марцис.
— Настолько, чтобы Питер переехал в отдельный домик, — снова уставилась в окно женщина. — Там нет тайников. И запасных выходов. Ваш полицейский напрасно простукивал стены. Я помогала Питеру когда-то даже клеить обои. Он просто исчез. Его мать странная женщина, но она никогда не желала ему зла. Думаю, что просто она не сумела полюбить его больше себя. С женщинами это бывает, особенно когда они не избалованы любовью. Поэтому он и съехал от нее. А ей ведь приходилось нелегко, знаете, вырастить парня, не имея поддержки... Я никогда не бедствовала, приехала в Свекольную балку к мужу, так что не смотрите на мой интерьер, у меня достаточно денег, чтобы жить так, как мне хочется. Так вот я не знаю подноготной матери Питера, но Сандра... своеобразная женщина. Говорят, что у нее никогда не было мужа. Впрочем, не знаю. Питер не любил говорить об этом.
— Отчего вы остались здесь, в глуши? — спросил Марцис.
— Вопрос, вероятно, должен был звучать иначе? — рассмеялась Лизи. — Чем меня привлек Питер, и на что я рассчитывала? Так вот, ни на что. Я просто любила. И он любил. Меня и больше никого. Знаете почему?
Лизи наклонилась над столом и в складках ткани мелькнула крепкая грудь.
— Потому что я настоящая. И он был настоящим. Или зеркалом для меня. Пусть без степени, но он был, как... — она провела пальцем по краю бокала. — Как вода. Ведь пить можно что угодно, но напиться только водой.
7
— Что вы можете сказать по этому поводу, господин Кунж? — спросил советник, присаживаясь на скамейку старика Клавдия.
Деревня по-прежнему казалась вымершей. Ленты на дверях домика Питера колыхались на ветру. Фукс завязал дверные ручки, но не стал наклеивать их на дверной проем.
— Ну, — Кунж поерзал, усаживаясь. — Допускаю, что парень и в самом деле мог любить эту женщину. Я, например, мог бы. Конечно, дочки Больб смазливы, но до Лизи им далеко.
— А главное? — перебил полицейского Марцис.
— Главное одно, — отчеканил Кунж. — Вы все еще не знаете, как исчез Питер.
— Я уже знаю, что он все-таки исчез, — пробормотал Марцис. — Но вы правы, не знаю, как.
— Пойдем к старику Клавдию? — спросил Кунж. — Или к матери Питера? Обычно первыми проверяют родных. Или отправимся к несчастной невесте?
— Навестим-ка еще раз старосту, — решил Марцис.
8
Жену Фукса Кунж при первой встрече едва не принял за его сестру. И теперь она отличалась от мужа только тем, что носила платье и имела на голове вместо лысины гладко зачесанные и собранные в пучок редкие волосы. За столом у нее сидели четверо белобрысых мальчишек, возраст которых колебался между десятью и четырнадцатью годами. Одеты они были в обноски, которыми явно обменивались в процессе подрастания, но теперь обнаружили на их месте сущие лохмотья, поэтому предложение "погулять" приняли не слишком радостно. Впрочем, наструганная и нарезанная ломтями в их тарелках свекла выбора им не оставляла. Фукс развел руками.
— Угощать нечем!
— И не собирались угощаться, — замахал перчатками Марцис. — Только выяснить некоторые подробности. И чем быстрее мы их выясним, тем быстрее вы вернетесь к привычной жизни.
— Так ведь обо всем уже говорили, господин советник? — поморщился Фукс и сердито цыкнул на жену, но Марцис остановил ее.
— Подождите. Как вас зовут?
Женщина обернулась на Фукса, словно ей требовалась подсказка, и неуверенно выговорила.
— Камилла Кобр.
— Советник Марцис, — склонил голову ее неожиданный собеседник и обернулся к Фуксу. — Где бы мы могли присесть? Надеюсь, вы не возражаете?
Староста скривился, словно продолжал набивать рот свеклой, но Кунж уже пододвинул стулья.
— Вы нисколько не мешаете, — успокоил оторопевшего хозяина советник и обратился к его жене, которая замерла на краешке стула, словно проглотила металлический штырь. — Госпожа Кобр, что вы думаете об исчезновении Питера Облдора?
Камилла растерянно поискала глазами мужа, тот подпрыгнул вместе со стулом, намереваясь дать понять присутствующим, что если бы его жена умела думать, то... но Марцис снова поднял руку и повторил.
— Госпожа Кобр. Я отправлен в вашу деревню из-за неординарности произошедших здесь событий и не смогу покинуть ее, пока не разберусь в них. Мне придется встретиться со всеми или почти со всеми вашими соседями. Но сейчас я говорю с вами. Ведь вы жена самого уважаемого человека в деревне? Недаром же он избран старостой?
— Фукс — мой муж, — у женщины оказался неожиданно приятный мягкий голос. — Он всегда был старостой. Почета не так уж много, да и хлопот хватает, но зато и уважение...
— Питер ведь был хорошим парнем? — спросил Марцис.
— Да, конечно, — торопливо закивала Камилла. — Правда, безотцовщина, никто не знает, кто его отец, но он добрый мальчик и очень похож на Сона Сонга. Слышали о таком певце? Он был популярен лет так сорок назад. Я девочкой была на его концерте в честь ежегодной лотереи. Знаете, в молодости это не так было заметно, но теперь Питер с ним одно лицо. Кстати, нас возил на концерт отец Сандры, матери Питера. Сорок лет прошло, а я все еще помню, как потерялась в рядах сладостей...
— Ками... — Фукс снова загремел стулом. — Тебя спрашивают, что ты думаешь об...
— Ничего, — чуть резче, чем следовало, оборвала мужа госпожа Кобр. — Что я могу думать, если я ничего не знаю? Об исчезновении ничего не знаю. Но у нас маленькая деревня, и зато все известно о том, что никуда не девается, что не исчезает. Например, о сестричках Больб. И об их матушке. Их папочка безобидный малый, вечерами только и думает, как бы пропустить лишний стаканчик, что и сотворяет с помощью моего Фукса. Но их матушка...
— Ками! — простонал староста.
— Я поздно вышла замуж, — коснулась грубыми ладонями глаз Камилла. — Но бог послал мне четырех ребятишек, пусть и в зрелом возрасте не так легко рожать. Но теперь я радуюсь, что они еще малы, иначе Лера Больб точно так же попыталась бы окрутить моих парней, как она сделала это с Питером. Если бы он мог видеть, то, что видят другие!
— А что видят другие? — заинтересовался Марцис.
— То, что ее старшая дочка уродина и круглая дура! — выпалила Камилла. — А младшая — ведьма, как и ее мамаша! И если Питер действительно исчез, то для того были причины. Возможно, что кто-то открыл ему, наконец, глаза...
Камилла умолкла, покраснев от возмущения, а Фукс тяжело вздохнул и попытался объяснить.
— Господин советник, поймите. У нас и в самом деле маленькая деревня, и пост старосты не так важен, как где-нибудь в приличном поселке, но мы тут так сговорились между собой, что не стоит дурить парня. Когда он был еще мал и цеплялся за юбку Сандры, все решили, что не надо ему намекать на отсутствие отца, тем более что дед его вскоре умер, и он остался только с матерью, да и колдовать на него не надо. Ну, это как прыгать и бегать возле безногого, понимаете? Так вот, Камилла огорчена тем, что дочки Леры Больб оказались не слишком честны.
— Не слишком честны? — фыркнула госпожа Кобр. — Да они наглы и беспардонны! Я не удивлюсь, кстати, если они не только заморочили голову парню, но и друг другу.
— Но как это могло повлиять на исчезновение Питера? — спросил Марцис.
— Откуда я могу это знать? — удивилась Камилла. — А что, если проклюнулся в нем этот самый дар? Он ведь, правда, отличный парень. Всегда всем помогает, словно чувствует какую-то вину, что он не такой как остальные. Вот, обещал забор нам поправить. Забор наш, конечно, околдован, но когда забор падает, чего уж его приукрашивать его магией, об него и споткнуться можно. Скорее бы уж Питер возвращался.
— Он не вернется, — строго сказал Марцис.
— Как же это? — испуганно поднесла ладонь к губам Камилла.
— Пока не знаю, — признался Марцис. — Но должен узнать. Скажите, кто-то из деревни мог желать ему зла?
— Так кто же? — испуганно прошептала Камилла. — Никто. Деда Клавдия он на реку водил, рыбу ловить помогал. Мальчишкам моим свистульки вырезал, да и те же Больб большего вреда, чем родней стать, не могли замышлять против парня. Он же хороший... был.
— Хороший, — в тишине повторил Марцис. — А его мать? Что за ссора случилась у него с ней?
— Да разве то ссора? — раздраженно махнула рукой Камилла. — Размолвки были. То она ему отказалась имя отца назвать, то торопила его с женитьбой, словно опоздать в бабки боялась, то ходила за ним как тень. Знаете, внимание, конечно, дело хорошее, но если свекольную грядку каждый день рыхлить, то и свекла усохнет. Устал он, вот и съехал от матери, так ведь все равно все делал для нее. Да и теперь, ей же за него пенсия причитается. Конечно, если он и вправду не вернется.
— И большая? — спросил Марцис.
— Сто пятьдесят монет, — поторопилась ответить Камилла. — Она же одна, без отца его вырастила. День и ночь в земле копалась, чтобы хоть что-то заработать, особенно когда отец ее умер, да вы сами посмотрите, мы же ровесницы, а на вид-то она лет на десять старше. Она, правда, никогда красотой не отличалась...
— Да ладно, — раздраженно вмешался Фукс. — Говори как есть — страшна она, как стог прошлогоднего сена после дождя. Одного не могу понять, кто ж позарился на нее, да слепил ей этакого красавца? Если только этот самый Сон Сонг по большой пьяни?
