— Но может же актер отказаться играть свою роль в Спектакле!
— Не может, ни под каким видом! Добросовестно исполнять свою роль, от начала и до конца — в этом твой священный долг перед всем обществом. Это твоя обязанность перед самим собой! Иначе как ты можешь назвать себя гордым именем Артиста? Неужели же ты еще не понял, не осознал, что играть свою роль — это и есть твоя жизнь, твой смысл существования! И другого смысла нет, и быть не может? Где ты, как не в Пьесе?
Это довод выглядел очень весомо. Но сдаваться я не собирался.
— А зачем нужна мне Пьеса, если мне не нравится ее Сценарий? Зачем нужна мне такая роль, играть которую мне противно?
— Мало ли, кому что не нравится! На то ты и Актер! Пьеса существует совсем не для того, чтобы нравиться актерам, которые ее исполняют. Если актеру не нравится Пьеса, то дело не в ней, а в самом актере! Это всего лишь означает, что актер из него никудышный, и ему не место в Пьесе. Лишь тот достоин высокого звания Актера, кто сумеет воспитать в себе самом должное отношение к своей собственной роли! Будь то роль Короля, или Шута! И лишь такие актеры имеют право рассчитывать на ответную благосклонность к ним Пьесы!
Нет, с Бароном положительно невозможно спорить! В крайнем волнении я вышагивал по комнате.
— Ну, а все же, — предположил я. — Если испортить Сценарий Акта Пьесы, сорвать Спектакль — к примеру, вообще на Сцену не выйти?
— Это явилось бы самым вопиющим нарушением всех существующих устоев и правил! Ни один актер никогда не сделает этого, хотя бы только лишь из принципов профессиональной своей чести и гордости! Я уж не говорю о том, каким возмутительно безответственным выглядел бы такой поступок по отношению ко всему нашему актерскому сообществу! Нет, я решительно отвергаю даже теоретическую возможность такого поступка! Я стыжусь таких твоих вопросов, хоть и готов отнести их на счет твоего недостаточного образования и воспитания, а, стало быть, на свой собственный счет!
Во время этой пламенной речи Барон пронзал меня своим полным крайнего неодобрения взглядом, изредка удрученно покачивая своей головой.
— Никогда не покушайся на утвержденный Сценарий Пьесы! — негромко, но проникновенно заповедовал мне Барон. — Никогда, как бы он ни был тебе неприятен! Твоя святая обязанность — играть свою роль до конца! Актер — это тот, кто двигает Пьесу вперед, а не тот, кто пытается встать у нее на пути! У тебя есть всего лишь один жизненный путь — вместе с Пьесой! Противопоставлять себя Пьесе нелепо и глупо! Ведь Пьеса всегда сможет обойтись без тебя, а сможешь ли ты обойтись без Пьесы?
— А если актер просто физически не может на Сцену выйти — ногу вывихнул, к примеру...
— Такое бывало на моей памяти весьма нечасто. И уж совсем невероятно, чтобы актер сам стремился к этому. Каждый актер держится за свою роль в Пьесе. Даже за совсем несущественную роль. Даже тот актер, который, быть может, и не задумывался никогда, зачем ему вообще участие в этой Пьесе. И все потому, что в мире полно кандидатов на твое место на Сцене! Ну, давай предположим такую ситуацию — не вышел ты на Сцену, чтобы сыграть свою роль. Ты думаешь, это станет трагедией для Пьесы? Что это остановит ее планомерное развитие? Ничуть! Некоторые сложности в постановке Спектакля, вполне возможно, возникнут. Но и эти трудности, уверяю тебя, вполне преодолимы. Сколько актеров из массовки мечтают сыграть на Сцене чужую роль! Бери любого из них, гримируй до неузнаваемости, наряжай в твой сценический костюм, и — на Сцену!
— Но ведь это же буду уже не я!
— Конечно, не ты! Ведь ты сам отказался от своего сценического персонажа! Ты думаешь, что это способно ему повредить? Ничуть! Самым трагическим образом это способно отразиться только лишь на твоей собственной актерской судьбе! Пойми, что Пьеса, если и заинтересована в судьбе своих действующих лиц, то никак не в судьбе отдельно взятого актера.
Барон снова замолчал на некоторое время, задумчиво меня разглядывая. А потом продолжил:
— Может быть, я слишком рано решил покинуть этот мир. Глядя на тебя, я вижу, что ты еще ничего не понял — ни в Пьесе, ни в окружающем тебя мире, ни в себе самом. Ты так еще и не осознал, что не от тебя зависит Пьеса, а ты зависишь от нее. Что все твои желания носят для нее только рекомендательный характер, а вот ее к тебе требования обязательны к исполнению. Если тебе посчастливилось исполнять в этой Пьесе определенную роль, ты в полной мере должен осознавать всю свою ответственность и перед Пьесой, и перед своим сценическим персонажем, и перед обществом актеров, и перед самим собой! Вот в чем смысл твоего участия в Пьесе! И если Пьеса говорит тебе: "Умри!" — знай, что подошло время кульминации твоего актерского мастерства! Достойно сыграть свою смерть на Сцене — что может быть почетнее для артиста?
— А что будет потом? — спросил я, затаив дыхание. — После того, как ты сыграешь свою смерть?
Барон ласково посмотрел на меня — совсем так же, как тогда, в самый первый день, когда я растерянно лежал в своей постели, совершенно еще не понимая, кто я и где я.
— Этого я не знаю. Но именно это я хочу выяснить! — тихо провозгласил Барон.
Тут нервы мои не выдержали, и я бросился вон из комнаты Барона, громко хлопнув дверью.
Потом, на следующий день, уже после прошедших репетиций будущего Спектакля, мне снова удалось поговорить с Бароном, уже более спокойно и взвешенно.
Я заявил ему, что он просто обязан дать мне самые исчерпывающие объяснения. В ответ Барон предпринял какие-то вялые попытки протестовать и увиливать, объясняя это исключительно тем, что мне эти объяснения не принесут ничего, кроме ненужных сомнений и другого рода неприятностей.
Но я решительно настаивал на откровенном разговоре. Объявил, что имею на это право.
В конце концов, Барон согласился, предварительно еще раз посулив мне преждевременные и абсолютно необязательные душевные страдания. Посидел, подумал, собрался с мыслями, и начал:
— Я уже давно стал задумываться над истинным положением вещей в нашем мире. Все это — Пьеса, роли, Сценарии — все это мне в последнее время стало казаться таким искусственным... Вот, к примеру, считается, что ты сам пишешь роль своего сценического персонажа. Считается, что если есть у тебя литературный талант — ты имеешь полное право сам определить место своего персонажа в Пьесе. Если же нет у тебя таланта, или желания его употреблять себе на благо — за тебя это место будут определять другие. Справедливый принцип?
— В высшей степени! — отозвался я.
Барон печально покачал своей головой.
— Когда-то я и сам так думал, — проговорил он, — Пока не понял, что все выглядит так справедливо только лишь при поверхностном взгляде. Но, на самом деле, основная суть этого принципа лежит глубже! И заключается в следующем. Если ты желаешь занять в Пьесе достойное место, это место ты должен у кого-нибудь отвоевать. Если ты хочешь солировать на Сцене, то всех остальных действующих лиц ты должен оттеснить в кордебалет. Иначе просто нельзя — либо ты определяешь в Пьесе все, либо ничего!
— Но ведь таковы правила! — я не видел в этом ничего противоестественного.
— Так выглядят правила. Раньше я, как и ты, думал, что это весьма справедливый принцип. Что это очень правильные, очень мудрые правила, создающие мощнейший стимул к личному развитию каждого актера, к постоянному его творческому совершенствованию.
— Так оно и есть!
— Видишь ли, в последнее время у меня возникли серьезные сомнения в мудрости этого, по сути, основополагающего принципа, определяющего нашу жизнь — сценическую, и не только. Принцип конкуренции за место на Сцене, принцип соперничества актеров — не слишком ли он жестокий? Принцип, дающий максимум привилегий победителю творческого состязания, дарующий ему право чуть ли не единолично определять поступки и реплики других сценических персонажей — так ли он совершенен?
Я не нашелся, что возразить на это.
— К тому же, — продолжил Барон. — Мне стали очевидны некоторые несообразности между декларацией такого принципа и его реализацией на практике. Ты и сам мог заметить — практически никогда твой вариант Сценария не утверждается в твоей собственной, авторской редакции. Всегда можно обнаружить в нем более или менее значительные изменения. И, что характерно, чем больше в "утвержденном" варианте Сценария Акта Пьесы купюр, тем большую сумму "понтов" получает его "автор".
Я проявил полное неведение такого положения вещей. Барон продолжил:
— Этого никто не замечает. Потому что не хочет замечать. Автор "утвержденного" варианта Сценария вполне доволен этим фактом, и с легкостью мирится с тем, что его авторский текст кем-то заботливо отредактирован. Тем более, никому не интересно, кто и как редактирует эти тексты. Вполне вероятно, что на самом деле то, что каждый из нас пишет собственный Сценарий своей роли — вообще фикция. На самом деле кто-то просто знакомится с нашими пожеланиями по этому поводу, а потом пишет свой собственный Сценарий Пьесы. И наблюдает, как старательно мы его разыгрываем. И существует этот процесс только лишь для того, чтобы придать видимость нашего значимого участия в этом действе!
Вот это да! Сейчас Барон начал говорить как раз о тех вещах, что давно уже вызывают у меня самый живой интерес!
— Многие вещи, ранее казавшиеся мне очевидными, перестали казаться мне таковыми, — продолжал Барон.— К примеру, то, что играемая нами Пьеса непостижимым образом пронизывает всю нашу жизнь. Вчера, слушая твои речи, я вдруг понял, что это ведь наша общая убежденность — как будто мы сами и являемся персонажами Пьесы! И теперь кто из нас, так долго и старательно вживавшихся в свои роли, способен отделить самого себя от своего сценического персонажа? Мы полностью себя с ними отождествили!
— Наверное, так и должно быть? — осторожно подал я свой голос.
— В том-то и дело, что нет! Пусть Пьеса и является самым важным делом нашей жизни, но ведь это далеко не единственное наше предназначение! И, возможно, даже не главное!
Я вдруг почувствовал, что предсказания Барона насчет совершенно необязательного для меня душевного томления начинают сбываться.
— А что же тогда? — спросил я, почти отчаянно.
— Не знаю! — горячим шепотом ответил мне Барон. — В том-то и дело, что я, за все то немалое время, что нахожусь здесь, так и не смог до конца понять для себя — зачем существует эта Пьеса? Зачем в ней нужен какой-то там Барон, и почему этим Бароном должен быть именно я? В чем смысл Пьесы, кому и зачем нужен весь этот грандиозный Спектакль? Когда и чем он завершится? Какой финал ему уготован? Уже долгое время меня гнетут эти вопросы, и я не могу найти на них ответа. Еще какое-то время я просто ждал, чем же все это закончится. Но это, судя по всему, не закончится никогда и ничем. Потому что никому и не хочется, чтобы это чем-нибудь заканчивалось. Всем очень даже уютно в этом мире, и они готовы бесконечное количество раз переливать из пустого в порожнее, заново ворошить страницы произведений классиков, бездумно повторять одни и те же сюжеты, и раз за разом переписывать Сценарий Пьесы из старых папок в новые. И все ради того лишь, чтобы без лишних хлопот подготовить и сыграть очередной Акт Пьесы, заработать немного "понтов", и еще чуть-чуть пожить в свое удовольствие. До следующего Спектакля. А я так больше не могу. Я устал от всего этого. Мне замучили эти вопросы, и эти сомнения. Как бы я хотел избавить от них свое сознание! Мне уже даже не хочется искать на них ответы, но избавиться от самих вопросов я уже не могу.
Барон немного помолчал.
— Я ввел тебя в Сценарий Пьесы, думая, что это придаст мне дополнительный стимул к жизни. Так уж выходит, что я нашел в твоем лице игрушку. Ничто меня так не увлекало тут, как твое воспитание. Я хотел, чтобы ты стал достойным актером и человеком. И я думаю, мне это удалось. Хотя перед тобой мне стыдно. Я поступил негуманно, ввергнув тебя в этот сумасшедший мир. В мир, который больше всего походит на придуманную кем-то большую, сложную, но чрезвычайно издевательскую игру. А теперь, ко всему этому — еще раз проявляю к тебе жестокость, передавая тебе все свои сомнения и вопросы, и оставляя тебя с ними один на один.
Я был безмолвен. Я многое хотел сказать Барону, вернее — очень бы хотел сказать что-нибудь. Но в этот момент чувствовал, как будто у меня отнялась всякая к этому способность. А он снова посмотрел мне прямо в глаза, и я увидел, что Барон плачет. Стараясь сохранить твердость своего голоса, он произнес:
— Прости меня, за то, что я тебе только что сказал! Не смог я удержаться — ведь не с кем мне все это время было поделиться своими мыслями! Если сможешь — попытайся забыть всю эту чепуху, что услышал от меня. Не воспринимай меня всерьез — видать, я и впрямь выжил из ума, и мне пора покинуть этот мир. Завтра, после Спектакля, состоится мой последний, прощальный банкет. А уже послезавтра моя комната освободится. Для нового персонажа Пьесы. Я очень бы хотел, чтобы этого персонажа в Сценарий ввел именно ты. Чтобы ты придумал его, заранее запланировав, какую достойную роль в Пьесе ему предопределить. И приложил бы все усилия к тому, чтобы обеспечить ему достойное место на этой Сцене. Как я — тебе!
— Но я, кажется, еще не совсем готов...
— Не беда! Конечно, не сразу. К этому делу нужно отнестись весьма серьезно. Ввести в Пьесу нового персонажа — шаг очень ответственный! И совершать его нужно только тогда, когда ты до конца уверен, что он сможет занять в этой Пьесе достойное место. Что он не затеряется на Сцене, что не достанется ему в удел вечное участие в безликой массовке.
— В том-то и дело. Я еще не уверен, смогу ли я определить ему такое место.
— Работай, прежде всего, над собой. Новый персонаж у тебя получится именно такой, каков ты драматург. Возможно, что это и есть та единственная достойная цель, которую можно реализовать в этом мире. Я покидаю этот мир спокойно лишь от осознания того, что мне это, как я полагаю, удалось!
И Барон сжал мою руку своей рукой, продолжая глядеть на меня своими блестящими от слез, но радостными глазами.
— Я верю в тебя! — сказал он мне вдохновленно, — Верю, что все у тебя получится — и в жизни, и в Пьесе! Верю, что ты добьешься всего того, о чем мечтаешь! Вот только... хотелось бы мне быть уверенным в том, что каких бы актерских высот ты не достиг, ты не перестанешь быть Человеком... Что никогда не опустишься ты до "сцинизма"...
Я с удивлением обнаружил, что знаю, о чем говорит сейчас Барон, и горячо подтвердил свое желание оправдать его надежды и чаяния.
Он еще немного помолчал, а потом кивнул в сторону своего Компьютера:
— Уходя, мне надлежит распорядиться своим имуществом. Впрочем, у меня нет ничего ценного, кроме Компьютера. Его я отдаю, конечно же, тебе. Забирай его, если хочешь, прямо сейчас! И "понты" свои, пусть и достаточно скромные, я помещу на твой счет.
В ответ на эти не совсем уместные в свете всей предыдущей беседы замечания Барона я только отрицательно мотал головой, но Барон уже не обращал на это никакого своего внимания. Он вдруг полез куда-то в недра своего письменного стола, и, основательно там покопавшись, извлек на свет небольшую синюю тетрадку.
