Испытание эволюцией

Когда Сергей и Денис вылезли на свою заветную площадку, чтобы отдохнуть, просохнуть и подкрепиться оставшейся частью утреннего улова, на часах не было ещё и одиннадцати. Не было ещё и дождя, хотя тучи из грязно-серых превратились в совсем тёмно-серые, опустились предгрозовые сумерки и дождь по всем признакам уже должен был начаться.

— Давай мы сейчас передыхнём минут... десять, подкрепимся, а потом... накидаем в нашу запруду хотя бы немного дров... испытаем и обеспечим себя дровами на время дождя... а то и на ночь, — делая паузы по уважительной причине пережёвывания жареной рыбы, предложил план дальнейших действий Лещинский.

— Правильно... Нам ещё нужно... чтобы время не терять, когда... будет дождь... занятие полезное найти... Нужно с тех зарослей ивы, что... растут чуть выше....коры молодой побольше нарвать... из неё можно неплохие верёвки плести... на первое время, — прерываясь из тех же соображений, заметил Петренко.

— Да, вариант. Заодно вспомню детство, как старшая двоюродная сестра заставляла ей косички заплетать, — усмехнулся Сергей.

— Тяжёлое детство...

— И не говори... Слушай, раз уж мы тут практически на глиняном Клондайке обосновались, может попробовать посуду лепить? А что — глины много, вода, если понадобится разбавить, тоже имеется, на огне обожжём... Конечно, лучше бы гончарный круг сообразить, но пока нужно искать те способы, которые доступны. Не будем же мы всё время, чтобы напиться, к ручью бегать — нужна ёмкость с запасом питья. Да и варить пищу тоже...

— А что? Можно попробовать, — оживился Денис. — Ну-ка, пока дождь не влупил...

Дождь начался уже спустя пять минут после того, как они начали 'наполнять' свою речную дровяную запруду, предварительно подкинув на угли ещё несколько охапок сырых прошлогодних листьев для создания дымовой завесы. Но дождь, задумав, по всей видимости, зарядить надолго, раскачивался медленно, поэтому поначалу моросил неспешно, с ленцой, позволив друзьям управиться с делами: Лещинский сбрасывал в реку дрова крупный хворост и дрова средней величины, а Петренко, находившийся в воде, подгребал их к торчащему поперёк течения бревну, чем и создал запруду. Потом Сергей наломал с полтора десятка длинных ивовых веток, оборачиваясь при этом в сторону леса при каждом звуке или подозрении на звук (дым дымом, а настороженность необходима); в это же время Денис наскрёбывал у ручья глины для гончарных экспериментов. Так что, когда дождь усилился и по-настоящему крупные капли гулко застучали о реку и повысили громкость своей беседы с лесом от еле слышного шёпота до вполне светской, пусть и приватной, беседы, уставшие 'строители' уже сидели в своём убежище.

— Смотри, глина подсохла и нормально, воду не пропускает практически, — с чувством исполненного долга указал на навес Петренко. — Разве что по краям чуть-чуть, ну да это капли, и мы хорошо предусмотрели, на всякий случай по стыкам стен и пола желобок сделали — вода по нему в реку уйдёт.

— Угу, — не поднимая головы на крышу, согласился Сергей. Он уже с помощью дверных ключей со своей связки выцарапывал на ивовых ветвях полоски, на которые намеревался делить кору и сдирать её.

— Серый, ты, когда кору обдерёшь, ветки не выбрасывай, дай мне, у меня идея есть...

— Окей.

Пока один обдирал серо-зелёную кору приблизительно одинаковыми полосками длиной от полуметра до метра и шириной в сантиметр-полтора, а второй увлечёно лепил из глины некое неказистое кособокое подобие кружки, правда, без ручки, они наконец-то смогли впервые за последние три дня вздохнуть спокойно и обсудить, что же с ними приключилось и каковы их перспективы.

— Интересно, что же всё-таки случилось? — сидя по-турецки и приноравливаясь плести 'косичку' из трёх полос молодой ивовой коры, произнёс Сергей.

— Что?

— Что случилось, где и как перемкнуло, что мы оказались здесь и сейчас... Не совсем понятно, где (хотя могу предположить, что на том же географическом месте, где мы были), и совсем не понятно когда... Кроме того, что как минимум, за 10-15 тысяч лет до того, как появился Интернет...

— Ну, Серёг, я тебе так скажу — вряд ли мы это когда-нибудь узнаем... М-да, любопытный у меня сосуд получается... Ну да ладно, наловчимся...

— Не узнаем, это точно. Надеюсь, с Вованом там всё нормально. Хотя он, в принципе, в другом помещении был, его эта свистопляска вроде как и не должна была затронуть...

— Я тоже так думаю... Подай очищенные ветви... Ага...

На середине реки, покрытой мелкой дождевой рябью, один за одним раздались три всплеска.

— Большая рыба гуляет, — на минуту отвлёкся от гончарных дел Денис, который уже поместил три слепленные 'кружки' в огонь и теперь мастерил каркас из прутьев, наподобие заготовки для корзины.

— Хочешь сначала сплести, а потом глиной обмазать? — кивнул на топорщащиеся в разные стороны, словно иглы испуганного ежа, ветви Сергей.

— Ну да. Попробую, может, так лучше получится, ровнее...

— ...Нам понадобится много глиняных кирпичей, если действительно соберёмся строить дом. Потому что нужно будет строить дом с высокими стенами, метра четыре высотой не меньше, чтобы хищникам сложно было забраться. Вообще-то лучше всего, если бы была достаточно высокая внешняя изгородь, но зимы в плейстоцене в Евразии это не зимы в период глобального потепления — тут зима это долго, холодно и с большим количеством снега. Так что по снегу через изгородь, будь она хоть пятиметровая, крупные хищники смогут перебраться...

— Да, Серый, но ты не забывай, что жилое помещение слишком большим строить нельзя — большую площадь сложнее обогревать...

— Тогда нужно будет строить жилище в два уровня. Центральное жилое помещение, скажем, 3 метра на 3 метра, а вокруг него ещё стена, чтобы со всех сторон было ещё одно, внешнее помещение...

— Ну, в принципе, да — с точки зрения теплоизоляции воздушная прослойка это правильное решение.

— К тому же ещё это будет и своего рода кладовая, склад — туда дрова обязательно нужно будет поместить в большом количестве, запасы еды, которые нужно будет успеть за лето собрать... А ведь ещё нужно и хижину построить успеть, и одежду изготовить зимнюю... Успеть бы всё за три-четыре месяца, до холодов...

— Должны успеть, Серёг...

— Выхода другого нет, — усмехнулся Лещинский, откладывая очередной кусок 'верёвки'. Получавшиеся из трёх полосок коры верёвочки примерно метровой длины он, в свою очередь, сплетал ещё раз по три, получая уже какое-то подобие каната. — Ну, даже если успеем мы до зимы все приготовления сделать — и дом построим, и изгородь, и дров запасём, и съестные припасы, и одежды из шкур (которые ещё добыть надо) наделаем... А дальше чего?

— А дальше видно будет...— Петренко уже был весь перепачкан глиной, увлечённо сооружая более вместительную ёмкость на основе сплетённого каркаса.

— Да, — вздохнул Сергей и огляделся вокруг. Над их головами послышались хлопающе-свистящие звуки и в нескольких десятках метров ниже по течению приводнились три птицы, очень похожих на диких уток, только более тёмной коричневой расцветки, чем привычные молодым людям дикие утки в их времени.

— А ведь это уже в третий или четвёртый раз, как сюда утки прилетают, — в голосе Дениса послышался явный интерес.

— Попробуем поймать?

— Можно пращу из ремня сделать, но лучше бы предварительно потренироваться, а то только распугаем их и всё... Нет, нужно ловушку установить. Делал я в деревне в детстве одну штуку, должно получиться... У тебя там верёвка прочная уже есть?

— Ну вот...

— Ага... Метра полтора будет, нормально... Слушай, я пока сейчас большой 'кувшин' доделаю, на обжиг его поставлю, а ты дровишек из 'запруды' принеси и заодно подбери там три палки длиной в полтора-два метра и достаточно толстые.

Когда спустя десять минут Сергей положил к костру несколько дров, а рядом три палки, которые вроде бы соответствовали заявленным стандартам, 'кувшин' уже был помещён в костёр, а Денис обвязывал сплетённой верёвкой средних размеров камень. Лещинский понял суть ловушки лишь тогда, когда совместно с Петренко стал втыкать палки в речное дно примерно в ста метрах ниже их 'бомбоубежища'. Расчёт был таков: три палки втыкались в дно на достаточную глубину, что держаться прочно. Помещены они были таким образом, что напоминали известное выражение о том, как можно заблудиться в трёх соснах — образовывали треугольник, широкими концами возвышаясь над водой на пятнадцать-двадцать сантиметров. Камень, весом примерно в полтора-два килограмма, укладывался в это импровизированное гнездо, а на конец 'верёвки', обвязанной вокруг камня, была насажена лягушка, которую Денис с лёгкостью и проворством, удивившей Сергея, поймал тут же возле берега. Процедура 'насаждения' была малоприятной, особенно, надо полагать, для лягушки, однако вскоре ловушка была готова.

— Утка хватает лягушку, заглатывает её, вместе с ней заглатывает и верёвку, пытается сдвинуться с места, но камень ей не даёт, — окончательно утвердил Лещинского в его догадках Денис, когда они доплыли до своего убежища и подкинули в костёр дров, чтобы стало теплее. — Камень не даст ей сдвинуться с места, а если птица окажется достаточно сильной и большой, то она сдвинет камень с палок и он потащит её на дно. Главное, чтобы верёвка выдержала и не порвалась.

Дождь всё не прекращался, и они продолжили заниматься плетением верёвок и изготовлением посуды. Петренко уже достал затвердевшие в огне первые две 'кружки', одну из них забраковал из-за того, что глина крошилась в руках при малейшем надавливании, вторую признал негодной по причине нескольких довольно крупных трещин, сквозь которые свободно протекала вода, а вот третью счёл вполне сносной. Испытанием для этой кружки стал поход Дениса за водой к ручью, где он напился сам и откуда принёс воды Сергею. Судя по тому, что воды в ней было достаточно и никакой течи на поверхности видно не было, испытание можно было считать удовлетворительно пройденным. А между тем сумерки, подбодренные хмурой погодой, решили наступить раньше: так что о том, что ловушка сработала, друзья узнали лишь по нескольким отчаянным всплескам и громкому, но недолгому сдавленно-хрипящему звуку, донёсшимся от того места, где около двух часов назад они установили нехитрую конструкцию.

— Опаньки, кажется что-то есть, — последние два слова Петренко договаривал уже из реки, куда он быстро соскользнул.

— Помочь или сам? — крикнул ему вслед Сергей.

— Не... надо...

За несколько минут, что прошли с момента отправления Дениса в серую почти беспросветность, Лещинский закончил плести верёвки — завтра нужно было идти за новой порцией ивовой коры.

— Килограмм шесть, а наверняка и больше, — сначала из мглистого вечернего воздуха послышался голос возвращавшегося Петренко и плеск воды, а потом уже и сам он с птицей в правой руке. Пока же Денис ощипывал (а оперение оказалось очень густым), разделывал и готовил птицу, поместив её внутренности в вершу в качестве приманки, Сергей с помощью подобранных остроугольных камней изготавливал два копья. Для этого ему послужили два древка, выломанные из зарослей молодых деревьев на краю поляны, предположительно орешника, которые он слегка, не слишком глубоко, расщепил камнем и вставил по большому ключу со связок. Эти ключи для металлических дверей, представлявшие собой длинные штыри, идеально подходили для использования в качестве наконечников копий, если достаточно туго замотать расщепы недавно сплетёнными верёвками.

— Ну, как? — поинтересовался Лещинский у Петренко ходом приготовления особенного, на фоне исключительно рыбно-ракового меню последних дней, блюда, после того, как копья были закончены.

— Отлично. Вот сейчас закончу жир вытапливать и начнём пир, — ответил Денис, поднося утиную тушку то к огню, то к большой посудине, давая свободно стекать внутрь сосуда расплавленному жиру. — Утка птица жирная, а этот жир куда лучше горит и лучше хранится, чем рыбий. Так что теперь смазанные факелы будут вспыхивать как спичка, только искру дай... Ну вот, можем наконец-то попробовать мяса...

Снова пришлось с сожалением вспомнить об отсутствии соли, но всё-таки после рыбной диеты мясо птицы пришлось весьма кстати. Очень скоро приятная тяжесть в желудке, хорошо знакомая всем по особенно сытным обедам и ужинам, поспособствовала тому, что друзья, набрав ещё дров, чтобы не повторить ошибок холодной прошлой ночи, ещё некоторое время полежали, смотря в костёр, позёвывая да перекидываясь замечаниями по поводу проделанных за день работ и действий, да и заснули. Лишь однажды оба встрепенулись, отчётливо услышав, как по лесу на их берегу, ломая ветви, передвигается крупное животное, возможно, не одно. Но вскоре шум удалился и больше не возвращался.

* * *

— Видимо, сегодня солнечные ванны нам опять не светят, — широко зевая и поёживаясь от утренней стужи, сказал Сергей, вернувшись в убежище после отправления естественных нужд. Серое-серое небо действительно непрозрачно намекало на то, что начавшийся день, скорее всего, тоже будет хмурым и дождливым. Денис как раз 'разогревал' всё, что осталось от пойманной вчера утки и заодно готовил раков, в эту ночь набившихся в вершу в ещё большем количестве благодаря наличию приманки, птичьих потрохов.

— Ничего, нам занятия при любой погоде найдутся, — кивнул Петренко в сторону водопоя на другом берегу. Все предыдущие дни друзья видели, как на водопой то и дело выходят животные, чаще всего это были то ли олени, то ли лоси, большого размера с рогами различной величины и размаха. Поэтому Лещинский сразу понял, что подразумевалось этим жестом.

— Про ловушки думаешь?.. Дело нужное... Но сначала надо как-то рацион разнообразить. Без растительной пищи будет туго, так что надо сейчас поискать на поляне, на опушке растения какие-нибудь, которые можно в пищи употребить, или коренья какие, стебли, почки. В общем, салат нам нужен хоть какой-то...

— Лады, давай сейчас перекусим мясом, а тогда уже пойдём...

— ...Собирательством промышлять.

— Угу.

— Давай какую-нибудь посудину, за водой схожу.

— Блин, в большой утиный жир, только вот эта маленькая свободна. Сегодня надо будет ещё одну большую сделать, да обжечь её побольше и дать подольше остыть — всё-таки рановато я вчера кружки использовать стал...

Кружка действительно оказалась мала, так что за водой к ручью во время завтрака пришлось ходить ещё дважды.

— Надо чем-нибудь зубы почистить, — сказал Сергей, выковыривая ногтем застрявшее между зубов мясо.

— Золой можно. Я читал, в старину именно так и делали — брали древесную золу, ну, или древесный уголь, растирали в порошок и этим порошком зубы чистили. Зола и отбеливает зубы, удаляет налёт, и как-то там ещё положительно действует на...

— На кислотно-щелочной баланс!— рассмеялся Сергей.

— Ну, может и на него, — усмехнулся Денис. — По моему, там что-то говорилось про дезинфицирующие свойства.

— Проверим, — осторожно зачерпнул маленькую пригоршню остывшей золы Лещинский. Растерев на ладони золу в серую порошкообразную массу, он затем взял на два сложенных вместе пальца немного этой субстанции и стал растирать по зубам привычным жестом, который смотрелся бы куда натуральнее, будь в руках зубная щётка. Но щётки не было и приходилось довольствоваться универсальным инструментом, руками. Процесс занял пару минут, после чего Сергей отхлебнул оставшуюся в кружке воду и прополоскал рот.