— Нет, не снимать! Становись, равняйсь! Смирно!
— Слушай приговор. Виновный приговаривается к наказанию кнутом или выплате виры, деньгами пять доль или товаром стоимостью не меньше одной сумы.
Воля подмигнула незаметно для всех Лезне. По рядам в строю гул прокатился. Лезна с невозмутимым лицом щёлкнула кнутом, расправляя его по утоптанной глине двора во всю длину.
— Я, я уплачу... — вскинулся оглушенный, избитый Северин.
— Тихо, тихо, — зажал ему рот Ненад, стоявший возле башлыка, — стой, спокойно.
— Ни ты, ни я, ни наставники не сможем заплатить виру. И Заряна от неё может отказаться. Платят только люди Острова. Жиги или "старая сотня". Хрон ещё, только где его базгулы носят? Майор тоже не может... Молчи Север. О чём Ирень с охраной своей говорить будет?
Громкий шепот десятника услышали многие, в том числе и "старые", стоявшие рядом, оттуда донеслось:
— Она денег не возьмет!
Айназ услышав шёпот Ненада, повернув голову, позвала через плечо:
— Черный!
Откликнулся "старый", который сбил Северина с ног:
— Я, голова!
— Черный, нодара!
Черный отшатнулся изумленно, в голосе тоска и ужас:
— Нет, голова, нет!
Ирень переговорил с жигами, повернулся к строю:
— И так, значит, вира выплачена не будет?
Тишина в ответ. Майор повернулся, подал знак одной из жиг, охранявшей его. Она подошла к Руде, достала из-за поясу толстую кожаную перчатку.
— Открой, — засунула ему в рот перчатку, — сожми, зубы сбережешь.
Отошла, кивнула Иреню.
— Лейтенант, начинайте!
Лезна начала отводить назад руку для удара.
— Орда майор, разрешите! — голос из строя.
Ирень знаком остановил Лезну, которая словно ждала этого приказа, кнут послушно замер в ее руке.
— Рядович Чёрный, "старая сотня". Готов выплатить виру лейтенанту Нечедень. Не деньги.
Услышав в тишине фырканье Заряны, Черный ещё раз повторил:
— Не деньги. Разрешите принести? Я быстро!
— Бегом!
Безмолвие царит над застывшим строем. Постоялый двор живет своей жизнью. Мычание волов в загонах, тихое ржание лошадей, скотина возится в загонах. Топот возвращающегося Чёрного. Подбежал в руках длинный свёрток из темно-красной кожи. Отличной выделки кожа. Развернул, протянул Иреню, держа перед собой на вытянутых руках.
— Эх, — только и произнес Ирень, восхищенно глядя на развернутый сверток.
Замерли, переглянувшись жиги-охранницы. Замерла Лива, скосив глаза. Восхищенное удивление у тех, кто узнал.
Ненад, отпустил Северина, выдыхая ему на ухо:
— Нодарский лук!
Руда попытался разглядеть, что за виру платят за него, но, не увидев ничего за спиной Иреня и охраны, выплюнул перчатку и громко задышав, уткнулся лбом в обод колеса.
Нодарский лук. Их делали годами, выискивая и подбирая материал. Вкладывали бессчетное количество труда, знаний, средств в их изготовление. Желающие получить такой лук, не раздумывая расставались с небольшим табуном породистых лошадей. Лук гвардии Князя Степи.
— Лейтенант Нечедень, ко мне! Взять лук. Стать в строй!
— Рядович Чёрный, стать в строй.
— Становись, равняйсь, смирно! Слушай приказ. Вира по претензии лейтенанта Нечедень выплачена!
Взгляд на Заряну, прижавший ее к месту:
— Вира принята! Приказываю претензию считать удовлетворенной. Погонщика отвязать. Отпустить. Вольно!
— Лейтенант Акудна оказать необходимую помощь нуждающимся. Всем нуждающимся. Остальным разойтись!
Дрожащие ноги не удержали отвязанного Руду. Повернулся спиной к колесу, сполз по нему на землю. Начав приходить в себя, никак не мог поверить тому, что все закончилось.
— Орда лейтенант! Выход обоза завтра в 5:00 утра. Всех привести в порядок. Время есть. Надеюсь, с этим справитесь? — неодобрительный взгляд на закаменевшую Ливу.
— Так точно, справимся!
Забрал мальчишек, еще раз торопливо попрощался с хозяином и уехал.
— Ненад, пусти, сам дойду, — Северин отстранился от десятника.
— Да куда ты сам? Помогу!
— Пусти, сказал!
— Стой, стой не рвись, пущу.
— Эй, сюда бегом! — Ненад окликнул бредущих впереди Овала и Юрка.
— Помогите ему, — передал с рук на руки, отошёл, нахмурившись.
Троха, сидя на земле, закрыл глаза, голова гудела, ныло в боку.
— Троха! Ты как? — его потрясли за плечо. — Идём, вставай.
— Руду заберите, отведите на топчан. Я сам дойду...
Подхватили под руки, подняли, повели.
— Папа, папочка!
Надейка вырвалась из-под навеса. Подбежала, обхватила руками. Северина ругнулся про себя, почувствовав, как дрожит ребёнок.
— Тише, Надейка, ты чего? Реветь, что ли собралась? — прижал к себе. — Вот такие, вот, они неприветливые, эти дальние края, доча!
Задрав голову, Надейка смотрит на него сквозь слёзы:
— Больно, пап?
Держась за ноющий бок, затряс головой:
— Нет!
Качнуло в сторону от излишне резкого движения.
— Но полежать надо, пошли парни к себе. Веди меня, Надежда, на топчан.
Увидел спешащую к нему Волну, махнул рукой:
— Нет, не меня, там, — он показал сторону виноградника, — там двое. Что с ними?
Воля развернулась и, обогнав идущих погонщиков, кинулась к топчану по тропинке.
Заруба пришёл уже в себя, и, дрыгая ногами, катался по топчану, пытаясь развязаться. Арт лежал в том же положении, как его оставили белогорцы. Воля успел крикнуть шедшим за ней погонщикам, указывая на Зарубу:
— Развяжите его!
Сама бросилась к Арту, заскочила на топчан, выхватила на ходу кинжал, начала разрезать веревку на ногах, вглядываясь в лицо мажора. Развязала руки, прислушалась к его дыханию.
— Воды!
Зачерпнули чашей из арыка. Побрызгала на неподвижное лицо Арту, тот дернулся, открыл глаза, увидел Волю с кинжалом в руке. Тут же перекувырнулся через голову назад и вскочил, шатаясь, выставив кулаки перед собой.
— Тихо, тихо, герой! — убрав клинок в ножны, развела руки в сторону Волна.
Арт огляделся вокруг, увидел Северина, со стоном заваливающегося на топчан, Зарубу освобождающегося от веревок, с удивлением смотрящих на него парней. Опустился на одеяло, помог забраться на топчан Трохе:
— Мы отбились?
Тот, отрицая, покачал головой.
— Руда где?
— Цел твой Руда, — ответила Волна. — Дай я тебя посмотрю.
Арт выставил перед собой руку:
— Зачем тебе на меня смотреть? Мишень нарисовать хочешь?
Волна обвела взглядом отворачивающихся от нее парней:
— Не хочешь, не надо! Помощь кому-нибудь нужна? Заруба? Троха? Нет? Хорошо.
Она встала, прошла между завалившимися на одеяло избитыми мажорами. Спрыгнула на тропинку и ушла молча.
— Ты как? — Троха откинулся возле Арта.
— Очень голова гудит. Грудь болит. Сам-то цел?
— Нет. Хреново всё, они Северина избили!
— Вижу! Они до Руды добрались?
— Да, но не тронули. За него "старые" выкуп дали.
— "Старые"? Зачем им это надо?
Северин поднял голову, посмотрел на погонщиков:
— Зря жиге болячки не показали. Завтра дальше идем, выходим как обычно. Кто товару погонит, кроме вас?
Парни замолчали, начали осматривать свои синяки, шишки, болячки. Прислушались к своим потрепанным, избитым телам.
Через полчаса вернулись с покупками довольные обозники. Следом за ними заехал на двор и хрон на своей повозке. Сразу почувствовали что-то неладное. Не выпрягая лошадей из телег, не разгружая повозок, кинулись к своему топчану.
— Матвей, скажи нельзя их одних оставить! — попытался схохмить Карась.
— Кто? — Гриша зло прорычал, нагнувшись над Северином, вглядываясь в разбитое лицо.
— Ты ребёнка-то, не пугай! — попытался загородить Надейку рукой Северин. Вилли подошел к топчану, оглядел всех:
— Заруба, ходить можешь? Нет? Глеб, Адей, Блаж взяли этого обезноженного и на тот топчан дружно все ушли. Дайте нам поговорить, поесть спокойно. Где тут умыться можно?
Северин попросил дочку:
— Надей, крикни Мая и подружку свою, пусть покормят остальных.
Парни собрались со смешками, с шутками, подняли Зарубу на ноги. Осторожно повели на соседний топчан. Пришёл Май, принес два чайника с чаем. С сожалением оглядел осколки разбитых пиалушек и чашек на топчане, затоптанный огород, развороченный виноградник, тропинку, засыпанную сбитыми зелёными листьями, покачал головой. Ничего не сказал. Вернулся с сестрой, принесли огромное блюдо с пловом и чашку с весенним салатом. Варда быстро убрала осколки и мусор с топчана.
— Снимите, — Май тронул Троху за рваную штанину.
Он оглядел Северина, Арта. Указал на окровавленную рубаху Арта:
— Снимите всё, женщины отстирают.
Надейка отобрала у отца снятую рубаху:
— Сама постираю и зашью потом.
Ушла вслед за Маем, утащившего кучу грязного, окровавленного тряпья. Сели, молча поели, принялись за чай. Пришел Май, забрал грязную посуду.
— Завтра выходим утром. Без задержек. Идем на Юг — Заставу, — прервал молчание Северин.
Все закивали головами, переглянувшись.
Карась хмыкнул:
— И всё?
— Нет. Ещё есть кое-что. Караван с нами идёт. Небольшой. 200 верблюдов. Ещё шесть подвод с ранеными. И повозка со сломанным колесом, я обещал Иреню помочь с починкой. Все они завтра с нами идут. Я старший.
— Что дальше Северин? Так и будем под этими собаками молча ходить? Кого они в следующий раз под плеть поставить захотят? — Гриша стукнул кулаком по коленке. — Ответки не будет?
— Гриш! Нас в один миг снесли. Даже Ненад их не задержал, не смог. Уронили всех как детей маленьких.
— Что решил делать, Северин? — спросил Вилли, сделав глоток. — Что надумал?
Северин оглядел всех:
— Дальше идём, у меня ряд на этот разгон. Чтобы не случилось, до места мы дойдем, дойдём вовремя. У нас сейчас половина товары встать не может. Значит, делаем так...
Хрон, после обеда, подошёл к Ливе, уточнил насчёт каравана.
— 200 голов? Надо ехать? Не обойдётся?
— Если наше тягло в дороге поляжет, сам мажары потащишь? Ехать и проверять караван сейчас надо.
Лива позвала Ненада, напомнила про осмотр каравана и ремонт повозки.
— Да, они едут. Карась уже подходил. Готовы. Повозку освободят только и сразу отправятся.
Погрузились Вилли, Матвей, Гриша, Завьял. Полкана с собой взяли, к телеге привязали. Хрон на своей повозке приготовился выезжать. Сидят, ждут, пока жиги им охрану назначат.
Крик часового от ворот. Прида с Александром из Ефремово вернулись.
— Сколько их?
— Все! Четверо!
— Ух! — выдыхает Лива. — Уже хорошо.
Распахнулись ворота, впустили. Вилли тормознул отправление. Новости послушать надо. Кони у прибывших дрожат, гнали их быстро. Пыльные. Усталые. Спешили изо всех сил. Хорошо сразу подсказали, где их обоз стоит. Александр сполз с коня, и уселся на землю, прислонившись к столбу загона. Его окружили погонщики, дождались, пока он напьется из кувшина, принесенного Вардой, подняли осторожно, и без расспросов, повели на свой топчан.
Прида, едва въехав во двор, соскользнула с лошади, бросилась к Ливе. Увидела Северина, махнула ему, подзывая. Подковылял неторопливо.
— Нашли Шалгу, Ригу, убиты оба, в заброшенных домах. Ригу сразу убили, ножом. Шалгу пытали, зачем не знаю. Всё ценное забрали. Купца, который с Шалгой рядился — ищут. Дорох взял уцелевшего коня, не стал дожидаться расследования, забрал тела у звездочеев, погрузил всех в телеги, и сразу умчал на Новоторг. Александр сказал, что у Шалги осталась семья, дети. У Риги родители, сестра младшая.
Северин покачал головой, соглашаясь. Прида сделала шаг к нему:
— Ну ка, ну ка!
Северин отступил назад. Прида окинула взглядом его новую свежеодетую рубашку. Помятое, поцарапанное с синяком лицо башлыка. Посмотрела на Ненада с его "боевыми" отметинами. Пошевелила пальцем, переводя его то на одного, то на другого:
— Опа! Подрались что ли?
Лива прервала её:
— Это всё?
— Алеш нас нашёл в Ефремово. Сказал, что в Приютном искали наш обоз с утра.
— Наш обоз?
— Да. Спрашивали про коричневые повозки с желтыми колесами и с номерами на боку.
— Кто?
— Скорее всего, белаварцы! И ещё! В Ефремово вводят карантин. Бояться, что беженцы из Шалолета, Приютного, заразу к ним занесут. Алеш подтвердил. У них соседка в Приютном с вечера заболела. Его жена собрала всё ценное из дома и следом за мужем и сыновьями на телеге подалась. Алеш теперь семью и всё свое стадо сюда ведет. Мы его по дороге обогнали. Да, что тут, у вас произошло?
Лива взяла её за локоть и потащила за собой:
— Идем к нам, там все объяснят. Ненад, не выпускай пока никого со двора.
Ненад кивнул Северину , развернулся и пошел к воротам, предупредить часовых и Вагу.
Александр уже пришёл в себя от долгой скачки и рассказывал о Шалге окружившим его обозникам. Выслушав ещё один рассказ о произошедшем в Ефремово, Северин отозвал в сторону Вилли и Матвея, опять что-то порешал с ними. Крикнули Карася, спросили о чём-то. Покивали головами, соглашаясь с принятым решением.
— Ну что, едем?
Хрон уже давно собрался ехать. Подошла к воротам Лива. Следом за ней подоспел Ненад, осмотрел повозки, готовые к выезду.
— Куда вас столько? — Ненад обернулся к Матвею.
— Не знаю, Северин велел. Там починку какую-то надо делать, Гриша с Завьялом мне помогут. А Вилли с Карасем, хрону вашему караван проверить помогут. До темноты успеть надо. Отправляй нас, сколько уже ждать можно?
Ненад на начальника своего, Ливу, взгляд перевёл. Она кивнула:
— Выпускай.
Махнул Ваге, тот часовому скомандовал.
Открыли. Выехали, впереди два белогорца, за ними Вилли телегой правит, с ним в повозке Матвей, Завьял. Гриша с Карасем в повозке хрона едут, пес за их телегой бежит, привязанный. Замыкает отряд Вага с тремя всадниками. Едут на обозников больше поглядывают, чем по сторонам, и не решишь сразу, то ли это конвой с арестантами, то ли телохранители такие. Улица узкая, с двух сторон арыки, вдоль стен глухих текут. Стены высокие, глинобитные, мощные. Поверху из стены торцы бревен торчат, и непонятно то ли стена крышу дома держит, то ли навес во дворе сделан.
Завьял тихо шепчет Вилли:
— Здесь давай!
Вилли потянул поводья на себя, заворачивая лошадку влево, перегораживая узкую улицу. Карась выхватил поводья у расслабившегося после сытного обеда хрона и тоже поставил повозку поперек улицы. Гриша Карася подсадил, почти закинул на верх стены. Вилли Матвея таким же образом туда отправил. Карась успел хрону сверху крикнуть:
— Псину береги, смотри за ней. Не дай пропасть.
Побежали по стене, по крышам прочь от дороги.
— Куда? Что чудите то? — только и успел крикнуть Вага, как беглецы исчезли из виду.
— Ну, едем что ли? Хорош на стены пялится! — тронулся с места Вилли, уводя охрану с места побега.
Вага послал двоих, чисто для отчета перед начальством, для попытки проследить и остановить беглецов, да где там. Проехали по улочке туда-сюда, на соседнюю улицу свернули, нет никого. Махнул оставшимся, едем, кинулись догонять телеги. Двое спереди, двое сзади, а двое по этим замкнутым улицам район прочесывают.
