Еретик. Книга 2

«Не смейте!» —думала та, кем была Элиза. —«Ненавижу! Как вы могли так поступить с ним?! Как посмели?»

Она нашла его. И решила, что раз нашла, то непременно убережет. Теперь-то точно убережет.

И вдруг все вокруг поглотило пламя…

Элиза резко открыла глаза и почти сразу села на кровати, попытавшись перевести дыхание и успокоить пустившееся вскачь сердце. Она думала, что вот-вот забудет то, что видела во сне, но образ отчего-то намертво отпечатался в ее памяти. Элиза знала, что уже не сможет уснуть.

Заставив себя лечь снова — на это потребовалось усилие воли — она уставилась в потолок, пытаясь понять, что видела. Рени как-то рассказывала ей, что во снах людей могут посещать их прошлые воплощения. Возможно, это был один из таких снов? Как знать.

Проведя несколько минут за тщетными попытками уснуть, Элиза встала с кровати. Ее одолевало странное, необъяснимое чувство надвигающейся опасности, побороть которое не было никакой возможности. Элиза спешно оделась и, надеясь отвлечь себя делами, вышла в общую комнату. В окне едва-едва появилась на улице предрассветная дымка. Элиза замерла, задумчиво вглядываясь в небо, не в силах унять терзавшую сердце тревогу.

«Всего лишь сон», — одернула она себя. — «Скоро ты его позабудешь, как всегда».

Однако странное предчувствие не желало уходить. Сама не понимая, зачем, Элиза обвязала талию поясом и повесила на него кинжал. Помедлив, она взяла стоящий у стены лук с колчаном стрел и повесила их на спину. Лишь сделав это, она изумленно застыла, прислушиваясь к себе.

«Да от кого мне здесь защищаться? Что за странности?»

Однако расстаться с оружием Элиза не спешила. Прислушавшись к предрассветной тишине, она попыталась уловить шорохи вдали или другие подозрительные звуки, способные оправдать ее состояние, однако не услышала ничего. Небо на востоке тем временем начало понемногу светлеть, перетекая оттенками сизого, синего и темно-фиолетового.

В попытке успокоить встревоженную душу, Элиза присела у окна. Она не знала, сколько времени провела без движения, а затем ей вдруг показалось, что где-то далеко-далеко, за полем, на дороге… нет, даже дальше — слышится гул, напоминающий топот десятков копыт.

«Мне мерещится. С такого расстояния я ничего не могла бы услышать», — постаралась рассудить она, однако ее опасение — прежде туманное, а сейчас такое явное, — всколыхнулось неудержимым вихрем, заставив ее подскочить на месте. Элиза поняла, что не сможет успокоиться, пока не проверит, все ли в порядке. И она прекрасно понимала, куда эта тревога тянет ее.

Зайдя в комнату к Рени, она кашлянула, чтобы разбудить сестру и извиниться за свои странности, однако застыла, увидев ту бодрствующей. При свете свечи Рени сидела на кровати, сжимая в руках руны.

— Доброй ночи, сестра, — отрешенно произнесла она, переведя взгляд на Элизу.

— Рени, я, — Элиза неловко пожевала губу, думая, как объяснить свое странное поведение, но не нашла нужных слов, — пройдусь до особняка. Я не знаю, что за тревога на меня напала, но я...

— Иди, — спокойно сказала Рени, не дослушав.

Элиза бросила взгляд на камушки в ее руках и отчего-то похолодела.

— Они что-то говорят?

— Да. Иди. Так и нужно.

— Что они говорят, Рени?

— Потом расскажу. Иди, не теряй времени. Я буду ждать тебя здесь.

По телу Элизы прокатилась волна дрожи. Ее так и тянуло расспросить сестру о том, что говорили ей руны, но ее отстраненный, произнесенный будто в полусне совет не позволил этого сделать. Теперь страх растекался по телу Элизы предупреждающей, побуждающей к действиям волной. Она кивнула, поправила на плечах лук и колчан и быстро вышла из дома.

Оставшись одна, Рени опустила взгляд в пол и вдруг тихонечко шмыгнула носом. На деревянные доски пола упала слезинка.

* * *

Руан, Франция

Год 1356 от Рождества Христова

Вивьен уже сидел в кабинете Лорана, глядя в еще темное предрассветное небо, когда стражники ввели немного сонного и растерянного Ренара. Заметив друга, тот слегка оживился и, как только стражники перестали держать его под руки и закрыли за ним дверь кабинета, он сделал несколько решительных шагов к окну, у которого сидел Вивьен.

— Боже, Вив! — воскликнул он. — И ты здесь!

— Как видишь.

— Тоже по приказу Лорана?

— По нему самому.

Ренар покачал головой.

— Что происходит?

Вивьен вздохнул.

— А разве не очевидно? — Он посмотрел на друга и, не заметив в его лице признаков озарения, закатил глаза и кивнул. — Лоран отправился куда-то посреди ночи, а нас приказал запереть здесь. Видимо, мы будем сидеть тут, пока он не вернется.

— Это-то ясно, но зачем? — упорствовал Ренар.

— Видимо, у нас проблемы.

Ренар округлил глаза.

— У нас? — опасливо переспросил он.

«Нет, только у меня, если быть честным», — мрачно подумал Вивьен.

— А ты видишь кого-то другого, запертого в кабинете главы руанской инквизиции? — Он невесело усмехнулся. — Да, мой друг, похоже, у нас проблемы. Пока не знаю, какие, но, вестимо, большие, раз Лоран приказал держать нас здесь.

— И с чем это может быть связано?

— Я полагаю, что лучший вариант для нас, учитывая, что за дверью стоят стражники и слушают, о чем мы говорим, будет ничего не обсуждать до прибытия епископа. Он сам скажет нам, что будет дальше. А до этого момента, — он перевел взгляд на окно, стараясь скрыть свою тревогу, — будем ждать.

* * *

Кантелё, Франция

Год 1356 от Рождества Христова

Освещенное белыми свечами помещение и вправду могло вселить спокойствие своей тишиной и бесцветностью. Ансель, вздохнув, опустился на скамью, открыв на случайной странице книгу священных текстов, которую забрал у Гийома.

«Отвлечь разум. В нынешнем состоянии я не придумаю выход. Пара страниц чтения поможет мне», — подумал он, игнорируя то, что простая молитва оказалась почти бесполезной.

Некоторое время Гийом сидел подле него на скамье, пытаясь восстановить силы после ранения, но затем его терпимости настал конец, и он поднялся, постаравшись на этот раз не сильно морщиться от боли.

— Черт, долго ты еще? — поджав губы, спросил он. — Не хочу тебя торопить, но у нас мало времени.

— Двигайся поменьше, — спокойно посоветовал Ансель. — Иначе опять кровь пойдет.

Гийом состроил раздраженную гримасу.

— Я же не смогу постоянно так сидеть — скоро мне придется сражаться. Нужно подготовиться. И к боли привыкнуть, чтобы не отвлекала, если уж на то пошло.

— Сражаться? — Ансель поднял взгляд от книги, смирившись с тем, что очистить разум с ее помощью ему не дадут. — Гийом...

— А что же? Добровольно сдаться? Вот уж нет. Знаю, что ты можешь на это сказать, но я не смогу просто бездействовать!

— Их будет много.

— Значит, погибну, сражаясь, — упрямо возразил Гийом.

— Ты не понимаешь. Тебе не дадут, — он замялся, вспоминая слова Вивьена о том, через что должна была пройти его семья, — не дадут умереть быстро. Они сделают так, чтобы ты выжил, и отправят тебя на допрос, Гийом. И, поверь, твоя нынешняя рана — ничто в сравнении с тем, через что тебя заставят пройти. В допросной комнате умеют добывать из людей информацию.

— Это твои друзья-инквизиторы тебе сказали? — ядовито прищурился юноша. — Те самые, которые вот-вот придут тебя арестовывать?

Ансель вздохнул, подавив волну тоски, накатившую на его сердце.

— Через эти ужасы прошла моя семья в Каркассоне, — тихо ответил он. — И я бы прошел, если бы не сбежал. Меня… — он покачал головой, стараясь не погрузиться в воспоминания слишком сильно, — меня спасла девушка.

Гийом изумленно приподнял брови.

— Девушка? — переспросил он.

— Да.

Ненадолго повисло молчание. Затем:

— Ты… ее любил?..

Ансель отозвался кивком.

— Наша любовь отличалась в своих проявлениях, но… да.

Гийом сочувственно опустил голову.

— Что с нею стало?

— Она умерла, — сокрушенно отозвался Ансель.

«Из-за меня», — закончил он про себя, невольно вспоминая, как много болезненных слов бросил он ей напоследок, не зная о том, что она не имела намерения сдавать его семью инквизиции. Он ведь был уверен, что таким образом она хотела спасти его от «ереси».

Гийом поджал губы и решил более не мучить учителя вопросами. Он подумал, что, возможно, та девушка спасла Анселя ценой собственной жизни и тоже закончила свои дни в плену Святого Официума.

— Но сегодня ты хотел сдаться инквизиции, зная, что тебя ожидает?

— Да.

— Это еще большее безрассудство, чем мое желание сразиться, — снисходительно усмехнулся Гийом. — Послушай меня, Ансель, — он присел рядом с ним на скамью, преисполнившись решимости, — нам придется дать бой. Я не сдамся каким-то сукиным детям, которые готовы напасть на меня и мой дом, просто потому что не согласны с моими мыслями. Я готов отвечать за эти мысли, за свою свободу и свой титул кровью, если потребуется. И я надеюсь, что ты будешь биться рядом со мной за эту свободу.

Ансель сжал руки в кулаки.

— Ты не понимаешь. — Он покачал головой, чуть повысив голос. — Гийом, это не будет смерть в бою. И нет, ты не отобьешься от десятка стражников. И не будешь гордо смотреть в глаза обидчикам, демонстрируя свой несломленный дух, пока тебя ведут на эшафот. Это не рыцарский роман. Если будешь ерничать, тебя будут пытать. Думаешь, стоически выдержишь пытки? Это... — Ансель запнулся, на миг. Он и о себе думал то же самое, пока Вивьен не продемонстрировал ему, как обстоят дела. — Поверь, пройти через допросную и остаться в здравом уме практически невозможно. Особенно без подготовки. А у тебя ее нет. Твоя первая рана — вот. — Он указал на окрасившуюся красным повязку выше колена Гийома. — И ты уже ослаблен ею. Тебе не выстоять в том бою, о котором ты говоришь.

Он не стал развивать мысль дальше, хотя уже и думал о том, что если допрашиваемых будет много, Вивьена и Ренара могут все же привлечь к работе. Ансель в ужасе представил, что кто-то из них будет лично руководить пыткой Гийома или проводить ее самостоятельно.

«Господи, нет!»

— Значит, нужно сделать то же, что ты в Каркассоне, — решительно заявил Гийом. — Нужно бежать. Собрать людей и уходить отсюда.

Ансель задал тот же вопрос, что и много лет назад:

— Куда?

— Главное — подальше отсюда, — отмахнулся Гийом.

— Но ты ранен.

— Меня может вылечить Элиза. У нее есть, чем снять боль. Остальное не так важно. Позже можно будет разобраться.

Ансель устало прикрыл глаза, а Гийом, напротив, воодушевился:

— А ведь это выход! Давай так: сейчас разбудим людей. Я возьму в помощники кого-то из слуг, чтобы добраться до дома Элизы. Ты в это время объяснишь всем, что происходит, соберешь их и подготовишь к побегу. Кто не успеет — увы, всех не уведешь. Меня подлатают Элиза с Рени, а затем я попрошу их увести нас. Они знают леса, они легко обведут вокруг пальца следователей, а уж городскую стражу — и подавно! К тому же, их я точно здесь не оставлю. Вы с остальными в это время возьмете деньги, сколько сможете унести. Берите всё — украшения, оружие, да хоть оклады с икон! — Гийом прерывисто вздохнул от боли в ноге, однако продолжил: — Нам все пригодится. Берите собак: нам нужно будет чем-то питаться, а они могут выслеживать дичь. Правда, нас может выдать лай, но, насколько я понял, выдать может что угодно, так что не до осторожностей, главное — уйти и двигаться быстро.

— Нельзя так легко уйти от инквизиции, — возразил Ансель.

— Нельзя уйти от инквизиции, если вовсе не попытаться, — парировал Гийом с укором. — Все еще есть вариант, что у нас получится уйти достаточно далеко. И если мы сможем, рано или поздно они бросят поиски.

Ансель покачал головой, вспоминая, как Вивьен, чтобы доказать его ересь, отправился в Каркассон через двадцать семь лет после трагедии. Пока он не решил для себя, что не станет выдавать друга — а это его исключительная черта, не свойственная другим инквизиторам, — он действовал от лица Святого Официума. Он был его олицетворением.

— Не бросят.

Он серьезно посмотрел на Гийома, и что-то в его взгляде заставило того стушеваться. Несколько мгновений он молчал.

— Мы можем попытаться убежать из Франции...

— Убежать от инквизиции? — Ансель вновь покачал головой, нервно усмехнувшись. Он чувствовал, что его покидает присутствие духа. — Я с трудом сделал это, когда был один. А ты хочешь увести множество людей. Это невыполнимо.

— Ну, хоть кого-то! Я не могу всех просто бросить! Это же мои люди! Мы должны хоть попытаться, и поэтому...

Ансель едва слушал Гийома, который продолжил предлагать варианты решения — неплохие, похвально-рассудительные для оказавшегося в таких условиях человека, но все невыполнимые.

«А ведь если нас поймают, я даже не успел...» — Ансель перевел взгляд на книгу в своих руках. Он думал, что однажды, быть может, много лет спустя, благословит Гийома, чтобы тот стал совершенным, и душа его обрела свободу. Но теперь — никаких лет в запасе у них не было, а Гийом мог просто погибнуть, чтобы вновь вернуться к земным мукам. И не было возможности оградить его от этого.

Разве что...

Ансель окаменел, с силой сжав книгу. Взгляд его застыл вместе с дыханием.

— … главное — не медлить! — продолжал увещевать Гийом. — Чем дольше мы здесь сидим, тем меньше у нас возможности уйти. Я бы и не хотел, я дал бы бой, но прислушиваюсь к твоим суждениям. Видишь, какое небывалое благоразумие!

— Небывалое, — бесцветным голосом проговорил Ансель, все еще безотрывно глядя на книгу.

— Так что же мы сидим? — Гийом нервно побарабанил пальцами по скамье и воскликнул почти с мольбой в голосе. — Ансель! Да ответь хоть что-нибудь!

Ансель, не отрывая взгляда от книги, которую держал обеими руками, медленно поднялся со своего места. Стоя с идеально прямой спиной в черных одеяниях, освещаемый белыми свечами, он напоминал изображения с икон.

Икон, которых не признавал.

Медленно подняв взгляд на юношу, он спокойно проговорил, махнув рукой: