* * *
Очень неудобно оказалось засыпать на разъезжающихся стульях. Но когда я, казалось, только-только уснул, меня разбудил приглушённый спор. Кто-то хотел войти в комнату, но Лиза стояла насмерть, стараясь при этом всё же сильно не шуметь. С огромным трудом я разодрал глаза. За окном было ранее утро — тёмное, хмурое и сырое, тяжёлые тучи медленно ползли куда-то, непрерывно поливая землю мелкой водяной завесой. В дверях Лиза с пистолетом в руке преграждала дорогу капитану Егорову. Тот опасался подходить близко к агрессивно настроенной девчонке, но всё же не уходил.
— Фурия, пусть он войдёт, — разрешил я, спуская затёкшие ноги на пол и распрямляя ноющую спину.
Лиза тут же отступила на шаг в сторону, пропуская пленного. Тот зашёл в комнату и, указав рукой на едва посветлевшее небо, предложил поторапливаться с отправкой лодки на противоположный берег. Делать нечего, раз обещал, пришлось выполнять. Я вышел в школьный коридор и приказал охранникам будить пленных. Пока они собирались, на обычном тетрадном листе в клеточку я написал короткое послание для руководителей Военного Совета Кимры. В письме я описал бессмысленность продолжения войны после подрыва единственного связывавшего воюющие стороны моста и предложил подписать мирный договор, установив границы по реке. Поставил на исписанном листке дату, свою подпись и должность "Руководитель Полигона".
Я дал капитану возможность ознакомиться с посланием и получил согласие. Егоров убрал сложенный вчетверо лист в нагрудный карман и ушёл к своим людям. Через двадцать минут конвоируемая вооруженными автоматами девушками толпа пленных вышла к берегу Волги к небольшому причалу. Было очень холодно, медленная речная вода казалась чёрной. Седой капитан сам отстегнул ближайшую лодку от цепи, взял протянутые ему вёсла и собирался уже отплывать.
— Егоров, а почему ты спасаешься первым? — задал своему начальнику вопрос пожилой мужчина с перевязанной бинтами головой. — Ты же вроде капитан, пусть и не морской. Так что ты должен последним спасаться.
Капитан смутился и безропотно отдал вёсла этому старику. Ему же Егоров передал и сложенное послание, а на ухо прошептал какие-то устные распоряжения.
— Мне нужен ещё один человек в лодку, — потребовал старик. — Пусть всё время машет куском белой ткани, пока я буду грести. Чтобы дозорные случайно не приняли нас за шпионов.
Капитан Егоров выбрал в спутники посланнику маленькую девочку лет десяти — самую младшую из всех пленных. Бестия со своими девчонками оттолкнули лодку от берега, и бойкий старик направил её к противоположному берегу. Грёб он уверенно и сильно, явно имея большой опыт в этом деле. Уже через минуту лодка оказалась на середине реки. Но даже с такого расстояния я хорошо различал белый платок, которым непрерывно размахивала маленькая девчонка.
Тем неожиданнее стало случившееся. На противоположном берегу полыхнула маленькая точка, и через несколько мгновений лодка с двумя парламентёрами скрылась в яркой вспышке. Через секунду до всех находящихся на берегу докатился звук далёкого взрыва. Как мы ни всматривались потом в тёмную воду, но так и не заметили на поверхности ни выживших, ни обломков лодки.
Капитан Егоров прокричал в сторону противоположного берега длинную тираду сплошь из непечатных слов. Потом развернулся в мою сторону, причём я заметил слёзы на глазах этого седого человека. Капитан проговорил с горечью в голосе:
— Думаю, вторую лодку посылать не требуется. Не нужно больше гробить людей. И так ответ предельно ясен — там не хотят мира и не станут вести переговоры. Ублюдки! Мало им того, что бросили нас на другом берегу Волги, так ещё и вернуться не позволяют...
— Можно переговорить по рации, — предложил я, но в ответ капитан лишь зло усмехнулся:
— Издеваешься? Думаешь, я не пробовал? Коды давно сменили, так что они нас не услышат, хоть сутки напролёт взывать в эфире! К тому же радиоузел остался на этом берегу вместе со всем оборудованием. Большая часть обслуживающего персонала радиоузла тут же среди пленных. Никто же всерьёз не думал, что восточную часть города придётся сдать. Так что эфир в Кимрах больше не прослушивают — некому и нечем, всё тут осталось.
Это была важная информация — радиоузел остался тут вместе со связистами. Столь ценный трофей стоило использовать в полной мере на благо Полигона.
— Сможешь восстановить работу этой станции? — напрямую спросил я седого капитана.
— Я вроде не переходил на вашу сторону, — напомнил военный, развернулся и долго задумчиво разглядывал очертания противоположного берега.
Потом всё же закончил прерванный разговор:
— Буду откровенен с тобой, Виктор. После того, как руководители Военного Совета так подло поступили со мной и моими людьми, я уже не вижу себя вместе с ними. Да и случись мне и моим людям вернуться, к нам уже будут относиться с подозрением, как к потенциальным шпионам. Зная этих параноиков, не исключу, что нас сразу же расстреляют просто из недоверия. Но, тем не менее, перейти на службу к противнику я не могу, это будет против офицерской чести и против всех моих жизненных принципов. Да и, честно говоря, я полный баран в радиотехнике и всех этих мудрёных аппаратах, которые установлены в помещениях центра связи, так что пользы от меня не будет.
— Я нисколько не собирался ущемлять твою честь, капитан. В моих планах оставить твоих людей тут в восточной части города, чтобы обеспечить работу центра связи и его охрану. У них будет в достаточном количестве оружие, продовольствие и топливо. Восточные Кимры станут фактически независимым поселением, но в случае внешней угрозы мои бойцы быстро придут на помощь. Собственно, именно тебя, капитан, я и видел в роли лидера местных поселенцев — твои люди тебя давно знают и доверяют. Надеюсь, такое предложение не ущемляет твоей офицерской чести?
Капитан Егоров думал минуты три. А потом согласился, выдвинув единственное условие — его люди ни при каких условиях не должны участвовать в войне Полигона против западной части Кимры. Это было приемлемо, и мы с капитаном пожали друг другу руки.
Полигон. Соседи и дипломатия
Весь день я провёл в восточной части посёлка Кимры. Знакомился с новыми людьми, осмотрел здание радиостанции и линию укреплений у восточной дороги. Оценил солидный автопарк — в бывшем автобусном депо хранились не менее двух сотен пригодных к эксплуатации легковых автомобилей и разнообразной техники — грузовиков, автоцистерн, тягачей, автокранов, бульдозеров. Всё это хозяйство теперь принадлежало Полигону. По крайней мере, капитан Егоров и четыре десятка его подчинённых не высказали претензий на это добро.
Егоров вообще вёл себя на удивление смирно. Возможно, причиной стала его утренняя перепалка с Коловановым. Егоров опять по какому-то поводу упомянул свою офицерскую честь, на что был резко осажен одноногим. Сильвер указывал рукой на ряды свежих могил и кричал, что в них лежат совсем юные девчонки и мальчишки, которых лично Егоров кинул наступать по ровной как стол спортивной площадке прямо под пулемёты. Одноглазый и одноногий капитан вошёл в раж и в сплошь нецензурных выражениях корил собеседника за какую-то израненную девчонку-малолетку из числа "кимринских", которая во время штурма потеряла ногу при взрыве гранаты и сейчас находилась на Полигоне в операционной, где Татьяна Хмельницкая с ассистентами пытались спасти малышке жизнь.
— И какой ты офицер, когда отсиживался за спинами детей в безопасном укрытии?!
— Да откуда ты вообще можешь знать, где я был во время боя? — Егоров тоже перешёл на крик. — Ты-то сам примчался к самому концу сражения, да ещё и внутри БМП, прекрасно зная, что у меня с этими малолетками просто не имелось никаких средств к уничтожению бронетехники! Всю грязную работу за тебя делали такие же девчонки, какие сражались и у меня!
Моё появление прервало спор двух капитанов, но чувствовалось, что Егоров с Коловановым ещё далеко не закончили выяснять отношения. Я прекрасно знал, каким "доставучим" и невыносимым мог быть Сильвер, если ему хотелось высказаться.
При инспектировании трофейного автопарка моё внимание привлекла стоящая в отдельном гараже "Феррари" ярко-красного цвета. Я обошёл спортивный суперкар, задумчиво осматривая редкий трофей, даже не удержался и сел за руль, пощупал кожаную обивку кресел и приятно шершавую поверхность руля. Ещё полгода назад такая роскошная машина стоила целое состояние. Сейчас же я не мог придумать, что вообще делать с такой капризной техникой? "Феррари" же в принципе не способна передвигаться по разбитым дорогам и тем более бездорожью.
Зато практичное применение виделось находящимся тут же в автопарке бензовозам — на территории расположенного поблизости нефтехранилища, как уже выяснили вездесущие разведчицы Полигона, находились резервуары с бензином, соляркой и мазутом. Жидкое топливо, представлявшее сейчас стратегическую ценность, имело смысл вывезти на Полигон и перелить в большие подземные ёмкости. Также имело смысл перегрузить в машины и вывезти уголь из двух десятка вагонов, обнаруженных на железнодорожной станции.
Вывоз угля и нефтепродуктов на Полигон обещал организовать капитан Егоров, выделив своих людей. Капитан выставил условия сделки — четверть трофейного угля и бензина поступало в распоряжение его поселения. Это было справедливо, и я согласился на такие требования.
На Полигон вместе с Лизой Святовой я вернулся уже под вечер на трофейном полноприводном "Нисане". Уставшая и не спавшая прошлой ночью Лиза при подъезде к внешнему забору из колючей проволоки задремала прямо в машине, и я не стал её будить. Остановил машину возле спортивной площадки, на которой как раз проводили тренировку девушки, вышел из машины и направился к капитану Колованову.
— Как новенькие? — поинтересовался я, пытаясь глазами вычислить четырёх новеньких девушек среди трёх десятков вымазавшихся в грязи с ног до головы фигур, преодолевающих полосу препятствий.
— Слабоваты пока и заметно отстают в подготовке. Но в старательности им не откажешь. Если так и дальше будут работать, то к концу месяца нагонят остальных.
Наконец-то, мне удалось определить всех новичков. Четыре подруги старались, хотя с первого же взгляда становилось понятно, что устали они страшно.
— Молодцы, девчонки! — подбодрил подопечных Сильвер. — Последнее упражнение на сегодня — кросс до конца взлётно-посадочной полосы и обратно. Пока без учёта времени, просто чтобы новенькие втянулись.
Со стороны девушек послышался дружный стон. Однако никто не отказался, и бойцы первого отряда, выстроившись цепочкой, неторопливо потрусили к аэродрому. Когда девчонки скрылись из виду, Сильвер улыбнулся:
— Наши перед новенькими рисуются, а те пытаются не уступать. Это очень даже хорошо, здоровая конкуренция получается. Я им сегодня с утра усиленную нагрузку дал, так что после занятий они вообще едва ходить могли. Но ничего, к вечеру оживились и опять все задания выполнили.
— Я кстати так и не поблагодарил тебя за вчерашнюю помощь. Очень вовремя вы приехали. Я слишком переоценил наши силы, и едва наперекосяк всё не пошло. Кстати, удивлён, что ты выбрал такой позывной.
— "Сильвер"? — усмехнулся Колованов. — Да вот решил, раз уж это прозвище прилипло ко мне, пусть оно и останется, пока бойкие на язык девчонки более обидное не придумали. Скажу по секрету, Виктор, я ведь на днях прочитал-таки "Остров Сокровищ" Стивенсона, нашёл эту книжку среди привезённых вами трофеев. В итоге решил, что "Сильвер" достаточно колоритный персонаж, и даже действительно чем-то на меня похож.
Я усмехнулся про себя. Твердолобый Сильвер после предпринятой им неудачной попытки переворота вовсе не ушёл в себя и не озлобился на окружающих. Скорее даже наоборот, он стал более снисходителен к остальным. Похоже, капитан сделал для себя правильные выводы и теперь старался максимально демонстрировать свою полезность.
Стараясь не упоминать тему сегодняшнего конфликта одноногого капитана с Егоровым, я всё же обсудил возможность постоянного дежурства одной полной группы на восточном берегу Волги — хотелось поддерживать максимально тесное сотрудничество с новым независимым поселением, по возможности помогать им, ну и контролировать тоже.
Потом я отогнал машину в ближайший ко входу в подземный бункер ангар. Уставшая Лиза не просыпалась, поэтому мне пришлось осторожно поднять свою подругу и на руках отнести в бункер. На первом подземном этаже в самом конце коридора находилась большая общая казарма, в которой все вместе проживали интернатские девчонки. Лиза жила тут же среди своих подруг — обычная кровать, как и у остальных девушек, небольшая тумбочка с личными вещами, вешалка на стене. Ничего из обстановки не говорило о том, что здесь обитает руководитель отряда. Разве что миска для кошки на полу отличала одну из кроватей от всех остальных. Самой Соньки нигде не наблюдалось — любопытная зверюга изучала всё новые и новые территории внутри бункера, спускаясь уже до четвёртого подземного уровня. На поверхность кошку не выпускали, стараясь уберечь неразумное животное от инопланетной угрозы.
Я бережно положил Лизу на заправленную койку. Затем расшнуровал и снял с девушки высокие ботинки, задвинув обувь под кровать. Лиза улыбалась во сне — наверное, ей снилось что-то хорошее. Я присел на краешек кровати и с теплотой смотрел на спящую лучшую подругу. Какая же она всё-таки хрупкая и нежная! Даже не верилось, что в этом маленьком теле скрывалась настолько сильная личность.
В помещении из-за работающей вентиляции было достаточно прохладно. Наверное, стоило укрыть спящую девушку тёплым одеялом, но предварительно нужно было снять с неё мокрую куртку и забрызганные грязью брюки, чтобы не пачкать чистое постельное бельё. Я не знал, как отличающаяся крутым нравом Фурия отреагирует на попытку её раздеть, но решил рискнуть. Расстегнул молнию спереди и, слегка приподняв девушку, освободил её от тяжёлой мокрой куртки. В передних карманах куртки, судя по всему, находились два пистолета. Я повесил куртку на вешалку и занялся брюками защитного цвета. Расстегнул широкий ремень и пуговицы, после чего осторожно буквально по сантиметру стянул мокрые грязные брюки со спящей подруги. Фурия, к счастью, не проснулась. Приподняв девушку, я расстелил кровать и бережно уложил на неё свою подругу. Накрыл Лизу одеялом и уже направился к выходу, как вдруг услышал за спиной задорный голос:
— А поцеловать перед сном?!
Улыбающаяся Лиза сидела на кровати, сна у неё не было ни в одном глазу.
— Так ты не спала? — не поверил парень.
— Спала. Я проснулась, когда ты меня на руках выносил из машины. А потом просто изображала спящую. Интересно ведь было, что ты собираешься делать со мной дальше?
Я медленно вернулся и присел на кровать девушки. Поинтересовался недовольно:
— Ну и как, удовлетворила своё любопытство?
— Признаюсь, я даже несколько разочарована, Виктор. Ты оказался слишком правильным. Понятно, что я бы не позволила никакие вольности, но ты ведь даже и не попытался! Мне как женщине даже несколько обидно — неужели я тебе совсем не нравлюсь?
