Танго с призраком - 6. Танго Эсценарида

— Я и о матери ничего не знаю.

— И это узнать можно. Церковь многое может, надо только не стесняться просить.

Мануэла смотрела большими круглыми глазами.

— Я... и брат... домой?

— Да.

— И никто ничего не узнает?

— А зачем кому-то и что-то знать о вас? Разве что... я слышал, что мединцы бывают бесплодны, верно ли это?

— Верно. Часто такое бывает, — подтвердила Мануэла, которая еще не до конца верила своему счастью.

Свобода?

Для них с братом?! Без ограничений... ну, практически?

А ТАК — бывает?!

— Если захотите, потом вас посмотрит маг. Чтобы вы точно знали, бесплодны или нет. И может, смогли это исправить.

— И ТАКОЕ можно?

— Волей Творца — возможно все в этом мире, чадо.

Кажется, никогда в жизни Мануэла так не плакала.

От счастья, от облегчения, от надежды...

Она ревела в тридцать три ручья, а брат Анхель гладил ее по голове,. И думал о своем. О грустном.

Рясу только в стирку.

И это только первая беседа. Интересно, если он на рясу фартук наденет — это сочтут издевательством? Или нет?

Как тяжело нести измученным душам надежду...

* * *

Феола уснула сразу.

Голову положила на подушку — и провалилась в сон.

Во сне она медленно брела по берегу океана, поддевала пальцами ног песок, вздымая вверх легкие белые искорки, любовалась переливами волн, пока не услышала негромкое:

— Ученица!

Феола обдернулась — и с радостным визгом кинулась на шею Адэхи.

— Учитель! Живой!!!

— Живой, — согласился Адэхи. — Едва не выгорел, но выжил. Твоим родителям поклон, выходили, вылечили, твоя мать лично с ложечки отпаивала.

Феола выдохнула.

Адэхи не лгал. Пусть выглядел он, словно после тяжелой изнурительной болезни, главное — жив! А мясо нарастет!

— Я так рада! Так счастлива, учитель!

— Ты очень помогла, ученица. Ты спасла и меня, и возможно, этот мир своим поступком.

— Мне пришлось и рассказать, кто я, и показать часть своих талантов.

— Это мелочи жизни. Ерунда.

— Да?

— Да. Рано или поздно нам пришлось бы выйти из тени. Почему бы и не так? Сейчас в нас видят сначала пользу, а потом опасность. Это хорошо. Ты все сделала правильно.

— Надеюсь. Адэхи, я хотела посоветоваться.

— О мужчине, которого встретила? А зачем, ты ведь уже все решила?

Феола покраснела, даже во сне. Ну... решила!

И что? Вдруг она не уверен, что хочет выйти замуж за Амадо?

Нет, глупости! В этом она как раз уверена. А вот с чем проблемы...

— Брат и сестра? Твоему брату будет лучше здесь. А сестре в столице.

— Да?

Феоле-то сначала казалось, что наоборот. Подумаешь, ошибся Лоуренсио с другом! Бывает! Пообтешется! А вот Алисии, с ее романтикой, лучше места, чем на плантации, не найти. Сиди, рожай детей и читай книжки.

— Ошибаешься. У тебя очень здравомыслящая сестра. А вот брат получился ведомым. Ему бы жену хорошую, а то сцапает, кто ни попадя.

— Жену... найти бы ее...

— Поищи. Мне кажется, что ты — найдешь.

Феола кивнула.

— Постараюсь.

— Главное, пусть перед отъездом из столицы все долги раздаст. Не разубеждай его...

— Хорошо. Учитель, а что делать с заговорщиками?

— Убить, конечно, — Адэхи даже удивился.

У индейцев с этим было просто.

Покушался на правителя? Повинен казни!

Правда, если покушение прошло успешно, то все хорошо. Правитель лишен благословения Неба, и логично устраняется. А на его место приходит более достойный.

— Бернардо не хочет их казнить. Я ведь вижу. А помиловать прикажет... тоже плохо. Если эти двое никуда не ввяжутся... обязательно ведь! И влезут, и напакостят! Не они, так ими кто воспользуется!

Адэхи печально вздохнул.

— Назови мне их имена.

— Его высочество Мигель Рамон. И герцог. Мануэль Хоселиус.

— Я запомню. А ты постарайся к ним не подходить, и даже не смотреть — ни к чему тебе.

— Спасибо, — от всей души сказала Феола. — И так, боюсь, проблем не оберемся.

— Ты хочешь остаться в столице и помогать мужу, верно?

— Хочу. Можно?

— Нужно. Я и отпустил тебя учиться дальше. Строй семью, рожай детей, привози их в гости — я буду счастлив.

Феола улыбнулась.

— Спасибо, учитель.

— Не стоит благодарности, ученица. Ты спасла мне жизнь, и я рад этому. Мне нравится этот мир, нравится жить... хотелось бы пока побыть человеком.

Феола кивнула.

— Мне тоже. У нас с Амадо точно не будет конфликта сил?

— Нет. У вас все будет хорошо. А теперь — иди. Тебя ждут дома.

Феола улыбнулась — и скользнула куда-то вниз, словно на громадных качелях.

Полет, чувство невесомости — и мягкая подушка под головой, запах крахмала и лаванды.

— Уффф!

Спальня.

И она в спальне.

На кровати, а рядом с ней сидит Амадо.

— Феола, ты в порядке?

— Да. Как ты тут оказался?

— Мне показалось, что тебе плохо. И я пришел.

Феола подумала очень долго. Целых три секунды.

А потом обвила руками шею Амадо, притянула его к себе — и прижалась губами к губам. Неумело, но решительно.

Амадо ошалел настолько, что даже не сопротивлялся — сначала. И Феоле удалось повалить его на кровати.

— Фи?!

— Останься со мной. Пожалуйста.

Амадо покраснел так, что было видно даже в полумраке.

— Я... Феола, я мужчина. И я просто не удержусь.

— И не надо сдерживаться. Не надо.

— Но ты... я...

— Я тебя люблю. Я хочу быть твоей. Здесь. Сейчас. Пожалуйста...

Амадо придержал девушку за руки.

— А если ты забеременеешь?

— Не сейчас. Примерно, через полтора года, когда достаточно для этого созрею. Или через два. Я же маг, я смогу это регулировать.

— Угораздило меня! — ворчал Амадо скорее от растерянности. — Фи, ты уверена?

Второй поцелуй у Феолы вышел чуть получше. А потом Амадо перехватил инициативу. И все уже стало безразлично для мужчины и женщины этой ночью.

Осталось главное.

Одно дыхание на двоих, рваный ритм двух сердец, бьющихся в унисон — и тихий шепот.

— Люблю...

— Жить без тебя не смогу...

— Сердце мое...

— Счастье мое!

Кто сказал?

Кто откликнулся?

Этим двоим было неважно. Счастье, любовь и шепот у них были одни — на двоих.

* * *

— Как твои дела?

Бернардо неловко присел на табурет рядом с кроватью Игнасио. Положил на тумбочку рядом с кроватью небольшой сверток.

— Лежу, вот.

— Вишневый пирог для тебя. Тетушка лично испекла, вся кухня на ушах стояла. Но ей готовить нравится.

— Спасибо.

В палате повисла неловкая тишина.

Братья?

Так-то да, братья. Но есть родные — и Родные. И если первые объединены только общей кровью, ну еще иногда и фамилией, то вторые действительно родня. Они все друг о друге знают, помогают, поддерживают, разделяют общие интересы... увы, Бернардо и Игнасио, благодаря деду, были хоть и братьями, но душевной близости между ними практически не было.

— Лекари говорят, ходить буду, — нарушил молчание Игнасио. — Сделают мне протез — и буду бегать. Даже танцевать.

— Это лучше, чем то, что могло бы случиться.

— Лучше.

— Выздоравливай, братишка. Мне помощник нужен. И вообще, ты мой наследник.

Игнасио выразительно скривился.

— Вот счастье-то!

— Сам не хотел, — коснулся короны Бернардо. — Только выбора не дали.

Игнасио с сочувствием поглядел на брата.

— И не отвертишься.

— Никак. Теперь команду собираю. Кто-то уже есть, а кого-то пока и нет. Игнасио... вот ты чем бы хотел заниматься?

— Не знаю, — растерялся Игнасио.

Пока был жив дед, принцы ни к чему толком не допускались. Бернардо учился. Игнасио прятался в библиотеке, часто ездил на природу...

— Чем-то же ты увлекался! Постоянно по лесам мотался.

Игнасио улыбнулся.

— Пожалуй, я знаю, чем бы хотел заниматься. У нас в Астилии своеобразный климат. И с озеленением сложно. Не всегда сажают то, что нужно и так, как нужно. Я бы этим с удовольствием занялся.

— Леса? Почему бы нет?

— Мне еще надо поучиться, но я знаю, что и у кого спрашивать. У нас жаркий климат, выветривание почвы, ее надо восстанавливать, заботиться... а еще сажать лесополосы, улучшать орошение земель... да много чего!

— Ну и займись. Я только рад буду.

— Доверишь?

— Почему нет? Своего человека у меня для этого все равно нет, — хмыкнул Бернардо, — а заниматься надо. Постепенно все выстроишь под себя, а я помогать буду.

— Спасибо. Я думал, это смешно звучит...

— Почему? Все логично, ты мой брат и наследник, тебе надо чем-то заниматься. Почему бы и не лесами? Если душа к этому лежит?

— После Каса Норра, спокойно я себя чувствовал только на природе, — признался Игнасио. — Сначала просто выезжал, расслаблялся, потом отдыхать там начал, читать начал... потом одно из моих любимых мест сгорело в засушливый год. Захотелось восстановить. Ну и увлекся.

— Вот и отлично. Выздоравливай, я официально признаю тебя наследником и будешь заниматься лесами и лугами.

— Буду. Не боишься?

— Что ты меня свергнешь, что ли? Думал. Но... ты не дурак.

Игнасио хмыкнул.

— Определенно. Даже понимаю, что рядом со мной твои соглядатаи будут.

— Обязательно. После всего случившегося ты, как мой наследник, окажешься на прицеле у заговорщиков. Сомневаешься?

— Уверен.

— Вот, надо же их кому-то отлавливать?

Игнасио хмыкнул. С интересом посмотрел на брата.

Раньше близких отношений у них не было. Но может, сейчас получится? Станут ли они такими уж братьями? Он не знал. Но был уверен, что они могут стать друзьями. Это уже немного.

— Правда, что Мигель и Мануэль хотели меня убить?

— Хотели. Приходили, правда, ошиблись палатой. Попали в гости к Лоуренсио Ксаресу.

— А... помню его, заглядывал ко мне.

— Вы разговаривали?

Игнасио кивнул.

— Было дело.

Сознаваться не хотелось. Но именно после разговора с Лоуренсио он почувствовал себя лучше. А ведь казалось бы! Вот что такого он сказал?

Да ничего!

Жаловался, что дурак, что свою семью подвел, что поступил плохо...

Игнасио слушал, и думал, что это еще страшнее. Плохо, когда ты пострадал. А когда по твоей вине могли пострадать люди, которых ты любишь? Это — как?

За такое сам себя сожрешь.

И про отсутствие ноги Лоуренсио высказался.

С его точки зрения, это и сомнений не стоило. Вот еще, ерунда какая! В Колониях много кто встречается! Был и мужчина, который обеих ног лишился. Выстругал себе деревянные протезы и выучился на них и ходить, и бегать. И женился, и детей наделал! Почему?

А просто не унывал! Характер такой!

Между прочим, этот человек в колониях владеет верфью, корабли строит. И детей у него шестеро, и жена его обожает.

Дело же не в ногах или руках! Дело в характере! Если он есть — все остальное просто виньетки. А нет характера — будешь искать недостатки и винить кого-то в своих бедах. Оно всегда так.

— Хороший он парень. Это третий сын Ксаресов, уехал в Колонии, там сделал детей, младшая маг, средняя вообще красотка.

— Лоуренсио тоже неплохой парень.

— Неплохой. Но мягкий и податливый. При дворе его сожрут за два часа.

В людях Бернардо более-менее разбирался.

— Ну да. он вроде нашего отца.

Теперь настал момент помолчать уже Бернардо.

— Ну да. Как бы.

— Что с Алехандрой будет?

— А что с ней можно сделать? Удалю от двора с категорическим запретом появляться в столице. Именно для этой дурищи... замуж бы ее выдать, да кому такое счастье нужно?

— Понятно. А Мануэль? Мигель?

— Казню, — отрезал Бернардо и встал с табурета. — Выздоравливай. Ты мне нужен.

Игнасио молча кивнул.

Брата он понимал, и идиотских вопросов задавать не решился.

Как ты, не тяжело ли тебе, может, иначе как-то поступишь...

Ага, иначе!

Белый и пушистый король на троне не усидит. Разве что это король белых медведей. Бернардо не сможет поступить иначе. А вот Игнасио...

Смог бы он казнить тех, кого знает с детства?

Игнасио знал ответ. И Бернардо не завидовал. Уж очень грустный это выбор...

Брат попрощался и ушел. А Игнасио посмотрел на ногу. Им занимались равно и лекари, и маги, радовались, как быстро идет заживление, уже начали предварительно протезы прикидывать.

Калека...

А и ладно!

Руки есть, голова есть, титул есть, на паперти себе подаяние просить не придется, а там и дело найдется по душе.

Вот, леса...

Он обязательно попробует. И посмотрит, что получится. Все лучше, чем водку пить да заживо гнить. Так-то!

* * *

Когда король закрывается у себя, и просит никого к нему не пропускать, это серьезно.

Но — никого?

А как насчет ее высочества Маргариты Марии? Ее стража не остановила. Да и не смогли бы, при всем желании.

Принцесса беспрепятственно миновала охрану, чтобы найти племянника сидящим на полу.

Сидящим, перебирающим старые снимки.

— Брен? Я могу тебе помочь?

Все-таки принцесса хорошо чувствовала людей.

Не 'что с тобой?', не 'как дела?'. Ясно же, плохо человеку, помогать надо! А чем — он сам скажет. А то всякое можно наворотить, полезешь так в чужую душу-то с сапогами...

Ни к чему!

— Боюсь, тетушка, это не в ваших силах.

Бернардо даже не шелохнулся, когда ласковая рука погладила его волосы, принцесса опустилась на пол, мимоходом посетовав, что ей уже не двадцать лет, колени-то уже не те... ну и пусть! Племянник важнее!

— А что — в моих? Что болит?

— Душа, наверное. Тетя, вот как так можно? Я и подумать не мог причинить вред вам, или Норе, или Лору... а они? Ведь вместе играли, вместе шалили, вместе... а потом — все? Просто потому, что я родился первым, а они не имеют прав на трон? Просто — власть?

— Не просто, — Маргарита вздохнула, понимая, что гложет мужчину. И хорошо, что так. Если человеку такое безразлично, это уже не человек, это просто подставка для короны. Вот ее отцу было все равно, кто и что чувствует. Был он таким изначально, или стал после ухода любимой, да кто ж знает? А вот Бернардо живой, ему больно, ему плохо... если бы она должна была приговорить кого-то из родных — она бы в истерике билась.

И какая разница, что эти родные тебя уже приговорили?

Это для них ты просто препятствие к короне, а для тебя они кузен Маноло, кузен Мик...

— За что они так со мной? Со всеми нами?

Женщина крепче притянула к себе племянника.

— Не знаю, Брен. Я ответа не знаю. Могу чужими словами.

— Это как? Тетя?

— Мы недавно разговаривали с Феолой. Она рассказала, что в каждом человеке есть какая-то трещинка. Не бывает совершенных бокалов. Не бывает идеальных людей, тем мы и хороши. Но в том-то и дело, что трещинка — есть. И для каждого она своя. Кто-то отвернется от тебя из-за женщины. Кто-то из-за денег. А для ребят проверкой стала власть. Власть над чужими судьбами, власть казнить и миловать. И побежала трещинка, и разбилась чашка.

— Откуда Феоле это знать?

— Ее учил шаман. И мне кажется, она права?

— Но почему?

— Почему именно это? Почему власть?