Зиро долго колебался. Избавиться от чужеземцев надо было тихо, не привлекая внимания других изгоев, иначе опять было не избежать обряда выбора жениха. То есть, им с Тларцем предстояло убить четырёх мужчин, один из которых принародно продемонстрировал свою магию. Зиро прекрасно понимал, как это непросто, опасно и, в случае неудачи, чревато очень неприятными последствиями. Но соблазн был слишком велик. Соглашаясь, он лишь поставил одно условие: Тларцу достанется та, вторая женщина, которую тот чуть не убил. Здоровяк помялся, но согласился с требованиями главы изгоев.
Дождавшись, когда все поселенцы успокоятся и разойдутся по своим жилищам, заговорщики скрытно подобрались к хижине Кроха. Тишина в домике их несколько насторожила, но они решили, что чужеземцы расслабились и отдыхают, что было им весьма на руку. Зиро, мысленно попросив у Великой Девы помощи и защиты, прошептал парализующее заклинание, которое должно было обеспечить им успех в задуманной кровавой резне. Когда они ворвались в хижину Кроха, их взорам предстало пустое помещение со следами поспешных сборов. Тларца искренне удивился отсутствию людей и жутко расстроился. Более догадливый Зиро возблагодарил Великую Деву за то, что уберегла его от конфликта с весьма сильным шамдой, а возможно и не одним. Женщины женщинами, а жизнь дороже.
Настроение у главы княжеского сыска последние три дня было грозовое. Сведения, приходившие от тайничих со всего княжества, не радовали и заставляли его нервничать. И не просто нервничать, а принимать сердечные и успокоительные настойки. А такого с ним отродясь не было. Загадочную девицу, которую безрезультатно искали маги, не удавалось обнаружить и его сыскарям. Даже напасть на её след, словно покровителя она имеет, который мастерски заметает следы. Причём, покровителя могущественного. Кроме того, бесследно пропала четвёрка тайничих, отправившихся в деревню, где жила когда-то эта девица с матерью. Всё это начало раздражать Бороду. Не любил он связываться с магами! Если бы не личная просьба Шадра!.. Как будто у него своих дел нет?!
Вот и очередной доклад, полученный от Долгуши, привёл Бороду в тихое бешенство. Милослав Вербный оказался заказчиком всех покушений на Милолику Рыльскую. И, хоть и был он принят в княжеский сыск по просьбе всё той же Милолики, сути это не меняло. Высокопоставленный тайничий оказался аферистом и убийцей, а княжеский сыск не смог его вовремя обезвредить! Скандал должен был разразиться громкий. И участие в уничтожении лиходея старшего тайничего Долгуши не спасало репутации сыскной службы, так как числился Микита в слугах у боярыни, и рассекретить его, даже с благой целью, Борода не имел никакой возможности. Князю, разумеется, он доложит всё как есть, но общественность останется в неведении, и какие слухи поползут по столице, можно только догадываться.
Борода недовольно выдохнул и придвинул к себе лист бумаги, на котором столбиком были выписаны несколько имён:
Адель;
Истома;
Милолика Рыльская;
Шадр;
Маер.
Последним в списке стоял знак вопроса, обозначающий того самого неизвестного покровителя, который, по рассуждениям Бороды, и опекал опасную девицу. Таинственная личность уже заранее вызывала у главного сыскаря неприятные чувства и подозрения. Какие цели преследует этот человек? Ведь на помощь Дельке он тратит довольно много усилий и средств, а влиятельных бессребреников в их княжестве Борода не знал. У всех были свои причины, своя цена и своя цель. Именно эта персона большего всего интересовала старого тайничего. Даже больше, чем сама девица.
Присутствие в списке боярыни Рыльской в свете последних событий, тоже не радовало. Если бы не прокол с Милославом, Борода ещё как-то смог бы побеседовать с ней по-отечески, перетянуть на свою строну, разговорить, добыть нужную информацию. Но теперь Милолика не отходит от постели умирающего Пшоты, и Шихуны в ближайшее время покидать не собирается.
— Как же я проглядел тебя, Милослав Вербный? — Борода тяжко вздохнул и аккуратно поставил возле имени боярыни минус. Перевёл кончик пера к Шадру и нервно постучал, оставляя на бумаге маленькие кляксы. Потом решительно поставил такой же минус. — Маер? А ведь это Вы, уважаемый глава Ордена Змеи, во всём виноваты! Надо бы Вас с вашим Орденом немного встряхнуть, чтобы наперёд думали... как с магией играться! — Вдруг какая-то мысль осенила измученный мозг тайничего. Он аккуратно дополнил список новым именем и вызвал посыльного: — Немедленно вызвать ко мне Долгушу!
Состояние раненого уже несколько дней не менялось. Пшота балансировал на грани жизни и смерти, практически всё время находясь в бессознательном состоянии. Лишь изредка он приходил в себя, открывал глаза и искал жену. Милолика тут же бросалась к нему, подносила к пересохшим губам мужа смоченную губку, а он улыбался счастливо, взглядом благодарил её за заботу и снова закрывал веки. Старый лекарь заходил к ним два раза в день, приносил с собой всё новые настойки, микстуры и притирания, всякий раз удивляясь упрямству четы Рыльских. Милолика, осунувшаяся и похудевшая, упорно не оставляла мужа, словно присмотреть за раненым в их особняке больше было некому. А Пшота с тем же упорством боролся за свою жизнь, хотя рана была тяжелейшая. Если бы не помощь Милолики в первые минуты, то боярин не протянул бы и суток.
— Боярыня, голубушка, ну нельзя так! — привычно ворчал старый лекарь на Милолику. — Поспать тебе надо, отдохнуть. А то завтра сама тут сляжешь. Вон, качаешься, глаза красные, про тёмные круги уже и не говорю! На голодного упыря похожа стала. Не ешь ничего. Я, как утром был, так поднос с едой и стоит целёхонький!
— Это другой, — устало возразила Милолика. Она и сама прекрасно понимала, что доводит организм до истощения, но заставить себя есть не могла. Кусок застревал в горле. Даже кашу не могла проглотить. Только воду. — Может быть, Вы, господин Андрий, отужинаете?
— Отужинаю, — с готовностью согласился Андрий, — только в твоей компании! Не хватало мне ещё одной пациентки! Давай, пойдём в гостиную, а тут слуги подежурят. Вставай, голубушка, вставай!
— А если он... — Милолика, вставая со своего кресла, потянулась к мужу, но покачнулась и бессильно повалилась назад. — Пшота должен жить!
— На всё воля Пресветлых...
Эту фразу Милолика не могла больше слышать. Её говорили ей все: родственники Пшоты и знакомые, навещавшие их особняк каждый день. Об этом шептались слуги. Это повторяли лекари — травники и лекари — маги. Ей казалось, что сам город наполнен этой фразой. Листва шелестит: 'На всё воля Пресветлых'. Дождь, вторя ей, выбивает по карнизам: '...Пре-свет-лых...' Птицы чирикают в кустах: 'Воля, воля, воля...'
А боярыне нужна была не воля, а помощь! Ведь живут они где-то, Пресветлые ильвы, и даже не догадываются, как нужны сейчас умирающему Пшоте!
Переборов подкатившую к горлу тошноту, Милолика медленно поднялась из кресла и в сопровождении лекаря направилась в гостиную.
— Он должен выжить... — суровый, почти злой тон, с которым женщина произнесла фразу, озадачил старика. А молодая боярыня, не замечающая его удивления, повторила: — Должен! Иначе я проиграю!
— Голубушка, да ты уже заговариваться стала от усталости!
— Нет! Если он умрёт, я не смогу с ним развестись! — горько произнесла Милолика.
— Вот те раз... — старик — лекарь всплеснул руками и с недоумением посмотрел на женщину, — развестись... Я поражён! Но, как?
— Это долгая история...
Если в доме начинает неприятно вонять, уборки порой недостаточно. Даже генеральной. В таком случае надо делать ремонт: обдирать старые стеновые панели, заново белить потолки, возможно, даже перестилать полы. И выкинуть старые, никому уже ненужные вещи, служившие только памятью о давно минувшем.
Маер понимал, что в Змеином замке настало время срочно избавляться от хлама, превратившегося в вонючий тлен. И хлам этот имел имя собственное: Гардаш!
Все нынешние неприятности начинались и заканчивались именно на нём.
Это Гардаш когда-то якобы отыскал в старых свитках обряд 'Изъятия силы'. И именно он предложил испытать его действия, применив в качестве наказания для нерадивого ученика.
Это Гардаш привёз в школу маленькую, но очень талантливую девочку, скрыв от других магов её неординарное происхождение. Это он, теперь уж Маер в этом не сомневался, поспособствовал ученице Фраире перебить телепорт Силослава и покалечить наместника Кедрача. А потом громче всех ратовать за изгнание неблагодарной девчонки из замка, предварительно лишив её силы.
Возможно, и остальные ученики, прошедшие через страшный обряд, были выбраны в качестве жертв именно Гардашем. Теперь этого не докажешь, но подозревать Маеру никто не запретит. Тем более что ничем не оправданные длительные отлучки его заместителя в последнее время носили явно очень личный характер. Настолько личный, что Гардаш пристрастился к бутылке, особо и не скрывая своего похмельного состояния после попоек. А до пьянства, по рассуждениям Маера, его могли довести как раз события, начавшиеся со смерти Силослава. Именно тогда всплыло имя, не дающее многим спокойно спать по ночам: Делька. Адель. Дочь эльфийки.
Маер задумался над тем, кто бы мог быть отцом девочки? Симпатичный сельский парень? Горожанин или проезжий дворянин? Хотя, откуда в той глуши было взяться проезжему дворянину? Эти больше в столицу едут, и деревенские травницы их мало интересуют. Тогда кто? Может, соплеменник какой навестил, и Делька является чистокровной эльфийкой? Тогда гнева Пресветлых не избежать! Пусть уж лучше её отцом окажется кто попроще.
'Интересно, а Гардаш знает, кто её отец? Даже, если и знает, всё равно не скажет! Надо от него избавляться, и как можно скорее. И избавляться придётся силами Ордена'.
Гардаш, после случая посещения его таинственными гостями и трусливого бегства из собственного замка, завязал с пьянками. Проснувшись утром в своей комнате в Змеином замке, он так и не разобрался, случилось ли это с ним на самом деле или привиделось в хмельном бреду? С одной стороны, он всё отчётливо помнил: как открыл глаза; как увидел незнакомцев; как сбежал, нет, скрылся, путая следы по шлюзам; как был в замке у Шоэна... Только, куда делась одежда и амулеты, не мог вспомнить, как не старался. Поиски никаких результатов не дали. Если бы пропали только амулеты, было бы понятно, но то, что исчезли одежда, наводило Гардаша на мысль, что он, будучи уверенным, что недруги покусились на его могущество, спрятал свои вещи. Да так хорошо спрятал, что сейчас сам не может вспомнить, куда?
Очередные поиски схрона в замке результатов не дали, но зато была выкинута вся испорченная зелень, которая до сих пор хранилась в комнатах и коридорах. Избавившись от даров огородов, Гардаш попытался проветрить замок, дабы избавиться от впитавшегося в стены жуткого амбре, но пришёл к неутешительному выводу, что надо делать ремонт.
Покинув негостеприимное поселение, спасательная команда вернулась на то место, в которое первоначально телепортировались Ави и Орвид. Пока эльф с наместником решали, отправляться ли им дальше или обустраиваться здесь, Кроха уселся на землю, скрестив ноги кренделем и положив руки на плечи. Не зная местных обычаев, Асташ, Истома и Зарина, посовещавшись между собой, решили не трогать парня. Мало ли, чем он занят? Может, у них так богам молятся?
Изрядно поспорив, Ави и Орвид всё же решили уйти из этого места. Оба понимали, что оставаться в месте выхода шлюза небезопасно. Сомнение вызывало направление, куда следовало уходить. Эльф не мог точно сказать, в какую сторону надо двигаться, чтобы дойти до последнего шлюза. По словам Ави, идти им надлежало на север — северо-запад с уклоном на север. То есть, почти на север... или чуть западнее. Вот это 'чуть' они и обсуждали с Орвидом.
Наконец, придя к единому мнению, эльф обратил внимание на странную медитацию молодого дракири. Кроха продолжал сидеть в своей забавной позе, с закрытыми глазами, и издавать тихий монотонный звук, похожий на жужжание насекомого.
— Эй, парень... — эльф тронул его за плечо и замер в неудобном поклоне с мгновенно остекленевшим взглядом.
Орвид бросился ему на помощь, но Ави предостерегающе выставил руку, запрещая приближаться к ним.
— Что за?.. — буркнул наместник, но трогать парочку не стал.
Несколько минут спустя Кроха прекратил жужжать и очнулся.
— Schamda...
— Это невероятно! — глаза Авиатаниэля горели азартом. — Я себе такого даже представить не мог! Я летал!
— Летал?
Переспросили его все одновременно. Даже лица имели схожее выражение.
— Да, летал! Не знаю, как он это делает, но я видел эту землю с высоты птичьего полёта!
Кроха смотрел на эльфа во все глаза, всё время повторяя непонятное слово — шамда.
— Ну, и что ты видел?! — Истома, от нетерпения, был уже готов потрясти Ави за грудки.
— Тут, неподалёку есть заброшенное поселение! Как раз на севере. Туда и пойдём.
— А что ещё? — наместник прекрасно понял, что эльф видел что-то ещё, но почему-то пытается это скрыть.
— Западнее — большой город, — Ави и не думал смущаться, хоть его манёвр раскусили. — Похоже, живут дракири именно в западной части. Дальше на север сплошные леса! Такие прекрасные леса... огромные! Через них текут реки...
— Ави! Что ты видел важное?! — почти рычал на него Орвид, так как у него неожиданно началась паранойя, обострённая всё время зудящим Энаном, что эльф его обманывает.
— Далеко... крепость, — сдался Ави. — Очень знакомой архитектуры.
— Крепость Шоэна? — на всякий случай уточнил наместник.
— Да... из чёрного камня.
— Schamda... — вторя Ави, произнёс Кроха. — Vartchas schamda?!
— Догадливый парень, — буркнул Орвид. — Знать бы, что обозначает эта твоя 'шамда'?
Авиатаниэль, недовольно закусив нижнюю губу, наблюдал, как Асташ колет дрова, а Зарина незаметно за ним подглядывает, делая вид, что чистит овощи. Ехидно ухмыльнувшись, эльф прошествовал к месту расчленения дерева и попросил парня уступить ему место.
Таш пожал плечами и вручил ему топор, с интересом ожидая демонстрации непревзойдённого владения орудием дровосеков. Ави поставил перед собой довольно большой чурбак, принял красноречивую позу и несколькими молниеносными ударами, порубил его на составляющие. Крайние поленья одновременно отвалились, явив миру центральную часть, являющуюся высокохудожественным творением. Человеческий торс, причём, явно женский, должен быть смутить своими соблазнительными изгибами присутствующих молодых людей.
— Кхм, — немногословно прокомментировал творение эльфа Таш, забирая у него топор.
— Дровосекс, — донёсся до них язвительный шёпот девушки, уткнувшейся в котелок с чищеными овощами.
— Ещё какой, — невозмутимо парировал Ави, подмигивая Ташу.
В это время из-за окаймляющих поляну кустов вышел Кроха, вернувшийся с охоты. Он сделал несколько шагов в направлении девушки, собираясь вручить ей довольно большую птицу, напоминающую гуся, но замер в нерешительности, уставившись на деревянное изваяние. Краска смущения залила его смуглые щёки. Парень явно хотел отвести глаза от столь реалистичного изображения, но оно его словно приковало. Кроха моргал, краснел и снова моргал, пока Таш не пришёл ему на помощь. Он слегка толкнул молодого дракири под локоть, кивнул на его добычу и поинтересовался:
