| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вот тут она бросилась ко мне и обняла. Голова моя закружилась и бросило в жар, когда она отпустила меня и поцеловала.
Я не сразу пришёл в себя. А когда пришёл, Насти не было и в помине, в ладони у меня оказалась записка, её почерк, а ещё куда-то делось почти сорок минут времени.
Минут десять я стоял и пытался вспомнить, что тут происходило эти сорок минут, но тщетно. Стояли прямо тут, рискуя, что нас заметят? Ну да, я спустился по дальней лестнице, там мало кто ходит, но ведь ходят же: именно в этой части технического этажа больше всего складских помещений. Здание большое, и когда идут плановые проверки, замена оборудования или что-то подобное, тут очень даже оживлённо.
Я не стал читать записку прямо здесь. Настя жива и здорова, а вкус её губ упорно не желал проходить — и я не чувствовал ни испуга, ни чего-то такого. Это главное. Остальное всё дома. Я направился назад, всё время ощущая спиной чей-то взгляд, и успел ещё вернуться на семинар тем же потайным путём, и выйти вместе со всеми. Странно: именно после того, как вышел, я перестал ощущать докучливый, прилипчивый взгляд.
* * *
Дома, совершив положенные действия — расставить в холодильнике и шкафам купленное, ответить на звонок мамы — я прошёл в свою спальню, она же кабинет, и, опустив жалюзи, достал её записку.
Ещё одна шифровка. Настя не походит на параноика, она вообще очень рационально мыслящий человек, в этом сто раз я мог уже убедиться. Но от прочтения первого абзаца записки мне стало не по себе.
« Мы больше не разговариваем в Управе, ты всегда проходишь мимо. Мы не встречаемся больше в кафе, ты меня не знаешь ».
На этом месте я вспомнил, что уже сделал себе кофе, но так и не достал чашку из кофе-машины. Я перечитал первый абзац, чтобы убедиться, что мне ничего не приснилось и сходил за кофе. Потом случилось странное: я только-только собрался прочитать дальше, как стал внезапно нужен всему миру — вначале позвонил один менеджер проекта, затем другой. В общем, записка осталась в сторонке, на столе, часа так на три. У меня бесконечный рабочий день — так уж получилось.
Но больше всего меня тревожило, что я не помню те сорок минут. Там, в «стране снов», оба раза память возвращалась, пока Настя держала меня за руку. Судя по записке, здесь это не вариант. Но что же случилось? Я развернул записку. Она сложена гармошкой втрое, и на трёх секциях внутри три части послания. Второе было короче первого.
« Мы никогда ничего больше не обсуждаем ».
Здравствуй, ёлка, Новый год. Да что происходит-то?! Память о событиях здесь, на Земле, никуда не теряется: я живу привычной размеренной бесцельной жизнью, и помню всё, как и всегда. Ну да, сейчас мы можем случайно столкнуться с Настей у администратора комплекса — мы с ней выполняем одни и те же задачи примерно, каждый для своей компании. Но и всё. Я припомнил, сколько раз мы хотя бы проходили друг мимо друга там, в Управе, за последнюю пару недель. Выходило, что ни разу. Я собрался уже прочесть третью часть, когда вновь раздался звонок. Опять там кто-то что-то «сломал» на работе — потерял важные данные — а мне, как всегда, «менять пелёнки». Я вздохнул и во второй раз отложил записку. Половина одиннадцатого вечера на часах, получите и распишитесь.
* * *
Будильник — самое жестокое изобретение на свете. Оттого и участь его бывает незавидна — разбивается о пол, о стену, гнев и ярость разбуженного не вовремя сложно переоценить. Не попадая ногами в штанины, я облачился в те самые сильно видавшие виды джинсы, потёртую рубашку — всё как на нашем недавнем свидании. Которое я даже вспомнить не могу.
Перечитал записку. Все три части. Тут до меня стало доходить, что почерк Насти меняется на протяжении записки, первая её секция очень неровная — торопилась? Нервничала?
Я добрался до Управы безо всяких происшествий. На вахте меня пропустили, практически не заметив, я традиционно взял ключ от комнаты, в которой работаю — это точно не привлечёт внимания, мне доводилось и по ночам работать, и в самые что ни на есть отъявленные праздники, вахтёры давно выучили мою физиономию наизусть. Я уверен, уже через три минуты страж всех проходов вернулся в объятия Морфея и думать обо мне забыл. А ещё через десять минут я вновь в том самом коридоре, где Настя назначила мне встречу. Что дальше? Вот я здесь, и что — Настя сейчас появится?
Что-то изменилось. Такого не случалось пока здесь, на Земле, но случалось не раз в «стране снов». Тишина упала, вязкая и густая, стук собственного сердца бил набатом, собственное дыхание оглушало.
Я замер. Мурашки проползли по спине — вначале стайками, затем целым муравейником. Я не выдержал, оглянулся — позади один за одним гасли светильники, тьма ползла ко мне, равнодушно проглатывая по пути двери и проход.
Я посмотрел вперёд. Там пока светло. Несколько быстрых шагов по проходу, только без паники — вот потайная дверь. Ещё пара секунд — и я внутри, а дверь закрыта на щеколду. Машинально закрыл, словно всё это привычно.
Спокойствие. Я пытался выгнать картинку, но тщетно — тьма подползает, просачивается между дверью и косяком и обволакивает, душит и съедает заживо. Я прикрыл ладонью лицо и поступил так же, как там, в библиотеке: представил, что сижу на берегу моря, а сквозняк, что щекочет лицо — морской бриз, и утро, и всё ясно и мирно...
Открыл глаза. Всё спокойно. Так вот в какой комнатке прошли те сорок минут. Я развернул вчерашнюю записку от Насти, третью секцию:
«Полтретьего ночи. Без телефона. Дальний спуск по третьей лестнице, два раза направо и один налево, пять шагов до пятна, справа вперёд и налево».
Да. Я тоже ничего не понял, но всё сделал так, как написано. Последние четыре слова были самыми трудными: нужно было надавить на стену и сдвинуть её влево, так открывалась дверь.
В комнатке был единственный стол. Сейчас на нём лежал выключенный смартфон, а под ним ещё одна записка, в одну строку.
«Тебя зовут Саша».
Саша так Саша, Настя обожала играть в конспирацию, если это игра: то короткое противостояние с Иннокентием я запомнил надолго. Не то чтобы я не умею драться, в детстве со мной сладу не было на этот счёт, но была пара секунд, когда я понял, что ни в коем случае нельзя уступать, отводить взгляд, показывать слабость. Накатила злость — та, из детства, ослепляющая, когда обидчики только и ждут повода, жаждут почуять испуг, чтобы наброситься всей стаей. В тот раз пришло подобное осознание: сожрут. Может, не прямо сейчас, но сожрут всенепременно. И случилось то же, что было и в детстве: вожак стаи осознал, что добыча не про него.
Так же, как и в детстве, потом накатило неприятное, тошнотворное понимание, что жизнь висела на волоске. Конечно, в детстве ничего такого не думалось, просто было чувство избавления — как если бы вынули впившегося клеща или выдавили гнойник.
Я включил телефон. Никакого пароля или шифровки не потребовал, просто вышел в эфир, и первым делом на экранчик высыпалось множество сообщений. Понятно, Саша — Александра — владелица этого аппарата. И щебечет она о своём о девичьем чаще всего именно с Настей. С моей Настей. Я усмехнулся: притяжательное слово так легко и естественно пришло на ум. Стоп-стоп, если я правильно понимаю, это теперь телефон для связи? Так что, Саша эта его потеряла? А если ищет, и вот сейчас всезнающий мобильный оператор отправит сигнал тревоги, и подлинная владелица попросту обратится в полицию...
Я вновь помотал головой. Этой ночью голова определённо не в порядке. Хорошо, значит я — Саша. Я пролистал ту переписку, она заканчивается позавчера, судя по ней Настя помогала этой таинственной Саше решить какую-то бытовую задачку. Ага, похоже, Саша потеряла документы, Настя помогла разобраться — они обе работают в той же самой конторе? Всё, хватит читать чужую переписку. Ясно, что мне теперь играть роль Саши, значит, и отвечать лучше по возможности такой же манерой — если вдруг потеряю телефон, или Настю застукают там, с её стороны, это должно вызвать минимум подозрений.
«Настя, ты там как?», набрал я. Одна из самых частых фраз, которыми начинает разговор эта Саша.
Секунд через пять появилась индикация — собеседник набирает ответ. Однако. Она что, тоже не спит?
«Лучше всех, Саша. Не спится?»
Ага. Я припомнил фразы и реплики. Ну-ка...
«Дико скучно, Настюша, я опять одна, как дура». И впечатал с дюжину грустных, «рыдающих» смайликов. Всё примерно так, как Саша делает.
«Ты дома?»
«Да-а-а-а», и ещё пригоршню печальных картинок.
«Только не пей, ладно? Скоро буду». Два разбитых сердечка и нимб в ответ. Интересная жизнь у Насти, не отнять. Я начал осознавать, что — невзирая на все наши рассказы друг о дружке там, в «стране снов» — мы на самом деле мало знаем, кто чем живёт. Как минимум я знаю очень мало. Я выключил телефон — точнее, вернул его в спящий режим, от сообщения собеседника он проснётся и даст знать — и сунул его в карман. Машинально, куда кладу обычно свой телефон. Если честно, без него — как без рук: если что случилось, туда будут и писать, и трезвонить. Ладно, не это сейчас самое главное.
Я осторожно отвёл щеколду и выглянул наружу. Чисто, никакой тьмы, ничего такого. Примерещилось? Та тишина и то, что случалось потом — так проявляли себя Стражи. «Плачущие ангелы», как назвала их Настя, когда показала мне кадры из фильма. Не знаю про фильм, но нечеловеческую силу и ярость Стражей я испытал там, в «стране снов», на собственной шкуре. Теперь понимаю, что мне только чудом не оторвали голову.
Вернёмся в комнату, просто не будем запираться. Я осмотрелся. Пол очень чистый, стол — тоже: деревянный, старый и потёртый, крышка поцарапана — рабочий, кухонный стол. И два стула — под старину, с мягким сиденьем, и тоже чистые. На полу нет мусора, мусорное ведро — канцелярское, сетчатое — выстлано пластиковым пакетом, и тоже пусто. Здесь поддерживают чистоту, это видно. Но кто и зачем? Я поднял голову и осмотрелся. Не видно камер, не видно крепежа для чего-то такого. Тайная комната для свиданий? Вполне годится, на самом деле. Так же, как годится для не менее тайных совещаний и всего такого. Любопытно, много в Управе подобных мест?
Дверь легко подалась и внутрь скользнула Настя. В джинсах и свитере — как там, в «стране снов». В наше первую встречу в библиотеке она выглядела примерно так.
Я и слова не успел сказать — она прижала палец к губам — молчим, я кивнул в ответ. Настя закрыла дверь и задвинула щеколду, а потом молча бросилась ко мне, обняла и поцеловала.
* * *
Я не сразу опомнился. И да, в этот раз тело отреагировало мгновенно — Настя улыбнулась, отпустив меня, а затем... достала из планшета на поясе блокнот и карандаш. Впервые вижу, чтобы она носила планшет — не в смысле мобильное устройство или орудие компьютерного художника — а плоскую сумку. Точно, широкий пояс на джинсах, на нём планшет и всякая всячина, я не стал присматриваться.
Настя сделала запись на странице блокнота и протянула мне.
«Не сейчас. Хотя очень хочется».
И мы рассмеялись. Оба, беззвучно. Настя жестом предложила присесть на стул, сама пододвинула другой — и взяла меня за руку. И случилось то же, что там, в «стране снов» — память вернулась.
...Когда компьютерную игру со сложной, насыщенной графикой проигрывают на устаревшем, не очень мощном оборудовании, «железе», игра может пропускать отдельные кадры — чтобы успеть показать хоть что-то. Наши вчерашние сорок минут проходили именно так же для меня, с пропуском кадров и замиранием звуков, словно моё собственное «железо» в черепной коробке не успевало всё обработать и донести до сознания.
Я чувствовал, как Настя становится податливой и текучей, как огонь разгорается в её глазах, и те начинают блестеть, словно их владелица вот-вот расплачется. Но то оказался иной, хищный блеск — пристальный взгляд рыси, сидящей на ветви, под которой проходит ничего не подозревающая добыча. Оценивающий, выжидающий взгляд глаз стаи волков, окруживших обессилевшую добычу — и сейчас начнут есть заживо. Было там и что-то от взгляда Медузы-горгоны — я ловил себя на том, что иной раз каменею, не могу пошевелиться, пока Настя не отведёт взгляд.
...Пропуск кадра — и вот Настя прижимается спиной и впивается ногтями рук в стену, закрыв глаза и тяжело дыша, а я, на коленях, не могу оторваться от источника кружащего голову мускуса — и напиться не могу, как ни стараюсь...
...Пропуск кадра — и вот уже моя очередь прижиматься к стене и справляться с накатывающими волнами блаженства, ощущать жар ладоней Насти, губ и дыхания...
...Пропуск кадра — и вот мы сидим, как там, в «стране снов» — но уже полностью одетые, просто обнимаемся и наслаждаемся последними моментами, пока ещё можем быть вместе.
Как и сегодня, Настя прижала палец к губам, едва я попробовал что-то сказать, вложила мне в ладонь ту самую записку, свёрнутую гармошкой. Как странно: теперь я припоминаю и четвёртую запись, на внешней стороне: «Прочти дома».
«Вспомнил?», написала Настя на следующей странице блокнота. И тут же приписала, когда я кивнул: «Ничего не говори вслух, это важно». И вручила мне блокнот.
«Тебя прослушивают?», задаю я вполне естественный вопрос. Вот не было печали! Да кому такое в голову придёт? Её жениху, Иннокентию? Он давно уже оставил меня в покое, ведь мы ни разу не говорили с Настей при людях, после той стычки.
Настя кивает, и забирает блокнот, и стремительно пишет.
«Будем обсуждать это там, хорошо?»
Мне не нужно объяснять десять раз, что такое «там». Киваю.
«Или по этому телефону, верно?»
«Верно, ты умница, понял, как надо говорить», улыбается Настя, глядя, как я читаю. «Не беспокойся за настоящую Сашу, это мой телефон. Просто держи его поблизости, если что, и не носи вместе со своим».
«Тебе пора, верно?». Настя кивает и жестом показывает — оставь блокнот себе. И почти сразу же забирает его.
«Вырви страницы и брось их в воду», пишет она последнюю запись и вновь протягивает мне блокнот. Карандаш тот очень удобно входит в нарочитое гнездо в корешке блокнота — и, похоже, случайно не выпадет. Классная штука. Но почему в воду — чтобы смыть надпись? Ладно, не сейчас.
...Мы вновь обнялись, и на этот раз мне удалось сдержать простые и примитивные реакции организма. Настя улыбнулась и поцеловала меня в лоб на прощание.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
