Колос времени

Вера привыкла оценивать мужчин по рукам. Возможно, в ней говорила художница, но человеческие руки говорили ей почти столько же, сколько и лицо, а может даже и больше. Руки Водлянова притягивали, как магнит, на них хотелось смотреть, а лучше немедленно зарисовать. Возможно, потом она так и сделает...

— Господа! — окликнул консультант. — Не тратьте попусту время, свое и мое. Излагайте обстоятельства!

— Какие? — не поняла девушка.

— Те, что привели вас ко мне.

Кирилл усмехнулся. Вера незаметно толкнула его в бок.

— Понимаете, — начала она. — Мне сказали, что вы интересуетесь историческими ценностями и можете нас просветить.

— А кто, простите, сказал? — полюбопытствовал хозяин.

— Э... Юлиана Шанова, вы с ней знакомы...

— Ах, Юленька! Ну, конечно, знаком.

Вера приободрилась.

— Понимаете, я недавно нашла одну вещь и хотела бы узнать ваше мнение.

Она вынула из сумки статуэтку и протянула Водлянову. Тот с серьезным видом повертел вещицу в руках и глянул на гостей. Их напряженно-сосредоточенные лица его явно позабавили.

— Прекрасная работа, — вежливо заметил он.

Вера молчала, ожидая продолжения. Кирилл нахмурился.

— И все? — наконец спросила девушка.

— А что конкретно вас интересует?

— Я хотела бы знать автора. Юля говорит, что это мог быть кто-то из Ямнитцеров.

Водлянов кивнул.

— Возможно, но маловероятно. Ямнитцеры работали в основном с золотом, серебром... Бронза — не их стиль. Хотя техника очень похожа. Не исключено, что кто-то из учеников Ямнитцера-старшего... Если есть желание, а также время и средства, можно провести исследование.

— Времени нет, — сказал Кирилл.

— Что ж, тогда не знаю, чем еще могу вам помочь.

— Мы думаем, что это один предмет из серии. Что есть еще два или три таких же, — осторожно заметила Вера. — Можно узнать это наверняка?

Водлянов присвистнул.

— Ну, господа, вы хотите знать все и сразу!

— Ну, хотя бы приблизительно можно сказать? — умоляюще посмотрела на него Вера. — Вы же лучший специалист!

— Кто вам сказал? — деланно удивился консультант. — Неужели Юленька? Ах, болтунья!

— Может быть, это изображение — орел со змеей — оно что-то значит?

— Безусловно, — кивнул Водлянов. — Можно даже сказать, что именно. Орел — весьма распространенный символ. Со змеей в когтях — это известная аллегория, олицетворение победы над грехом. В схватке орел олицетворяет свет неявленный, а змея — неявленную тьму. Вместе они составляют космическое целое, соединение духа и материи.

— А печать? — помолчав, спросила Вера. — Печать что означает?

— Печать?

— Да, на основании.

Водлянов перевернул статуэтку. Некоторое время он внимательно разглядывал резьбу, потом нахмурился.

— Да, в самом деле, печать... Весьма необычный способ использования декоративной пластики. Ну а что касается принадлежности данного знака, то и здесь далеко ходить не надо: равносторонний крест и меч под ним — эмблема военно-монашеского ордена братьев воинства Христова, больше известного как орден меченосцев.

— Меченосцев? — переспросил Кирилл.

— Их самых, прекрасно нам известных.

"Нам — это он себя имеет в виду?" — мрачно подумала Вера.

— Ледовое побоище, тысяча двести сорок пятый год, — напомнил ей темполог.

— Сорок второй, — поправил Водлянов. — И к тому времени орден меченосцев приказал долго жить, а его остатки слились с орденом Тевтонских рыцарей и стали именоваться Ливонским ландмейстерством Тевтонского ордена. Но в целом вы правы.

Вера закусила губу.

— А почему вы сказали — крест, а под ним меч? Там же все наоборот: сверху меч, вокруг него языки пламени, а под ним крест.

— Зависит от того, с какой стороны смотреть, — возразил консультант. — Хотя... если вы правы... Есть одна средневековая побасенка, формально не подтвержденная... так, из области слухов и сплетен...

Он оттолкнулся от стола и прошелся вдоль стеллажей, задержавшись у одного из них. Длинные пальцы подцепили томик в темном переплете.

— "Ливонские хроники" Генриха Латвийского, издание тысяча семьсот тридцать четвертого года, — почтительно произнес Водлянов и поставил книгу на место. — О чем бишь я?.. Да! Так вот, господа, в Прибалтике ордена, подобные меченосцам, возникали постоянно. Представьте себе — собиралась шайка, заручалась покровительством какого-нибудь князя или епископа, обзывалась громким именем, принимала устав... его обычно заимствовали у тамплиеров... Потом отправлялась грабить эстонские, русские или литовские деревеньки — и пожалуйте, господа, орден готов. Официального статуса такие сборища не имели, а названия и эмблемы зачастую слизывались у более удачливых собратьев.

Водлянов немного помолчал, думая о чем-то своем, затем продолжил:

— Так вот, согласно легенде, остатки нескольких таких, с позволения сказать, орденов также предложили себя Тевтонскому ордену, но получили отворот поворот. Тогда отвергнутые братья обратились к епископу Рижскому, с тевтонцами не очень-то ладившему, и с его подачи обосновались в Риге. Там они образовали тайное общество, названное Братством карающего меча. И их эмблемой стал перевернутый знак меченосцев — огненный меч сверху, крест снизу... Но повторяю, господа, это все слухи, предания... Не желаете ли кофе? Кофеварка, к сожалению, сломалась, поэтому только растворимый.

— Я выпью, — кивнул темполог. — Но какая может быть связь между рыцарями тринадцатого века и статуэткой?

— Я просто пересказываю легенду, — Водлянов достал из-под стола несколько чашек и заглянул в них с некоторым сомнением. — А кому-то она пришлась настолько по вкусу, что он отметил ни в чем не повинную вещь эмблемой Братства. Сюжетец подходящий — орел, змея, борьба и победа, а если датировать вашу статуэтку шестнадцатым веком... Шестнадцатый век, господа, время драматических событий, для Тевтонского ордена особенно. И слухи о Братстве карающего меча начали ходить по Ливонии именно в это время.

— А что это были за слухи? — Не сводя блестящих глаз с рассказчика, Вера машинально взяла чашку у Кирилла, отхлебнула и раскашлялась. Темполог похлопал девушку по спине.

— Что за слухи? — задумчиво переспросил Водлянов. — Да самые разные. Деятельность Братства была засекреченной, но достаточно банальной — устранение неугодных, или неудобных, или любых, за кого платили. По сути, общество наемных убийц. Говорили, что братья-каратели умеют проходить сквозь стены, что среди них есть такие, кто может за очень короткое время преодолевать огромные расстояния, и такие, кто может находиться в двух местах одновременно. Что командор Братства не признает христианских святынь, а собирает языческие амулеты, что у него много реликвий, дающих огромную власть над людьми. Еще говорили о таинственной чаше — если с вечера наливать в нее воду, а утром пить, можно продлить жизнь на сотни лет. Потому, мол, командор не стариться и не умирает... Кстати, в немецком трактате семнадцатого века "Магические предметы" есть подробное описание этой чаши... — Развернувшись к ближайшей полке, Водлянов снял оттуда ноутбук, пощелкал мышкой и показал слушателям: — Вот, будьте любезны, фотография гравюры из трактата — магическая чаша командора.

Вера с Кириллом одновременно подались вперед и столкнулись лбами. Пока девушка, морщась, растирала ушиб, а хозяин хлопотливо предлагал достать из холодильника лед, темполог незаметно скрутил универсальный стержень в спираль и воткнул в порт ноутбука. Через полминуты он, как ни в чем не бывало, потянулся за кофе.

Вера, наконец, подняла голову.

— Значит, чаша как-то связана со статуэткой?

— Понимаю ваши надежды, но вынужден разочаровать, — усмехнулся Водлянов. — Понимаете, ливонское Братство карающего меча — это всего лишь миф. Люди во все времена любили страшные сказки. А в смутные времена подобные легенды приобретают особое, почти мистическое значение. Что до чаши, то точно такая, из массивной позолоченной бронзы, была подарена первому курляндскому герцогу Готхарду Кеттлеру по случаю его бракосочетания с мекленбургской принцессой в тысяча пятьсот шестьдесят шестом году. Существует документально оформленный список подарков городского магистрата Митавы, где чаша выделена особо. Я так думаю, свое описание автор "Магических предметов" позаимствовал именно из этого списка — уж очень они схожи.

— То есть чаша все-таки существует? — уточнила девушка.

— Да. Чаша курляндского герцога. Некогда ее приобрел один из русских дворян-коллекционеров, кажется, Румянцев. Наверное, она и сейчас лежит где-то в запасниках его музея...

Вера и Кирилл многозначительно переглянулись. Темполог со стуком поставил кружку на стол.

— Большое вам спасибо! — искренне поблагодарила девушка, прижимая руки к груди. — Вы нам очень помогли, просто очень!

— Пожалуйста! — расплылся тот в ответной улыбке. — Всегда рад помочь такой очаровательной молодой даме. Будут еще какие-то вопросы, Верочка, обращайтесь, не стесняйтесь!

"И голубой сарафанчик не понадобился", — отметила про себя Вера, улыбаясь и раскланиваясь с радушным хозяином. Кирилл притоптывал у двери, всем своим видом демонстрируя нетерпение.

— Могу поискать что-нибудь о вашей статуэтке, — предложил Водлянов, провожая их к выходу. — Больших результатов не ждите, но вам, кажется, все интересно?

— Да, большое спасибо! Если вас не затруднит...

— Не затруднит. Мне самому уже любопытно... Кстати, зовите меня просто Константином. Вас, Верочка, всегда буду рад видеть.

— И мне было очень приятно познакомиться.

— Обязательно заходите еще! Я вас нормальным кофе напою, не этой бурдой.

— Спасибо, спасибо...

— До свиданья! — громко произнес Кирилл, за локоть выдергивая Веру на улицу. — Мы обязательно придем!

Дверь захлопнулась.

— Шсс! — прошипел темполог. — Я думал, это никогда не кончиться.

Вера укоризненно покачала головой.

— Человек с нас даже денег не взял... Ой, статуэтку забыли!

— Неважно! — Кирилл потянул девушку за собой. — Пусть пока здесь полежит, сегмент все равно у меня.

— И куда теперь? — Вера едва поспевала за стремительно шагающим темпологом. — В особняк Румянцева? У меня вроде знакомая там работает экскурсоводом...

— Нет. Есть идея получше.

Восточная Ливония, замок Зегельс, 1508 год

Дорога серой лентой вилась между пологих холмов, то ныряя в болотистые низины, то скользя вверх по склонам. Конские копыта глухо выстукивали по утоптанной земле. Лошади потряхивали головами и выпускали из ноздрей белый пар.

Всадников было трое: грузный рыцарь средних лет в плаще с черным крестом и некогда пышным, а теперь изрядно поредевшим павлиньим султаном на шлеме, молодой дворянин, так же в светлом плаще, но без креста, и угрюмый кнехт в длинном кожаном жилете, обшитом стальными пластинами. Они направлялись к замку, чей угловатый силуэт темнел на фоне вечернего неба. Зубчатые стены, башни и старый донжон отбрасывали на холмы длинную синеватую тень.

— Вот, господин де Мерикур, говорил же я, что прибудем в Зегельс к вечернему колоколу, — заметил рыцарь, звучно сморкаясь в ладонь и вытирая ее о штаны. — А вы сомневались!

— Для этого был повод. — Его спутник привстал в стременах, бросая нетерпеливые взгляды на замок. Речь выдавала в нем француза.

Рыцарь хохотнул:

— Повод? Шайка грязных селян с вилами... Такого сброда в здешних лесах хватает. Живут со зверьем и сами на зверье похожи. Любой из братьев шутя обратит в бегство всю эту шайку, стоит лишь крикнуть погромче.

— Однако сегодня они не убежали, а насадили на вилы вашу лошадь и едва ли не вас с нею, мессир фон Тротта.

Рыцарь снова высморкался.

— Проклятое племя, — пробурчал он. — Я и не ждал, что они кинутся на нас всем скопом. Бешеные собаки, не люди! Что за времена пошли — рыцарь не может проехать по земле, принадлежащей его Ордену, не наткнувшись на чертовы шайки! А в городах, в городах что творится? Подумать только, в Дерпте магистрат посмел утвердить смертный приговор брату фон Фишеру. А за что? За то, что тот случайно придавил конем горожанина! А дерптский епископ поддержал жалобу на бесчинства местных братьев, что направили нашему фогту в Мариенбург. Да что за бесчинства-то? Разве мы не в своем праве и не на своей земле?

— Разве Дерпт — не земля епископства? — хмыкнул француз.

— Так-то и есть, но клянусь Святым Крестом, как подумаю о том, что кучка разжиревших бюргеров осмелилась судить благородного рыцаря, начинаю скрипеть зубами. Эх, будь на месте фогта магистр Волтер, не миновать Дерпту участи Риги... Вы ведь были в Риге, господин Жульен, и видели замок, который магистр повелел жителям отстроить взамен того, что они разрушили? Теперь над воротами висит его портрет с крестом и мечом, дабы мятежники всегда пребывали в страхе... — Рыцарь поерзал в седле. — Черт бы побрал проклятого лэтта с его вилами! Ляжку-то печет... Не зря с последнего ландтага крестьянам запрещено носить всякое оружие, а я бы им и руки поотрубал!

Жульен спросил:

— Так что за дела у вас в Зегельсе?

— Да, небось, слыхали — благословенный магистр Волтер наконец-то выхлопотал у императора право, что избавляет нас от ленной зависимости великим магистрам прусским. Теперь лишь Бог, милостивый и милосердный, знает, чем дело обернется... Покуда с московитами мир, а короли польский и шведский благоволят нам, самое время покончить с раздорами и сообща вернуть Ордену былую славу и могущество.

— Вот как? — заметил Жульен насмешливо.

— Смейтесь, смейтесь... — Рыцарь фон Тротта добродушно качнул головой. — А я говорю, лучшего времени и не будет! Недаром наш фогт собирает в Мариенбурге малый конвент и приглашает всех ленников Ордена в Латгалии, дабы рассмотреть неотложные дела. Говорят, в Дерпте епископ также собирает своих прелатов, а магистрат — бюргеров...

— Что же, барон фон Зегельс — ленник Ордена?

— Барон-то? Нет. Он из Унгернов, а те всегда были ленниками церкви. Отец его был бургграфом в Дерпте и имел право осматривать корабли и телеги, а еще надзирал за подвозом рыбы и взимал десятину. Но барон оказал Ордену такие услуги, что магистр фон Лоринкгофен помог ему выкупить земли и замок Зегельс и сосватать жену из Тизенгаузенов, с большим приданным. Теперь Клаус Унгерн редко выезжает из замка, но его слово много значит для местного дворянства. Наш фогт с ним в большой дружбе...

Слушая рыцаря, Жульен покусывал губу.

— Мне говорили, что барон оказал Ордену немало услуг, — задумчиво произнес он.

— Что правда, то правда, — кивнул Тротта. — В последней войне с Московским князем он выставил знатное ополчение — пятнадцать всадников в полной броне и пятьдесят человек пехоты. И ему великий магистр доверил вести переговоры о выкупе, ежели б под Магольмом дело пошло худо. Впрочем, Господь и святая Мария того не допустили!.. Болтают даже, что часть нашей казны до сих пор хранится в Зегельсе... Так-то!

Всадники спустились и выехали на открытое поле, заросшее порыжевшим вереском. Навстречу им ковыляла старуха-крестьянка с огромной вязанкой хвороста на спине. Седые космы, торчавшие из-под замызганного чепца, скрывали ее лицо. Увидев всадников, она остановилась и вытянула вперед скрученную руку. Жульен не удостоил ее и взглядом, а кнехт привычно отпихнул старуху в сторону. Она злобно пробормотала им вслед проклятья и поплелась дальше.