Зверь лютый. Книга 35. Измена

"Перевод стрелок". Оба благор-р-родных рюриковича, сотворив такую выдающуюся гадость, старательно спихивают вину на другого. "Не виноватая я! Он сам пришёл!".

"И сказал Володарь: "Бог свидетель тому, а нынче отпусти брата моего, и сотворю с тобою мир". И, обрадовавшись, послал Давыд за Васильком, и, приведя его, выдал Володарю, и был заключен мир, и разошлись. И сел Василько в Теребовле, а Давыд пришел во Владимир. И когда настала весна, пришли Володарь и Василько на Давыда и подошли ко Всеволожю, а Давыд затворился во Владимире. Стали они около Всеволожя, и взяли город приступом, и запалили его огнем, и побежали люди от огня. И повелел Василько иссечь их всех, и сотворил мщение над людьми неповинными, и пролил кровь невинную".

А как же: "был заключён мир"? Володарь — клятвопреступник? Они все такие?

Невинная жертва, к коей явлено милосердие, которого "низложил Бог и смирил". Едва "низложил" прошло — устраивает резню. А как же заповедь христианская о прощении, о "не убий"? Божий "урок" — не впрок?

"Долг платежом красен": Володарь освободил Василька — "в 1121 году Василько отдал всю свою казну полякам, чтобы выкупить из неволи Володаря".

"Затем же пришли к Владимиру, и затворился Давыд во Владимире, а те обступили город. И послали к владимирцам, говоря: "Мы не пришли на город ваш, ни на вас, но на врагов своих, на Туряка, и на Лазаря, и на Василя, ибо они подговорили Давыда, и их послушал Давыд и сотворил это злодейство. А если хотите за них биться, то мы готовы, либо выдайте врагов наших". Горожане же, услышав это, созвали вече, и сказали Давыду: "Выдай мужей этих, не будем биться из-за них, а за тебя биться можем. Иначе отворим ворота города, а ты сам позаботься о себе"... И сказал Давыд: "Нет их здесь"; ибо он послал их в Луцк.

Когда же они отправились в Луцк, Туряк бежал в Киев, а Лазарь и Василь воротились в Турийск. И услышали люди, что те в Турийске, кликнули люди на Давыда и сказали: "Выдай, кого от тебя хотят! Иначе сдадимся". Давыд же, послав, привел Василя и Лазаря и выдал их... на рассвете повесили Василя и Лазаря, и расстреляли их стрелами Васильковичи, и пошли от города. Это второе отмщение сотворил он, которого не следовало сотворить, чтобы Бог был только мстителем, и надо было возложить на Бога отмщение свое, как сказал пророк: "И воздам месть врагам и ненавидящим меня воздам, ибо за кровь сынов своих мстит Бог и воздает отмщение врагам и ненавидящим его".

За эти активные действия Василько и не был причислен к лику святых. Святые — покорные. Те, кто принял смерть, пусть и со слезами, но без сопротивления. Как Борис и Глеб. А их братья, кто пытался драться, или хотя бы убежать от рвавшегося к власти Ярослава Хромца, так и остались просто князьями русскими.

Потом была длинная усобица, в которой рюриковичи воевали все против всех, с активным привлечением ляхов за полста гривен золотом, мадьяр и легендарного хана Боняка, поющего с волками.

В 1100 г, 30 августа собирается съезд в Уветичах. "Братский суд".

"собрались на совет все братья — Святополк, Владимир, Давыд, Олег, — и пришел к ним Игоревич Давыд, и сказал им: "Зачем призвали меня? Вот я. У кого на меня обида?". И ответил ему Владимир: "Ты сам прислал к нам: "Хочу, братья, прийти к вам и пожаловаться на свои обиды". Вот ты и пришел и сидишь с братьями своими на одном ковре — почему же не жалуешься? На кого из нас у тебя жалоба?". И не отвечал Давыд ничего. И стали братья на конях; и стал Святополк со своей дружиной, а Давыд и Олег каждый со своею отдельно. А Давыд Игоревич сидел в стороне, и не подпустили они его к себе, но особо совещались о Давыде. И, порешив, послали к Давыду мужей своих...

Посланные... сказали ему: "Так говорят тебе братья: "Не хотим тебе дать стола Владимирского, ибо вверг ты нож в нас, чего не бывало еще в Русской земле. И мы тебя не схватим и никакого зла тебе не сделаем, но вот что даем тебе — отправляйся и садись в Божском остроге, а Дубен и Чарторыйск дает тебе Святополк, а Владимир дает тебе 200 гривен, и Давыд с Олегом 200 гривен". И тогда послали послов своих к Володарю и Васильку: "Возьми брата своего Василька к себе, и будет вам одна волость, Перемышль. И если то вам любо, то сидите там оба, если же нет, то отпусти Василька сюда, мы его прокормим здесь. А холопов наших выдайте и смердов". И не послушались этого ни Володарь, ни Василько. А Давыд сел в Божске, и затем дал Святополк Давыду Дорогобуж, где он и умер...".

Особенности русского княжеского правосудия приводят меня в недоумение. Что закономерно: я ж не князь роженый, я ж больше по общечеловеческим ценностям.

Непосредственный исполнитель, нанёсший "тяжкие телесные": "торчин, по имени Берендий". Соучастники: Сновид Изечевич и Дмитр. К ним претензий нет: слуга в воле господина своего. Понятий: "личная ответственность", "преступный приказ" — нет. Не люди — "говорящее орудие".

— Резал? Вешал? Расстреливал?

— Да. Но исключительно по приказу.

Трое наушников-бояр: Туряк, Лазарь, Василь. Их вина в том, что они сообщили своё мнение о планах Василька. Неважно: было ли это выдумка, навязанная Сатаной (а кто, кроме святых праведников, может Сатане воспротивиться?), или неверно понятая реальность. Или — истина.

Суть сообщения не опровергается никем, кроме самого Василька. Один голос против трёх. Донос не был ложным? — Это неважно. Важно лишь деяние князей-организаторов. С позиции морали: ай-яй-яй. И наказания: невозможно. По политическим мотивам.

Сочетание в одном лице правителя и судьи делает правосудие... неправосудным. Нет разделения "ветвей власти" — нет наказания за преступление. Остаётся только возложить "исполнение наказания" на ГБ, Или — личная месть. Чем Василько с братом и занимаются. Успешно. Следствие: Галицкое княжество.

Особенно хорош в этой истории Мономах. "Услышав это, Владимир расплакался". И не только. Он, скорбя о Земле Русской, добивается сохранения одного из преступников Великим Князем Киевским, другому даёт 200 гривен "на обзаведение". Ещё, что в этом фрагменте явно не сказано, пытается отобрать у ослеплённого Василька Теребовлю.

Слепой княжить не может! Это ж все знают! Пусть у брата живёт, а то и мы прокормим.

Василько отказался. Братья ещё и повоевали с Мономахом. С благодетелем? Или с феодальным хищником, попытавшимся "по случаю" "отгрызть" чужой удел?

Позже внук Мономаха Изя Блескучий, собирает в тумане у Теребовля гридней сына Владимирко Остомысла. И режет их как баранов, потому, де, что охранять некому.

Не из этой ли истории неприязнь к Олегу ("Гориславичу") и Владимиру ("Мономаху"), которая звучит в "Слове о полку Игореве", в творении внучатой племянницы Василька Ефросинии Ярославны?

Хорошо видна не-самовластность князей русских. Вече говорит Давыду: "Выдай! Иначе сдадимся".

Это ли не измена? Вокняжение представляет собой взаимную клятву князя и общины. Сходна с брачными клятвами "вместе в счастье и в горе". А тут: делай, что велят, а то отворим ворота.

В ходе тогдашних событий бегавший от Киева до Кракова и обратно Давид повторил прикол Святополка Окаянного: "убежал в пустое место". Между Волынью и Туровым. Но не помер, как брат дедушки, а основал город. Давид-Городок на реке Горынь в 14 км от ее впадения в Припять. Название станет официальным позже. Пока просто Городок. Таких названий вокруг много, поэтому часто говорят Давыдов Городок. Как на Волге — Радилов.

Давид основал и убежал. В Дорогобуж. Где и помер в возрасте 55 лет.

"В год 6620 (1112)... скончался Давыд Игоревич месяца мая 25 и погребено тело его 29 в церкви святой Богородицы Влахерны на Клове".

Клов — ручей около Киево-Печерского монастыря, престижное место. Такие "знаменитые" названия есть и в других древних русских городах, в Смоленске, например.

Мономах, в тот момент Великий Князь Киевский, поспособствовал почётному погребению. Он же брато— и боголюбивый.

Вот с такими людьми, коллеги, надо тут "жить и работать".

Братоубийца Святополк Окаянный "бежал в пустое место между Чехами и Ляхами", где и помер. Это — символ мерзости. Открыжили.

А в этом эпизоде? Они все — остались. Они — русские князья, они — цвет "Святой Руси". Организаторы и соучастники преступления. Преступлений. Они воспроизводят свои семейные традиции в следующих поколениях. А вам надо доброжелательно, или восторженно-льстиво — смотря в какую страту вы попали, смотреть им в глаза. Улыбаться. Сотрудничать. Устанавливать доверительные отношения. Зная, что в любой момент кто-нибудь из них может воткнуть вам нож в спину. Или в глазницу, как Василько.

Вот за этим сюда попадируют?

"Дела давно прошедших дней", все участники умерли. А городок остался. Построен на месте древнего городища при слиянии рек Горынь и Неправда. Не путать с Непрядвой. На холме жилые дома и церковь, вал, палисад и ров (ширина 15 м).

Замковая гора возвышается на 5 м над меженем Горыни, округлая площадка диаметром 100-110 м. В южной части вала выемка: въезд. Вал из речного песка. Внутри насыпи — ступенчатые деревянные конструкции. Ширина в основании — 10 м.

Главная улица выложена колотыми дубовыми плашками на деревянном каркасе из лаг, положенных вдоль и поперек. Здесь же найдено много остатков стеклянных браслетов разного цвета восточного происхождения. Другие улицы: ширина 1,5-2 м; не имеют сплошного покрытия, с одной стороны тротуары — отесанные длинные бревна. Вдоль улочек, почти впритык друг к другу, жилые дома. Однокомнатные, 4x4 м, из сосны. C внешней стороны обмазаны навозом, смешанным с корой. Двери шириной в полметра, деревянные полы и глинобитные печи. Примыкают плетеные из лозы хлева.

Пройдёт восемь веков и 6 мая 1936 г., в день св. Юрия, в первой половине дня, когда большинство взрослых будут на богослужении в древней Юрьевской церкви, в восточной части Давыд-Городка вспыхнет пожар. Внезапно поднявшийся ветер за несколько минут разнесёт огонь. Сгорит треть города.

С этой же стороны, на правом берегу Горыни, на Замковой горе вспыхнет древняя деревянная Воскресенская церковь. После пожара прихожане решат построить новую, каменную. Начнут копать котлован под фундамент, но не могут никак докопаться до грунта — культурный слой в пять метров. Так и нашли помост из толстых дубовых досок, а под ним в ряд гробы.

"В северной части городища, на глубине 4-5 метров под деревянным помостом, открыли подвал, в котором правильными рядами, с отступом около полуметра, дубовые гробы — числом 13. При нас (1938 г. — авт.) были открыты в раскопе еще два таких же гроба.

Гробы очень редкого типа: ящики из дубовых досок, длиной 2,30 м. В концах днища и крышки сделаны пазы, в какие установлены концевые и боковые стенки без наклона ко дну и крышке. Нигде нет гвоздей и вообще следов железа. Доски красного дуба, вырублены топором, признаков использования пилы нет. Соединение отдельных частей — исключительно плотное, с применением пазовых запусков.

В гробах кости. Никаких вещей не найдено, кроме туфель из лосиной кожи... Под черепами везде следы густых волос светлого цвета.

Сохранились остатки одежды из полотна, женского капюшона, куски очень тонкой ткани, а также кружева с тесьмой голубого шелка".

Что это за люди? У Давида было два сына. Один, Всеволодко, стал князем гродненским, зятем Мономаха. Второй, Игорь, дожил до 50-х годов 12 в. Вот он сюда и лёг? С семейством: среди похороненных мужчины, женщины, дети. Мор прошёл? Поэтому и отсутствие вещей, и странная конструкция гробов. Был какой-то один мастер, который вот так строил. Остальные гробовщики... вымерли? А потом и сам... упокоился.

В захоронении есть ещё одна странность. Найденная керамика датируется от 12 до 17-18 веков. На поверхности менялись государства — Русь, Литва, Польша, Россия. Веры, правители. Но кто-то из местных приходил сюда, в склеп давно умершего княжеского семейства, в подполье действовавшей церкви, ставил плошки с маслом, жёг свечи, пил вино, поминал. Души детей и внуков князя-клеветника, ослепителя, грешника... Полтысячелетия. Род "тайных хранителей"?

После смерти княжеского семейства сам удел перешёл под Киев, потом под Волынь. Реорганизуя Волынь, Боголюбский вспомнил эту историю и поставил сюда князя. Который и сидит нынче в здешнем замке за валом из речного песка.

"Из-за особенных, чисто полесских условий своего существования, укрытый среди пущ и болот Давыд-городок даже в периоды своего наибольшего расцвета не имел городской линии укреплений. Защищённость полностью основывалась на мощи древнего детинца, его природных и искусственных оборонных качествах".

Вот сюда мы и пришли. Князем здесь Святополк Юрьевич, самый старший из ныне живых туровских братьев.

Святополк, которого я называю про себя "Миссионером" — с миссиями от Остомысла ездил — мне ровесник. Точнее: моему здешнему телу. Невелик, довольно субтилен. На лице постоянно доброжелательная улыбка. Которая пропадает, если он полагает, что его никто не видит. По счастью, сменяется не на злобную гримасу, а на задумчивое выражение.

Откуда знаю? Есть люди, в ведомствах Точильщика и Драгуна, которые деньги получают за то, что я знаю. Недешевое, кстати, удовольствие — знать какой князь как улыбается. И — чему.

Та же лабуда, что и в Турове: обнимашки, но с настойчивой попыткой чмокнуть в щёчку по этикету, размещение людей с рефреном: "некуда! полно уж!", с застольем и визгами из зала:

— Убери зверюгу! Покусает!

— Не, не покусает. Порвёт. В куски. Ежели сильно дёргаться будешь.

Без восторженности и сердечной доброжелательности Миши, но в границах пристойного поведения радушного хозяина. Проблемы рассадки, кому ошую, кому одессную... Рассадить четырёх князей... не просто. Моего начальника обоза вздумали посадить ниже местного ключника. Пришлось вмешаться, указать. Что у обоих забот на дворе немерено, идите, люди добрые, пользу делать. А выпить-закусить мы вам оставим.

— А скажи, Святополк, у тебя засланцев с Луческа нет ли?

— Есть, как не быть. Сидят четверо. От князя Ярослава утекли.

Та-ак. Забавно. Люди от бунтовщиков убежали, а их местная власть в темницу кинула. А власть-то... законная? Или — воровская? У меня паранойя? — может быть...

Беглецов из поруба вынули, помыли, покормили и разговорили. Да они и рады поплакаться. Местные каких-то особых злодейств к ним не применяли, просто сунули в яму до времени. Они рассказали и о казни нашего законного ставленника, и об участии разных персонажей. Выяснилось, что наш полковник, ростовский боярин Матей Шибутович, активно поддержал "воровского братца", немалый вклад в успех мятежа внесли и проповеди пресвитера замковой церкви.

Начали формировать списочек кандидатов на скорый чартер в царство божье. "Ибо они — войдут". В смысле: павшие за их правду.

Мои ребята копали инфу, а в трапезной шёл нормальный, небогатый, по городку, феодальный пир. Всякое мое движение, слово рассматривалось и прослушивалось десятками глаз и ушей. Иногда озлобленных, иногда восторженных, но более всего — напряжённо оценивающих. В их числе и три пары глаз княжеских.