— Да ты что, Ваша Темность, испугался меня, что ли? Что я тебе могу нового-то сделать, уж той ночью все перепробовали... — но меня бьет озноб, ломаюсь, укутываюсь в крылья, больше не улыбаюсь. — Ну что ж, наигрался и бездна с тобой, не хочешь меня, так проваливай отсюда, — прохожу мимо, равнодушно... только внутри грызет пустота, крутит мрак желанием... желанием, которое не разделить... и так плохо-плохо... зря прошел мимо, надо было подальше. Сажусь на корточки рядом с кровавым кругом, смотрю на Шута... где ж ты мой яркий огонечек, нет тебя больше... да и в любом случае не для меня такие огонечки, я сейчас тебя даже погасить могу. — Что ты с ним сделал, Князь? — глажу воздух по контуру круга, а меня всего трясет. — Хочешь вновь довести до самоубийства? В этот раз он ведь и душу может разорвать так, что не соберешь... да и дарить-то больше некому... Я мрак, в меня, что посеешь, то и пожнешь, он нежность в меня свою сеял и тепло... А теперь нет льда, что можно чуть-чуть подтаять, одна жадная бездна, — нет больше сил, сворачиваюсь в комок, голову опускаю на колени и смоль волос сливается с бархатом крыльев, говорю глухо. — Уходи, и ревность свою можешь забыть, мне теперь можно быть только с таким как ты... таким же монстром... а любого другого я до безумия доведу... Уходи сейчас, пока отпускаю... в мое жилище нельзя просто так зайти и выйти... уходи, пока не передумал, а то подниму гравитационную ловушку и останешься на веки со мной... вспомнишь, как ненасытен бывает мрак. Уходи... Шута твоего я отпущу, как только очухается, а сейчас я тебе его не отдам — иначе он с собой покончит. Пусть отдохнет здесь, подумает... я ему ничего не сделаю, можешь, не беспокоиться. Уходи... уходи же... мне тебя больно видеть, — сжимаюсь крепче, на полу остается уже лишь большой ком клубящегося мрака.
Князь
Их двое. Тьма, лежащая рядом с огнем. Допрыгался, Шут? Доигрался! Ты сотворил все это... Ты... тебя я так любил... Угрозы тьмы... Теперь уж все равно... Я так привык. Сказал ты, отогреешь! Да, отогреешь, я не сомневаюсь. Есть прелесть особая во тьме — она скрывает чужие слезы и печаль, и боль... И можно вволю наплакаться, сказать все без затей. А мне же говорить уж не престало. Во мне и свет и тьма. Я лишь наполовину служу потокам мрака. Ты же полон достаточно теперь, чтоб отогреть Шута. И ты его ведь любишь... Ты разозлит меня хотел, назвав его пассией. Шут не рассыплется, как ты предполагаешь. Он сейчас мощнее бури. Он ОГОНЬ, который думает, что является лишь жалким угольком. Такую силу я отдал ему в руки, что тебе, Амалей, и не снилось... Довольно ж лжи! Тебе не выбирать, Шут. Я Князь... Тебе достойнее найти себе ровню. И Амалей как раз подходит. Он — тьма! Ты — свет. Прощайте, дорогие... Я слов уж говорить не стану. Прощальный взгляд бросаю на тебя, мой Шут. Ровно через час ты загоришься от стекла, как спичка, и станешь ярче и свободнее всех демонов на свете. Ты Амалея растопишь жаром.
Я Шипы души, что были все наружу, в себя втыкаю, открываю коридор.
— Прощайте оба! Чтобы вас я больше никогда не видел, — говорю и шаг в густую тьму прохода совершаю.
Вас ненавижу я обоих но так дело не оставлю Сначала встормашу как следует. Разворачиваюсь, поднимаю Амалея с пола, трясу, как грушу злобно.
-Хватит тут изображать из себя принца. Меня это достало.
Ударяю по кругу молнией, разрываю его.
-И ты! Межмирье тебе недоступно теперь. Хватит играть на нервах. Оба — идиоты! Вы получили, что хотели... Теперь вот тут разыгрываете драму! Не выйдет, милые... Вы плохие актеры!
Амалей
Ушел... последняя надежда сгорела до черного пепла... неужели ты не слышал, как отчаянно я гнал тебя?! Вакуум внутри... такой холодный, что кажется я сейчас весь в него провалюсь... я падаю на пол бесформенной черной тряпкой... свобода? Я ошибался, Глеф... никакая это не свобода, а пустота... свободным я был лишь раз — одну единственную ночь, когда не надо было ни сдерживаться, ни претворяться... но это больше не повториться... ласкал меня, целовал, а, оказывается, ненавидел. Отомстить хотел вот так... ну что ж — у тебя получилось.
Но ты возвращаешься... правда, лишь для того, чтобы снова облить ненавистью... разорвать и без того уже пустое... Ну да я тебе не Судья... и никому теперь... Мне уже все равно... черные брызги во все стороны... и под потолком черным фонтаном... и лишь одно перышко падает к кровавому кругу "Прости, мой нежный... с тобою я узнал, что меня тоже кто-то может нежно... не знаю — любить ли, жалеть, хотеть... прости, если можешь"
А черный вихрь делает последний круг... я умею оставлять материальные поцелуи... оставлю последний... тебе, Князь — люби, ненавидь, разрывайся в своих страстях... может быть, вспомнишь мрак... и как мы были единым целым... прощай...
Вселенная... такая огромная... прими в объятия порождение мрака... мраком все начиналось... мраком когда-нибудь закончится, когда погаснут последние звезды... а пока — каждый из вас всегда сможет увидеть мрак — просто плотно закройте глаза и он окутает вас... и сами решите, чем его наполнить... но это буду уже не я...
Князь
Хватаю его пытающуюся сбежать сущность, сжимаю в своих объятиях, крепко, держу, ломаю практически, закрываю своей темнотой.
— ты никуда не уйдешь, — шепчу на ухо. — Ты сейчас будешь тут, со мной... Такой был грозный — сразу в бездну. Стой! — целую в губы. — Ну, напрасный жест ты делаешь! Ты сладок, ты пьянишь... Ты нравишься... Ты весь такой жестокий и вдруг... Что за бегство? От себя? От меня? От Шута? Ты не уйдешь, — скручиваю жгутами. Яростно, болезненно, но так вернее...
Амалей
Задыхаюсь... ну какого черта?! ... пытаюсь вырваться, раствориться прямо в твоих руках... но на уже почти рассыпавшиеся губы ложится поцелуй... и мрак сам, без моей воли, плотнеет, становится материальным, тянется к тебе. Раздвоенный язык сплетается с твоим и жадно, жарко тебя лижет. О, проклятье! Пытаюсь отвернуться:
— Оставь же меня уже наконец! Хочешь знать? Да я тебя в ловушку пытался заманить! Да сам попался! Ну ладно, — замираю, расслабляюсь, пусть губы будут холодными и равнодушными... уймись же ты, мрак, не могу я сейчас.
Шут
Пламя... Оно завораживает... Золотистые огоньки — везде... Бликами перед глазами, мурашками по коже — горячими, щекотными... В сердце, в душу... На кончиках пальцев пляшут маленькие огоньки... Ярость переплавляется в страх, страх переплавляется в нежность, нежность переплавляется в безразличие, безразличие переплавляется в желание... Я сам не свой... Не такой как всегда... Или, наоборот, как раз сейчас — именно свой? Мне дико... Мне легко... Вокруг столько силы первобытной... Силы создания и разрушения, что не удается сосредоточится ни на чем, и мысли поймать не могу... Просто огненный поток эмоций...
Дотрагиваюсь ладонью до черты круга и развеиваю защиту... Даже не думаю зачем... Я просто желаю... Коснуться.. Того, кто пахнет мятой... Того, кто пахнет морем...
Это желание в крови... Во мне... Огнем выжигает по сердцу... Я страсть сама — как я могу противиться желаньям? Я не противлюсь... Я даже не чарую.
Я так живу...
Неслышно делаю два шага и подхожу к Князю, что обнимает Амалея...
Князь
Я от тебя алкаю твою густую темноту, мой милый, мой черный мрак. Ну, ты горячее всякого огня, когда ты злишься. Ты мне нравишься, мой сумрак. И до сих пор я вспоминал, как мы кружили в небе, в молниях. Я пил тебя и радовался нашей близости. Я знал, что ты пришел из мести, но все случилось не так, как мы думали
Теперь тебе свою я отдаю тьму. Тебя пытаюсь пробудить, глаза ты открываешь. Черные. Темные, затуманенные мраком. И смотришь мне через плечо так странно. Огонь. Меня касается сзади огонь, пробегает по спине. Такой ласковый. Только мне знакомый. Ты такой изменчивый, мой милый Шут. Недавно гневался, теперь вот вышел на волю, чтобы дразниться опять.
— Все хорошо? — у кого из вас я спрашиваю, не знаю, но кажется — у обоих.
Амалей
Тебе плевать, что я не отвечаю, ты меня так целуешь, что голова идет кругом, и колени подгибаются, и прижиматься к тебе хочется... не могу... пустота внутри вся горит... она так жаждет быть заполненной твоей тьмой... прошивает воспоминаниями, весь содрогаюсь, распахиваю глаза... а за твоей спиной Шут... ах, да, совсем забыл... ты пришел сюда из-за очередной ссоры с ним. Ты всегда ко мне приходишь только по этому поводу. Да и он ко мне... лишь утешаться...
Я все-таки прижимаюсь к Князю... так сладко чувствовать жар твоего тела, у меня уже просто лава стекает вниз живота... я в тебя вжимаюсь, наклоняюсь к уху, шепчу раскаленным, хриплым шепотом:
— Знаешь ли хоть, что за ловушку я тебе готовил, Князь? Догадался ли уже?
Князь
Сгораю . С двух сторон сгораю. Касаются меня сзади ладошки Шута. Такие горячие... Чувствую тьму, которая обволакивает черникой. Я только что гневался на вас обоих. Теперь все внутри разрывается на части... Что за напасть такая? Целую в губы Амалея, тону в нем неизбежно. Он так сладок! Мне хочется больше, чем просто объятий. Шут не знает о нашей близости. Не ведает, что тогда случилось. Вопрос задает Демон Тьмы. Уши слышат, голова не воспринимает. Шут прижимается ко мне сзади. И опаляет близостью.
— Ловушку? Какую ловушку?
Амалей
Усмехаюсь, и огоньки пляшут в глазах:
— А может, ты в нее все-таки попался, а, Князь? — зарываюсь пальцами в твои волосы целую в губы, ускользаю, вновь целую — в шею, облизываю длинным языком, — Хочу тебя, — шепчу.
Шут
Чуть отстраняюсь, мотнув головой, и вокруг рассыпаются огненные брызги с волос... Дергаюсь в сторону — не ожидал ничего подобного. Ошарашено оглядываюсь, а вокруг кружатся золотистые мотыльки... Понимаю, что вот теперь ощущаю все — и свое дыханье, и стук сердца... И боль начаровавшегося тела... Вижу... Как мой Князь ласкает Амалея, целует, гладит... А мой темный демон — отвечает ему... И я не знаю, что мне делать. Совсем-совсем... Голова пустая... Мне хочется коснуться их... Мне хочется убраться куда подальше... То ли смущаюсь, то ли ревную... Вдруг решаюсь и легонько провожу пальцами по руке Амалея — локоть, запястье... И по его ладони скольжу на плечо Князя... Выше... провожу по скуле.... А тело сводит от непонятной мне истомы...
Замираю, не решаясь ни отступить, ни продолжить огненный танец легких прикосновений... Лишь отвожу взгляд...
Князь
Я не сдерживаюсь больше. Я тяну Шута к себе, разворачиваюсь, обнимаю, чувствуя, как по шее скользит горячим вожделение язык Амалея, и целую Шута, прикрывшего блаженно глаза. Вокруг него летаю золотистые бабочки. Он больше не прячется и не боится.
Целовать его так сладко и сладко чувствовать, как тебя обнимает тьма, как она накрывает тебя, обволакивает, как в прошлый раз. Как руки Амалея скользят по талии к бедрам. Как тебя обнимает Шут, одной рукой гладящий Демона Тьмы.
Самая чудная ловушка, в которую я когда-либо попадал. Сладкая. Медовая. Черничная. С оттенком мяты.
Я глажу своего Шута по спине, он отзывается. Теряясь в его красоте. Теряюсь от близости Амалея. Вниз всполохами скатывается острое желание обладать и отдаваться. Только бы не закончился этот сумасшедший танец огня и света.
Амалей
Волос касается легкая теплая ладошка, все внутри замирает и на миг даже больно... закрываю глаза, пытаюсь вновь научиться дышать... а внутри что-то жалкое, болезненное... дрожит на краю пустоты... пустоты... мне так пусто теперь без тебя... того, кто напоил меня темным вином, от которого мне не очнуться. Прижимаюсь к тебе, Князь, еще сильнее, руки ныряют под одежду... гладят, ведут узоры, чуть царапают острыми когтями, прикусываю мочку уха, одновременно сжимая сосок, трусь возбужденным членом о твои ягодицы. Ты целуешься с Шутом, а по мне золотыми ручейками ваше взаимное желание... и остро от него, и больно, и сладко...
Шут
Пламенем темным... Растекаюсь.... В поцелуе...
Ничего не знаю... Горчит что-то — на языке, по коже, по сердцу... И все никак не согреться...
Пропускаю твои волосы, Амалей, сквозь пальцы... А хочется — сжать кулак и притянуть тебя к себе... Но — медлю. Не решаюсь... Просто ласкаю пока.
А меня целуют — до головокружения. И ноги подгибаются — а стою все равно прямо.
Как на краю — с завязанными глазами. Не вижу... Слышу и ощущаю — но, так мало... И все горчит мне... Теряюсь? Паникую? Пока — нет... Не решаюсь... Пламенею просто. То ли загореться, то ли совсем погаснуть. Мне ничего не ясно!
Обнимаю тебя, мой Князь, за шею, прижимаюсь телом — все же висну... Не удерживаюсь... Ощущаю, как огненными ручейками стекает желание вниз живота. Тереться об тебя хочется... Об вас двоих — до потери сознания...
А пока — растекаюсь... Поцелуями...
Князь
Ласки... сказочные ласки. Сплетенные языки. Шут так умеет целоваться — до звезд в глазах. Я с ним теряться бы готов хоть каждую минуту. И Амалей... Он жаркой тьмой сейчас так близок, так горяч. Мы ссорились? Я, кажется, схожу с ума, и руки обнимают милого жемчужного, что так напряженно и одновременно горит. Мну ему ягодицы, увлекаю в середину. Чтобы он оказался между мной и Амалеем. Ласкаю. Заставляю опереться на демона тьмы. Всем телом прижимаюсь близко-близко. Пью мед из уст и чувствую, как черничным хаосом меня охватывает невесомость, уже столь знакомая и пугающая страстью. Амамалей. Целует Шута в шею. Склоняется ко мне все ближе... И вновь наши губы находят друг друга.
Безумие. Как мы бываем безумны, если уступаем... Зачем? Я хочу... Вас обоих. Сейчас.
Амалей
Ты сумасшедший! Что ж ты делаешь со мной? Мучаешь зачем так?! Шут... теплым, ярким солнышком ко мне... нет, горячим, горящим, мимолетно касаюсь губами медовых волос, кожи... все пропитано мятой... твоей мятой, Князь, и голова кружится и пустота ноет... снова хочу... хоть глоток... тянусь к Князю и опьяняющим поцелуем снова... так что пол из-под ног уходит... пьяное твое вино, терпкое, темное, густое... ну дай же мне еще? И от меня выпей... язык струйкой мрака в твои мятные уста... хочу смешать... чернику, мяту, море... и полынь... не знаю, дашь ли мне меда... но хоть полынь... обнимаю тонкую талию Шута, расслабься, нежный, пусть ноги подкашиваются, не упадешь, мы тебе не дадим сейчас... Крыльями накрываю вас обоих, и они расползаются ручьями мрака, гладят бархатом, льнут теплыми волнами.
Шут
Каждое прикосновение — горячим угольком по коже... Рисуете, чертите, выжигаете... Не стереть мне этого никогда... И дивной золотой вязью проступают эти узоры на коже... Каждая черточка каждого прикосновения — огнем горит...
Чувствую твои руки, черноглазое мое счастье, держишь меня — и я верю, что удержишь... Поворачиваю голову немного — и языком веду по твоей скуле... Черничный, да? Шепчу, почти в самые губы...
— Хочешь меда? Хочешь? Бери... И... Можно тебя попробовать?
И вновь соскальзываю поцелуями на шею, откинув голову...
А руками глажу твои плечи, Князь... Хочу по коже... Очень хочу!
