Джиму, в его старой-новой роли "маленького мальчика, в урагане горестных обстоятельств", роли, что он снова на себя стал примерять после второго попадания в плен к сквайру — совершенно был не нужен подобный свидетель, который так много о нём мог припомнить лишнего и которому, почти что наверняка, поверят и доктор Ливси, и сам Трелони.

— Пристрелить? — размышлял Хокинс, таща бочонок с сухарями мимо хохочущей, от очередной байки Сильвера, пары: сквайра и доктора. — Найти ружьё, застрелить... Сам нарвусь на петлю на ровном месте! Тогда что?! Возвращаться с этим одноногим Окороком, в Англию — мне не с руки: к чёртовой матери такое обо мне вспомнит, что в кандалах, как обезьянку в балагане привезут! Он не должен быть с нами в Англии, просто не должен!

К пятому своему рейсу на шхуну Джим уже придумал как поступить и подойдя к расположившейся на условный пикник на траве, у прибрежного песка, смеющейся троице — обратился к сквайру с просьбой о разговоре.

Трелони однако отказался беседовать один на один и смеясь, напомнил как Джим его чуть не пристрелил совсем недавно, сказав при этом что совершенно не опасается Сильвера. Это было не очень хорошо для подростка и его попытки по тихому очернить пирата.

Хокинс надеялся обвинить пирата за глаза и доказав опасность того, без присутствия самого Сильвера, добиться ареста, а то и скорого суда над квартирмейстером Флинта.

Говорить о подобном при самом одноногом Джоне — было гораздо сложнее, в том числе и по причине того, что сам калека мог многое чего припомнить Джиму.

— Это пират! — завопил Джим так, словно бы оповещал о внезапной атаке морских разбойников какое прибрежное поселение.

— И? — хладнокровно спросил сквайр, поднимаясь на ноги. — Думаю, мой мальчик, тебе мои молодцы говорили что и мы, в своё время, промышляли чем подобным? Я не вижу никакого вреда от того, что на судне будет ещё один пират: Я, капитан Смоллетт и Сильвер — отличная троица пиратских капитанов! Клянусь потрохами индейки! Ахахаха...

Джим пропустил мимо ушей высказывание сквайра и продолжал с несколько лихорадочной поспешнойстью, видя как губы Сильвера кривятся в презрительной ухмылке, а доктор Ливси лишь качает головой, откровенно потешаясь с неудачных потуг подростка очернить Сильвера: "Сквайр, прошу вас подумать! Одноногий калека — какая от него может быть польза при переходе через океан?! — никакой! Он не помощник на судне, а опаснейший враг! Именно он вёл к острову "Чёрную Каракатицу", вспомните, под его руководством пираты её захватили и сейчас..."

— Сейчас его команды попросту больше нет! — оборвал высказывания Хокинса Трелони. — Как он станет захватывать судно без команды и зачем? В одиночку, тем более калеке, им управлять невозможно...

— Ночью, до того как доктор нас развязал, они сговаривались с капитаном Смоллеттом через дверь, думая что я сплю! — пошёл Ва-Банк Джим, понимая что проигрыш может стоить ему головы. — Матросы и их капитан повержены, но вот Сильвер, словно бы примкнувший сейчас к вам — шуткарь балагур, шут при знатном сквайре, но берегитесь...

— Скотина, урод, сволочь! — взбесился Сильвер и в который раз подросток видел как хладнокровие у этого человека оказывалось напускным.

Он загорался от пары фраз и начинал откровенно беситься, впрочем, как и большинство виденных Джимом прежде, пиратов. Сам Хокинс искренне считал это издержками данной профессии: много истерических атак, выпивки, невоздержания в поступках и словах — и мало военной дисциплины.

Пират бросил в подроска костылём и попытался добрыгнув до него, вцепиться в горло, но сквайр и доктор сбили его с ног и держали за руки.

Потом сквайр приказал подошедшему егерю направить винтовку в сторону Сильвера и сам, встав окончательно на ноги, принялся ходить взад вперёд. Наконец он коротко проговорил подростку: "Продолжай".

Под непрекращающейся площадной руганью одноногого пирата и мерный шорох шагов сквайра по песку пляжа, Джим, всё сильнее распаляясь, выдумывал сложнейший заговор, в котором именно Сильвер — являлся головой и организатором, а Смоллетт, лишь его послушным исполнителем.

— Он мечтает снова стать пиратом и заполучив суммы что нашли на острове с сокровищами...

— Не важно! — снова нетерпеливо перебил сквайр, — Что там с заговором?

— Сильвер себя считает законным владельцем найденных денег на данном острове и собирался бороться за них всеми силами! Он проговорился, что это ещё "не последний бой" и шутка доктора о "возможном отравлении сквайра" — ему очень понравилась не просто так! Окорок не зря пытается стать коком на нашем судне: для него украсть что отравляющее, из сундучка доктора Ливси и подмешать это в пищу вам, сэр или кому из команды — например Смоллетту, раз плюнуть!

— А Почему лишь нам двоим? — поинтересовался Трелони, уже явно заинтригованный словами Джима.

— Вы, глава всей экспедиции и ваша гибель приведёт к новой резне между людьми на шхуне, а без капитана мы далеко не уплывём — разве что положившись на Бога.

Наступила внезапная тишина. Сильвер выдохся и теперь лишь с ненавистью смотрел на подростка, уже однажды лишившего его законной доли в добыче, потом ноги и наконец, прямо сейчас — желавшего его смерти.

Старый пират всем видом показывал, что если ему повезёт — уж он точно расквитается с Джимом, лишь бы только сейчас повезло...

Не повезло! Сквайр быстро щёлкнул пальцами, призывая к вниманию стоявшего наготове с заряженной винтовкой, егеря, старого преданного ему Тома Редрута и далее, одними знаками, показал что следует делать: щелчки Тому, указательный палец в сторону тяжело дышащему одноногому Сильверу, потом короткий жест ребром ладони по своему горлу — известный практически у всех народов.

— Не-е-е-е-ет!!! — завопил в отчаянии калека и было попытался броситься на колено перед сквайром, но Том Редрут в мгновение вскинул свою винтовку и немедля прозвучал короткий сухой гром выстрела.

Сильвер, получив пулю почти в упор, с расстояния всего в восемь шагов — тут же совершил короткий быстрый поворот кругом в падении и мешком повалился на песок пляжа лицом вниз. С четверть минуты тело его билось в конвульсиях, но вскоре прекратило свои движения.

— Том, будь любезен — проверь его... — усталым голосом попросил Трелони у своего слуги и брезгливо обойдя тело убитого по его приказу пирата, спокойно направился к Джиму, стоявшему с разинутым ртом, настолько подростку показалась невероятной столь скорая расправа над Долговязым Джоном.

Том Редрут привычно перевернул тело застреленного им только что человека лицом к солнцу, видно было что старый егерь не единожды проделывал подобную процедуру и своим широким изогнутым кинжалом перерезал убитому горло. Осторожно вытер кинжал о песок пляжа и какую тряпицу что достал из за голенища сапога. Подняв голову егерь сообщил сквайру: "Всё нормально хозяин — он мёрт! Теперь уже точно."

— Слава Богу! — выдохнул Трелони. — Честно говоря, Сильвер заставлял меня постоянно опасаться каких неприятностей с его стороны, офицер при Флинте — это чего то да стоило! Да и при штурме нашего форта на вершине острова, надо отдать ему должное: он проявил себя неплохим командиром, хотя и несколько простоватым. Всё же проще совершить возвращение без его присутствия на шхуне, дабы не опасаться чего подобного, из рассказанных нам здесь и сейчас, юным Джимом, историй... Кстати, мой мальчик — ты знаешь почему я тебя не пристрелил, вместе с этим грязным негодяем?

— Вам необходим матрос на корабле, сэр? — осторожно предположил Хокинс, уже немного приходя в себя после внезапной расправы над Сильвером и осознавая что он снова победил.

— Ничуть! Ты не матрос — ты юнга! Совершенно бесполезное существо... Без обид! Я надеюсь сюда ещё вернуться и заполучить все монетки капитана Флинта, все его шкатулки с драгоценностями, золотые слитки и сундуки с золотом! Мне показалось опасным иметь Сильвера на борту — ещё и по причине его неплохих познаний откуда эти сокровища взялись, и я решил подыграть твоей слезливой истерике и пристрелить Сильвера. Он отличный собеседник и собутыльник, но постоянно опасаться удара от подобного хитрована — для меня явный перебор!

Дальнейшая погрузка оставшихся вещей с острова на "Эспаньолу", ночь на шхуне и утреннее отплытие — прошли без каких либо заметных приключений.

Утром, по приказу капитана Смоллетта, были подняты матросами, парой егерей и Джимом указанные им паруса и вскоре шхуна отправилась в обратный путь, в Англию.

Первые трое суток все были напряжены из за недавних событий: мятежей, поиска сокровищ, предательств.

Однако на четвёртые сутки обратного плавания как то постепенно все прошлые переживания словно бы остались на покинутом острове с трижды проклятыми сокровищами и все понемногу начали общаться как и прежде, до начала склок.

Смоллетт постоянно проводил время в обществе доктора Ливси и сквайра Трелони. Матросы весело балагурили с егерями сквайра. Джима, как и в походе на остров, снова считали лишь юнгой и только иногда, словно бы случайно, ему припоминали и речи на палубе "Эспаньолы", о которых весело рассказывал всем Сильвер — и выстрел из винтовки в Трелони, на острове. При этом сами говорившие искренне смеялись и считали это детскими шалостями Хокинса.

Джим скромно подхихикивал им всем и стыдливо поводил плечами, при этом замечая на себе насторожённый взгляд старого егеря Тома Редрута, что не разделял общего веселья и перестал, как бывало ранее, делиться с Джимом какими новостями из жизни сквайра или доктора Ливси. Том явно оценил способности подростка и сейчас походил на верного охотничьего пса, что не верит дрессированной лисице на поводке, как бы хозяин не гладил её по голове.

На пятые сутки после отплытия,сквайр Трелони и доктор Ливси устроили какую вечеринку в каюте сквайра и пригласили и Джима к ним.

Зашедший подросток увидел прилично захмелевших руководителей похода: оба сидели без своих привычных париков и камзолов, забросив по одной ноге на ближайшие табуреты и постоянноо чём то громко переговариваясь, хохотали от души.

На столе стояло не менее десятка различных откупоренных бутылок, из тех, что Хокинс знал: там были ром светлый и тёмный, виски, водка, какие то вина. Жаренное мясо стояло в блюде на столе, немного овощей и бананы с орехами — в совершеннейшем изобилии.

— А вот и наш преступничек! — хохотнул, приведённому егерями подростку, доктор Ливси.

— Всё! Оставьте его нам и уходите! — скомандовал своим людям сквайр и те с поклонами вышли из каюты.

С минуту пара выпивох разглядывала немного смущённого столь необычным вызовом Джима, потом сквайр не выдержал и расхохотался вслед постоянно хмыкающему и хихикающему Ливси.

— Джим! — проорал Трелони так, что казалось что все бутылки на столе зазвенели. — Скотина ты скудоумная! Ты что же — решил с нами в игры играть, за дураков нас держишь? Говори немедля где оставшиеся сокровища лежат и мы сейчас же, развернув "Эспаньолу", возвратимся за ними! Ты слышишь?! — Го-во-ри...

— Вы мне обещали долю от найденного. — напомнил подросток о клятве сквайра на острове. — Я получаю долю уже найденных сокровищ и гарантии, письменные, уже в Англии: о неприкосновенности и не преследовании меня, вами...

— Что ты несёшь?! — словно бы взбесился сквайр и даже поднялся на ноги. Но тут же плюхнулся обратно в кресло, видимо будучи уже сильно на подпитии. — Ты что мелешь, дурень? А смерть твоего папашки, такогоже висельника как и ты? А убийство при свидетелях Билли Бонса, штурмана "Моржа"? Ты что?! Да тебе, негодяй — молить меня надо о пощаде, а не требовать себе долю или милость о непреследовании, о пощаде молить!

— Вы поклялись мне, что не станете против меня что злоумышлять или действовать. — твёрдым голосом отвечал Джим, начиная опасаться что с каждой милей приближения к Англии, цена данной клятвы будет всё меньше и меньше.

— Ну и что? — спокойно хмыкнул сквайр и налив себе в синий бокал водки, почти полную посуду, тут же залпом влил это в себя. Потом откусил треть лимона и разжевав кусок, с гримасой на лице, продолжил. — Что из того? Я и не буду — для этого есть судейские! Зачем мне марать свои руки о тебя, негодяя? Тебя посадят в тюрьму в кандалах, на хлеб и воду, и станут там держать столь долго и в таких нечеловеческих условиях, чуть не по уши в собственных нечистотах, что ты умолять нас будешь о смерти! А её ты получишь лишь после того как мы узнаем где спрятаны остальные сокровища и найдём их — не ранее...

Доктор Ливси замахал руками и обронив пару бокалов на пол, стал стучать кулаком по столу, потом, с предложения сквайра, налил себе в бокал вина и отхлебнув три глубоких глотка, заорал визгливым голосом, таким Джим его никогда прежде не видел: "Ты наш раб! Раб! Что хотим то и будем с тобою делать и не смей нам перечить! Тебя станем ломать о колено или ездить на тебе верхом, и скажи что нам против! Ты в Англии никто — преступник для виселицы! Какие, подобному отребью, могут быть обещания и клятвы, кто в это поверит?! Молчи скотина и говори где сокровища!"

— Так молчать или говорить? — не удержался Джим от ехидного вопроса и тут же в него полетела пустая зелёная бутылка, брошенная трясущейся рукою Ливси.

Впрочем бутыль подростка не задела и лишь брызги осколков попали ему на рубаху и штаны, когда бутылка ударилась о дверь каюты и разлетелась фейерверком стеклянных частей.

В каюту заглянули с вопросом что случилось слуги сквайра и получив от хозяина приказ убрать прочь Джима, выволокли юнгу за шиворот в проход, а потом пинками спровадили его на верхнюю палубу.

После праздных шатаний и лёгкой дрожи, когда Хокинс опасался каждого шага егерей и их возможной попытки вернуть его вновь в каюту с веселящимися руководителями похода, Джим решил что в любом случае ему придётся что то предпринять, так как пьяные откровения Трелони и Ливси ясно показывали в каком направлении могут для него начать разворачиваться события, если он всё оставит как есть.

Захватив на камбузе пару бутылок рома — Джим направился к самому молодому из оставшихся егерей сквайра, Джойсу.

— Привет! — дружелюбно обратился Джим к Джойсу.

— Чего тебе? — откровенно удивился появлению Джима данный егерь, бывший всего на три года старше юнги.

— Решил с тобою "раздавить" эту бутылку, а то самому — как то не идёт совершенно...

Джойс конечно опять удивился такому дружелюбию Джима, но охотно согласился: пока есть время и их не зовут на верхнюю палубу, немного скрасить возвращение туда, крепкой выпивкой.

После пяти минут пустой болтовни под частые глотки рома, обсуждение событий на острове и сумм, найденных там — Джим решил что его собутыльник уже достаточно хлебнул горячительного, так как Джойс чуть ли не вдвое более юнги прикладывался к бутыли и начал с ним разговор, что давно задумал: "Смоллетт!"

— Что?

— Ты его охраняешь ночами?

— Ага, вместе со стариканом Томом Редрутом, по очереди, а что?