Опекун для дракона

Дивясь такой переменой в поведении ворчливых воительниц, я подошла к лазарету и, выглянув из-за угла, чуть не рассмеялась, узрев, во что одели детеныша дракона стряпухи. Похоже, Варн не ошибся, женщины привели свою угрозу в исполнение — они переодели мальчишку в длинную, с меховыми краями теплую куртку, нацепили ему на голову шапку из меха белой лисицы и заплели в косу его длинные белоснежные волосы. Кому скажу, и не поверят — злобный, могучий дракон и недовольно пыхтит в неудобной одежке, позволяя стряпухам вовсю над ним издеваться.

На поваленных стволах сосен сидели грузные женщины, татуировки клана которых было почти не разобрать из-за морщин. Перемалывая в ступке лечебные травы они умудрялись следить за скачущим перед ними мальцом и готовить в котле какое-то снадобье. Неподалеку от них на снегу лежали не меньше десятка открытых ковчегов, накрытых белоснежными простынями и пара полупустых корзин с целебными травами.

Я притаилась за углом, подслушивая разговор. Представать перед взором стряпух мне совершенно не хотелось.

"Ну конечно, — поддакнул внутренний голос. — На дело-то ты ходила вместе с Гелом, а помогать на кухне оставался всегда один он"

Я их побаивалась, переняв часть священного ужаса перед ними от своего соклановца. А это не трудно, особенно когда он, возвращаясь с "принудительных работ", начинал в красках описывать свои лишения и муки, что испытал на кухне. Обычно в его захватывающих историях об эпических битвах тряпки и грязной кастрюли стряпухи представали в виде самых жутких созданий Тасхель.

— Ну бабульки... — стал канючить ребенок уже не в силах устоять на месте. — Ну отпустите... Вы же обещали, что если я оденусь, то вы разрешите! Я ведь хочу помочь!

— Нет, дорогой мой. Один ты не пойдешь, в округе полно хищников, а отпустить тебя не с кем, — Жоржина кинула в варево молотые травы, от чего оно сразу резко завоняло и, зачерпнув из котла плошкой темно-зеленого зелья, протянула его мальцу. Тот сразу от него отпрянул, закрыв обеими руками свой чувствительный нос. — На-ка, хлебни. Хоть поспишь немного.

Ребенок резко замотал головой и, не отрывая ладоней от своего носа, сбежал от противно пахнущего варева чуть ли не к ковчегам. Нда, не везет ему с таким острым обонянием...

— Тебе и так в прошлый раз сильно повезло, — как ни в чем небывало продолжила стряпуха, снимая котелок с огня, — когда ты шмыгнул за ярсветом, и на тебя не напали волки.

— Вот когда придут воины с охоты... — поддержала ее Карла, пододвигая к себе корзину сушенными ярко синими цветами.

— Это же долго, а они нужны сейчас! — возмутился детеныш дракона, так и не убрав от носа рук. — Вы меня и так не пускаете туда... в этот, как его "ла-за-рьет". Я же хочу помочь!

— Нечего малышне делать в лазарете, — грозно нахмурилась Жорджина и, повернувшись, заметила меня. — О, смотри-ка кто пришел!

По спине прошелся холодок от пристального взгляда бывшей воительницы. И почему я чувствую себя так, как будто опять что-то натворила?

— Элис! — радостно выкрикнул мальчишка, вихрем добежав до меня. Его лучистые янтарные глаза светились счастьем, а сам он еле сдерживался от того, чтобы меня не обнять. От такого опрометчивого поступка его удерживал мой немигающий тяжелый взгляд. Вот еще. Обниматься с драконом. Да надо мной все предки будут потешаться!

— А ты волновался, — усмехнулась Карла, с кряхтением поднявшись с бревен. — Жива твоя ненаглядная спасительница. Зря тока ярсвет к ней таскал.

Я с недоумением посмотрела на стряпух. Спасительница? Я? А, точно, они же приняли драконыша за ребенка, которого похитил, как и дочь Верховного короля, дракон. Небось, еще решили, что это белобрысое недоразумение какой-нибудь заморский принц. Уж слишком он выглядел необычно для этих мест — начиная со странной одежды, которая явно не была предназначена для наших холодов, до длинных белых волос и больших выразительных глаз.

Тем более что за заснеженной грядой гор, в долине, возле Туманного моря живет похожий на него внешностью народ — талкнийцы. Надменные неверные разрушили капища, отреклись от Повелителей, став служить одному ложному Владыке.

— Варн говорил, что в лагере оставались люди, — неожиданно для самой себя сказала я, — но кроме вас я никого не встретила.

Почему-то в этот момент меня больше всего на свете волновало именно это. Видимо, я не привыкла к такой тишине, к пустоте некогда шумного и людного лагеря. Это выбило меня из колеи, заставив чувствовать неимоверную тоску по прежним шумным вечерам. Смешно, а я ведь раньше так хотела, чтобы хоть на мгновение все исчезли, оставив меня в покое.

— Остались... — горько усмехнулась Жоржина. — Успевай только ковчеги готовить. Что тут говорить — половина мучается в лазарете, другие уже в чертогах. На ногах осталось лишь двенадцать человек и то, это если считать вместе с нами...

Я ошарашено уставилась на женщин, надеясь, что это неудачная шутка или что мне просто послышалось. Всего двенадцать? Из ста воинов на ногах меньше дюжины?

О Несфея, за что ты отреклась от своих детей?

Мой взгляд сразу упал на накрытые полупрозрачными простынями ковчеги. Вот оно — последнее пристанище любого воина... На негнущихся ногах я добрела до них, внутри содрогаясь от мысли увидеть за белыми полотнами безжизненные лица товарищей, с которыми я столько пережила, и которые были мне роднее братьев, частичкой моей души...

Сложнее всего было заставить себя дотронуться дрожащими пальцами до края полупрозрачной простыни и взглянуть на умиротворенный лик воина. Но мне повезло — ни в первой, ни в последующих пяти ковчегах я не наткнулась на знакомые лица.

Тела, которые местами почернели от ожогов и были обезображены рваными ранами, стряпухи заботливо натерли сандаловым маслом, тонко пахнущее фиалками, положа на грудь оружие и несколько бутонов ярко-желтых цветов. Ярсвет сиял на бледной коже мертвецов золотым огнем, на синеватых губах падших сынов и дочерей кланов застыли едва заметные полуулыбки.

"Спите спокойно, дети битвы, — мысленно проговорила я. — Теперь вы наравне с предками и хранителями будете защищать свой род..."

— Можешь не смотреть, — выдернул меня из мыслей голос Карлы. — Нету там твоих... соклановцев.

Я остановилась возле шестого ковчега, с надеждой посмотрев на женщин:

— Нет? Они живы?!

— Не знаю, — сразу стушевалась она. — Но этого хитрозадого наглеца среди раненых точно нет. Что так смотришь? Ты прекрасно знаешь, про кого я говорю.

Конечно знаю. Любовь Гела к стряпухам была взаимна.

— А Рик?

— Его тоже нет в лазарете, — уже более дружелюбно проговорила Жоржина. Вот Рика они любили, потому что он единственный из всего лагеря называл их дамами, от чего каждый раз лучник давился едой, тараща в недоумении глаза на воина.

Я поникла. Не может быть, чтобы мои друзья остались погребены под завалами в пещере. Я ведь их хорошо знаю, они же всегда выпутывались из любой передряги невредимыми. Вересхей всегда сопутствовал нашему клану во всех делах.

— Тебе нужно к Аргону, — сжалилась Жоржина, увидев мое лицо. — Он вроде составлял список погибших и живых. Ты ж не знаешь, как отсюдова драпали воины. Вещи возьмут и на всех парах... Трусы, — зло выплюнула она. — Здесь остались только те, кто не смог уйти на своих двоих да и те, для которых жизнь товарищей не пустой звук.

Я задумалась, накрутив длинный рыжий локон на палец. Если судить по словам стряпух, то когда произошел обвал, многие смогли спастись из смертельной ловушки, наплевав на недобитого дракона и пленницу. Интересно. Хотела я бы посмотреть, как с поля битвы убегают те, кто поклялся перед предками никогда не отступать перед ликом врага.

— Предатели... — прошипела я, обведя взглядом пустой лагерь. А ведь они так сильно хотели оказаться как можно быстрее от этого места, что бросили свои вещи. — Чтоб их всех Расхей так проклял, что продолжить свой род они могли бы только в мечтах.

В душе начинало все кипеть, когда я представляла, как эти трусы улепетывают в ужасе прочь от горы, не заботясь о раненых и мертвых.

Они предали свой клан и род таким подлым поступком. Их следует отречь от рода, выжечь вязь Неба и отправить в изгнание отмаливать перед Расхеем свои грехи!

Может, Рик и Гелион тоже значились в записях? Что-то мне плохо верится, что все сбегали... Может братья просто решили, что я умерла и поэтому поспешили в Дом клана доложить ситуацию?

— А где сейчас тот, кто вел список? — спросила я стряпух, намереваясь немедленно узнать о судьбе друзей. С каждой секундой неопределенность по отношению к товарищам все больше меня угнетала.

— Аргон? Так мо на охоте, — отмахнулась от меня грузная женщина, не отвлекаясь от приготовления целебной мази. — Не волнуйся, вечером вернется.

Но я не могла с легкостью принять такую отговорку и спокойно дожидаться воина. У меня сердце болело за соклановцев, я не могла сидеть на месте и ничего не делать. Мне хотелось рвать и метать от беспокойства за друзей, или же сесть и заплакать, коря себя в том, что уговорила их взяться за "спасение принцессы".

Единственный выход из такой ситуации — это до возвращения охотников надо разобраться с одной белобрысой проблемой, пока оная не натворила по своей глупости дел.

Все это время драконыш тихо стоял в стороне и внимательно прислушивался к нашему разговору, наверняка надеясь вникнуть в его суть. А может он просто решил не мешать, чуя, что это для меня важно.

Карла перелив из котелка получившееся зелье, от которого воротил нос ребенок, в кувшин и, взяв миски и высохшие чистые бинты с сосновых бревен, пошла в лазарет ухаживать за ранеными.

Мальчишка хоть и пытался растрогать стряпуху жалобным взглядом, чтобы оная взяла его помогать, ничего не добился. Позиция "детям в лазарет нельзя" была непреклонна.

Я тихо усмехнулась, наблюдая за его мытарствами разжалобить бывшую воительницу. Она-то не знает, что этот мальчишка одним прикосновением может исцелить не то что сильный ожог, а серьезную рану. "Ну и хорошо, что не знает, — облегченно вздохнул внутренний голос. — Меньше проблем и нежелательных вопросов"

Отмахнувшись от приставаний мальчишки, Карла скрылась за поворотом. Но дите не желало так просто сдаваться. Он, решив, что его никто не видит, как обнаглевший кошак потянулся к крынке молока, то бишь, решил на цыпочках прошмыгнуть вслед за Карлой в шатер.

Но не тут-то было. Хоть и Жоржина, отвернувшись от мальчишки, занялась приготовлением мази от ожогов, растапливая в котелке жир и добавляя из стоящих рядом баночек целебные компоненты, я не спускала с него глаз.

Я тихонько направилась следом за крадущимся мальчишкой, буравя его затылок взглядом. И что его так тянет к умирающим? Не понимает, дурья голова, что такое доброе дело, как спасение жизни, для него теперь непозволительная роскошь? Я вот не хочу умирать за предательство из-за глупости и мягкосердечия одного мелкого дракона.

Схватив за шкирку пискнувшего от неожиданности обнаглевшего мальчишку, который чуть не дотронулся до полога, я притянула его к себе, угрожающе поинтересовавшись:

— И куда ты собрался?

Он, втянув голову в плечи, так жалобно на меня взглянул, что на секунду у меня сжалось и потеплело на сердце. Вот.... лисеныш!!! Уже просек, какой взгляд безотказно действует на женщин! К моему счастью, а точнее, к несчастью дракончика, один мой знакомый постоянно, когда затевал очередную пакость (операцию по набиванию себе пуза) всегда так умоляюще на меня смотрел, что невольно у меня выработался иммунитет к его жалобным взглядам. Да и до богатой мимики Гелиона мальчишке было еще как до вершины Гельсхиона, самой высокой горы Данстейна.

— Мне скучно, — стал оправдываться тот, к неудовольствию заметив, что его жалобная мордочка не произвела на меня должного эффекта. — И поэтому я хочу помочь.

-Ну конечно, — не веря в благородство драконов, фыркнула я. — Ты хоть немного думаешь своей пустой башкой?

Он отрицательно покачал головой, совсем не понимая к чему я клоню. Тааак.... все понятно. Отведя в сторонку от лазарета мальчишку и заглянув за поворот, убедившись, что Жорджина занята и нас никто не будет подслушивать, я еле слышно прошептала:

— Ты хоть понимаешь, что твоя выходка может стоить мне и тебе жизни?

— Почему? — искренне испугался мальчишка.

— Даже маги не могут так... быстро поднять на ноги раненого, — нехотя пояснила я. — Поверь, люди страшные и жестокие существа. Как только ты их спасешь, они сразу же тебя убьют, даже не сказав слов благодарностей. Поэтому веди себя тихо и не выпендривайся!

— Но я же просто хотел помочь... — понурив плечами, тихо прошептал он. В его унылом виде отразилась такая несправедливая обида, что мне даже стало его немного жаль.

Все-таки зря я на него накричала и заставила чувствовать виноватым... Он хоть и детеныш дракона, но еще мелкий и до жути наивный. Так искренне верит каждому встречному, раскрывает перед ним свое сердце... Дженея[6], подскажи мне правильный путь и дай терпения, чтобы совладать с эмоциями...

— Прости... — через силу прошептала я, робко положив на его плечо свою ладонь. Он непонимающе посмотрел на меня. Пришлось поборов гордость дополнить. — Ну... за тот случай в палатке. Я не знаю, что на меня нашло. Я была не права.. — Я чувствовала себя так, как будто вместо женской бани случайно забрела в мужскую, в самый разгар "Банного дня". — А цветы твои красивые... Сам собирал?

Ребенок расцвел прямо на глазах. Он, смущенно улыбаясь, будто минуту назад совсем не грустил, бесцеремонно прижался ко мне и выпалил на одном дыхании:

— А я совсем и не сержусь. Элис просто такая же капризная, как и Эсми, — его медовые глаза светились от счастья. — Но ничего, ты мне больше нравишься. Она в меня вещами кидалась, а ты нет.

Я замерла в ступоре, пытаясь прийти в себя после высказывания мальчишки, совершенно забыв о том, что мгновение назад хотела отцепить от себя это недоразумение. Я и капризная?! Он меня сравнивает с какой-то семилетней девчонкой?! Меня, двадцатилетнюю воительницу из Великого рода клана Северный ястреб?!

Все сострадание к драконышу мигом испарилось. Появилось жгучее желание оттаскать его за уши, наподдавать подзатыльников, чтобы никогда в жизни он не нес больше такой несусветной чепухи. А после воспитательного процесса отвести за порог лагеря в лес, запретив возвращаться.

Но от неминуемой расправы его, как ни странно спасла Жорджина.

Неожиданно она выглянула из-за поворота, от чего мы испуганно вздрогнули и тоненьким голоском, недовольно поинтересовалась:

— А что вы там шушукаетесь? — знала бы она, что только что спасла дракона. — Развели тут ... тайное собрание кристонцев[7].

Пытаясь успокоить испуганно бьющееся сердце, после такого неожиданного появления стряпухи, я вяло улыбнулась, неосознанно погладив по голове мальчишку, что вцепился в мою штанину мертвой хваткой, совсем не горя желанием ее отпускать.

Я повторяла про себя имена всех двенадцати повелителей, чтобы успокоиться... Прицепился как лишай, руки так и чешутся оттаскать его за уши. Даже я в детстве так не липла к матери, а если и пыталась, то меня живо отлепливали, давали в руки деревянный шест и пинком задавали направление в сторону тренировочного полигона. Так что от такой дури я отучилась быстро, вместо этого полюбив колотить шестом Гела. С ним было весело — он ловко уворачивался от палки и умудрялся дразнить и подначивать меня, от чего я тренировалась интенсивней, мечтая о том, как однажды все-таки задену обнаглевшего прохвоста из рода Лун.