Дезиллюминационные чары, заглушающее шаги и запахи заклинания легли на тело голубоглазого блондина, делая его совершенно невидимым для простых людей. Однако же глупо было бы недооценивать органы чувств магиков, а потому пришлось поднапрячься и добавить защиту, скрывающую еще и тепловые излучения. Но даже так, гарантировать успех побега было нельзя.
— Агент Г, мои сенсоры показывают, что объект Афина покинула душ и идет в свою комнату. Через семь секунд она пройдет через гостиную, — доложил МУВИ.
Молча приняв информацию к сведению, ученик величайшего светлого мага забрался на потолок, закрепившись на нем при помощи чар облегчения, приклеивания и левитации (все еще получающейся кривовато). Когда дверь открылась и рыжая кентаврица, одетая только в полотенце повязанное на груди, покачивая крупом вошла в помещение, он скользнул через дверной проем в коридор, едва успев разминуться с закрывающейся створкой.
Пройти мимо нэкоматы и ламии было проще: они слишком увлеклись выяснением вопроса о том, блюдо из какой кухни следует приготовить на ужин. Девушка-кошка настаивала на японских рыбных блюдах, в то время как девушка-змея ратовала за индийские кулинарные изыски. Сам же хозяин дома не видел особой разницы, так как готовили они обе... чудесно. Вкусно и чудесно.
"Надеюсь, дом переживет мою отлучку", — подумал голубоглазый блондин, выскальзывая за входную дверь и выдыхая с некоторым облегчением.
Оставалось пройти полсотни метров до места, откуда можно будет аппарировать, чтобы еще пару раз аппарировать заметая следы, прежде чем отправиться в министерство. Кто-нибудь мог бы сказать, что он поступает в отношении девушек грубо, да и трусливо, так как не поставил их на место в первые же дни, рявкнув что-нибудь вроде "Цыц, женщины, я в доме хозяин". Однако, эти некто явно не были знакомы с нэкоматой, способной когтями рвать стальные листы, кентаврицей способной проламывать стены ударами ног (даже в человеческом облике) и ламией, имеющей весьма вспыльчивый характер, а также знакомой с огненной магией на "ты".
— Все это — проблемы будущего Гилдероя, — решил Локхарт, начав насвистывать незатейливую мелодию. — Ту-дуду-дуду — Гилдерой Локхарт, ту-дуду-дуду туду-туду. Ту-дуду-дуду — Гилдерой Локхарт...
* * *
В космическом пространстве, скрываясь под дезиллюминационными чарами, к своим целям летели десятки челноков с миниатюрными магическими порталами на бортах. Они были похожи на большие куриные яйца, имели крайне малый вес и большую маневренность, а позади них тянулись хвосты из пламени, оставляемые ракетными двигателями... на которые никто из маглов не обращал внимания, благодаря воздействию все тех же чар.
Тем временем на луне Земли, пользуясь давно изведанными технологиями, в одном из кратеров велось активное строительство: тонны лунной земли извлекались из спутника и отправлялись в портал, чтобы попав в руки исследователей подвергнуться всестороннему изучению. В освободившемся пространстве прокладывались туннели, создавались просторные залы, устанавливалось разнообразное оборудование. Вскоре внешний вход должен был быть замурован, дабы не смущать маглов лишний раз, а все работы полностью сконцентрируются на глубинных уровнях.
Магический мир взял огромный разбег, готовясь ворваться в новое тысячелетие, далеко позади оставляя обычных людей. К чему же все это приведет, оставалось только догадываться, так как даже пророки беспомощно разводили руками, когда за дело брался Альбус Дамблдор.
О ком звенит колокол?
Укутав ноги теплым пледом, удобно разместившись в кресле перед горящим камином, одетый в розовую пижаму с рисунками в виде белых единорогов, золотых звезд и изумрудных дракончиков, пожилой седовласый мужчина открыл большой фотоальбом, похожий на книгу в деревянной обложке. Верные очки-половинки, как и Умные Часы, лежали на чайном столике, вместе со Старшей Палочкой и прочими артефактами, собранными за прошедшие годы по всему миру.
На первой странице его взгляду предстала большая фотография Хогвартса, прошедшего глубокую реконструкцию и модернизацию, под которой красовалась статья из "Ежедневного пророка", сентябрьского выпуска девяносто второго года. На второй странице находились фотографии факультетов, в их новой форме, созданной собственными руками (ниже была прекреплена еще одна статья, но уже июньского выпуска девяносто третьего года).
Перелистывая страницы фотоальбома, задерживая взгляд на двигающихся картинках минувших дней, "Альбус" вспоминал то, сколько всего успел увидеть и сделать, и представлял, сколько предстоит доделать другим... Посещение разных стран и подписание договора на сотрудничество между разными магическими народами и расами; превращение вампиров в фестралов; обретение разума единорогами, пегасами и грифонами (Томас Дамблдор стал крайне популярным волшебником, после того как написал свою первую книгу о воспитании магических существ); строительство лунной базы и основание города на Марсе...
Взгляд великого светлого волшебника задержался на фотографии, где был отчетливо виден стеклянный матовый купол, под которым возвышались пирамиды и башни из камня, с многочисленными витражными окнами, огнями и садами, разбитыми едва ли не на каждой горизонтальной площадке. Первый город магиков на красной планете был большим и красивым, но над поверхностью находилась только одна его половина, в то время как в толще грунта скрывался целый лабиринт, подобный тому, в котором обитают греческие минотавры и циклопы. Место строительства было выбрано не случайно: "сердце" Марса пусть и было почти затухшим, но в нескольких местах все же имелись полноценные источники магии, которые расширялись и усиливались при помощи прогона более подвижной и "живой" силы Земли. Впрочем, невзирая ни на что, но в Визард-тауне творить волшебство тяжелее, нежели почти в любом месте голубой планеты.
Перевернув очередную страницу "Дамблдор" увидел космический корабль, похожий на диск диаметром в полтора километра, нижняя часть которого поблескивала фиолетовой гномьей сталью, а верхняя скрывалась под треугольными лепестками уловителей солнечного света. В открытом состоянии, вися на стационарной орбите, космолет напоминает бутон подсолнуха, распахивающего лепестки сиянию звезды, за счет чего пополняет запасы энергии в накопителях. Скорость полета у данного аппарата невелика, слегка не дотягивает даже до скорости света, зато ориентируясь на специальные маяки, он может перемещаться по солнечной системе почти мгновенно (от ближней к солнцу орбиты, до Плутона, корабль пролетал за минуту).
Под фотографией традиционно находилась газетная вырезка, в углу которой можно было увидеть дату выпуска: "Первое января, тысяча девятьсот девяносто седьмого года". Космолет-научная станция получил имя "Альбус Второй", как символ уверенности в завтрашнем дне и движения в светлое будущее (имя аппарату присвоили без ведома великого светлого мага, известив его лишь о свершившемся факте).
Первая фотография девяносто восьмого года, занимающая две трети страницы, показывала семейный обед Малфоев, которые пригласили бывшего директора Хогвартса, чтобы он стал магическим крестным для дочери и внука Люциуса. Глава международной корпорации, занимающейся выращиванием и продажей экологически чистых продуктов питания, из-за желания доказать, что он еще не старый, и благодаря зельям сваренным на основе добровольно отданной крови единорога, второй раз стал отцом, в тот же год как у его сына родился первенец.
— Как говорят на Руси: седина в голову, бес в ребро, — подмигнув блондину, перед уходом произнес тогда "Альбус".
В девяносто девятом году, в свет вышел Том Дамблдор и его воспитанники: научившиеся принимать человеческий облик единороги, ментальный возраст которых составляет девять-десять лет. Уже скоро они поступят на учебу в Хогвартс, где кроме людей уже обучаются фестралы, оборотни, кентавры и иные магики.
Последняя страница альбома оставалась пуста. Немного подумав, "Альбус" призвал волшебное перо и размашистым почерком оставил короткую запись, поставив вместо точки многоточие. Перечитав написанное, он хмыкнул и откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза и отпустил чары трансфигурации.
Если бы в комнате находился кто-либо еще, он бы мог увидеть, как великий светлый волшебник стремительно стареет: черты его лица заострились, кожа покрылась морщинками и словно бы выцвела, усы и борода отросли до середины груди.
Бывший директор Хогвартса слишком часто использовал хроноворот, из-за чего за год проживал два, а то и все три года. Благодаря чарам превращения, внешне это оставалось совершенно незаметно, но стоило их отменить, как возраст поспешил взять свое.
Ровно в двенадцать часов ночи тридцать первого декабря девяносто девятого года, "Дамблдор" в последний раз совершил вдох, а в начале первого часа, первого января двухтысячного года, его грудь в последний раз опустилась. Светлый дух принцессы магических существ, пришедший из иного мира, вновь ушел за грань, знаменуя тем самым завершение земного пути великого человека. Однако же, узнают об этом только следующим утром, так как в этот самый момент, "Альбус" веселился с друзьями и родственниками на приеме в Марсианском министерстве, лишь планируя тот момент, когда в последний раз воспользуется хроноворотом.
В конце концов, великому светлому волшебнику была свойственна театральность и любовь к символизму.
* * *
Зимнее небо заволакивали серые тучи, из которых попеременно то сыпал мокрый снег, то лил холодный дождь. Превратившаяся в жидкую грязь земля хлюпала под ногами у разумных, собравшихся перед памятником великому человеку, показавшему магическому сообществу то, что нет ничего невозможного, а есть только трудноосуществимое. И пусть зимняя погода Великобритании не радовала солнцем и сухостью, но Гилдерою Локхарту казалось, что проститься с его наставником прибыл весь мир.
Памятник из белого мрамора, изображающий пожилого мужчину возвышающегося на гранитном постаменте, одетого в длинную мантию, неизменные очки-половинки и удерживающего в вытянутой вперед и вверх руке миниатюрную копию Земли, стояла на холме, на опушке бывшего Запретного, а ныне — Вечнодикого Леса. Мраморный Альбус словно бы удерживал весь мир на своей ладони, при этом ехидно прищурив глаза, тепло и добро улыбался (во мраке ночи, по задумке ОТ, глобус должен светиться ярким золотым сиянием, служа маяком во тьме, указывающим путь к знаниям из пучин невежества).
Волшебники и магики подходили к статуе целыми семьями, а представители своих стран — полными делегациями. Никто не произносил громких речей, никто никого не агитировал, и даже политические противники временно забыли о своих разногласиях.
...
"Ты можешь..." — гласила надпись на постаменте, выведенная золотом.
"Я могу", — кивнул своим мыслям голубоглазый блондин, на краткий миг ощутив, как его по плечу похлопала чья-то сильная рука. Внутренний взор нарисовал картину того, как обернувшись, он увидит своего наставника, который весело усмехнется и заговорщически подмигнет... Но это было лишь наваждение, которое развеялось уже через мгновения.
"Я вас не подведу, учитель", — пообещал голубоглазый блондин, отходя от статуи Дамблдора.
— Ты в порядке, Гил? — спросила Афина, ради мероприятия принявшая оборотное зелье и теперь находящаяся в облике человеческой женщины.
Курока и Аша, также сопровождающие своего избранника в человеческих личинах, молча встали справа и слева, всем видом излучая готовность поддержать. Это было даже забавно и мило, а еще... просто приятно.
"Пора уже с этим всем заканчивать. В конце концов, я не мальчишка, чтобы вечно бегать от трудных решений, да и они — не малолетние девчонки, чтобы тратить время впустую".
— В общем так: дамы, вы все милы моему сердцу, а потому, выбирать одну я не собираюсь, — подняв руку в останавливающем жесте, Гилдерой продолжил: — Сейчас я уйду по делам министерства, а когда вернусь вечером, будем готовиться к свадьбе. У вас есть время до вечера, чтобы решить то, готовы ли вы жить вместе и нужен ли вам я, со всеми своими плюсами и минусами. Никаких больше сожительств и недосказанностей: если живем вместе, то живем как семья. Я — глава семьи и с этим придется считаться. Вроде все... До вечера.
Поочередно обняв удивленных и слегка сбитых с толку девушек, Локхарт отошел за пределы антиаппарационного барьера и исчез с глухим хлопком. Спустя несколько секунд нэкомата отмерла и заявила:
— Няконец-то. Ня уже думала, что он ня решится.
— Полагаю, против условий Гилдероя возражений нет? — уточнила ламия.
— У меня все давно готово, — пожала плечами кентаврица.
— Тогда, чего же мы ждем? — растянула губы в хищной улыбке кошка-девушка.
Правые руки невест взметнулись вверх и вперед, замерли в центре импровизированного треугольника сжатыми кулаками, затем кисти трижды поднялись вверх и опустились вниз, прежде чем вновь замереть, но уже изображая разные фигуры.
— Камень бьет ножнецы, — заметила Аша.
— Бумага накрывает камень, — в свою очередь произнесла Афина.
— Ножницы режут бумагу, — констатировала Курока. — Еще раз? Ня думала, что выбрать старшую жену будет так сложно.
* * *
Том Дамблдор сидел в кресле, за письменным столом в своем рабочем кабинете. Он уже некоторое время подозревал, что его "отец" собирается уйти и ничуть не удивился, когда узнал о том, что Альбуса Дамблдора не стало первого января двухтысячного года.
— Начало новой эры, — хмыкнул бывший крестраж, салютуя пустоте бокалом с красным вином. — Последняя шутка, которую запомнят все и надолго. "Ты можешь..." да? Что же, учитель, ты как всегда прав... и неправ одновременно.
Отставив бокал на край стола, Том поставил локоть правой руки на подлокотник и оперся подбородком об раскрытую ладонь. Его взгляд устремился на карту ближайшего космоса, куда уже улетели челноки с порталами. Даже с помощью магии, до ближайших звезд лететь было невероятно далеко, но даже если порталы по какой-то причине закроются, останутся маяки, к которым можно будет телепортировать один из строящихся на лунных верфях дисков.
Альбус Дамблдор показал миру, чего можно добиться при помощи дружбы народов, но это совершенно не означало, что волшебники забыли о насилии. Где-то там, среди холодной синевы, их ждут другие виды, которые могут оказаться не готовы к мирному диалогу. На этот случай тайные службы готовят разнообразное оружие...
— А не из-за этого ли ты решил уйти, учитель? — глаза искусственного человека хищно сверкнули. — Смог бы ты, оставаясь лидером нашего сообщества, отдавать приказы на применение крайних средств? Больно уж этот поступок похож на... бегство.
Ответа на прозвучавшее обвинение ожидаемо не последовало: в конце концов, Том не зря лично устанавливал защиту на свой кабинет, так что даже призраки не могли его побеспокоить. Да и о своей догадке он распространяться не собирался, не желая очернять образ великого светлого волшебника в глазах народов.
"Кому надо, тот сам докопается, а кто не докопается, тому и не надо".
