"Vояж в Бездну"

Ирн поклонился мне и растворился в вихре серебристых искр.

Наверное, он очень устал...

Глава 6

Измена?

Ты смела! Так еще будь бесстрашней!

Я — не муж, не жених твой, не друг!

Так вонзай же, мой ангел вчерашний,

В сердце — острый французский каблук!

Александр Блок

Я и не думала, что объяснение будет простым. Но признаться не ожидала, что радость встречи померкнет на фоне ссоры. Алекс действительно потерпел до дома, а потом за пять минут довел меня до бешенства.

— Он спас тебе жизнь! — в очередной раз крикнула я.

— Он — мой враг. Лучше умереть, чем принять от него помощь. Ты же знаешь, как я его ненавижу, — прохрипел Алекс, запуская пальцы в волосы.

— А ты видимо не знаешь, как я тебя люблю!

— Любишь? Тогда зачем ты вытащила его из тюрьмы, зачем позволила ему отравлять тебя фальшивыми речами?

— Отравлять? — возмутилась я. — Как бы ни так. Я же молчу про то, что ты меня приворожил.

— Я сделал это для твоего же блага, — с убийственной логикой заявил вампир.

— Значит, тебе можно решать, что для меня лучше, а мне нельзя? — я открыла дверь и выбежала на лестничную площадку как была — в легком платье, которое успела надеть, прежде чем Алекс закатил эту безобразную сцену.

Я не любительница громких фраз и заявлений типа: "Я — ухожу". Потому я просто ушла... Не хлопая дверью, не оглядываясь и не делая остановок через каждый два шага. Когда сказаны все слова, наступает время молчания, которое не следует омрачать пустым сотрясанием воздуха.

Остановилась только на улице возле машины и, вспомнив, что ключи остались в квартире, решила не возвращаться. Да я еще и не решила куда идти. К родителям? Нет. Незачем посвящать их в свои проблемы. К Бруксе? Тоже нет. Пусть отдохнет, она заслужила. В свою квартиру? Так ключи остались вместе со всеми вещами...

Ну что же. У меня впереди целая ночь чтобы решить что делать. Вряд ли кто-то потревожит мои раздумья.

...Моя история — мой вояж — началась в день, когда лил дождь. Сегодня так же было дождливо, и серые тучи исторгали на землю потоки первого летнего дождя. А может последнего весеннего? Закончена ли еще одна глава моей жизни или в ней пока не поставлена последняя точка? Или скорее многоточие... Ведь хорошая история должна быть недосказанной. Такой чтобы можно было в любой момент вернуться к ней и приподнять завесу тайны или навсегда оставить нечаянных зрителей в не виденье.

Я села на бетонном ограждении и подтянув колени к груди, засмотрелась на то, как дождевые капли заставляют рябить поверхность заросшего камышом ставка. Вокруг не было ни души, и этому я была бесконечно рада. Но в то же время противоречиво страстно хотелось, чтобы меня нашли...

Судьба исполнила это желание.

— И конечно ты оставила ключи в его квартире...

Ирн сел рядом, не касаясь и не пытаясь обнять. Спрашивать, как нашел меня, тоже было бесполезно — уверена, он не ответит.

— Оставила... — хотела сказать я, но вышел какой-то всхлип. Трудно было разобрать, то ли это дождь оставляет дорожки на моих щеках, то ли слезы... Я плакала по-настоящему впервые за очень долгое время, и делать это перед Ирном мне почему-то казалось совсем не стыдным.

— Холодная как лягушка, — он поднял меня на руки. — Тебя надо отогреть и напоить горячим, чаем пока окончательно не раскисла. А прежде заставить принять горячий душ...

Имеет ли, смыл сказать, что из всего вышеперечисленного выполнен был только пункт с душем? Совместным...

Как только за нами захлопнулась дверь моей квартиры, все произошло так просто и естественно как бывает наверно раз в миллион лет.

Один взгляд — и сразу все понятно. Без глупых фальшивых слов. Только мысли, только кожа к коже. Только одно биения пульса на двоих, один вдох, одна душа... Один бесконечно растянутый во времени миг до краев наполненный нежностью.

Наши губы соприкоснулись. Сначала осторожно, пробуя друг друга на вкус, потом все сильнее впиваясь так, будто от этого зависела жизнь. Я не чувствовала ни вины ни угрызений совести. Просто позволила себе делать то, что хочется, то чего давно желала... Пусть завтра я все осознаю и пойму. Я не буду жалеть.

От жаркого дыхания Ирна на шее по телу пробегали острые молнии желания, заставляющие кожу ныть в ожидании его прикосновений, а бедра подаваться на встречу мучительно терзающим плоть пальцам...

Тяжесть его тела, гладкая как шелк кожа под кончиками пальцев и прикосновения молниями отдающиеся во всем теле, продолжающие терзать его даже когда они уже не здесь...

Я многое видела и чувствовала в своей жизни, но готова поклясться бессмертной душой что это — нежность и страсть. А все что было "до" безыскусная подделка. Кто бы мог подумать, что щемящее чувство я буду испытывать к своему врагу...

А потом накатила волна дикого, сметающего все мысли ощущения, выбивающего из легких воздух, и это было как прыжок в Бездну, когда миг растягивается на целые минуты, позволяя взглянуть в глаза страху, а потом ты резко падаешь вниз, в объятья тьмы, а ветер ласкает разгоряченную кожу...

Я так и не поняла, когда исчезло согревающее меня тепло. Странно, но я бы предпочла, чтобы оно осталось. Окончательно проснувшись, я долго лежала с закрытыми глазами размышляя, а не приснилось ли мне все это? Может и Релл, и Алекс с Ирном — все выдумка? А на самом деле я просто спала...

Потянувшись, я открыла глаза и поняла что все же не выдумка.

И почему я всегда стараюсь убедить себя в обратном?..

На шелковых простынях еще хранящих его запах лежала записка с пятью словами, написанными незнакомым затейливым почерком. Такой, наверно, был в девятнадцатом веке.

"Иногда нужно уходить не прощаясь..."

Я грустно улыбнулась, кончиками пальцев проводя по шелку. Действительно, иногда — нужно. Для того чтобы не дать себе повода остаться или оставить. И ведь не известно, что труднее: уйти или отпустить.

...И потянулись летние дни, наполненные солнцем и светом. Была только я и вечность. Ничего не нарушало зыбкий покой. Даже мама предпочла не звонить, будто понимая, что я хочу побыть наедине с собой. А может, просто сердилась из-за того, что я не давал о себе знать, и не торопилась порадовать ее свадьбой с Алексом, с которым по ее мнению все уже было решено.

Для нее — возможно. Для меня... нет.

Я чувствовала, что что-то ушло из наших отношений. Нечто важное и неподдельное, то, что нельзя заменить...

Доверие? Понимание? Любовь?..

Не знаю.

А было ли это потерянное "нечто" раньше?

Снова нет ответа. Нет... ну и не надо.

Я не вспоминала ни Алекса, ни кого бы то ни было еще. Брукса и та решилась навестить меня только спустя две недели.

— Я думала ты сама придешь, но признаться устала ждать, — сказала она, появляясь на пороге с бутылкой вина и огромным тортом. — Что может лучше устранить депрессию, чем душевные разговоры с подругой и сладостное чревоугодие? И я, наконец, узнаю, как прошло спасение Алекса!

При упоминании о пище желудок запротестовал, и я едва успела крикнуть Бруксе:

— Сейчас! — и скрылась в ванной. Последние три дня были омрачены утренней тошнотой, и я уже всерьез опасалась, что во время очередного злоключения подцепила какую-то инфекцию.

— Тебе плохо? — волновалась за дверью подруга, — отравилась чем? Или заболела?

— Если это болезнь, то наверняка не очень серьезная, — простонала я, — утренняя тошнота — это разве повод волноваться?

Вместо ответа подруга открыла дверь и внимательно меня, осмотрев, поинтересовалась:

— Учитывая то, что вампир и человек детей иметь, не могут... кто счастливый папаша?..

Я замерла над "фаянсовым другом" и недоуменно потерла висок. О чем это она?

— Понятно, — вздохнула Брукса. — Посиди здесь подумай о своем плохом поведении, а я в аптеку за тестом.

— Каким?

Но подруга уже была такова: только двери за ней и хлопнули. А я действительно осталась сидеть на полу. Что-то в последнее время я слишком часто провожу на нем время. Нет, а действительно! Меня тошнит, есть могу только фрукты — от всего остального воротит...

Мамочка роди меня обратно! Проглотить мне тапочки, если я не... не... Ирн!!!

Скотина! Наследил — и самоустранился.

Я сжала кулаки, чувствуя, как внутри закипает бессильная злость пополам с какой-то странной... радостью? Нет. Это не может быть. Не должно! Как в глупом мексиканском сериале...

И что мне теперь делать?

Размышления прервала светящаяся как начищенный до блеска котелок Брукса (после возвращения на Землю она получила паспорт, в котором значилось ее настоящее имя — Саша О'Конел, но называть ее все равно продолжали по-старому). Она торжественно протянула мне упаковку, но я только вяло отмахнулась.

— Остынь, мне и без теста ясно, что... того... ну ты поняла. Опыт, какой-никакой имеется...

— Ирн? — констатировала она и, дождавшись виноватого кивка, вздохнула, — этого и следовало ожидать. Неприятности объединяют людей, а на вашу долю их выпало немало. Только что ты теперь будешь делать? Вряд ли Алекс за здорово живешь, простит тебе такое... А кстати, где он?

— Ой, Брукса, — я обхватила голову руками и с силой надавила на виски. — Когда мы вернулись домой, он обвинил меня в том, что я попросила помощи у Ирна. Это по его словам преступление против... не меньше чем всей Вселенной!

— И?..

— Что "и"?

— Так, рассказывай-ка ты по порядку.. А то я с этим летним обострением совсем от жизни отстала...

Пришлось устроиться удобнее и, сжав в руках чашку — как привязку к реальности, своеобразный якорь, — рассказать все с самого начала.

— И что ты теперь будешь делать? — повторилась подруга, когда я закончила.

— Для начала соберу вещи и перевезу их сюда.

— Я тебе помогу! — тут же предложила Брукса, но я только головой покачала.

— Не надо. Я хочу попрощаться...

Подруга некоторое время молча поглощала торт, а потом изрекла:

— Я тебя не понимаю. Хорошо, с Алексом все ясно: он сволочь и это неизлечимо (но и тут я бы с тобой поспорила — вы оба неправы). Но неужели ты любишь Ирна? Да к тому же он как бы брат... твоего бывшего мужа! Он хоть ухаживал за тобой, в пламенных чувствах признавался или т... осчастливил тебя и дематериализовался?

— Как бы тебе сказать...

— Как есть — так и говори! Молчишь? Правильно. — Подруга торжествующе подняла ложку. — Кроме взаимных шпилек и ерничаний между вами до недавнего времени ничего не было. Ты уверена, что правильно истолковала его поведение? Оно, мягко говоря, странно...

— Ой, подруга, с тех пор как один парень бросил в девушку шестикилограммовой свеклой, чтобы завязать с ней знакомство, я уже ничему не удивляюсь! Мужчины такие загадочные и непостижимые создания, что понять и оправдать их не под силу даже женской логике.

Я отхлебнула глоток чая и спросила:

— Что это мы все обо мне, да обо мне! Ты то как?

— Нормально. Зная, что ты где-то бродишь в кампании неуравновешенного похотливого типа (ой извини Ирна) изгрызла километры ногтей. — Брукса показала мне коротко обстриженные ногти.

— Ну, хорошо хоть не Хакера, — улыбнулась я.

А, уходя, Брукса сказала фразу, выбившую меня из равновесия:

— Пожалуй, правда, что люди, для того чтобы сделать то чего желают, используют любой даже самый незначительный повод оправдывающий их действия. Он нужен им как успокоение совести.

* * *

На следующий день я ходила по квартире, в которой провела счастливые полгода жизни и удивлялась насколько все это далеко. Насколько далека я теперешняя от себя тогдашней... Удивительно! Всего неделя потребовалась мне, чтобы изменить свои убеждения и приоритеты. Или они начали меняться еще тогда, когда я только попала в Другой Мир?

Вот кресло, в котором я так любила сидеть, вот репродукция картины Сальвадора Дали, на которой странное существо читает письмо на глазах у другого, а дощатые полы уходят в даль; вот кровать с балдахином на которой представить страшно, что вытворяли вместе.

Как странно. Вроде и слов о расставании сказано не было, а такое ощущение, что черту между нами провели.

Уходя — уходи...

Интересно, что мы скажем друг другу при встрече?

Я, подхватив сумку с вещами, вышла в тамбур и, закрыв двери, спустилась к машине.

Будущее слишком туманно, а предугадывания зыбки. Зачем гадать — придет момент, и я все узнаю. Тем более что у меня появился повод абстрагироваться от проблем. Так что сейчас домой и спать, спать, спать...

Я всегда видела цветные сны. Всегда... только сегодняшний сон стал первым за последние несколько месяцев.

Я различаю книги, песни, фильмы и сны по вызываемым ими цветам-ассоциациям. Льдисто-голубой — плохой, солнечно желтый с оранжевой искрой — хороший, родной; серый... А этот был почти коричневым. Таким, какого цвета становится вода, если заварить в ней хну.

Блуждая по лабиринту узких запутанных коридоров, я, наконец, вышла в комнату с большим окном, за которым клубились курчавые облака, и витала легкая синеватая дымка.

Кроме пушистого ковра и низкого столика, на котором стояло две чашки и чайник, в комнате ничего больше не было.

— Садись, — я удивилась, увидев сидящего у столика старика в колпаке волшебника, и длинной синей мантии расшитой блестками.

— Кто вы? И где мы...

— Мы в твоем сне, — просто ответил старик, будто такие видения были нормой. — А я лишь порождение твоего разума. Волшебник. Пей чай...

— Зачем я здесь? — спросила я, усаживаясь и поджимая по-турецки ноги. Руки машинально потянулись к фарфоровой чашке, до самых краев наполненной горячим зеленым чаем. В голове не было ни одного дельного вопроса: только неоформленное в слова недоумение.

— Ты знаешь, в чем разница между живыми и не умершими? — не утруждая себя пояснениями, спросил волшебник.

— Первые живы, вторые нет, — ответила я.

— Нет не в этом, — возразил он. — Человек тем отличается от живых мертвецов и вампиров в частности, что любыми путями стремится выжить. А вампиры...вампиры бегут от жизни, стремясь решить все проблемы сменив ипостась и получив Силу. Только забывают, что это только называют тебя "не мертвым", а на самом деле жить ты уже не сможешь... У инфернов нет понятий добра и зла: для них есть только "хочу". Порой неосознанно, но они ненавидят всех живых — в основном за то, что у тех хватает сил жить.

— А как же жители Мен-ан-Тара? Они...

— Это иллюзия, Маша. Вынужденная мера чтобы избежать уничтожения и примириться с обрывками собственной совести. Они притворяются людьми, но никогда не смогут вновь ими стать. Потому что упустили свой шанс, предпочли забвение борьбе. Пока ты сражаешься за разум, держишься на грани, нежитью стать не сможешь... Как твоя подруга, Арсений или Гор.

— Зачем вы мне это говорите?